Маленький пациент с жадностью накинулся на еду, а когда закончил, устроился поудобнее, насколько позволяла его больная лапка и, судя по всему, приготовился спать. А Салли отправилась в комнату леди Торн. Она знала, что пожилая дама всегда уединялась, чтобы отдохнуть после ленча, но никогда не спала, а просто лежала на диване в своей комнате и читала религиозные книги или иногда старые письма, которые хранила в полевой сумке рядом с диваном.
Салли постучала в дверь.
— Войдите, — сказала леди Торн и улыбнулась, когда увидела Салли.
— О, это вы, Салли дорогая, Проходите, садитесь и поговорите со мной.
— Я пришла попросить вас об одолжении, — объяснила Салли.
— Что случилось? — спросила леди Торн.
— Я подобрала маленького черно-белого щенка, попавшего в капкан, и хотела спросить, можно ли мне его оставить в доме? Вы не будете возражать?
— Конечно, оставьте его, — сказала леди Торн. — Бедный малыш. Где он?
— Он в моей спальне, — ответила Салли. — Я дала ему хорошенько поесть, и, по-моему, ему стало немного лучше и спокойнее.
— Капканы — такая ужасная вещь, — сказала леди Торн мелодичным голосом. — Я не могу думать спокойно, что в них ловят кроликов и даже мелких грызунов. Да, Салли, конечно, вы можете оставить собачку у себя.
— Это ненадолго, потому что дети скоро уедут, и мне надо искать работу. Может быть, вы знаете, где на ферме нужны работники?
— Вам нужно поговорить об этом с Гаем, дорогая, — ответила леди Торн. — Он занимается фермами и знает об этом гораздо больше, чем я.
— Нет, я не имею в виду вашу ферму, — воскликнула Салли, почувствовав, что ее слова можно расценить так, словно она пытается воспользоваться добротой леди Торн. — Я имела в виду, где-нибудь в округе. Я не хотела бы быть вами обузой.
— Вы никогда и не смогли бы ею стать, дорогое дитя, — успокоила ее леди Торн. — Я вас очень полюбила с тех пор, как вы приехали сюда, и мне остается только сожалеть, что вы не стали моей невесткой.
Салли покраснела.
— Мне так приятно это слышать! — воскликнула она. — Спасибо за добрые слова.
— Дорогая девочка! — сказала леди Торн и вздохнула. — Мне так хочется знать, как дела у Тони. Хоть бы он написал мне. Я раньше получала от него письма каждую неделю, до тех пор, пока он...
— Вы сказали... — попыталась напомнить Салли и замолчала, так как ей показалось, что леди Торн выглядит смущенной.
— Ничего особенного, дорогая. Просто я вспоминаю давно прошедшие годы, как и всякая другая мать. Надеюсь, что в один прекрасный день Тони удивит меня. Он свалится нам на голову, когда мы его меньше всего будем ждать, и все будут счастливы, оттого, что он здесь, снова с нами.
Она улыбалась, но в глазах была печаль. Салли чувствовала, что ей нечего сказать в утешение, и через некоторое время встала, еще раз поблагодарила за разрешение оставить собачку у себя, и пошла назад к себе в комнату.
Когда дети вернулись из Йорка, Салли рассказала им по секрету, что у нее в спальне есть новая собачка, и повела их посмотреть на нее.
— Бедная маленькая собачка, — прошептала Пру со слезами на глазах. — Бедный, бедный малыш.
— С ним скоро все будет в порядке, — пообещала ей Салли. Она испытывала радость и гордость, что наконец ей что-то принадлежало, только ей одной. Когда она входила в комнату, песик приветствовал ее повизгиванием и негромким лаем, радостно виляя хвостиком. Он, видимо, признал Салли своей хозяйкой и не спускал с нее глаз, когда она ходила по комнате, как будто опасаясь потерять ее из вида.
Салли призналась детям, что собачку ей подарил цыган, но предупредила, что об этом не следует никому говорить. Вообще-то она не собиралась быть такой разговорчивой, но в тот момент чувствовала, что ей так дороги эти дети, и вся ситуация была такой волнующей, что она испытывала непреодолимое желание с кем-нибудь поделиться тайной.
— Это наш секрет, — предупредила Салли детей. — Только между нами тремя.
— Мы никому не расскажем, — твердо сказал Николас, и Салли поняла, что он сделает так, как пообещал, и никогда не раскроет секрет, раз дал слово молчать.
— Как вы собираетесь назвать его? — спросила Пру.
— Я не знаю, — призналась Салли. — Вы оба так хорошо придумываете имена, что я предлагаю вам этим заняться.
— Может быть, его назвать цыганом? — предложил Николас.
— Тогда люди смогут сразу разгадать наш секрет.
— Да, это правда, — согласилась Пру.
— Я, кажется, знаю, — воскликнула Салли. — Почему бы не назвать его Ромом, от слова «ромалы», как они себя сами называют.
— Да, просто замечательное имя, — одобрил Николас. — Это будет часть нашего секрета. Мы будем знать, а остальные ни за что не догадаются, правда?
— Ни за что, — подтвердила Салли.
Она оставила детей в комнате заниматься с собачкой, а сама пошла вниз, чтобы найти сэра Гая. У нее не было сомнений, что он уже вернулся к этому времени, и в самом деле нашла его в библиотеке.
Он сидел за письменным столом и что-то писал. Его голова и широкие плечи четко вырисовывались на фоне окна. Салли какое-то время стояла, глядя на него, пока он не почувствовал, что в библиотеке есть кто-то еще. Сэр Гай повернулся и, увидев ее, встал.
Салли закрыла за собой дверь, прежде чем пройти в комнату. Как всегда в его присутствии, она смущалась, а сегодня это чувство было еще сильнее, потому что то, о чем она собиралась поговорить с ним, было похоже на школьное ябедничество. Тем не менее она начала свой рассказ. Салли призналась, что случайно подслушала беседу Нэды с цыганом, и стала объяснять, что ее взволновала история маленькой больной девочки, поэтому, как только ушла Нэда, она решилась поговорить с цыганом.
— Я слышала, что вы разрешили цыганам здесь останавливаться, и они уже не один год приезжают сюда, — польстила она ему. — Мне пришло в голову, что, может быть, мисс Торн не знала этого, поэтому я пообещала поговорить с вами и узнать, не могут ли они здесь остаться, пока девочке не станет лучше.
— Конечно, они могут остаться! — ответ сэра Гая был кратким и резким.
— Вы можете им об этом сказать? — спросила Салли.
— Я сам поговорю с этим человеком.
Сэр Гай подошел к окну и выглянул в него, как будто ожидая, что сможет увидеть цыганские фургоны прямо отсюда. Салли не знала, что ей делать, то ли уходить, то ли оставаться. Потом, все-таки набравшись мужества, она сказала:
— Если возможно, я бы попросила вас не говорить мисс Торн, что я вмешалась в эту историю.
Сэр Гай повернулся к ней.
— Вы боитесь Нэды? — спросил он.
— Может быть, немножко, — призналась Салли и добавила в оправдание Нэды. — Вы понимаете, она здесь живет, а меня, как гостью, это не должно касаться.
— Вы правильно сделали, что рассказали мне все, — возразил сэр Гай. — Не беспокойтесь, цыган и его больной ребенок никуда не уедут, и я не скажу Нэде, что мне вообще что-то известно о том, что поднимался вопрос об их отъезде.
— Спасибо.
Она улыбнулась ему, и вдруг, к ее удивлению, он улыбнулся ей в ответ. Салли почувствовала, что с этого момента они объединились с ним против Нэды. Но ей тут же стало стыдно, что она поневоле затеяла какие-то интриги.
— Спасибо, — повторила она еще раз и пошла к двери, но голос сэра Гая остановил ее.
— Вы счастливы здесь? — спросил он.
— Я была здесь очень счастлива, — ответила она. — Мне часто хотелось вам сказать, как я благодарна за вашу доброту, и как хорошо, что вы меня привезли сюда, когда.., когда... — Салли сделала паузу, пытаясь подыскать нужное слово, — ..когда у меня все было так плохо. Я сегодня уже говорила вашей маме, что как только детей заберут отсюда, мне необходимо найти работу. Вы не знаете случайно, есть ли возможность устроиться на ферму где-нибудь в округе?
— А что вы умеете делать? — спросил сэр Гай.
— О, да практически все, — ответила Салли. — Очень мало работы на ферме, которой бы мне не приходилось заниматься хотя бы раз или два. Я даже умею стричь овец.
Он смотрел на тонкие черты ее лица, на прозрачную кожу, которая создавала впечатление хрупкости, на шею прекрасной формы, над которой время от времени гордо приподнимался маленький упрямый подбородок, на чувственные губы и прямой нос.
— Глядя на вас, трудно предположить... — начал он.
Салли со смехом перебила его.
— Вы не должны судить обо мне по моей одежде, — сказала она. — В таких платьях я бы выглядела глупо на ферме, это не секрет для меня. Но сегодня я получила от Лини чек на двадцать пять фунтов.
Ей показалось, что его лицо сразу потемнело. Быстро, пока еще хватало смелости, она продолжила:
— Я хотела вас спросить, не могли бы вы обналичить его для меня? Деньги нужны, чтобы их потратить на настоящую рабочую одежду: бриджи, ботинки и хороший плащ.
— Дайте его мне.
Слова сэра Гая прозвучали достаточно резко.
Салли достала письмо Мэри из кармана жакета, вынула из него чек и протянула его сэру Гаю. Он посмотрел на него и спросил:
— Вы подписали его?
— О, простите, — извинилась Салли. — Я забыла.
Сэр Гай положил чек на бювар, потом подвинул большое, кожаное кресло, в котором он обычно сидел. Салли посмотрела на ручку, — Можно мне воспользоваться вашей ручкой?
— Да, конечно, — ответил он.
Салли взяла ручку и обмакнула ее в чернила, только после этого она бросила на склонившегося над ней сэра Гая быстрый взгляд. Выражение его лица было странным, довольно загадочным.
— Пожалуйста, помогите мне как можно скорее найти работу, — взмолилась она. — Вы были так добры ко мне, и я не хочу быть обузой для вашей семьи.
— Неужели вы думаете, что могли бы стать ею? — спросил он, и вдруг их взгляды встретились. Салли увидела в его глазах что-то необычное и опустила голову.
Она не могла понять, что произошло, но только почувствовала, как у нее перехватило дыхание и задрожали руки. В смущении она отвернулась от него и написала свое имя на обратной стороне чека.
Случайно, поднимаясь из-за стола, она задела его рукой. И снова с ней что-то произошло, волнующее и необъяснимое даже для нее самой. Из-за этого странного чувства и необыкновенного смущения она вышла из комнаты, не сказав больше ни слова.
Закрыв дверь в библиотеку, она увидела, что в холле стоит Нэда. Салли чувствовала себя немного виноватой, как будто совершила какой-то нехороший поступок. Она подождала немного, думая, что Нэда заговорит, но та не произнесла ни слова, тогда Салли отвернулась и пошла вверх по лестнице, чувствуя всем телом, как темные глаза следят за ней.
Когда она поднялась наверх, то не удержалась и оглянулась. Нэда шла по холлу по направлению к библиотеке.
Сэр Гай остался стоять на том же месте, где его оставила Салли, около письменного стола. Он смотрел на чек, где Салли только что оставила свою подпись, но как только Нэда вошла, сложил его и положил в нагрудный карман своего пиджака.
— Мне надо поговорить с тобой, Гай, — сказала Нэда, решительно направляясь к нему.
— Я слушаю, — ответил твердо сэр Гай.
Он повернулся к Нэде, и та подошла к нему настолько близко, что могла до него дотронуться. Потом она посмотрела ему в глаза снизу вверх и сказала:
— Отправь ее отсюда, Гай.
Он не стал делать вид, что не понимает, о ком идет речь, вместо этого прямо спросил ее:
— Зачем? Разве они тебе мешает? Салли никому не причиняет вреда.
— Да, она мне мешает, — воскликнула Нэда. — Вечно шныряет по дому, подсматривает за мной, во все вмешивается.
— Я думаю, что ты преувеличиваешь, — спокойно сказал сэр Гай.
— Но есть еще одна причина, другая и более важная. Неужели ты не догадываешься?
Ее голос понизился и приобрел интригующие нотки. Сэру Гаю показалось на мгновение, что он зажат между ней и письменным столом.
— И что же это за причина? — наконец спросил он.
— Она стоит между мной и тобой, Гай.
Нэда вдруг подняла руки и положила их ему на грудь. Но, как только она дотронулась до него, сэр Гай слегка отодвинулся. Потом, развернув свои плечи так, чтобы можно было пройти, не задев ее, он отошел к камину и прислонился к нему спиной.
— Нэда, дорогая моя, — произнес он. — Мне нелегко это делать, но я должен тебе кое-что сказать. Конечно, нужно было сделать это давным-давно, и если бы я знал, что у тебя в голове бродят такие мысли, раньше бы прояснил ситуацию. Я однажды уже любил и даже собирался жениться. Из этого ничего не вышло. Девушка, в которую я был влюблен, вышла замуж за другого и позднее умерла. Больше у меня нет намерений жениться в будущем.
Нэда пересекла комнату и опять подошла к нему вплотную.
— Я и не прошу тебя жениться, Гай. Но почему ты должен отказываться от любви? Ты молодой, красивый мужчина. Мы долгое время жили в этом доме одни, не считая твоей мамы. Я была счастлива, потому что чувствовала, что мы понимаем друг друга. А сейчас в дом пришли чужие люди и все, что было между нами, испортили.
— Нэда, между нами ничего не было, — запротестовал сэр Гай. — Я тебе уже сказал, что больше не смогу полюбить.
— Если ты в это веришь, то ты глупец, — возразила ему Нэда. — Ты еще не умер Гай. В твоих венах течет теплая кровь, и сердце пока еще бьется. Тебе надо только немного расслабиться, отбросить в сторону этот дурацкий английский самоконтроль, и ты поймешь, как это прекрасно любить и быть любимым.
Нэда вдруг обхватила руками его шею и прижалась к нему. Он мог чувствовать тепло ее тела сквозь тонкий шелк платья, и вдыхать странный, экзотический аромат ее духов, исходивший от волос. Сэр Гай смотрел в бесконечную темную глубину ее глаз и чувствовал на своей щеке теплое дыхание.
На какое-то мгновение он просто застыл, казалось, что ей удалось заманить его в свою ловушку, но потом вдруг очень мягко разомкнул замок ее рук на своей шее.
— Прости меня, Нэда, — сказал он, и в его голосе прозвучала явная скука, поразившая ее больше, чем, если бы это был гнев. — Прости меня, — повторил он.
Сэр Гай подошел к окну и стоял, глядя в сад. На его шее быстро пульсировала маленькая
жилка.
Когда он опять повернулся, в комнате никого не было.
Глава 11
Когда Салли вместе Николасом и Пру спустились вниз к завтраку, она услышала голоса, и, посмотрев через дверь гостиной, увидела о чем-то споривших Нэду и Айвора. Говорили они по-польски, но их голоса были резкими и взволнованными, как будто они ссорились.
Для Айвора было обычным делом, завтракать очень рано, до того, как остальные обитатели дома спускались в гостиную, а потом сразу идти на взлетное поле. Салли догадалась, что этим утром он уже был там, а потом вернулся назад. И причиной для его возвращения стало присутствие цыган.
Она быстро прошла с детьми в гостиную, где уже находились леди Торн и сэр Гай и накладывали себе еду из серебряных блюд, стоявших на отдельном столике. Когда дети вежливо поздоровались, Салли усадила их и поставила перед ними тарелки с кашей. Она уже села за стол, когда открылась дверь и вошла Нэда.
Не могло быть сомнений, что она просто клокотала от ярости. За ней шел Айвор Павловский, нахмуренный больше, чем обычно, но он проскользнул в комнату с таким видом, словно хотел сгладить ситуацию, насколько это возможно. Было ясно с первого взгляда, что они решили, кто будет говорить первым. Итак, Нэда решительным шагом подошла к сэру Гаю, восседавшему во главе стола, и сказала с вызовом:
— Гай, я хочу с тобой поговорить.
— Доброе утро, Нэда, — спокойно ответил он ей.
— Это касается взлетного поля, — продолжала Нэда, проигнорировав приветствие. — Ты ведь знаешь, что Айвор сказал, никому, понимаешь, никому, не разрешено появляться на взлетном поле. И что же, если этот человек не лжет, ты разрешил, чтобы его фургон оставался там. Это несправедливо по отношению к Айвору, и, кроме того, небезопасно.
Нэда почти задохнулась, закончив свою речь, потому что говорила без остановки. И, как обычно, когда она нервничала, ее акцент становился еще более явным.
— Подожди минутку, Нэда, — сказал сэр Гай. — Думаю, что мы это обсудим, но, между прочим, ты не поздоровалась с моей мамой.
В его голосе прозвучал упрек, но Нэда не смутилась.
— Тетя Мэри поймет меня, — ответила она нетерпеливо. — Существуют более важные вещи, чем приветствия. Айвор работает день и ночь над самым секретным экспериментом, который даже правительство считает очень важным, а ты позволяешь цыганам, да, да, цыганам, этим лжецам и ворам останавливаться не только на соседнем, но и на самом взлетном поле. И мне известно, почему ты это сделал. Я ему сказала, чтобы он немедленно убирался вместе со своим фургоном, и что же происходит? Он сообщает Айвору, что какая-то добрая леди пообещала попросить за него хозяина. Не составит труда, определить, кем была эта «добрая леди»!
Нэда обожгла Салли взглядом, полным ненависти. Она почувствовала себя так, как будто ее огрели кнутом, и покраснела в ответ. На какое-то мгновение Николас разрядил обстановку.
— Это правда, что на взлетном поле остановились цыгане? — спросил он. — Тогда, может быть, и мы можем сходить и посмотреть на самолет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36