Он поднялся на сотни ярдов в небо, в облаке пыли, затмившей последний солнечный свет.
Земля содрогнулась, и те стены Карриса, что еще держались, обрушились в озеро Доннестгри.
Эрин плохо помнила, что было потом. Она обмерла, устрашенная видом червя — туловище его, состоявшее из многих сегментов, имело в диаметре приблизительно сто восемьдесят ярдов, из трещин в коже текла магма, зубы походили на острые косы. К запаху пыли приметался внезапно сильный запах серы.
Она видела его всего одно мгновение, но время как будто застыло.
Опомнилась она, только услышав вокруг радостные крики. Мировой червь уже вернулся в кратер, образовавшийся на том месте, где был Холм костей. Пыльное облако медленно оседало.
Выброс пыли пробил облачную завесу, и в небе засверкали молнии.
Опустошители обратились в бегство.
На такое никто не смел и надеяться — это был полный разном. Но, видно, оставшись без Холма костей и своей предводительницы, опустошители не видели смысла продолжать сражение.
Они побежали прочь, обратно в свои темные подземные норы, собираться с новыми силами, чтобы когда-нибудь вернуться снова.
«Беги, — сказал далекий голос. Сэр Боринсон попытался собраться с силами. — Беги скорее».
Земля качнулась под ним и встала дыбом, подбросив его на два фута кверху. Раздался страшный грохот, громче любого раската грома. В небе сверкнула молния, и дождем посыпались вниз мелкие камни и пыль.
«Земля гибнет!» — подумал Боринсон.
Непроизвольно передернувшись, он потянулся к Саффире. Он нашел ее здесь полумертвую, истекающую кровью. Пэштак с Макхитом сражались отчаянно, защищая ее, но опустошители шли стеной, и ему ничего другого не оставалось, кроме как прикрыть ее собственным телом. Тут на них рухнуло умирающее чудище и придавило его так, что он не мог вздохнуть.
Нельзя же ее здесь оставить!
Он вдохнул воздуху и закашлялся — пыль забила нос и глотку.
«Беги скорее!» — снова раздался голос.
Он звучал так же глухо, но Боринсон знал, чей это голос, и знал, что необходимо повиноваться. Вокруг царил ужасный запах гнили.
Он пошарил по земле, ища Саффиру.
— О Светлая Звезда, надо идти! — пробормотал он, приподнимаясь. Попытался разглядеть что-нибудь в окружавшей его тьме. Но почти ничего не увидел — сгущались сумерки, в воздухе было полно пыли, и остатки света загораживали туши мертвых чудовищ. Он встал на колени и посмотрел вверх. Высоко в небе висело гигантское облако пыли, лишь на горизонте еще виднелся свет. Прямо над головой сверкнула молния.
— Куда ты зовешь ее, северянин? — спросил Радж Ахтен, и мягкий голос его дрогнул от сдерживаемого гнева.
Боринсон повернулся на звук голоса и успел разглядеть его при свете молнии.
Теперь он видел их обоих. Шафранная накидка Радж Ахтена так и светилась в глубоком вечернем сумраке. На руках у него лежала Саффира, спокойная и тихая, как воды озера в безветренную погоду, чуть поблескивали в темноте ее глаза и белые зубы. Она не шевелилась. Красота ее растаяла.
Боринсон оцепенел. Дух у него занялся. Кровь отхлынула от сердца, все силы разом оставили его, и непонятно было, как он вообще удержался на коленях.
Она ушла, ушла навсегда, и, поняв это, он испугался за свой рассудок.
«Не вся красота ушла из мира, — попытался он себя утешить, — лишь величайшая. Жизнь не опустела. Так только кажется».
Но чувствовал он себя так, словно внутри него внезапно разверзлась пустота, и не мог дышать, да и не хотел.
Всего один день он знал Саффиру, и пусть это было недолго, но зато… Он не мог найти слов, чтобы рассказать об этом.
Каждый вздох его был — для нее. Каждая мысль была посвящена ей. В этот день он постиг, что такое истинная преданность, он отдался всецело. Он любил недолго, но всей душой.
И продолжать жить без нее было… бессмысленно.
«Беги», — снова сказал ему Габорн.
В этом узком ущелье среди трупов опустошителей Боринсон был в безопасности. Там, снаружи, еще слышались звуки сражения, издалека доносились радостные крики. Кое-кто из опустошителей отступал с боем, но поблизости все было тихо. Битва отодвинулась.
Боринсон с опаской взглянул на Радж Ахтена. Король Земли велел бежать, и, кажется, он имел в виду не опустошителей.
— Отвечай, северянин, — спокойно сказал Радж Ахтен. — Куда ты хочешь забрать мою жену?
— В безопасное место, — кое-как выговорил Боринсон и облизал пересохшие губы. На зубах заскрипела пыль.
— Но ведь это же ты привел ее сюда, не так ли? Привел на верную смерть, по приказу твоего господина. Эту самую нежную и прекрасную женщину на свете. Ты привел ее сюда.
То был справедливый упрек. К щекам Боринсона горячо прихлынула кровь. Зря Радж Ахтен старался силой своего Голоса внушить ему, что он виноват — он и был виноват, и для него не существовало ни прощения, ни надежды.
— Я не знал, что здесь опустошители, — Боринсон сказал это больше самому себе, чем Радж Ахтену. — Она ничего не боялась. Мы пытались ее удержать, но она никого не слушала…
Радж Ахтен лишь глухо зарычал в ответ, словно никакие слова не могли передать его ярость.
«Он меня ненавидит, — понял Боринсон. — Я обманом заставил его уйти из замка Сильварреста, я убил его Посвященных. Ему пришлось отступить из Гередона из-за меня и хитрости Габорна. И я привел сюда, на смерть, его жену».
— Ты был достойным противником, — тихо сказал Радж Ахтен.
Боринсон хотел вскочить на ноги и бежать, но куда ему было до Радж Ахтена с его дарами метаболизма!
Радж Ахтен к тому же обладал силой двух тысяч человек. Пытаться сражаться с ним или бежать для Боринсона было все равно, что трехлетнему малышу пытаться спастись от гнева своего отца.
Лорд Волк из Индопала схватил его за лодыжку, дернул и опрокинул на спину.
— Я видел, ты баюкал ее как любовник, — злобно сказал он. — Ты был ее любовником?
— Нет! — вскрикнул Боринсон.
— Ты отрицаешь, что любил ее?
— Нет!
— Смотреть на моих наложниц запрещено. За это надо платить1 — сказал Радж Ахтен. — А ты, ты заплатил, что положено?
Ответить Боринсон не успел. Лорд Волк мгновенно подтащил его к себе и сунул руку под кольчугу и тунику, проверяя, на месте ли его половые органы.
Сэр Боринсон взвыл от такого оскорбления и схватился за кинжал, но Радж Ахтен оказался проворнее.
Пальцы его, твердые, как кузнечные щипцы, стиснули плоть и рванули.
От невероятной, жгучей боли Боринсон на мгновение потерял сознание и выронил кинжал.
Когда Радж Ахтен отдернул руку, сэр Боринсон уже не был мужчиной.
Радж Ахтен отшвырнул его от себя.
Боринсон, впавший в какое-то полубессознательное состояние, скорчился от боли и страха.
— Теперь, — сказал Радж Ахтен, бросив рядом с его головой комок плоти, — я тебя отпускаю.
Аверан изо всех сил старалась раздвинуть челюсти опустошителя. Сверкнула молния, и несколько извивающихся на лету гри прошмыгнули мимо девочки в темную пасть, тоже решив, видимо, что нашли замечательное убежище. Ядовитый запах разложения был так силен, что на лице и на руках у нее вскочили волдыри.
— Помогите! — снова закричала она, надеясь, что кто-нибудь все-таки услышит. Из-за пыльного облака снаружи совсем стемнело.
Тут сердце у нее подпрыгнуло. При свете молнии она увидела Радж Ахтена, в каких-нибудь двадцати футах от себя. Он возвращался оттуда, где были Саффира и Боринсон — девочка слышала, как он обменялся с Боринсоном несколькими резкими фразами.
Последовавшие затем крики Боринсона ужасно испугали ее.
Радж Ахтен прокричал что-то на одном из языков Индопала. Аверан не поняла, что он сказал, но, похоже, он отдал какой-то приказ своим людям. Пыль покрывала его шлем и лицо. Снова сверкнула молния, и Аверан успела его хорошо разглядеть. Это был самый красивый мужчина, какого она видела в своей жизни. И так горделиво держал он себя, столько изящества было в его осанке, что сердце ее затрепетало.
— Помогите! — крикнула она, пытаясь раздвинуть челюсти.
Радж Ахтен бросил в се сторону безучастный взгляд, словно ничего не собирался делать.
Но все-таки, к ее великому облегчению, двинулся на помощь.
Аверан думала, что понадобится несколько человек с рычагами, чтобы открыть эту пасть, но Радж Ахтен, убрав в ножны за спиною боевой молот, раздвинул челюсти просто руками. Затем подал девочке руку и помог выйти, столь любезно, словно она была придворной дамой.
Латные рукавицы его были все в крови.
Тут из-за трупов опустошителей выскочило полдюжины Неодолимых. Радж Ахтен заговорил с ними, произнося слова так быстро, что Аверан было не уследить.
Она поняла только одно слово: «Ордин».
А потом Радж Ахтен и его воины побежали на север. Впечатление было такое, что они просто исчезли. Только что стояли здесь и вот уже, звякнув доспехами, слились в неразличимые пятна вдалеке.
Аверан осталась одна. С неба сыпались земля и пыль. Гремел гром. То и дело вспыхивали молнии.
«Опустошители боятся молний, — вспомнила девочка. — Свет их ослепляет и причиняет боль. Они должны убежать. Во всяком случае я бы убежала, будь я опустошителем».
Тут до слуха ее долетел болезненный стон.
Он донесся оттуда, где она в последний раз видела Боринсона.
Аверан тихонько прокралась вперед, держась под прикрытием трупа опустошителя, и осторожно выглянула из-за его головы. Там во мраке лежали Саффира и сэр Боринсон.
Боринсон был еще жив. Он лежал на боку, свернувшись как ребенок. Его рвало, из глаз катились слезы. А Саффиру покинула ее красота, теперь она казалась обычной хорошенькой девушкой.
Аверан боялась, что ничем не сможет помочь Боринсону и он умрет от своих ран.
— Что с вами? — робко спросила она. — Куда вас ранили?
Боринсон заскрипел зубами, утер слезы с лица. И молчал целую минуту. Потом сказал наконец странным, полным боли и ярости голосом:
— Ты вырастешь, станешь красавицей — но такому, как я, этого уже никогда не понять и не оценить.
Глава 65
Измена Земли
«Беги!» — приказала Земля Габорну.
Сидя в пыли, он с изумлением глядел вверх. Ибо даже. не представлял себе, что имеет силу вызывать на помощь животных.
У него на глазах из земли вырвался мировой червь. В небо ударил фонтан пыли и камней. И теперь перед ним, извиваясь и крутясь, возвышалось гигантское туловище в полмили длиною.
Силой взрыва Габорна опрокинуло на спину. Зеленая женщина упала вместе с ним.
Сверкнула молния, увенчав вершину пылевого облака светом, как короной, и корона эта напомнила Габорну на миг его собственную. Опустошители вдруг развернулись и в страхе бросились бежать.
«Уходи!» — потребовала Земля.
На этот раз смерть приближалась к самому Габорну. Такой тяжелой ее пелены он еще ни разу не ощущал.
Сгустилась тьма, свет заходящего солнца затмило необъятное облако пыли и сыпавшихся с небес обломков.
И в этой неестественной тьме, прорезаемой молниями, Габорн вскочил и бросился к лошади, на ходу выкрикивая приказ всем отступать.
Только теперь он понял, в чем дело. О чем говорила ему Земля. Ударь и беги, ударь и беги. Именно это требовалось от него в Каррисе.
— Иди сюда! — крикнул он зеленой женщине, протягивая руку. Она одним прыжком одолела двадцать футов, и Габорн втащил ее к себе на коня.
— Туда! — крикнул Габорн своим рыцарям. И пришпорил коня, спасая свою жизнь.
Проверил свои ощущения.
Ход сражения изменился в считанные секунды. Сотни тысяч людей не успели еще даже выбраться из Карриса, а только спешили к воротам.
Но с опустошителями, считай, было покончено.
Они бежали. В небе сверкали молнии, и чудовища покидали поле боя. Большой опасности они уже собой не представляли.
Объехав двух опустошителей, Габорн свернул на север. Он испытывал одновременно удивление и страх — удивлялся своей нежданной победе и страшился того, что теперь угрожало ему.
Земля уже не просила ударить. Она просила бежать, и как можно скорее. Здесь, в Каррисе, он был больше не нужен.
Он скакал в облаке пыли, поднятой мировым червем, почти ничего не видя вокруг, пока не добрался до Барренской стены, где пыли было поменьше.
Стена обратилась в руины. Землетрясение затронуло и эти места, как ни старался Габорн сосредоточить основной удар на юге равнины. Уцелели лишь отдельные участки ее, но и те готовы были вот-вот рухнуть.
Арка ворот каким-то чудом еще держалась тоже, и, подъехав к ней, Габорн оглянулся.
Несколько башен замка Каррис обрушились, остальные горели. Пыль клубилась над равниной, и вся земля была усеяна мертвыми телами людей и опустошителей. Она была перерыта и разорена полностью. Не осталось ни дерева, ни травинки. Черная башня опустошителей рухнула, там бушевал пожар. Мировой червь исчез в дыре, где была когда-то Печать Опустошения. В небе то и дело сверкали молнии. Над землей еще стелилась гнилая коричневая дымка, отравляя все и вся ядовитым зловонием.
Подобной картины разрушения Габорн никогда еще не видел.
Примерно в пятистах ярдах от себя он увидел чародея Биннесмана. Старик тоже заметил его и, что-то крича, поскакал вдогонку.
Но остановиться и подождать его Габорн не посмел. Он знал, что должен бежать, не мешкая.
В сопровождении одних только Джурима, Эрин и Селинора он развернул коня и помчался в ворота Барренской стены.
— Милорд, — окликнул Пэштак. — Он там!
Радж Ахтен с дюжиной Неодолимых искал Короля Земли.
Сквозь клубы пыли трудно было что-нибудь разглядеть. Гремел гром; пыль поднялась до облаков, и с неба сыпался снег вперемешку с грязью. Радж Ахтен взобрался на двух мертвых опустошителей, упавших друг на друга, и посмотрел в ту сторону, куда указывал Пэштак.
Габорна он увидеть не мог. Юношу защищали чары, и всякий раз, как Радж Ахтен смотрел на него, он видел камень или дерево, а то и вовсе ничего не видел.
И потому он разглядывал сейчас лошадь, на которую показал Пэштак. То был чалый скакун Короля Земли, но самого Габорна на нем не было — в седле как-то криво сидела темнокожая женщина, а перед нею торчало что-то вроде охапки дубовых ветвей. Они скакали на север, следом ехало несколько рыцарей. К ним спешил присоединиться чародей Биннесман.
— Куда же он, интересно, собрался? — спросил Махкит.
Непонятно было, почему Король Земли вдруг решил отступить, когда победа его уже казалась несомненной. Сверкали молнии, и опустошители, потеряв предводительницу, обратились в бегство.
— Меня не волнует, куда он собрался, — просто ответил Радж Ахтен. — Я собрался его убить.
— Но… Великий Свет! — воскликнул Пэштак. — Он же ваш родственник… И хочет перемирия.
Радж Ахтен посмотрел на него и понял, что перед ним враг.
Его обуял такой гнев, что он не мог найти слов. Когда-то, еще в детстве, Габорн ускользнул от его убийц, с помощью унизительной хитрости заставил его уйти из Лонгмота, украл его форсибли. Габорн настроил против него Саффиру и стал причиной ее гибели. И теперь он еще обратил против Радж Ахтена самых верных его последователей.
Радж Ахтен жаждал отмщения.
— Опустошители бегут, — сказал он терпеливо, словно объяснялся с туповатым ребенком. — Опасность миновала, и перемирие уже ни к чему.
— Может быть, выиграна одна битва, но не вся война, — ответил Пэштак.
— Ты думаешь, что опустошители вернутся? — спросил Радж Ахтен. — С чего ты взял?
— О Великий, — сказал Пэштак, — простите меня. Я не хочу обидеть вас, но он — Король Земли. Он вас избрал.
— Я тоже пришел на север, чтобы спасти человеческий род, — напомнил Радж Ахтен. — Я тоже могу уничтожить опустошителей.
И тут он услышал предупреждение Габорна: «Берегись!»
Пэштак вскинул боевой молот и нанес удар, но даров метаболизма у него было меньше, чем у Радж Ахтена.
Радж Ахтен увернулся и закованным в латы кулаком ударил Пэштака в висок. Пэштак упал с раздробленным черепом.
«Берегись!» — снова прозвучал голос Габорна.
Радж Ахтен обернулся. Двое Неодолимых за его спиной тоже обнажили оружие. Он мгновенно вступил в бой с ними и еще двумя, которые присоединились к схватке.
Измена не застигла его врасплох. Какими верными слугами ни казались его Неодолимые простым людям, он знал, что некоторые из них могут взбунтоваться против него.
Он расправился с этими четырьмя, получив лишь несколько легких ран. Благодаря его жизнестойкости они зажили раньше, чем упал последний противник.
Радж Ахтен перевел дух и окинул взглядом оставшихся восьмерых. Сверкнула молния, прогремел гром. Никто из них как будто не собирался нападать, но у него мелькнула мысль, не убить ли их тоже.
Тут в голове его зазвучал голос Габорна: «У твоих ног лежат убитые тобой люди, те, кого я избрал. И твоя смерть — совсем рядом. Я в последний раз предлагаю тебе надежду и защиту…»
— Я не избирал тебя! — выкрикнул Радж Ахтен. И сила его Голоса была столь велика, что слова эти заглушили раскат грома.
Обливаясь потом, Габорн скакал прочь из Карриса. Вокруг кипели сотни мелких схваток. Сэр Лангли и Скалбейн безжалостно убивали опустошителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Земля содрогнулась, и те стены Карриса, что еще держались, обрушились в озеро Доннестгри.
Эрин плохо помнила, что было потом. Она обмерла, устрашенная видом червя — туловище его, состоявшее из многих сегментов, имело в диаметре приблизительно сто восемьдесят ярдов, из трещин в коже текла магма, зубы походили на острые косы. К запаху пыли приметался внезапно сильный запах серы.
Она видела его всего одно мгновение, но время как будто застыло.
Опомнилась она, только услышав вокруг радостные крики. Мировой червь уже вернулся в кратер, образовавшийся на том месте, где был Холм костей. Пыльное облако медленно оседало.
Выброс пыли пробил облачную завесу, и в небе засверкали молнии.
Опустошители обратились в бегство.
На такое никто не смел и надеяться — это был полный разном. Но, видно, оставшись без Холма костей и своей предводительницы, опустошители не видели смысла продолжать сражение.
Они побежали прочь, обратно в свои темные подземные норы, собираться с новыми силами, чтобы когда-нибудь вернуться снова.
«Беги, — сказал далекий голос. Сэр Боринсон попытался собраться с силами. — Беги скорее».
Земля качнулась под ним и встала дыбом, подбросив его на два фута кверху. Раздался страшный грохот, громче любого раската грома. В небе сверкнула молния, и дождем посыпались вниз мелкие камни и пыль.
«Земля гибнет!» — подумал Боринсон.
Непроизвольно передернувшись, он потянулся к Саффире. Он нашел ее здесь полумертвую, истекающую кровью. Пэштак с Макхитом сражались отчаянно, защищая ее, но опустошители шли стеной, и ему ничего другого не оставалось, кроме как прикрыть ее собственным телом. Тут на них рухнуло умирающее чудище и придавило его так, что он не мог вздохнуть.
Нельзя же ее здесь оставить!
Он вдохнул воздуху и закашлялся — пыль забила нос и глотку.
«Беги скорее!» — снова раздался голос.
Он звучал так же глухо, но Боринсон знал, чей это голос, и знал, что необходимо повиноваться. Вокруг царил ужасный запах гнили.
Он пошарил по земле, ища Саффиру.
— О Светлая Звезда, надо идти! — пробормотал он, приподнимаясь. Попытался разглядеть что-нибудь в окружавшей его тьме. Но почти ничего не увидел — сгущались сумерки, в воздухе было полно пыли, и остатки света загораживали туши мертвых чудовищ. Он встал на колени и посмотрел вверх. Высоко в небе висело гигантское облако пыли, лишь на горизонте еще виднелся свет. Прямо над головой сверкнула молния.
— Куда ты зовешь ее, северянин? — спросил Радж Ахтен, и мягкий голос его дрогнул от сдерживаемого гнева.
Боринсон повернулся на звук голоса и успел разглядеть его при свете молнии.
Теперь он видел их обоих. Шафранная накидка Радж Ахтена так и светилась в глубоком вечернем сумраке. На руках у него лежала Саффира, спокойная и тихая, как воды озера в безветренную погоду, чуть поблескивали в темноте ее глаза и белые зубы. Она не шевелилась. Красота ее растаяла.
Боринсон оцепенел. Дух у него занялся. Кровь отхлынула от сердца, все силы разом оставили его, и непонятно было, как он вообще удержался на коленях.
Она ушла, ушла навсегда, и, поняв это, он испугался за свой рассудок.
«Не вся красота ушла из мира, — попытался он себя утешить, — лишь величайшая. Жизнь не опустела. Так только кажется».
Но чувствовал он себя так, словно внутри него внезапно разверзлась пустота, и не мог дышать, да и не хотел.
Всего один день он знал Саффиру, и пусть это было недолго, но зато… Он не мог найти слов, чтобы рассказать об этом.
Каждый вздох его был — для нее. Каждая мысль была посвящена ей. В этот день он постиг, что такое истинная преданность, он отдался всецело. Он любил недолго, но всей душой.
И продолжать жить без нее было… бессмысленно.
«Беги», — снова сказал ему Габорн.
В этом узком ущелье среди трупов опустошителей Боринсон был в безопасности. Там, снаружи, еще слышались звуки сражения, издалека доносились радостные крики. Кое-кто из опустошителей отступал с боем, но поблизости все было тихо. Битва отодвинулась.
Боринсон с опаской взглянул на Радж Ахтена. Король Земли велел бежать, и, кажется, он имел в виду не опустошителей.
— Отвечай, северянин, — спокойно сказал Радж Ахтен. — Куда ты хочешь забрать мою жену?
— В безопасное место, — кое-как выговорил Боринсон и облизал пересохшие губы. На зубах заскрипела пыль.
— Но ведь это же ты привел ее сюда, не так ли? Привел на верную смерть, по приказу твоего господина. Эту самую нежную и прекрасную женщину на свете. Ты привел ее сюда.
То был справедливый упрек. К щекам Боринсона горячо прихлынула кровь. Зря Радж Ахтен старался силой своего Голоса внушить ему, что он виноват — он и был виноват, и для него не существовало ни прощения, ни надежды.
— Я не знал, что здесь опустошители, — Боринсон сказал это больше самому себе, чем Радж Ахтену. — Она ничего не боялась. Мы пытались ее удержать, но она никого не слушала…
Радж Ахтен лишь глухо зарычал в ответ, словно никакие слова не могли передать его ярость.
«Он меня ненавидит, — понял Боринсон. — Я обманом заставил его уйти из замка Сильварреста, я убил его Посвященных. Ему пришлось отступить из Гередона из-за меня и хитрости Габорна. И я привел сюда, на смерть, его жену».
— Ты был достойным противником, — тихо сказал Радж Ахтен.
Боринсон хотел вскочить на ноги и бежать, но куда ему было до Радж Ахтена с его дарами метаболизма!
Радж Ахтен к тому же обладал силой двух тысяч человек. Пытаться сражаться с ним или бежать для Боринсона было все равно, что трехлетнему малышу пытаться спастись от гнева своего отца.
Лорд Волк из Индопала схватил его за лодыжку, дернул и опрокинул на спину.
— Я видел, ты баюкал ее как любовник, — злобно сказал он. — Ты был ее любовником?
— Нет! — вскрикнул Боринсон.
— Ты отрицаешь, что любил ее?
— Нет!
— Смотреть на моих наложниц запрещено. За это надо платить1 — сказал Радж Ахтен. — А ты, ты заплатил, что положено?
Ответить Боринсон не успел. Лорд Волк мгновенно подтащил его к себе и сунул руку под кольчугу и тунику, проверяя, на месте ли его половые органы.
Сэр Боринсон взвыл от такого оскорбления и схватился за кинжал, но Радж Ахтен оказался проворнее.
Пальцы его, твердые, как кузнечные щипцы, стиснули плоть и рванули.
От невероятной, жгучей боли Боринсон на мгновение потерял сознание и выронил кинжал.
Когда Радж Ахтен отдернул руку, сэр Боринсон уже не был мужчиной.
Радж Ахтен отшвырнул его от себя.
Боринсон, впавший в какое-то полубессознательное состояние, скорчился от боли и страха.
— Теперь, — сказал Радж Ахтен, бросив рядом с его головой комок плоти, — я тебя отпускаю.
Аверан изо всех сил старалась раздвинуть челюсти опустошителя. Сверкнула молния, и несколько извивающихся на лету гри прошмыгнули мимо девочки в темную пасть, тоже решив, видимо, что нашли замечательное убежище. Ядовитый запах разложения был так силен, что на лице и на руках у нее вскочили волдыри.
— Помогите! — снова закричала она, надеясь, что кто-нибудь все-таки услышит. Из-за пыльного облака снаружи совсем стемнело.
Тут сердце у нее подпрыгнуло. При свете молнии она увидела Радж Ахтена, в каких-нибудь двадцати футах от себя. Он возвращался оттуда, где были Саффира и Боринсон — девочка слышала, как он обменялся с Боринсоном несколькими резкими фразами.
Последовавшие затем крики Боринсона ужасно испугали ее.
Радж Ахтен прокричал что-то на одном из языков Индопала. Аверан не поняла, что он сказал, но, похоже, он отдал какой-то приказ своим людям. Пыль покрывала его шлем и лицо. Снова сверкнула молния, и Аверан успела его хорошо разглядеть. Это был самый красивый мужчина, какого она видела в своей жизни. И так горделиво держал он себя, столько изящества было в его осанке, что сердце ее затрепетало.
— Помогите! — крикнула она, пытаясь раздвинуть челюсти.
Радж Ахтен бросил в се сторону безучастный взгляд, словно ничего не собирался делать.
Но все-таки, к ее великому облегчению, двинулся на помощь.
Аверан думала, что понадобится несколько человек с рычагами, чтобы открыть эту пасть, но Радж Ахтен, убрав в ножны за спиною боевой молот, раздвинул челюсти просто руками. Затем подал девочке руку и помог выйти, столь любезно, словно она была придворной дамой.
Латные рукавицы его были все в крови.
Тут из-за трупов опустошителей выскочило полдюжины Неодолимых. Радж Ахтен заговорил с ними, произнося слова так быстро, что Аверан было не уследить.
Она поняла только одно слово: «Ордин».
А потом Радж Ахтен и его воины побежали на север. Впечатление было такое, что они просто исчезли. Только что стояли здесь и вот уже, звякнув доспехами, слились в неразличимые пятна вдалеке.
Аверан осталась одна. С неба сыпались земля и пыль. Гремел гром. То и дело вспыхивали молнии.
«Опустошители боятся молний, — вспомнила девочка. — Свет их ослепляет и причиняет боль. Они должны убежать. Во всяком случае я бы убежала, будь я опустошителем».
Тут до слуха ее долетел болезненный стон.
Он донесся оттуда, где она в последний раз видела Боринсона.
Аверан тихонько прокралась вперед, держась под прикрытием трупа опустошителя, и осторожно выглянула из-за его головы. Там во мраке лежали Саффира и сэр Боринсон.
Боринсон был еще жив. Он лежал на боку, свернувшись как ребенок. Его рвало, из глаз катились слезы. А Саффиру покинула ее красота, теперь она казалась обычной хорошенькой девушкой.
Аверан боялась, что ничем не сможет помочь Боринсону и он умрет от своих ран.
— Что с вами? — робко спросила она. — Куда вас ранили?
Боринсон заскрипел зубами, утер слезы с лица. И молчал целую минуту. Потом сказал наконец странным, полным боли и ярости голосом:
— Ты вырастешь, станешь красавицей — но такому, как я, этого уже никогда не понять и не оценить.
Глава 65
Измена Земли
«Беги!» — приказала Земля Габорну.
Сидя в пыли, он с изумлением глядел вверх. Ибо даже. не представлял себе, что имеет силу вызывать на помощь животных.
У него на глазах из земли вырвался мировой червь. В небо ударил фонтан пыли и камней. И теперь перед ним, извиваясь и крутясь, возвышалось гигантское туловище в полмили длиною.
Силой взрыва Габорна опрокинуло на спину. Зеленая женщина упала вместе с ним.
Сверкнула молния, увенчав вершину пылевого облака светом, как короной, и корона эта напомнила Габорну на миг его собственную. Опустошители вдруг развернулись и в страхе бросились бежать.
«Уходи!» — потребовала Земля.
На этот раз смерть приближалась к самому Габорну. Такой тяжелой ее пелены он еще ни разу не ощущал.
Сгустилась тьма, свет заходящего солнца затмило необъятное облако пыли и сыпавшихся с небес обломков.
И в этой неестественной тьме, прорезаемой молниями, Габорн вскочил и бросился к лошади, на ходу выкрикивая приказ всем отступать.
Только теперь он понял, в чем дело. О чем говорила ему Земля. Ударь и беги, ударь и беги. Именно это требовалось от него в Каррисе.
— Иди сюда! — крикнул он зеленой женщине, протягивая руку. Она одним прыжком одолела двадцать футов, и Габорн втащил ее к себе на коня.
— Туда! — крикнул Габорн своим рыцарям. И пришпорил коня, спасая свою жизнь.
Проверил свои ощущения.
Ход сражения изменился в считанные секунды. Сотни тысяч людей не успели еще даже выбраться из Карриса, а только спешили к воротам.
Но с опустошителями, считай, было покончено.
Они бежали. В небе сверкали молнии, и чудовища покидали поле боя. Большой опасности они уже собой не представляли.
Объехав двух опустошителей, Габорн свернул на север. Он испытывал одновременно удивление и страх — удивлялся своей нежданной победе и страшился того, что теперь угрожало ему.
Земля уже не просила ударить. Она просила бежать, и как можно скорее. Здесь, в Каррисе, он был больше не нужен.
Он скакал в облаке пыли, поднятой мировым червем, почти ничего не видя вокруг, пока не добрался до Барренской стены, где пыли было поменьше.
Стена обратилась в руины. Землетрясение затронуло и эти места, как ни старался Габорн сосредоточить основной удар на юге равнины. Уцелели лишь отдельные участки ее, но и те готовы были вот-вот рухнуть.
Арка ворот каким-то чудом еще держалась тоже, и, подъехав к ней, Габорн оглянулся.
Несколько башен замка Каррис обрушились, остальные горели. Пыль клубилась над равниной, и вся земля была усеяна мертвыми телами людей и опустошителей. Она была перерыта и разорена полностью. Не осталось ни дерева, ни травинки. Черная башня опустошителей рухнула, там бушевал пожар. Мировой червь исчез в дыре, где была когда-то Печать Опустошения. В небе то и дело сверкали молнии. Над землей еще стелилась гнилая коричневая дымка, отравляя все и вся ядовитым зловонием.
Подобной картины разрушения Габорн никогда еще не видел.
Примерно в пятистах ярдах от себя он увидел чародея Биннесмана. Старик тоже заметил его и, что-то крича, поскакал вдогонку.
Но остановиться и подождать его Габорн не посмел. Он знал, что должен бежать, не мешкая.
В сопровождении одних только Джурима, Эрин и Селинора он развернул коня и помчался в ворота Барренской стены.
— Милорд, — окликнул Пэштак. — Он там!
Радж Ахтен с дюжиной Неодолимых искал Короля Земли.
Сквозь клубы пыли трудно было что-нибудь разглядеть. Гремел гром; пыль поднялась до облаков, и с неба сыпался снег вперемешку с грязью. Радж Ахтен взобрался на двух мертвых опустошителей, упавших друг на друга, и посмотрел в ту сторону, куда указывал Пэштак.
Габорна он увидеть не мог. Юношу защищали чары, и всякий раз, как Радж Ахтен смотрел на него, он видел камень или дерево, а то и вовсе ничего не видел.
И потому он разглядывал сейчас лошадь, на которую показал Пэштак. То был чалый скакун Короля Земли, но самого Габорна на нем не было — в седле как-то криво сидела темнокожая женщина, а перед нею торчало что-то вроде охапки дубовых ветвей. Они скакали на север, следом ехало несколько рыцарей. К ним спешил присоединиться чародей Биннесман.
— Куда же он, интересно, собрался? — спросил Махкит.
Непонятно было, почему Король Земли вдруг решил отступить, когда победа его уже казалась несомненной. Сверкали молнии, и опустошители, потеряв предводительницу, обратились в бегство.
— Меня не волнует, куда он собрался, — просто ответил Радж Ахтен. — Я собрался его убить.
— Но… Великий Свет! — воскликнул Пэштак. — Он же ваш родственник… И хочет перемирия.
Радж Ахтен посмотрел на него и понял, что перед ним враг.
Его обуял такой гнев, что он не мог найти слов. Когда-то, еще в детстве, Габорн ускользнул от его убийц, с помощью унизительной хитрости заставил его уйти из Лонгмота, украл его форсибли. Габорн настроил против него Саффиру и стал причиной ее гибели. И теперь он еще обратил против Радж Ахтена самых верных его последователей.
Радж Ахтен жаждал отмщения.
— Опустошители бегут, — сказал он терпеливо, словно объяснялся с туповатым ребенком. — Опасность миновала, и перемирие уже ни к чему.
— Может быть, выиграна одна битва, но не вся война, — ответил Пэштак.
— Ты думаешь, что опустошители вернутся? — спросил Радж Ахтен. — С чего ты взял?
— О Великий, — сказал Пэштак, — простите меня. Я не хочу обидеть вас, но он — Король Земли. Он вас избрал.
— Я тоже пришел на север, чтобы спасти человеческий род, — напомнил Радж Ахтен. — Я тоже могу уничтожить опустошителей.
И тут он услышал предупреждение Габорна: «Берегись!»
Пэштак вскинул боевой молот и нанес удар, но даров метаболизма у него было меньше, чем у Радж Ахтена.
Радж Ахтен увернулся и закованным в латы кулаком ударил Пэштака в висок. Пэштак упал с раздробленным черепом.
«Берегись!» — снова прозвучал голос Габорна.
Радж Ахтен обернулся. Двое Неодолимых за его спиной тоже обнажили оружие. Он мгновенно вступил в бой с ними и еще двумя, которые присоединились к схватке.
Измена не застигла его врасплох. Какими верными слугами ни казались его Неодолимые простым людям, он знал, что некоторые из них могут взбунтоваться против него.
Он расправился с этими четырьмя, получив лишь несколько легких ран. Благодаря его жизнестойкости они зажили раньше, чем упал последний противник.
Радж Ахтен перевел дух и окинул взглядом оставшихся восьмерых. Сверкнула молния, прогремел гром. Никто из них как будто не собирался нападать, но у него мелькнула мысль, не убить ли их тоже.
Тут в голове его зазвучал голос Габорна: «У твоих ног лежат убитые тобой люди, те, кого я избрал. И твоя смерть — совсем рядом. Я в последний раз предлагаю тебе надежду и защиту…»
— Я не избирал тебя! — выкрикнул Радж Ахтен. И сила его Голоса была столь велика, что слова эти заглушили раскат грома.
Обливаясь потом, Габорн скакал прочь из Карриса. Вокруг кипели сотни мелких схваток. Сэр Лангли и Скалбейн безжалостно убивали опустошителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65