Маркиз задумался на секунду, недоумевая, где он уже слышал имя Эмили, потом вспомнил, что так звали горничную, которая помогла Каре убежать из дома ее дяди.– Я приму эту особу в кабинете, – сказал он дворецкому.Айво прошел в кабинет, гадая про себя, что же такое хочет сообщить ему эта самая Эмили и почему она обратилась к нему, а не к Каре.Впрочем, взглянув на часы, маркиз увидел, что уже полночь, и Кара наверняка спит, поэтому Бейтсон не стал беспокоить госпожу.Дверь открылась, и дворецкий произнес самым что ни на есть неодобрительным тоном:– К вам посетительница, милорд!Одного взгляда было достаточно, чтобы оценить приличную молодую особу, одетую в черное платье и скромную черную шляпку с лентами, которые завязывались под подбородком. Плечи поздней посетительницы покрывала плотная шерстяная шаль.Эмили присела в реверансе и осталась у дверей, ожидая, пока маркиз сам заговорит с ней.– Добрый вечер, – произнес Айво. – Как я понял, вас зовут Эмили и вы – горничная, которая прислуживала миледи, когда она жила на Гросвенор-сквер.– Это так, милорд, и мне просто необходимо поговорить с вашей светлостью. Это очень важно.– Что-то случилось? – поинтересовался маркиз.– Случилось, ваша светлость! И это моя вина… Но я не могла представить себе, что миледи решится на такую глупость, когда она попросила принести ей еще один костюм с чердака дядиного дома. Я решила, что у нее на уме какое-нибудь приключение, но не могла предположить ничего дурного.Эмили говорила так взволнованно, что маркиз удивленно посмотрел на девушку. Затем он присел на стул, указывая Эмили на место напротив.– Наверное, вам лучше присесть и рассказать мне все по порядку с самого начала. Пока что я ничего не могу понять.Эмили прошла через комнату к стулу, и маркизу показалось, что ноги плохо повинуются ей. Она села, нервно сцепив пальцы на коленях.– Когда Тим сказал мне, что видел ее светлость, я не поверила.– Кто такой Тим?– Мальчишка, который прислуживает на кухне герцога, милорд. И всегда сует свой нос в чужие дела, следит за всеми. Это он рассказал герцогу, что миледи забралась в ваш экипаж, когда она задумала убежать.– Понимаю, – кивнул маркиз. – И что же видел Тим на этот раз?– Он видел, как ее светлость пошла в то место, где собираются все эти бандиты. Когда я говорила ей про это, мне и в голову не пришло, что она на такое способна. Если ее обнаружат, ей не жить, милорд!Маркиз решительно ничего не понимал.– Какие бандиты? И откуда вы узнали, куда пошла миледи?– Тим видел ее, милорд! – нетерпеливо воскликнула Эмили, судя по всему, поражаясь бестолковости маркиза. – Видел ее два часа назад. И когда он вернулся и рассказал все мне, я едва поверила своим ушам.– И где же он ее видел? – Голос маркиза оставался абсолютно спокойным. Айво понимал, что девушка запутается окончательно, если он покажет ей свое беспокойство.Ему приходилось допрашивать пленных во время войны, и он усвоил, что не стоит кричать на людей, торопить их, потому что тогда рассказ становится еще более сбивчивым.– В том ужасном месте на Като-стрит, милорд! Где встречаются бунтовщики мистера Тайстлвуда!Маркиз удивленно застыл на месте.– Вы сказали Тайстлвуда? – уточнил он.– Да, милорд. Этот человек приходит к нам в дом и что-то замышляет с хозяином. Альберт – один из лакеев – подслушивает их разговоры.– И о чем же они говорят?– Они замышляют, милорд, во время следующего обеда в доме сорок четыре убить лорда Хэрроуби и всех его гостей.Маркиз был слишком изумлен, чтобы что-то ответить на это немедленно.– И вы рассказали обо всем ее светлости? – спросил он через несколько секунд.– Да, милорд, но я не думала, что все может обернуться вот так. Что миледи решит сама проникнуть на сборище убийц.– И вы говорите, что именно это она сделала сейчас?– Да, милорд. Тим видел ее. Он видел, как миледи, одетая в принесенное мною мужское платье, вошла в конюшню перед тем, как туда направился Тайстлвуд со своими подручными.Губы маркиза были крепко сжаты, но когда он заговорил, голос казался по-прежнему спокойным:– Тим сказал вам, сколько человек направились в эту самую конюшню?– Около двух дюжин, милорд, возможно, больше.– И вы говорите, это место находится на Като-стрит?– Да, милорд, и Тим уверен, что, если эти люди найдут миледи, ее наверняка убьют, – воскликнула Эмили.– Будем надеяться, что они этого не сделают, – сказал маркиз. – Спасибо, Эмили, за то, что у вас хватило храбрости прийти сюда и сообщить мне, что происходит.– Я должна была сделать это, милорд! Я должна была! Даже если это будет стоить мне места, не могу же я ждать спокойно, пока эти негодяи расправятся с миледи! – горячо воскликнула она.– Нет, конечно, нет, – кивнул маркиз.Он внимательно посмотрел на Эмили, затем произнес:– Я думаю, вам не стоит возвращаться на Гросвенор-сквер. Это может быть опасно. Оставайтесь здесь. Моя экономка найдет для вас постель, а завтра мы обсудим, что делать дальше.По щекам Эмили текли слезы.– Спасибо вам, милорд, спасибо! – воскликнула она. – Конечно же, всем показалось странным, что я выбежала из дома сразу после того, как Тим рассказал о миледи. Они знают, что я люблю ее светлость и не позволю, чтобы с ней случилось что-нибудь дурное.– С ней ничего не случится, и вы тоже будете здесь в безопасности! – заверил плачущую девушку маркиз.Поднявшись из-за стола, он торопливо направился в холл. Отдавая распоряжения Бейтсону, Айво думал только о том, что нельзя терять ни минуты. Он обязан спасти Кару. ГЛАВА СЕДЬМАЯ Подъезжая к Като-стрит в закрытом ландо, которым он иногда пользовался в Лондоне, Айво поймал себя на том, что не вполне верит рассказу Эмили.Потом он вспомнил, как сказал утром Каре:– Сегодня я обедаю дома, а завтра у меня встреча с несколькими министрами за обедом у лорда Хэрроуби.Кара ничего не ответила на эти слова, да и разговор был самый обычный, ничего не значащий.Но теперь маркиз не сомневался, что Кара отправилась на Като-стрит, чтобы проверить, правду ли говорит Эмили и действительно ли заговорщики наметили на завтра убийство лорда Хэрроуби и членов кабинета.Это казалось почти невероятным, однако, как любил повторять маркиз: «…семена революции прорастают в обществе медленно, но верно, а правительство не принимает необходимых мер».Чтобы убедиться, что Кара действительно отправилась на Като-стрит, а не спит мирно в своей постели, маркиз толкнул дверь в ее спальню. Если бы дверь оказалась запертой – Кара всегда запирала ее с того самого дня, как их обвенчали в часовне Брума, – Айво знал бы, что беспокоиться не о чем.Но дверь сразу же открылась, и еще до того, как свет осветил нетронутую постель, на которую никто не ложился в эту ночь, маркиз уже понял, что Кара решилась на сумасбродный поступок, который может стоить ей жизни.Маркиз не склонен был недооценивать опасность, угрожавшую Каре, и поспешил к ожидавшему его экипажу.Он велел кучеру ждать его в укромном месте в стороне от Эджвер-стрит, а сам пешком двинулся к Като-стрит, стараясь держаться в тени.Уже перевалило за полночь, на улице было тихо и почти безлюдно.Здесь не было почему-то даже бродяг, роющихся в отбросах в поисках объедков, или мелких воришек, прятавшихся обычно в подворотнях в надежде поживиться за счет какого-нибудь подвыпившего джентльмена, поздно возвращающегося домой.Эджвер-стрит была опасным местом для хорошо одетого джентльмена, и когда маркиз все-таки увидел в нескольких шагах от себя чью-то фигуру, он поспешил спрятаться, чтобы не оказаться вовлеченным в какую-нибудь неприятную уличную историю.Айво примерно представлял себе, где находится Като-стрит, и без особого труда нашел улицу.Это была маленькая, неприметная улочка, на которой стояли пара покосившихся конюшен и обшарпанные дома, явно нуждающиеся в ремонте.Дома казались нежилыми, но в конце улочки была таверна, из окон которой падал на улицу тусклый золотистый свет, освещавший конюшню напротив, которая, по мнению маркиза, больше всего походила на место, описанное Эмили. А может быть, интуиция подсказала ему направиться именно к этой конюшне.Дверь со сломанными петлями была приоткрыта, но Айво из осторожности не стал подходить близко.Оглядевшись по сторонам и никого не заметив, он спрятался за дверью дома напротив и стал наблюдать.Не сразу до маркиза дошло, что дом, в тени которого он прячется, – пустой, окна его выбиты, а дверь не заперта.Тогда он вошел внутрь, ступая как можно осторожнее, чтобы не провалиться в какую-нибудь дыру и не скрипеть половицами, и стал наблюдать из укрытия за конюшней напротив.Вскоре ему показалось, что под дверью мелькнул свет, но он не мог бы поручиться за это.Все вокруг казалось таким безмятежным и в то же время таило смутную угрозу.Именно в этот момент маркиз по-настоящему испугался за Кару.«Как она могла, – спрашивал он себя, – совершить столь опрометчивый поступок? Пробраться, переодевшись в мужское платье, в логово разбойников, чтобы подслушать их планы! Но ведь эти люди убьют, не моргнув глазом, каждого, кто станет свидетелем их злодеяния».Айво не мог не признать безусловного мужества Кары. Он не мог даже представить себе, чтобы любая другая из знакомых ему женщин пошла бы на подобный риск.Но Кара – она всегда была непредсказуема, с самого первого дня их знакомства.Она была такой маленькой и хрупкой, такой хорошенькой – Айво не мог вынести мысли о том, что с ней могут обойтись грубо, возможно, пытать, чтобы она выдала всю имевшуюся у нее информацию, а потом убить.Впервые после того, как Айво выехал из дома, он подумал, что напрасно не взял с собой подкрепление.Но, если Эмили права и заговорщиков было не меньше двух дюжин, требовалось по меньшей мере такое же количество людей, чтобы справиться с ними. А где взять столько помощников сейчас, поздней ночью?Ожидание казалось невыносимым. Маркиз стал размышлять, что можно предпринять в этой опасной ситуации, но в этот самый момент дверь конюшни медленно открылась.Маркиз задержал дыхание. Из конюшни высунулся какой-то мужчина, оглядел улицу, убедился, что все спокойно, открыл дверь пошире, и заговорщики один за другим покинули конюшню.Именно такими и представлял их себе Айво.В заговорах такого рода обычно принимали участие не замученные непосильным трудом рабочие, которым действительно было против чего протестовать, а проходимцы и отбросы высшего класса английского общества, всегда готовые полагаться при разрешении любого конфликта на грубую силу.Тут были люди разного возраста, очень разные внешне, насколько удалось разглядеть их Айво во мраке, но все выглядели как отпетые бунтовщики, и все они напоминали маркизу пиратов, готовых рисковать жизнью за жирный кусок добычи.В полной, почти зловещей тишине заговорщики выскальзывали один за другим из дверей конюшни и торопились прочь в разных направлениях, исчезая в темноте ночи.Последним вышел человек, в котором маркиз опознал лидера – Тайстлвуд. Он вполне походил на джентльмена и явно происходил из благородной семьи.В то же время, хотя из укрытия маркизу трудно было разглядеть лицо Тайстлвуда, Айво был уверен, что видит перед собой жестокого негодяя, заботящегося только о собственных интересах и уж никак не о людях, которых он собирался вовлечь в беду.Тайстлвуд закрыл за собой дверь конюшни.Замка на двери не было, да и кому пришло бы в голову запирать это пустующее здание. Заговорщики с умом выбрали для своих встреч и эту темную, безлюдную улочку, и заброшенную конюшню, в которой никто не бывал.Тайстлвуд прикрыл дверь конюшни, насколько это было возможно при сломанных петлях, выпрямился, взглянул на таверну, словно прикидывая, не приободрить ли себя стаканчиком спиртного.Затем он сделал несколько шагов по направлению к таверне, и при свете, падавшем из ее окон, маркиз сумел разглядеть Тайстлвуда получше.Было что-то жестокое в плотно сжатых тонких губах, Айво показалось, что Тайстлвуд выглядит немного возбужденным. Возможно, чувствует себя триумфатором после удачно прошедшей сходки бандитов.Однако Тайстлвуд вдруг изменил свои планы и отправился вниз по Като-стрит в направлении Эджвер-стрит.Маркиз подождал, пока Тайстлвуд скроется из виду. Затем, выйдя из укрытия, поспешил к конюшне.Он тихонько открыл дверь, прекрасно помня из своего военного опыта, сколько народу погибло, решив, что враг покинул какой-либо пост, и наткнувшись на оставленных там охранников.Выждав несколько секунд, Айво вошел внутрь.В конюшне было темно, пахло прелым сеном. Айво видел прямо перед собой чердак, на котором, видимо, и заседали заговорщики.Лестницы не было видно, и Айво решил, что Тайстлвуд, должно быть, спрятал ее перед уходом, чтобы лестницу не украли.Сделав еще несколько шагов, маркиз прислушался. Тишина. Голосом, звучащим чуть громче шепота, Айво позвал:– Кара!На секунду он подумал, что ошибся и девушки тут нет.Но тут маркиз услышал удивленный возглас, и секундой позже голос Кары произнес:– Это… действительно… вы?– Я здесь, – заверил ее Айво. – А где вы?– Я не могу слезть.Маркиз ничего не видел в том направлении, откуда раздавался голос Кары, поэтому он приоткрыл пошире дверь конюшни, затем вернулся и спросил:– Так где же вы?– Я здесь, – произнес голос Кары прямо у него над головой.Только теперь маркиз понял, что Кара забралась на сеновал и находилась, таким образом, прямо под полом чердака.Маркиз встал прямо под сеновалом и протянул руки Каре.– Прыгайте – я не дам вам упасть.Кара свесилась с сеновала, протянула руки и обняла Айво за плечи.– Не бойтесь, прыгайте.Последовав совету Айво, Кара оказалась в его объятиях.Маркиз крепко прижал девушку к себе и услышал или, скорее, почувствовал, как, обвив руками его шею, Кара шепчет полным ужаса голосом:– Они… собираются… убить вас! Они собираются убить вас завтра вечером!Маркиз понимал, как испугана Кара, чувствовал, как бьется у его груди сердце девушки.Крепче прижав Кару к себе, Айво опустил взгляд туда, где скрывалось за темнотой ее лицо, и сказал:– Как вы могли прийти сюда? Как могли совершить столь неправдоподобную…И тут он вдруг остановился.И губы его, словно понимая, что нет больше необходимости в словах, нашли сами собой губы Кары.Поцеловав ее, маркиз вдруг сразу понял то, в чем никак не хотел признаваться себе все это время. Он понял, что влюблен. Влюблен в собственную жену.Ожидая на другой стороне улицы, Айво был вне себя от беспокойства и страха за Кару. Но теперь, зная, что она в безопасности, он испытывал радость и облегчение, переполнявшие все его существо. Только любовь способна творить подобные чудеса!Айво не мог даже представить себе, что способен влюбиться в Кару, которая словно являлась олицетворением всего, что он не любил, не одобрял в женщинах.Но теперь, когда губы его касались влажных губ девушки, Айво ясно понимал, что, хотя он не признавался себе в этом, с каждым днем Кара становилась все ближе и ближе его сердцу, пока он не влюбился окончательно и бесповоротно.Каре казалось, что рай спустился на землю и она стоит в сияющем облаке света, а не посреди темной конюшни, где только что пережила самые ужасные мгновения своей жизни.Не понимая, что делает, она прильнула к маркизу всем телом и ответила на его поцелуй.Оба не замечали, как летит время, не понимали, сколько простояли вот так, сомкнув объятия.Наконец, словно очнувшись, маркиз поднял голову и сказал:– Ради бога, давай уйдем из этого ужасного места. Я так боялся, что эти негодяи убьют тебя!– Они собираются убить тебя! – прошептала Кара.Маркиз ясно слышал в словах девушки, что сейчас все это не имеет значения, что она унесена, как и он, волнами охвативших ее чувств, сладостью поцелуя, летает в небесах и не желает возвращаться на землю.Не разжимая объятий, Айво увлек Кару к выходу.Только дойдя до двери, он остановился, как перед этим один из заговорщиков, и выглянул наружу.Вокруг никого не было, улица казалась тихой и пустынной.Все еще беспокоясь за Кару, маркиз понес ее туда, где оставил экипаж.Кара ничего не говорила. Маркиз понимал, что она все еще находится во власти чувств, охвативших их обоих в тот момент, когда сомкнулись их губы. Ему и самому трудно было думать о чем-то другом.Только когда показался экипаж, Кара спросила:– Может быть… я пойду сама?– Сиди тихо, – велел ей маркиз. – Я все еще боюсь за тебя.Руки его еще крепче сжали Кару, и она почувствовала, что никогда в жизни не была так счастлива.Увидев их, лакей соскочил с запяток и открыл дверцу экипажа. Маркиз осторожно опустил Кару на сиденье и устроился рядом.Лакей накинул им на колени меховой плед и спросил:– Домой, милорд?– Да, домой, – ответил маркиз.Когда лакей захлопнул дверь, и лошади тронулись с места, Айво обнял Кару.Ему очень хотелось задать ей один вопрос.Но тут при свете болтавшегося на экипаже фонаря он увидел лицо девушки, широко раскрытые глаза, в которых застыло вопросительное выражение, и тут же понял, что должен снова поцеловать ее – все остальное сейчас неважно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15