За кустами начиналась ограда из колючей проволоки, которая отделяла их от газона вокруг особняка. Эрика побежала вперед. На столбах не было керамических изоляторов, следовательно, ограда не была под напряжением. Возможно, существовали детекторы звука и давления, но она должна была рискнуть. Эрика залезла на столб, спрыгнула на газон и поползла.
Грузовик подъехал ближе.
Подгоняемая дурными предчувствиями, Эрика поползла быстрее. Она повернулась к Солу, который полз за ней. Дрю и Арлен ползли левее. Чтобы уменьшить шанс быть замеченными, они держались на расстоянии.
Воспользовавшись тем, что все охранники отвлеклись на грузовик, Эрика поспешила к особняку, но слева от себя увидела одного из них и спряталась за кустом. Охранник с автоматом наготове приблизился к сараю. Внезапно он дернулся, как от удара, и попытался схватить что-то у своей шеи, а потом вдруг упал. Изумленная Эрика увидела, как из сарая вышли два пожилых человека. У одного из них был пистолет. Эрика сразу опознала это оружие — пистолет, стреляющий иглами-транквилизаторами. Мужчины затащили охранника в сарай. Несмотря на свой почтенный возраст, они работали удивительно быстро. Один закрыл дверь в сарай, второй подхватил автомат охранника. Они быстро скрылись за особняком.
Удивление Эрики возросло, когда она увидела пожилого человека, вылезающего с места для пассажира в грузовике. Он прошел к кузову и присоединился к водителю, которого Эрика не видела, пока он шел с другой стороны машины. Они подставляли себя под автоматы охранников. Встревоженная и испуганная, Эрика поползла быстрее. Сердце бешено колотилось. Пожилой человек, вышедший с невидимой стороны грузовика, — ее отец.
20
Гнев не давал место страху. Йозеф Бернштейн остановился перед направленными на него автоматами и повернулся к Хэлловэю:
— Разве так встречают гостей?
— Кто вы?
— Я думаю, вы уже знаете, — сказал Авидан. Стоя рядом с Йозефом, он поднял руку и откинул брезент со входа в кузов грузовика. — Прикажи своим охранникам опустить автоматы.
Задний борт грузовика откинулся. В кузове сидел пожилой бородатый человек и целился из пулемета.
— Раз уж ты занимаешься торговлей оружием, то понимаешь, какой ущерб при скоростной стрельбе могут причинить пули тридцатого калибра. Даже если кто-нибудь сейчас в меня выстрелит, рефлекс заставит меня нажать на курок. Я прицелился прямо тебе в грудь. Пожалуйста, делай то, что тебе говорят мои друзья, и прикажи охранникам опустить автоматы.
— Если тебе нужен дополнительный стимул, загляни в кузов, — сказал Йозеф.
— Подойди поближе, я хочу, чтобы ты рассмотрел в подробностях, — сказал Эфраим.
Хэлловэй сделал два неверных шага к грузовику и побледнел, увидев, что было в кузове.
На полу, скованные цепью, лежали худые отцы с пепельно-серыми лицами. Пожилой человек, охраняющий пленников, приставил ствол автомата к голове отца Хэлловэя.
— Боже мой. — Хэлловэй схватился за живот, будто его вот-вот вырвет.
— Прикажи охранникам положить автоматы на землю, или мы расстреляем пленников, — сказал Йозеф и вытащил “беретту” из ветровки.
— Положите оружие, — сказал Хэлловэй охранникам. Они положили автоматы на газон. Йозеф обыскал их, нашел несколько пистолетов и приказал им лечь на землю лицом вниз.
— Зачем вы это делаете? — спросил Хэлловэй. — Чего вы хотите?
— Разве еще не понятно? — спросил Эфраим. — Мы приехали обсудить нацистские расовые теории.
Дверь в особняк открылась. Один за другим с поднятыми руками и искаженными от страха лицами из дома выходили члены группы Хэлловэя. За ними шли два пожилых человека с “узи” в руках.
— А, — сказал Эфраим, — остальная часть аудитории соизволила присоединиться к нам.
— Я не понимаю, что вы думаете делать, — крикнул один из группы Хэлловэя, — но…
— Мистер Миллер, — сказал Йозеф, — пожалуйста, заткнитесь.
— Вы не сможете сохранить это в тайне! Вы не можете… — Йозеф ударил его “береттой” по голове. Миллер упал на гравий. Он стонал, держась за окровавленную голову.
— Кто-нибудь желает высказаться? — спросил Йозеф.
Группа испуганно смотрела на кровь, стекающую по лицу Миллера.
— Очень хорошо, — сказал Йозеф.
С двух сторон дома появились еще пожилые люди с “узи” в руках.
— Вы устранили остальных охранников? — спросил Эфраим.
— Периметр охранялся. Мы проверили все комнаты в доме.
— В таком случае пора начинать, — Эфраим шагнул к грузовику.
— Что бы вы ни собирались делать, это неправильно, — сказал мужчина мексиканского вида.
— Розенберг, тебе не стоит говорить мне, что правильно, а что неправильно. Ты и Хэлловэй — отличное доказательство того, что сыновья наследуют пороки своих отцов.
— О чем это вы?
— Об оружии, которое вы продали ливийцам, чтобы те использовали его против Израиля.
— Вы знаете?..
— Оружие теперь в руках израильтян. У Розенберга отвисла челюсть.
— Хотя ты не собирался этого делать, ты помог защитить мой народ, который твой отец так хотел уничтожить, — сказал Эфраим. Он подошел к грузовику и скинул на землю лопаты.
— Возьмите их. Вы все. — Он скинул на землю еще несколько лопат. — Мы привезли достаточно, хватит на всех. Мы не можем тратить на это весь день. Эффективность — это то, что всегда рекомендовали ваши отцы. Коллективная работа. Организация.
— Лопаты? — Хэлловэй побледнел. — Что вы…
— Будете копать яму, конечно. Большую, глубокую яму.
— Вы сошли с ума!
— А ваши отцы были нормальными, когда заставляли евреев рыть для других евреев? Или убийство евреев — это разумное занятие? Разумно ли это, когда казнят палачей? Берите лопаты!
Подталкиваемая “узи” группа, спотыкаясь, пошла вперед.
— Будем копать за домом, чтобы не было видно с дороги, — сказал Эфраим. — Уверен, вам интересно узнать, что с вами сделают после того, как вы выкопаете яму. Заставим ли мы вас наблюдать смерть ваших отцов, а потом расстреляем, как ваши отцы расстреливали тех, кому приказывали копать ямы для захоронений? Мы предлагаем вам тот же выбор, какой предлагали ваши отцы своим жертвам. Сотрудничайте с нами, и мы отпустим вас. Копайте, а мы посмотрим. Как сильно вы любите своих отцов? Многие евреи сталкивались с таким вопросом во время войны. Если ваш отец погибнет, есть ли смысл приносить себя в жертву, отказываясь действовать, и умереть вместе с ним? Или более разумно сотрудничать с палачами и воспользоваться шансом остаться в живых? Интересная дилемма. Если вы откажетесь копать, мы убьем вас. Если подчинитесь… — Эфраим развел руками. — Кто знает?
21
Эрика спряталась за стеклянным балконом и наблюдала за происходящим у особняка. Двух мужчин, которые оттащили охранника в сарай, не было видно, — видимо, они вошли в дом через заднюю дверь. Но с дальней стороны дома другие два человека тащили охранника за гараж, потом они снова появились с “узи” в руках и побежали к особняку.
Эрика увидела подползающего сзади Сола и, предупреждающе подняв ладонь, указала в сторону дома. Она не видела Дрю и Арлен — вероятно, они решили обойти дом кругом. Эрика надеялась, что они заметят чужих на территории поместья.
Сзади особняка два пожилых человека присоединились к другим двум. Они быстро вошли в дом. Эрика заставила себя выждать.
Она была рада, что ей это удалось. Четверо мужчин вышли из дома, держа “узи” наперевес и как бы проверяя, очищена ли территория, поэм они разделились и с двух сторон побежали к группе у парадного хода.
Сейчас! Она рванулась к дому, прижалась к стене и заглянула в темное, тихое помещение. Когда к ней подошел Сол, Эрика открыла дверь и вошла внутрь.
Справа она увидела лестницу, ведущую в подвал. Впереди поднимались три ступеньки в небольшой коридор. Пока Сол обследовал, Эрика прошла по коридору в большую, сверкающую кухню, где на полу лежали два человека в униформе слуг, — у каждого из шеи торчала игла-транквилизатор.
У Эрики холодок пробежал по шее. Сол вернулся из подвала, и она прошла в следующий, более широкий и длинный коридор, по стенам которого были развешаны пейзажи.
Справа она увидела столовую, слева — большой кабинет, где, судя по полным пепельницам и пустым бокалам, недавно сидела большая компания. Но внимание Эрики было направлено на конец коридора. Парадную дверь оставили открытой. Снаружи доносились мужские голоса — злые, умоляющие, некоторые пугающе спокойные. Один из них принадлежал ее отцу. У Эрики зазвенело в ушах, она прокралась по коридору и остановилась у стены возле дверей. Сквозь щель между дверью и косяком она смотрела на залитые солнцем ступени, где старики держали под прицелом автоматов мужчин среднего возраста.
И снова она услышала голос отца. Возбуждение от того, что он рядом, неожиданно исчезло, от отчаяния она ощущала пустоту внутри. То, что она слышала, было немыслимо, как и лопаты, брошенные на землю, и приказ копать яму за домом. Сдерживая подкатывающую к горлу тошноту, она положила руку на плечо Сола.
22
Когда Эфраим описывал яму, которую сыновья должны вырыть для своих отцов, Йозеф вспомнил ямы, которые он и его жена были вынуждены рыть в Треблинке. За отсутствием печей эсэсовцы сжигали трупы в этих ямах, они обещали не трогать евреев, которые копали эти ямы, пока у них есть на то силы. Сотрудничай и живи. Откажись от своих друзей-евреев — и избежишь газовой камеры, откажись копать яму — и тебя сожгут.
Этот страшный выбор подрывал психику — как жить, сжигая своих собратьев? Чувство вины изводило его, гнев пожирал изнутри, — чтобы избавиться от этой агонии, он готов был сделать все, что угодно. Теперь, когда пришло время, Йозеф не просто вспоминал Треблинку, ему казалось, что он снова там. Он чувствовал запах тлеющих трупов, вонь обугленного человеческого мяса вызывала тошноту. Но он должен был держаться прямо и выполнять приказы эсэсовцев: подкладывать больше дров на трупы, открывать новые мешки с негашенной известью, вывозить новые трупы из газовых камер. Слезы наворачивались на глаза.
— Выходите, — слышал он голос эсэсовца. — Все! Быстрее! Прыгайте, черт вас возьми! Все из грузовика!
Грузовик? Но в Треблинке не было грузовиков. Нацисты привозили заключенных в вагонах для скота. Откуда грузовик?..
Он очнулся от кошмарного прошлого в кошмаре настоящем. Перенесся из Треблинки в поместье Хэлловэя и увидел полные ненависти глаза Эфраима.
— Выходите! — кричал Эфраим на престарелых эсэсовцев и стегал их веревкой.
Скованные цепью пленники теряли равновесие; в спешке спрыгивая на землю, валились друг на друга; гремела цепь; хилые тела корчились на земле.
— Нет, — сказал Йозеф.
Но крик Эфраима превратил его возражение в шепот.
— На ноги, черви! Быстрее! Нет времени! Мюллер — ты спец в том, что произойдет дальше! После того, как выкопают яму, мы положим поперек нее доску и поставим вас на нее! Так что, когда мы вас пристрелим, нам не надо будет тратить время, спихивая вас вниз, если вы вдруг упадете на край ямы! Эффективность, Мюллер! Это ведь девиз? Организованность! Мы не должны терять время!
— Нет, — снова сказал Йозеф.
Но опять из-за криков Авидана его не услышали.
Сыновья побелели от шока.
— Вы что, не собираетесь остановить нас? — спросил Эфраим. — Хэлловэй? Розенберг? Попробуйте! Нет? Эсэсовцы говорили, что евреи заслуживают смерти, потому что, не сопротивляясь, идут в газовые камеры! Хорошо, теперь ваша очередь! Откажитесь! Покажите нам свое превосходство! — Он снова начал стегать отцов. — Вставайте! Черт вас возьми, быстрее!
Йозеф смотрел на искаженное ненавистью лицо Эфраима, и ему стало дурно. Это не должно было быть так. Он ждал чувства удовлетворения, а не отвращения. Облегчения, а не тошноты.
Старых нацистов погнали за дом, их сыновей, подталкивая автоматами, принуждали взять лопаты.
— Попробуйте бежать! — кричал Эфраим. — Вот что нас подталкивали сделать. Мы знали, что нас застрелят, и все же мы надеялись, что что-нибудь, что угодно, остановит вас… остановит…
Йозеф хотел было снова крикнуть “нет!”, но не смог, потому что кто-то… женщина крикнула это раньше него.
23
Йозеф повернулся к открытым дверям в особняк. Остальные направили туда автоматы. Эфраим выхватил “беретту”.
В изумлении Йозеф смотрел на женщину, выбежавшую из особняка.
Нет! — подумал он. Этого не может быть! Мне это кажется!
Но он знал, что это не так. Земля под ногами качнулась: он узнал, несмотря на сомнения. Эта женщина — Эрика. Ее лицо горело от гнева:
— Нет! Вы не можете! Так не должно быть! Если вы поступите с ними так, как они поступали с вами, — с нами, с нашим народом, — вы превратите себя в них! Вы разрушите себя! Остановитесь!
— Эрика, — пробормотал Йозеф.
— Ты знаешь ее? — спросил Эфраим.
— Моя дочь.
— Что?
С правой стороны особняка выбежали мужчина и женщина, они мгновенно обезоружили двух человек из команды Эфраима. Почти в это же мгновение из дома выбежал мужчина и обезоружил еще одного из них.
Йозеф потерял ориентацию и чувство реальности. Человек, выбежавший из дома, — муж Эрики.
— Сол? — удивленно спросил он. — Но как…
— Все кончено! — кричала Эрика. — Казни не будет! Мы оставляем этих стариков их сыновьям! Мы уходим отсюда! Но Эфраим продолжал целиться в нее из пистолета.
— Нет, это вы уйдете! Я слишком долго ждал этого! Я слишком много страдал! Прежде чем я умру, прежде чем они умрут, они будут наказаны!
— Так и будет! — Эрика сбежала вниз по ступенькам. — В суде! Закон позаботится об этом!
Эфраим презрительно скривился:
— Закон? В нацистской Германии был закон. Я знаю, что это такое! Потерянное время! Это даст им права, которых никогда не имели их жертвы! Суд будет длиться вечность! И в конце концов вместо того, чтобы понести наказание, они спокойно умрут дома в кровати!
— Подумайте! Вы убьете их и будете вынуждены скрываться всю жизнь! Вас поймают, и вы умрете в тюрьме!
— Вы доказали, что я прав! Закон скорее накажет меня, чем их! Что же касается моей жизни, она закончилась больше сорока лет назад!
— Значит, вы дурак!
Эфраим напрягся, и Йозеф испугался, что он сейчас выстрелит.
— Да, дурак! — сказала Эрика. — Чудом вам удалось выжить! И вместо того чтобы благодарить Бога за это, вместо того чтобы радоваться жизни, вы смакуете смерть! Бог даровал вам жизнь, а вы отбрасываете его дар в сторону!
Эфраим прицелился в отца Хэлловэя.
— Нет! — крикнул Йозеф. Эрика подбежала к отцу.
— Скажи им! Убеди их! Если ты любишь меня, останови их! Сделай это! Ради меня. Я умоляю! Скажи им, эти чудовища не должны разрубить нашу жизнь! У тебя растет внук, ты его так редко видишь! Ты мог бы жить с ним и видеть, как он подрастает! И может быть, ты бы вновь обрел себя! Ты бы снова стал молодым! — слезы катились по ее лицу. — Ради Бога, сделай это! Если ты любишь меня!
У Йозефа стеснило в груди, он не мог вздохнуть. Но это ощущение отличалось от того, которое привело его сюда. Его вызвала любовь, а не ненависть.
— Эфраим, — ему трудно было говорить. — Она права. — Он говорил резко, болезненно, но чувство было прямо противоположным. — Поехали отсюда.
Эфраим опустил пистолет.
— Было бы так легко нажать на курок. Я бы почувствовал удовлетворение.
— Ты не видел себя, когда подгонял их. Ты напомнил мне коменданта в Треблинке.
— Не сравнивай меня с…
— Ты не избавил меня от кошмаров. Ты вернул меня в них. Мне стыдно, что моя дочь видела это. Эфраим, пожалуйста, я знаю, чего хочу, — я хочу забыть.
— И дать им уйти?
— Какая разница? Если мы убьем их, это не вернет наших близких. Это не остановит ненависть. Мы станем ее частью.
У Эфраима, как и у Эрики, по щекам катились слезы.
— Но что станет со мной?
Йозеф забрал у него пистолет и обнял его:
— Если повезет… нам обоим… мы научимся жить.
24
Теперь в машине их было пятеро. Дрю и Арлен впереди. Сол, Эрика и Йозеф сзади. Они ехали из поместья Хэлловэя перед грузовиком с командой Авидана.
— Хэлловэй не посмеет позвонить в полицию. Им есть что скрывать, — сказал Сол.
Йозеф кивнул и посмотрел на Эрику.
— Как ты нашла меня?
— Чтобы объяснить, придется лететь обратно в Европу.
— Боюсь, я не поеду с вами. Она побледнела.
— Но…
— Я бы хотел, — Йозеф обнял ее. — Но еще много чего надо сделать. Надо отменить операцию, отменить маршруты отхода. Кроме того, — он с грустью посмотрел на Эфраима в кабине грузовика сзади них. — Моим друзьям и мне надо еще о многом поговорить. Это будет нелегко. Для Эфраима. Для каждого из нас.
— Тогда обещай мне, что приедешь к нам, приедешь повидать своего внука.
— Конечно.
— Когда? — быстро спросила Эрика.
— Через две недели.
— Слава Богу, мы вовремя вас нашли, — сказал Дрю.
— Мне кажется, — размышлял Йозеф, — Эфраим был прав в одном. Они спокойно умрут, до того как им вынесут приговор.
— Нет. Мы свяжемся с Мишей, — сказала Эрика. — Мы расскажем ему о том, что вы обнаружили. Он настоит на выдаче преступников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37