Марина почувствовала раздражение: какие же неряхи были эти жильцы — разбили и даже не потрудились приклеить отбитый кусочек! Впрочем, какое это теперь имеет значение?Мама уже никогда не узнает, что дорогие ее сердцу милые вещицы сломаны, а совсем скоро и ее самой не будет, и некому будет смотреть на них…«Что же мне делать со всеми этими вещами? — с неожиданным страхом подумала Марина. — Не могу же я умереть, не сказав никому, что они мне больше не понадобятся».Она попыталась припомнить, есть ли у нее хоть кто-то, кому она могла бы довериться. У отца с матерью было много знакомых, когда они жили в Суссекс-гарденз, но, по традиции, ей не разрешалось принимать участия в вечеринках, которые устраивали родители.Застенчивость не позволила ей подружиться ни с кем из девочек, которых она знала. Но ее мать всегда говорила, что все изменится, когда дочь станет взрослой.— Мы должны устроить для Марины бал, — заявила она однажды своему супругу. — И вообще, тебе пора начать копить деньги, Джон, потому что, когда Марине исполнится восемнадцать, я хочу заказать ей очень дорогую одежду и особенно — вечерние платья.— А потом ты скажешь, что хочешь представить ее ко двору? — продолжил доктор Мильтон.— А почему бы и нет? — удивилась его жена. Меня представляли, когда мне было восемнадцать.— Твоя семья жила совсем в других условиях, — заметил доктор.— Все Кортни были представлены в свое время, — с достоинством сказала ее мать, — и я не смогу считать, что выполнила свой долг перед дочерью, пока она не сделает реверанс в Букингемском дворце. — Она, улыбаясь, смотрела на дочь и продолжала: — И если во дворце сочтут, что я недостаточно важная персона, чтобы представлять тебя, мое сокровище, я попрошу сделать это твою крестную, леди Сандерсон. Она всегда присылала тебе подарки к Рождеству. Она живет в деревне, и мы редко встречаемся, но я уверена: она была и остается нашим хорошим другом.Леди Сандерсон умерла на следующий год, и мать Марины оплакивала потерю друга, так много значившего для нее.Итак, не было больше леди Сандерсон, к кому бы она могла сейчас обратиться. После года, проведенного в Швейцарии, а перед этим — целого года траура, ей было трудно даже припомнить имена тех, кто приходил к ним в дом на Суссекс-гарденз.«Да и вообще, — подумала Марина, — кому захочется общаться с человеком, который ищет утешения в ожидании приближающейся смерти?»Но самое главное — она никому не решилась бы раскрыть тайну своей судьбы, висящей над ней как дамоклов меч.«Я буду хранить это в себе, — решила она с неожиданной гордостью. — Я не буду плакать и жаловаться, как те женщины, которые приходили к папе».Она вспомнила, как однажды отец сказал:— Я сыт по горло хныкающими женщинами!— Кого ты считаешь «хныкающими женщинами»? — с улыбкой спросила мать.— Тех, у кого болит и колет! Не стоит и говорить, что это всегда — самые богатые! Бедные просят помочь только в самом необходимом: родиться, остаться в живых и умереть легкой смертью, как сказал мне однажды один человек, «чтобы не успеть снять ботинки».— Да, они мужественные люди, — мягко заметила миссис Мильтон.— Как раз это меня в них и восхищает, — продолжал доктор. — Многие из них грубы и злы — реформаторы считают их грешниками, но у них по крайней мере есть характер! И этот тип людей я тоже не терплю!«Я не должна жаловаться… Я должна быть мужественной, — сказала себе Марина. — Я хочу, чтобы папа гордился мной».Она села на диван и задумалась. Что она может сделать? Многие вещи в доме требовали починки и ремонта. Но какой смысл этим заниматься?И тут у входной двери звякнул колокольчик. Она ясно услышала его в тишине пустого дома.«Кто это может быть?» — удивилась она и вдруг вспомнила, что ждет телеграмму от Элвина.Она вскочила и с просиявшими глазами бросилась вниз по лестнице. Дрожащими руками открыла дверь, но не увидела там мальчика — разносчика телеграмм, как ожидала, — на пороге стоял господин средних лет, хорошо одетый и в котелке.Он показался Марине управляющим делами или, может быть, государственным служащим высокого полета, какие часто ходили на прием к ее отцу.— Здесь живет мисс Марина Мильтон? — спросил он.— Я мисс Мильтон!Она увидела в его глазах слабое удивление, будто он не ожидал, что она сама откроет дверь.Подумав, что ему может показаться странным, что она одна в доме, Марина добавила:— Боюсь, что служанка вышла.— Могу я поговорить с вами, мисс Мильтон? — спросил человек.Он снял шляпу, обнажив седые волосы, и Марина подумала, что вид у него очень почтенный.И все же она не решалась впускать его в дом.— Какое у вас ко мне дело? — поинтересовалась она. Ей вдруг пришло в голову, что он, может быть, хочет ей что-нибудь предложить на продажу.Она слышала, что часто люди самой неожиданной наружности ходят по домам, предлагая страховку или дорогие товары.— У меня для вас сообщение от мистера Элвина Фаррена, — ответил человек.Все ее подозрения тут же исчезли.— О, входите, пожалуйста! — быстро проговорила она.Человек вошел, тщательно вытерев ноги о половик. Это был солидный мужчина, и ему с трудом удалось протиснуться за ней в узкую прихожую, но он покорно стоял, ожидая, пока она закроет дверь.— Вы подниметесь в гостиную? — спросила Марина. — Она у нас наверху.Он молча положил шляпу на стул и стоял у лестницы, ожидая, пока хозяйка пройдет вперед.Марина повела его наверх.Несмотря на выгоревшие занавески и потертый ковер, гостиная казалась очень привлекательной в лучах послеполуденного солнца, пробивающегося сквозь узкие окошки.— Присаживайтесь, — предложила Марина.— Моя фамилия Дональдсон, мисс Мильтон, — представился он, усаживаясь на краешек дивана.Марина села в кресло напротив.— Вы получили сообщение от мистера Фаррена? — с нетерпением спросила она.— Мистер Фаррен попросил меня связаться с вами, — начал мистер Дональдсон. — Из его телеграммы, мисс Мильтон, я понял, что вы хотите увидеться с ним.— Да, я очень хочу его видеть, — ответила Марина и добавила: — если это возможно…— Мистер Фаррен предлагает вам встретиться с ним в Сорренто.— В Сорренто?! — воскликнула Марина. — В Италии?— Да, мисс Мильтон, у его семьи там есть вилла, и мистер Фаррен просил меня помочь вам отправиться туда как можно скорее.Марина смотрела на него в изумлении.— Он предложил мне… проделать… такой путь, чтобы только увидеться с ним?— Ему придется проехать гораздо большее расстояние из Америки, — сказал мистер Дональдсон, — и он, видимо, подумал, что путешествие отсюда будет для вас не таким трудным делом.— Нет-нет, конечно, нет! — поспешно сказала Марина. — Дело совсем не в трудности, просто это… такая неожиданность!— Вы знаете, где находится Сорренто, мисс Мильтон?— Да, конечно, это недалеко от Неаполя. Мой отец часто рассказывал мне о Неаполе. Он очень интересовался Помпеями и Геркуланумом.— Как мне кажется, там были сделаны большие открытия, — заметил мистер Дональдсон.— Да, я об этом читала.Марина разговаривала совершенно машинально — она была просто ошеломлена этим невероятным предложением.Она, разумеется, предполагала, что Элвин — если, конечно, будет в состоянии выполнить свое обещание — приедет в Лондон. Однажды он сказал ей, что если приедет к ней в Лондон, то остановится в гостинице «Клариджес», и Марина уже представляла, как она навестит его в номере, а может быть, и он придет в ее дом, если будет неплохо себя чувствовать. Но в Сорренто!..Она просто не могла в это поверить!— Мистер Фаррен, конечно же, не предполагает, что вы отправитесь в путешествие одна, — снова заговорил мистер Дональдсон. — Он просил, чтобы я либо сам поехал вместе с вами, либо нанял для вас сопровождающего. — Марина ничего не ответила, и он, помолчав, продолжал: — Наверное, мне следует объяснить вам, мисс Мильтон, — я представляю интересы мистера Фаррена в Лондоне, здесь у него своя контора.— Контора? — удивилась Марина. — Зачем ему нужна контора?После короткого молчания мистер Дональдсон ответил:— У мистера Фаррена самые разные деловые интересы не только в своей стране, но и в Европе, которые мы здесь и представляем.— А-а, понятно…Она и раньше предполагала, что Элвин — состоятельный человек, иначе он не мог бы себе позволить жить в санатории в отдельном домике. Марина с матерью были там на особом положении, а с остальных пациентов доктор Генрих брал очень высокую плату.Если у него есть своя контора в Европе для ведения дел, значит, он очень богат. И все же ей никак не верилось, что Элвин может заниматься финансовыми делами.Но мистер Дональдсон продолжал в быстром деловом темпе:— Мисс Мильтон, я предлагаю вам полностью довериться мне. Я постараюсь обеспечить вам максимальные удобства во время путешествия. Я только хочу знать, когда вы сможете выехать.— Когда? — смущенно переспросила Марина.— Мистер Фаррен, видимо, хочет, чтобы вы как можно скорее выехали в Италию. Однако я точно не знаю, когда он сам сможет прибыть туда.Марина ответила не сразу.— А… сколько это может стоить, ну хотя бы приблизительно? — Она задала этот вопрос с большим смущением.— Боюсь, что мои объяснения были слишком неуклюжи, — ответил мистер Дональдсон. — Если вы поедете в Италию, то только как гостья мистера Фаррена. Он объяснил это весьма четко в своей телеграмме. Я предусмотрю все расходы.— Но я не… уверена, что могу позволить… — начала Марина и тут же замолчала. Против чего она может протестовать? Если Элвин хочет, чтобы она приехала в Сорренто, то для нее это возможно только за его счет.Она прекрасно знала, что всех денег на ее банковском счете не хватило бы и на билет в один конец. И было бы смешно еще вести какие-то разговоры, если Элвин так щедро, так потрясающе щедро откликнулся на ее крик о помощи!Отправив телеграмму, Марина сомневалась, сумела ли она подобрать нужные слова. Но что-то ей подсказывало, что он правильно ее поймет, и теперь она в этом убедилась.Он хочет прийти к ней на помощь, как и обещал, и она должна быть согласна на все его предложения.Мистер Дональдсон внимательно наблюдал за ней с дивана.— Мисс Мильтон, вы должны мне ответить одно, — сказал он после некоторого молчания, — когда вы будете готовы к отъезду?Марина беспомощно оглядела комнату и ответила:— Я была бы готова хоть сейчас, если бы не одно обстоятельство.— Какое, мисс Мильтон?— Я должна продать все, что есть в этом доме. У меня нет денег. Если ехать в Сорренто, то, наверное, нужно иметь хотя бы несколько новых платьев. — Она увидела удивление мистера Дональдсона и поспешила объяснить: — Я ведь довольно долго жила в Швейцарии — там я и встретилась с мистером Фарреном. В горах даже летом по вечерам бывает довольно холодно, и поэтому мы носили теплую одежду. А в Сорренто очень тепло.— Действительно, — согласился мистер Дональдсон. — Там скоро будет очень жарко — апрель на носу.— Я так и подумала…— Итак, ясно — вам нужно купить летние платья, — заключил мистер Дональдсон. — Он улыбнулся и сразу показался Марине очень домашним. — У меня жена и три дочери, и они редко говорят о чем-нибудь другом. Поэтому я прекрасно понимаю, как это важно для вас.Марина улыбнулась в ответ:— Тогда вы, может быть, поможете мне? Мне больше ничего не пригодится в этом доме, и я хочу все здесь продать.— А вы собираетесь уехать из этого дома, когда вернетесь из Сорренто? — спросил мистер Дональдсон.— Да… я не буду здесь больше жить…— Ну хорошо. Мы могли бы выставить мебель на аукцион или попытаться найти покупателя среди дилеров, но на это потребуется время. — Он огляделся вокруг и сказал: — Мне бы хотелось тогда посмотреть остальную часть дома, мисс Мильтон.— Конечно, конечно, — согласилась Марина.Она встала и повела мистера Дональдсона по дому.Показывать, собственно, было нечего.Кровать красного дерева и подобранная в тон обстановка в комнате ее матери смотрелись неплохо, но особой ценности не представляли.В ее собственной комнате вообще не было ничего стоимостью более нескольких фунтов, но обеденный стол в столовой, а также стулья — отец говорил, что это Хепплвайт Хепплвайт — английский столяр-краснодеревщик конца XVIII века.

, — представляли большую ценность.Правда, они были уже не в моде, но зато внимание мистера Дональдсона привлекли несколько картин.Они дошли до крошечного кабинета, и он быстро пробежал взглядом по стенам, явно не интересуясь книгами.— Боюсь, что это все, — извиняющимся тоном сказала Марина. — Внизу, в кухне, практически ничего нет. Вы знаете, после смерти отца мы уже не могли себе позволить держать прислугу. — Она залилась румянцем, вспомнив, что при встрече солгала ему, выдумав служанку, которая отлучилась из дому.— Вы живете здесь одна? — спросил мистер Дональдсон.Она кивнула.— Мне это совсем не нравится, мисс Мильтон. Я бы не разрешил так жить своим дочерям. Мне кажется, что чем скорее вы попадете в Сорренто, тем лучше. — Он помолчал и добавил с улыбкой: — Конечно, вам никак нельзя ехать туда без новой одежды, но мне кажется, я нашел выход.— Какой же?— Я одолжу вам сто фунтов, мисс Мильтон, и, пока вы будете в отъезде, продам ваши вещи. Если получится больше ста фунтов, я выдам вам разницу, когда вы вернетесь.— А если будет меньше? — со страхом спросила Марина.— Не думаю, что будет меньше, — заверил ее мистер Дональдсон. — Задача как раз в том, чтобы найти хороших покупателей, а это требует времени. Некоторые вещи, например, письменный стол в гостиной, довольно-таки ценны — один буфет в столовой может стоить около пятидесяти фунтов!— Может быть, вам стоит посоветоваться с кем-нибудь, прежде чем так рисковать? — с беспокойством предложила Марина.— Ничего, я рискну, — улыбнулся мистер Дональдсон.Он уселся записьменный стол, которым обычно пользовалась Марина. Это была простая и прочная вещь, ничего общего не имеющая с элегантной мебелью материнской спальни.— Сейчас я выпишу вам чек, — сказал мистер Дональдсон, вынимая чековую книжку из кармана, — и вы сможете уже завтра получить деньги. Вам хватит трех дней на покупки?— Да, наверняка хватит, — согласилась Марина.— За это время я закажу билеты на пароход, идущий из Дувра в Кале, и на поезд сначала до Рима, а затем до Неаполя.— Никак не могу поверить, что все это правда! — воскликнула Марина.— Я сообщу вам, в какое время я заеду за вами утром в четверг. Думаю, это будет очень рано.— Ничего не имею против. Мистер Дональдсон промокнул чек.— Если у вас возникнут ко мне вопросы, — сказал он, — можете связаться со мной вот по этому адресу. — Он сделал движение рукой, будто хотел достать из кармана карточку, но потом передумал и написал адрес на листке бумаги. — Вызовите курьера, и я явлюсь к вам в ближайшее же время.— Я уверена, что мне ничего не понадобится, — ответила Марина. — Я буду занята покупками.— Это верно, — улыбнулся мистер Дональдсон. — Займитесь приятным делом. Я не думаю, что вам потребуется что-нибудь уж очень изысканное. С тех пор как мистер Фаррен заболел, я не думаю, что он устраивает пышные приемы.— Нет-нет, конечно, — ответила Марина.— Вокруг виллы — прекрасные парки. Говорят, что это самые красивые парки во всей Южной Италии, а сама вилла просто великолепна! Сначала она принадлежала знаменитому римскому сенатору, но я думаю, мистер Фаррен сам вам о ней расскажет.— Мне кажется, я сплю! — воскликнула Марина. — Этого не может быть наяву! Если бы вы знали, что это для меня значит…И вдруг замолчала. Ей показалось, что она излишне откровенна с незнакомым ей человеком.— Я вас понимаю, — сказал мистер Дональдсон. — Я и сам часто ощущаю то же самое, когда имею дело с мистером… — Он осекся, словно вдруг споткнулся о знакомую фамилию, и договорил: — Фарреном и его братьями.С этими словами он направился к двери, вдруг сразу заторопившись.— Ну, мисс Мильтон, прошу извинить меня. У меня еще куча дел, а день уже кончается. Значит, я заеду за вами в четверг.Марина проводила его до двери и протянула руку.— До свидания, мистер Дональдсон, — сказала она. — Спасибо, спасибо вам за все!— До свидания, мисс Мильтон, — степенно ответил он.Глядя ему вслед, она вдруг обнаружила, что его ожидает автомобиль с шофером, стоящий неподалеку от ее дома.Она застыла в изумлении.Автомобиль!Во всем Лондоне их можно было пересчитать по пальцам, и народ смотрел на них с удивлением и даже с ужасом.Элвин во время их бесед никогда не упоминал ни о каких автомобилях, и она не могла себе даже представить его за рулем этого уродливого экипажа, изрыгающего чад и пугающего лошадей.— В тот день, когда мне придется приезжать к больным на автомобиле, — часто говорил ее отец, — я откажусь от своей практики! Подъезжать с таким ревом к подъезду — да так можно напугать до смерти кого-нибудь со слабым сердцем!— Да, они такие мерзкие и вонючие, — соглашалась с ним мать Марины.— Все помешались на скорости, — развивал свою мысль доктор Мильтон, — быстрые поезда, быстрые корабли, автомобили, несущиеся по дорогам и наезжающие на детей и собак, — чем все это кончится?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17