Он привык откликаться на приглашение во взгляде женщины и целовать их призывно сложенные для поцелуя губки.Но их руки всегда обнимали его так, словно хотели не дать ему ускользнуть.»Черт возьми, неужели в мире не найти такого места, где нет ни одной чертовой бабы, и они никогда не оставят меня в покое?»Едва он подумал об этом, как тут же посмеялся над самим собой, над своей порочностью, циничностью и пресыщенностью.Он вспомнил Эстер.И содрогнулся, вспомнив их так называемую любовь, которая, как ни грустно теперь ему было это признать, была всего лишь обычной похотью»Потом, лежа без сна и глядя на звезды, он вдруг осознал, что Медина, не важно, в женской или мужской ипостаси, совсем не такая.Он не мог бы словами определить эту разницу, но знал, что она есть.И еще он знал, что от нее ему убегать не нужно. Он может ее не бояться: она никогда не сделает ему ничего дурного.Маркиз сам не понимал, почему он так в этом уверен.Он знал только, что обстоятельство это не подлежит сомнению, что это такая же правда, как то, что он и Медина в Аравии и оба они — англичане.Не представляя, куда заведут его эти мысли, он встал и вновь прошел в соседнюю комнату.Медина лежала в той же позе, в какой он ее оставил; казалось, она успокоилась, и на ее губах теперь была видна слабая улыбка.Маркиз только сейчас обратил внимание, что эти губы были такой же классической формы, как у античных статуй в Энджелстоун-Хауз, которыми он очень гордился.Он стоял, глядя на нее, и думал, действительно ли она сказала, что любит его, или он только вообразил, будто это услышал.Только в одном он был до конца уверен: в том, что она необычная женщина, совсем не похожая ни на одну из тех, кого маркиз знал до встречи с нею.Она никогда не причинила бы ему вреда.Он был так в этом уверен, будто она была ангелом, спустившимся с небес, чтобы защитить его.Потом маркиз сказал себе, что во всем виноват звездный свет, который смутил его разум и вселил в него какие-то чудные мысли.Женщины есть женщины, и нет никаких логических причин полагать, будто Медина какая-то особенная.И все же, возвращаясь в комнату, где он спал, маркиз знал, что это правда. Глава 7 Перед самым рассветом маркиз услышал, как Медина ходит в соседней комнате, но он не пошел туда.Он слышал, как она выпила отвар, а потом вернулась к кровати и снова легла.Наутро Hyp сказал ему, что благодаря отвару она будет спать, пока не выздоровеет, и маркиз подумал, что не стоит ее тревожить.Он пошел взглянуть на нее, только когда она снова заснула.Глядя на ее лицо, утопающее в подушке, и волосы, почти касающиеся плеч, он вновь подумал, что был слепцом, не догадавшись сразу, что она — женщина.Hyp сказал, что она будет в состоянии встать приблизительно через три дня.Поэтому маркиз занялся покупкой нового дромадера и забраковал полдесятка верблюдов, прежде чем нашел подходящего.Кроме того, он подружился с муэдзином.Это был умный и образованный мужчина; он объяснил маркизу некоторые места в Коране, которых тот раньше не понимал, и рассказал много нового об Аравии и истории этой страны.На третью ночь маркиз спал на крыше, a Hyp — внизу, в общей комнате.Проснувшись на рассвете, маркиз подумал» что, если они хотят отправиться в путь, пока еще прохладно, нужно выходить сразу после завтрака.Он спустился в дом; завтрак был готов, и, как и ожидал маркиз, Медина вышла из-за занавески, разделяющей комнаты.Глядя на нее, он подумал, что, не будь ее кожа выкрашена хной, она выглядела бы бледной.Она похудела, и ее глаза на тонком лице казались огромными.Она заговорила с маркизом в той же манере, что и всегда.Ее голос звучал приветливо, но ни в коем случае не интимно, и он понял, что она не знает, что он проник в ее тайну.— Сожалею, что так получилось, — сказала она, садясь на ковер перед низким столиком.— Как вы себя чувствуете? — спросил маркиз. — Вы уверены, что путешествие не будет для вас слишком тяжело?— Нет, я чувствую себя хорошо, — ответила Медина. — Отвары Нура мне всегда хорошо помогали, а на этот раз он добавил каких-то особых трав.— Вам нельзя переутомляться, — настаивал маркиз.— Я постараюсь, — сказала она, — но у нас впереди еще длинный путь.— Только до Адена, — спокойно сказал маркиз.Она посмотрела на него с удивлением:— До… Адена?— Я переменил свое решение и оставил намерение пробраться в Мекку.В глазах Медины вспыхнули огоньки, и он понял, что эти слова ее обрадовали.Но, отведя взгляд, Медина равнодушно сказала:— Ну что ж, в таком случае могу сказать, что вы поступаете… мудро.— Вы мне говорили, что идти в Мекку было бы безумием, — сказал маркиз, словно оправдываясь, — и теперь, когда у меня есть статуя, я могу спокойно возвращаться домой.— Да… Конечно, — тихо промолвила Медина.Больше она ничего не сказала.Выйдя наружу, маркиз показал ей дромадера, которого он купил, и она похвалила его выбор.Он, однако, упорно настаивал, чтобы она ехала на том верблюде, на котором он путешествовал вначале, потому что животное это было послушным и управлять им было легче.Маркиз боялся, что на более молодого верблюда ослабевшей после болезни девушке садиться опасно.Их никто не провожал.Накануне маркиз заплатил муэдзину, и тот едва не потерял дар речи от щедрости своего гостя.Медина впервые увидела домик снаружи.Она думала о том, как увлекательно было бы жить в нем вдвоем с маркизом, если бы она не пролежала все время без сознания.Но он никогда не должен узнать, какие чувства она к нему питает.Потом Медина подумала, что ей осталось всего шесть или семь дней в его обществе и она должна постараться воспользоваться ими как можно лучше.Они медленно тронулись в путь.Первый день не был трудным, и они преодолели большое расстояние. Маркиз, однако, раньше обычного заговорил о привале.— Мы достаточно на сегодня проехали, — сказал он Медине, когда она попыталась возражать.Они разбили палатки в маленьком оазисе, где была вода, чтобы напоить верблюдов, и пальмовые деревья, дающие тень.Место показалось Медине весьма романтическим.Она невольно спросила себя, какие чувства могла бы испытать, если бы маркиз любил ее так же сильно, как она его.»Он такой красавец, — думала она. — Когда он вернется в Англию, вокруг него соберется множество прекрасных женщин, и он никогда обо мне не вспомнит».Боясь, что он догадается о ее любви, она старалась держаться от маркиза подальше.А он, поскольку и так уже знал обо всем, ожидал увидеть это в ее взгляде и в тысяче различных способов, которыми женщины всегда выражают свои чувства.Но вместо этого она от него отдалялась.Ему казалось, что она отвечает ему, не слушая, и его слова не вызывают у нее никаких чувств.На третий день путешествия он почувствовал себя уязвленным.На четвертый день он был уже просто поражен и, если быть до конца честным, раздражен тем, что, как ему показалось, она потеряла к нему интерес.На самом ли деле она говорила, что любит его?Впервые ему пришло в голову, что, произнося эти три слова в бреду, она могла иметь в виду совсем не его.Однако это было невозможно, и если только чувства ее не изменились, она любит его, как и говорила, всем сердцем.Он тайком поглядывал на нее, пока они ехали рядом, и думал о том, как красив ее профиль на фоне ясного синего неба.Как и прежде, он замечал, что она надвигает махрану низко на лоб и старается прикрывать шею и нижнюю часть лица.Маркиз исподволь следил за изящными движениями ее рук и губ.»Каковы на вкус эти нежные губки?»— думал он и был уверен, что они окажутся очень мягкими, сладкими и невинными.Он также был уверен, что ее еще ни разу не целовал мужчина.Ему становилось все труднее уходить от нее, когда они разбивали лагерь и нужно было отправляться в свою палатку спать. Ему не хотелось расставаться с ней даже на минуту.Маркиз говорил себе, что его привлекает ее ум и ему просто нравится, с ней разговаривать, но на самом деле он понимал, что никогда не забудет красоту ее высокой груди и белизну кожи.Занятый мыслями о Медине, он едва замечал монотонность их долгого похода по пустыне и даже жару.Тем не менее он знал, что она для него недоступна!Накануне того дня, когда они должны были достичь Адена, он объявил привал раньше, чем обычно.Медина удивленно посмотрела на него, и он объяснил:— Завтра мы будем в Адене. Я хочу в последний раз насладиться бесконечностью пустыни и посмотреть, как На небе одна за одной загораются звезды.Медина затаила дыхание, подумав, что ей самой очень хотелось разделить с ним красоту последнего вечера.Это останется ей на память, когда он уедет.В Адене, они расстанутся, а потом она вернется в Кану.Там она снова спросит Селима Махана, нужно ли ей возвращаться в Англию или можно остаться с ним.Она понимала, что с отъездом маркиза станет совсем одинокой, потому что, кроме отца, потеряет еще и сердце.»Я люблю его… люблю!»— много раз повторяла она, сидя в темноте своей маленькой палатки.Она смотрела на маркиза, когда тот этого не замечал, и думала, что он не просто самый красивый мужчина из всех, кого она когда-либо видела, но он еще и совсем особенный, не такой, как другие люди.Он был настоящим аристократом и при этом отличался гибким умом и твердостью характера, что ей очень нравилось.Она уважала его за самообладание и за то, что, даже теряя терпение, он никогда не позволял себе возвысить голос.»Папа был бы от него в восторге», — говорила она себе и жалела, что не может сказать маркизу, что книга, которая, по его словам, его вдохновила и которую он всегда брал с собой в палатку, написана ее отцом.Оазис, в котором они остановились, был еще романтичнее того, которым они наслаждались в первую ночь путешествия.Здесь было больше пальм, колодец был глубже, а вода в нем — чище.Даже верблюды казались довольными, когда всадники спешились и позволили животным лечь.Маркиз и Медина разошлись по своим палаткам, которые Hyp поставил в стороне от остального каравана, в тени пальмовых деревьев.Медина сняла бурнус.Она встала возле последнего дерева, за которым снова начиналась пустыня, и посмотрела в ту сторону, где за горизонтом должен был находиться Аден.Они поужинали, не дожидаясь захода солнца, которое медленно опускалось в багрово-золотое зарево позади невысоких гор.К Медине подошел маркиз, и когда он встал рядом, она сказала:— Здесь так красиво!— Да, трудно будет все это забыть.— А вы… хотите забыть? — спросила она.Ему послышалась печаль в ее голосе.— Я буду помнить этот день всю жизнь, — ответил маркиз, — и, конечно же, вас!Он почувствовал, что она затрепетала при этих словах, и с тех пор, как они тронулись в путь, это был первый знак того, что он ей небезразличен.Всего лишь легкий трепет.И однако ему показалось, что эту дрожь он почувствовал так, словно она пробежала по его собственному телу, и в этот самый миг он понял, что любит Медину.Он пытался побороть свои чувства.Он пытался убедить себя в том, что сможет покинуть Аравию, вернуться на родину и без сожалений продолжить прежнюю жизнь.Теперь ему пришлось признаться себе в том, что он не может расстаться с Мединой. Сердце его навсегда останется с ней.Она не смотрела на него, не делала никаких движений, глаза ее были обращены вдаль.Но точно так же, как он чувствовал ее, маркиз не сомневался: она чувствует его.Он не двигался, но ощущал, что все его существо стремится к ней.— Я хочу вам кое-что сообщить, — быстро проговорил он.— Что же?— Нечто такое, что должно вас удивить.Она слушала, и он продолжал:— Пока вы были без сознания и мне было нечем заняться, я велел Нуру принести мне статую, которую мы нашли в Марибе.— Вы… остались ею довольны?— Я ее очистил, — ответил маркиз. — И она не из бронзы, как мы подумали, когда я выкопал ее из земли.— Не бронзовая? — переспросила Медина.— Нет, она золотая!Медина ахнула, и маркиз добавил:— Надпись на ней, я думаю, докажет, что она из царской сокровищницы, и я уверен, наша находка окажется одной из самых замечательных вещей, какие были привезены из Аравии.Медина испуганно вскрикнула и сказала:— Теперь я понимаю, почему вы так спешите домой.Если кто-нибудь узнает об этой статуе… вам не сносить головы!— Это меня не тревожит, — ответил маркиз, — Меня больше заботит то, что по крайней мере половина статуи принадлежит вам, если не вся.Медина рассмеялась:— Вы очень щедры… Но она ваша. Вы ведь ее нашли.— Но вы указали мне место.Она промолчала, и он добавил:— Теперь я понимаю, что должен благодарить вашего отца.Медина резко обернулась к нему.— М-моего… отца? — Она запнулась.— Ума не приложу, почему вы мне не сказали, — продолжал маркиз, — что являетесь дочерью человека, чья книга значит для меня больше любой другой книги, какую я когда-нибудь читал.— К-как вы узнали, кто я?— Я понял, что вы женщина, когда поднял вас на руки, — спокойно сказал маркиз.— Я… простите меня, но Селим считал, что я буду для вас лучшим проводником.— И он не ошибся, — согласился маркиз. — Вы вели меня, учили и… вдохновляли.Вновь он почувствовал, что она затрепетала, еще до того, как услышал тихое:— Я очень рада.— Но вы так и не ответили на мой вопрос, — настойчиво проговорил маркиз. — Как нам с вами разделить эту статую?Она принадлежит нам обоим.После недолгого молчания Медина сказала:— Мне бы хотелось, чтобы вы поставили эту статую в своем доме в Англии.— Я думаю, вы должны поехать и увидеть своими глазами, как она будет там смотреться.Он наблюдал за ее лицом и знал, что она пытается понять, можно ли считать его слова приглашением. Потом она отчаянно произнесла:— Я не хотела возвращаться в Англию… Но судя по всему, рано или поздно мне придется это сделать.— Думаю, нам стоит вернуться домой вместе, — сказал маркиз.Теперь она посмотрела на него с явным изумлением.— Не хотите ли вы сказать, что… приглашаете меня в гости? — с трудом проговорила она.— У меня есть идея получше, — ответил маркиз.Она подняла на него вопрошающий взгляд.Губы маркиза чуть дрогнули, и он произнес:— Я прошу тебя, любимая, выйти за меня замуж!На мгновение Медина окаменела от неожиданности.Но когда он обвил руками ее талию, она издала невнятный возглас и спрятала лицо у него на груди.Он крепко прижал к себе Медину и очень нежно снял с ее головы махрану.Рука его коснулась шелковистых волос, и он, почувствовав дрожь ее тела, поднял за подбородок ее лицо.— Я люблю тебя! — сказал он. — И знаю, что ты любишь меня!Он прикрыл губами ее губы и почувствовал, что на вкус они именно такие, как он ожидал: очень мягкие, сладкие и невинные.В ту же секунду он ощутил, что Медина испытывает сейчас неземное блаженство.Ее охватил неописуемый восторг, душа ее уносилась в Небеса.Он знал, что она чувствует, и сам испытывал то же.Никогда еще в его жизни не было поцелуя, который бы доставил ему такое невероятное наслаждение и вызвал бы в женщине такое же наслаждение.Целуя Медину и не переставая ее целовать, он знал, что нашел ту Мекку, которую все ищут, и это — совершенная, духовная любовь.Она нисколько не была похожа на все те чувства, которые ему доводилось испытывать в прошлом.Только ощутив, как разгорается в нем и в Медине новое солнце, маркиз оторвался от губ возлюбленной.Он смотрел на нее и думал, что ни одна женщина не могла бы сильнее светиться от любви.В ней была еще и духовная красота, которую он не встречал доселе на лице женщины.— Я люблю тебя… люблю! — прошептала Медина.— Так же, как и я люблю тебя, — ответил маркиз.— Неужели это правда? Неужели ты действительно смог полюбить меня?— Я никогда не знал, что можно так сильно кого-то любить и чувствовать то, что я чувствую теперь.Он снова принялся ее целовать, и она осознала, что не только губы, но и души их сливаются в одно.Они стали неделимым целым и теперь уже не расстанутся.Немного позже, когда солнце скатилось за линию горизонта, маркиз повел Медину к тому месту, где Hyp расстелил для них покрывало и разложил подушки.Они сели рядом, и маркиз снова обнял ее:— Я хочу, чтобы ты хорошенько отдохнула, моя любимая, потому что, когда мы прибудем в Аден, нам надо будет многое сделать.Она посмотрела на него вопросительно, и он сказал:— Мы зарегистрируем наш брак в британском консульстве, но сначала, я думаю, надо подыскать тебе одежду.Медина рассмеялась:— Консул наверняка не ожидает, что твоя жена может выглядеть так, как я сейчас!— Ты выглядишь восхитительно, моя несравненная. Но все же я думаю, что будущей маркизе Энджелстоун следовало бы быть чуть больше похожей на женщину.К удивлению маркиза, Медина вдруг отстранилась от него.— Что с тобой? — спросил он.— Ты просишь меня стать твоей женой, — тихо проговорила Медина, — но, возможно, ты совершаешь ошибку.— Ошибку? — Маркизу показалось, что он ослышался.— Здесь в пустыне ты просто мужчина, — сказала она. — Замечательный мужчина, которого я люблю и уважаю… Но в Англии…Она замолчала, и маркиз мягко спросил:— Что в Англии?— Я и забыла, что ты маркиз и аристократ. Твоим друзьям может показаться, что я тебе не пара, а ты… ты, быть может, разлюбишь меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12