И тебя, и все твое племя под корень…Гн-трх обреченно оглянулся на то, что осталось от их поселка. Дымящиеся развалины, трупы женщин, дорого продавших свои жизни, и потому окруженные множеством тел нападавших. Даже слабосильные дети и то, перед тем как умереть под ударами мечей, сумели уничтожить по одному-два человека. Эх, хоть бы один боевой скафандр сюда, и тогда были бы живы все, кто так дорог и кого уже не вернуть. Но, увы, скафандры давно превратились в кучу бесполезного железа, которое служило для развлечений ребятни. Даже командир их десантного бота, первые пять лет неустанно поддерживавший веру в то, что сигнал о помощи, посланный перед крушением, будет услышан, давно махнул на все рукой. И они постепенно зажили спокойной жизнью робинзонов. Спустя три года последствия стерилизации, проводившейся после подписания контракта, постепенно сошли на нет, и вот уже стройные фигурки десантниц стали приобретать округлые очертания.Война и все ей сопутствовавшие заботы остались там, наверху, перечеркнутые распустившимся цветком плазмы, возникшим на месте корабля. Случайность, ибо прямое попадание в звездных войнах очень большая редкость. Тем более что в пределах сканируемого пространства не было ни одного вражеского патруля. Их взвод как раз совершал учебный полет вокруг родного крейсера, когда тот превратился в огненный шар.И вот они, ударно-десантный взвод Империи, вынуждены были приземлиться в этом диком, варварском мире. Лучшие воины, которыми они стали в результате кропотливой работы генных инженеров, превратились в дикарей. Ресурса челнока хватило только на посадку, все аккумуляторы боевых скафандров ушли на поддержание работы двигателей. И то, что когда-то было боевой машиной, превратилось в жалкие остатки, не вызывавшие никаких чувств, кроме горечи. Увы, их было слишком мало, и ни о какой серьезной колонизации не могло быть и речи. Они просто жили, наслаждаясь охотой на крупного зверя, «забирая» жизненную силу, а мясо используя по назначению. Маленькое племя, никогда не нападавшее первым, но и не выпускавшее за пределы своей земли желающих попытать счастья.Так продолжалось на протяжении десяти лет. Подрастали дети… И вдруг этот ужасный набег. То, что агрессор тоже был практически полностью уничтожен, никак не решало их собственную судьбу. Ибо в живых оставался только один…Главарю нападавших надоела патовая ситуация, и он сделал выпад, попытавшись проткнуть последнего демона копьем и тем самым положить конец бесславному походу. Неожиданно Гн-трх легко уклонился, перехватил примитивную палку с грубо выкованным наконечником и, продолжая поступательное движение нападавшего, потянул ее на себя. Главарю бы бросить оружие, но инстинкты восстали против этого, заставив крепче сжать древко в руках. Предотвращая падение, тело само сделало шаг навстречу. Последний в жизни вождя! Рука казавшегося таким беззащитным и слабым противника мертвой хваткой вцепилась ему в горло. Теперь у него были копье и запас чужой жизни. Несмотря на десятилетие относительно мирного существования, Гн-трх оставался воином, а теперь воином вооруженным и практически восстановившим запас сил. И вновь завертелась смертоносная круговерть, подобно мельнице перемалывая человеческие жизни. Конечно, убивать оружием, позволяя жизненной энергии расходоваться попусту, было не очень-то разумно. Но, у нападавших на сей счет было свое мнение, и они упорно размахивали железками, не давая приблизиться на расстояние вытянутой руки. Одного он насадил на древко и, забрав меч, проткнул им других двоих, зашедших со спины.Потом, взяв в каждую руку по мечу, Гн-трх устроил настоящую мясорубку, наглядно демонстрируя варварам, почему воины Империи никогда не знали себе равных. Но, те понятия не имели о том, что такое мясорубка, а существование Империи, простиравшей свое влияние на десятки миров, не могли даже вообразить. Он снова был ранен, «истратив» почти полностью жизнь вождя, но зато двоих последних противников демон смог убить голыми руками. Так что баланс в общем-то был положительный. И все же это была пиррова победа, поскольку поселок все равно погиб, не осталось никого. Гн-трх подошел к колодцу и напился. Усталости практически не было, да и он хотел побыстрее похоронить останки товарищей, чтобы навсегда расстаться со своим скорбным домом.Огромная братская могила, рытье которой заняло несколько часов, постепенно наполнялась. Вдруг тихонько застонала маленькая девочка, только что не подававшая никаких признаков жизни. Мысленно поблагодарив всех известных ему богов, последний воин прижал ее к груди, «раскрываясь» и давая возможность восстановиться еле трепетавшей в детском теле жизни. Отныне их было двое. И перевес теперь, как ни крути, был на их стороне. Пусть жалкий мир полуживотных содрогнется, не в силах противостоять мощи разгневанных мстителей! Ибо месть Гн-трха будет поистине ужасной и за каждую жизнь, уничтоженную сегодня, варвары заплатят тысячекратно. Нет, это не идет вразрез с кодексом чести наемника, так как отныне и навсегда он и все его потомки находятся в состоянии войны.Два дня, проведенные в дороге, почти не оставили отпечатка в его памяти. Как любое существо, живущее охотой, насытившись, он мог спать сутки напролет. А после ночной схватки Николай чувствовал себя наевшимся до отвала. Впервые в своей короткой жизни он смог «высосать» жизни у стольких людей сразу. И теперь, наполненный до краев, парень лениво дремал, отмечая где-то на периферии сознания, что «в Багдаде все спокойно».Поезд прибыл в небольшой сибирский городок, в котором было назначено место встречи. Не задавая лишних вопросов, ибо прийти сюда мог лишь посвященный, ему передали пакет, по весу килограмма два. Забросив его в сумку, Николай потопал обратно на вокзал. Из смутных представлений бандитов он знал, что камни уплывут за рубеж, а деньги осядут в Швейцарии. Он же, то есть бандит, который перевозил камни, получал жалкие двадцать тысяч из рук голландского дипломата, вернее, шофера посольства. С одной стороны, заманчиво было занять теплое место, позволявшее безбедно жить, практически ничем не рискуя. Но, и оставить пакет себе тоже хотелось, уж очень велик был соблазн. Впереди было два с половиной дня пути, и Николай не сомневался, что правильное решение придет само, подсказанное интуицией, которая его до сих пор не подводила. Никакими особыми достопримечательностями городок не славился, и задерживаться здесь не было смысла. Самозваный курьер выпил пива в привокзальном буфете и прошел на перрон.Снова заплатив проводнице, разбитной бабенке, бросавшей недвусмысленные взгляды на красивого парня, он занял купе. Поезд тронулся, и юноша опять задремал, уставившись в окно, за которым проносились маленькие, скрытые непроглядной темнотой полустанки. Поэтому он не сумел вовремя среагировать, когда в купе бросили газовую гранату, разорвавшуюся с негромким хлопком. Он так и не понял, что происходит. Усыпляющий газ сделал свое дело, и юноша без сознания повалился на полку, полностью беззащитный против вошедших следом людей. На гостях были противогазы, и они определенно знали, что ищут. Пакет с алмазами переместился в сумку одного, а второй, ткнув Николая ножом, быстро вышел в коридор.«Что ж, по крайней мере не нужно ломать голову, что теперь делать», — примерно так утешил себя убитый и ограбленный человек, примерно часа через два придя в себя. Из двух зол на его долю пришлось третье, и тут он был абсолютно бессилен, не говоря о том, чтобы что-нибудь предпринять. Рана, хоть и затянувшаяся, сильно ныла, да и последствия отравления давали о себе знать. Срочно нужна была энергия, так как болеть, накапливая силы и постепенно выздоравливая, он не привык. Все купе в его вагоне были закрыты, и он прошел дальше. Следующий вагон был плацкартным, что позволяло практически безнаказанно «обобрать» хоть десяток человек, но Николай чувствовал, что ему нужно забрать чью-то жизнь до конца. Он всматривался в лица спящих, пытаясь определить, кто же будет сегодняшней жертвой. Все пассажиры мирно спали, и никто не производил впечатления подонка. А убить просто так мирно спящего человека — против этого восставало все его существо. В сердцах плюнув на пол, он вернулся в свое купе и на ближайшем полустанке сошел с поезда и растворился в ночи, чтобы найти жертву, смерть которой не шла бы вразрез с неким подобием кодекса чести, заложенным где-то глубоко внутри, на уровне инстинктов, и появлявшимся на свет божий, как правило, не вовремя. ГЛАВА 8 — Вот так, все хорошо. Вы, главное, не волнуйтесь. — Юлька гладила по голове молодую женщину, «забирая» у нее начинавшийся рак молочной железы.На лице пациентки проступало явное облегчение, а врач уже выходила из палаты. Так, теперь в десятую палату. У лежавшего там парня загноился послеоперационный шов. Конечно, можно все решить хирургическим вмешательством, но для нее это пустяк.Уже неделя, как Юля вовсю пользовалась своими новыми способностями. «Громоотводами» пришлось использовать бродячих собак, облюбовавших поблизости баки с пищевыми отходами. Как ни старались живодеры, на месте отловленных животных тотчас появлялись новые. И всегда две-три шавки крутились поблизости, в надежде что перепадет что-нибудь вкусненькое. Первый раз Юлька решила выйти сама, но битые жизнью собаки, не в пример домашнему любимцу Лорду, ни в какую не хотели подходить к девушке. Будто чуяли, что ничего хорошего их не ждет, а потому держались неподалеку, выжидая, пока непрошеная гостья уберется восвояси.Немного напуганная первым опытом, Юлька на этот раз не накачивалась под завязку, но все же носить в себе опасный груз было не очень приятно. В растерянности покрутив головой, девушка отошла от бачков с отходами, но тут как раз во двор въехала машина санэпидемстанции. Подождав первого улова, девушка подошла и спросила:— Мальчики, можно мне одну собачку?Небритые парни, от которых разило перегаром, с интересом посмотрели на стоявшую перед ними симпатичную девушку:— Вы не похожи на кореянку, мадемуазель. И поверьте, блохи — не лучшее украшение вашей чудесной головки, — с улыбкой произнес один из угрюмых с виду молодцов.Пришлось что-то срочно выдумывать. А так как врать Юлька не умела, то почувствовала, что краснеет. Это вызвало очередную подначку со стороны Митяя.— Да ладно, Митяй, чего там, — остановил поток красноречия старший и уже по-деловому обратился к Юльке: — Пузырь.— Какой пузырь, желчный? — промямлила Юлька.Не подумайте, она выросла не в вакууме и слышала о существовании универсальной валюты. Но, от растерянности ляпнула первое, что пришло в голову. Дружный хохот опроверг предположение, подсказанное навыками хирурга, а покатывавшийся со смеху Митяй, вытирая слезы, сказал:— Нет, нет, дорогая, всего лишь стеклянный. И благородное содержимое этого сосуда не имеет с желчью ничего общего.Денежный эквивалент был торжественно передан бригадиру, и Юльке предложили выбирать.— Мне все равно…И она положила ладонь на первую попавшуюся псину. Та жалобно тявкнула и затихла, получив концентрат чужих болячек.Парни притихли, а Юлька спросила:— Завтра приедете?— У нас по плану ваша точка раз в неделю. Так что аккурат в следующий понедельник.Неделя — это было слишком долго, а прекращать опыты девушка не собиралась. И потому, изобразив самую милую из своих улыбок, попросила:— Мальчики, очень нужно, поверьте. Я в лаборатории работаю, и на мне за день столько статики накапливается, что если не разрядиться, то просто умру.Видно было, что в существование таинственной статики никто не поверил, но обещание увеличить гонорар вдвое решило дело. Да и Митяй, явно положивший глаз на хорошенькую лаборантку, сразу стал на ее сторону.Коллеги с удивлением поглядывали на Юлю, но вопросов пока не задавали. Она же с жадностью осваивала свои новые способности и проводила в больнице все свободное время. И училась, училась… Для того чтобы поставить диагноз, нужно было совсем чуть-чуть, и постепенно Юлька поняла, что совсем не нужно «вытаскивать» из человека всю подноготную. Ведь на это тоже уходило немало «свободного места». Да и груз лишних эмоций не способствовал хорошему настроению.Так что учеба в основном сводилась к осваиванию навыков отсекать лишнее: А дня через три-четыре девушка стала обращать внимание только на тяжелые случаи и перестала палить из пушки по воробьям.Как раз такой случай представился вскоре в виде молодящейся дамы лет пятидесяти.— Помогите, умираю, — загробным голосом вещала симулянтка, всем своим видом изображая предсмертную агонию.Рядом с пациенткой суетились мужчина, видимо муж, и молодой человек, явно сын. Оба встревожено смотрели на Юльку.— Что с ней, доктор?Девушка мимолетно коснулась больной, мгновенно «сняв отпечаток». В сознании ее образовалось что-то вроде матрицы, на которую наложилась «карта» больной, мгновенно показав болевые точки. Все было в порядке, если не считать небольшого ожирения. Дамочка была здорова как бык: «смертельная болезнь» явно была рычагом давления на домашних, вынужденных возиться с ней, бросив все прочие дела. При этом дама получала максимум удовольствия. Юлька разозлилась.— Проваливайте, — коротко и ясно выдала она заключение. — Обратитесь в платную клинику, там за ваши деньги вас вылечат от чего угодно. У меня много настоящих больных.— Да как вы смеете? — сразу забыв о своем предсмертном состоянии, возмутилась «умирающая». — Я буду жаловаться!Врач без лишних разговоров повернулась к другому пациенту. Симулянтка покричала минут пять, встала с кушетки и бодренько побежала по коридору. Мужчины едва поспевали за «умирающей».Закрутившись, Юлька совсем забыла об инциденте. Но, дамочка, должно быть, обладала железной хваткой, так как после обеда последовал вызов на ковер.— Кузнецова, к главному.Юлька отставила стакан с недопитым чаем и направилась в кабинет заведующего отделением.— Да нет, к главврачу больницы.За два с половиной месяца работы девушка ни разу не разговаривала с таким высоким начальством. Видимо, случилось что-то из ряда вон, если столь занятой человек снизошел до разговора со вчерашней студенткой.Секретарша с любопытством поглядывала на Юлю, гадая, какова степень ее вины и что вообще она натворила.— Вячеслав Юрьевич, к вам Кузнецова. — И, выслушав ответ, бросила провинившейся: — Проходите.Юлька гордо вскинула головку и открыла дверь кабинета. Высокий седой человек сидел за широким столом в форме буквы «Т» и листал бумаги в тоненькой папочке.— Садитесь, коллега, — указал он на стул и продолжил чтение.«Коллега» тем временем оглядывала кабинет. Дизайном помещения в последний раз занимались, должно быть, лет тридцать назад. С тех пор лишь делали косметический ремонт, сохраняя при этом стиль семидесятых годов прошлого века. Высокий потолок, деревянные панели и даже стоявший сбоку вентилятор — все напоминало времена безвозвратно ушедшей молодости хозяина.Высокое начальство закрыло папочку и воззрилось поверх очков на строптивую молодежь. Этому умудренному опытом человеку с первого взгляда было ясно, что пигалица права. Но, к сожалению, иногда приходится соблюдать приличия и тратить драгоценное время, выслушивая жалобы таких вот истеричек, изводя при этом тонны бумаги и доказывая вышестоящим инстанциям, что ты не верблюд.— Понимаете, Юлия Даниловна, — осторожно начал он, — не всегда получается так, как мы бы этого хотели. И иногда, несмотря на очевидную абсурдность жалоб, мы вынуждены уделять должное внимание таким, скажем… пациентам.Юлька пожала плечами и вяло пробормотала:— Так ведь здорова как лошадь. На ней пахать можно, а она туда же. Мало того что мужиков своих изводит, так еще «скорую» на уши поставила.— Возможно, это и так, но вы обязаны были провести хотя бы поверхностный осмотр.— Так я и провела.— Вот как. А мамзель утверждает, что вы только дотронулись до ее руки — и предложили выметаться.Все так и было, отрицать очевидное Юлька не стала, заслужив удивленный взгляд.— Позвольте усомниться, коллега. Ведь это практически невозможно.Попусту тратить слова, что-то доказывая и объясняя слепому, как красив закат, не было смысла. А потому девушка взяла главврача за руку и стала говорить:— Вы перенесли два инфаркта. У вас была язва желудка, зарубцевавшаяся три года назад. Аппендицит вырезали на первом курсе, а спустя год вы сломали ногу. Кости срослись хорошо. Но, заниматься бегом после травмы бросили.Седой мужчина ошарашено смотрел на Юльку, но за долгую жизнь он повидал всякое — и быстро взял себя в руки.— Ну, предположим, про инфаркты и язву, эти спутники успешной карьеры, вы могли узнать у персонала. Но, то, что случилось во времена моей молодости… Да, это наводит на размышления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33