Мы ведем с вами гипотетическую дискуссию.
— Что же, мистер Гэбл, я принимаю ваши правила игры.
— Только дайте мне время подумать.
— Хорошо. Перезвоню вам в десять утра. Не могу задерживаться у телефонного аппарата.
3
Питтман постучал, и миссис Пейдж тотчас открыла дверь. Ее роскошное платье было измято и казалось несколько неуместным с утра в заштатном мотеле. Зато выглядела она энергичной и готовой к решительным действиям.
— Вы слышали утренние новости? — спросила она.
— О самоубийстве Стэндиша? — Питтман кивнул.
— Он всегда был самым слабым из всей пятерки, полная противоположность моему отцу, наиболее сильному среди них. Надо и дальше оказывать на него давление.
— Именно этим я и занимался сегодня с самого утра.
— Каким образом? — поспешно спросила миссис Пейдж.
Питтман объяснил.
— Будьте осторожны. Отец — великий манипулятор.
— И убежден, что тут ему нет равных. На это я и делаю ставку. Пусть думает, что никто не переиграет его на его же поле.
— А вы собираетесь это сделать? Да, риск не малый.
— У меня нет выбора. Просто прятаться мы не можем. Должны постоянно атаковать. По пути в Вашингтон сделаем несколько остановок. Я встречусь с людьми, у которых когда-то брал интервью.
— С кем именно?
— Со специалистом по системам безопасности и экспертом-оружейником. Я все объясню по дороге.
— А вдруг они вас узнают? — спросила миссис Пейдж. — По газетным статьям и телевизионным сообщениям...
— Я брал у них интервью пять лет тому назад, когда был значительно полнее и носил усы. Так что вряд ли меня узнают. Но как бы ни был велик риск, я все равно не отказался бы от встречи. Без их помощи мой план не сработает.
Не прекращая разговора, Питтман подошел к соседней двери и постучался. Появился Джордж, и все стали спускаться по бетонным ступеням к машине, где их ждала Джилл.
— Дайте ключи от ваших номеров, я оставлю их на стойке и рассчитаюсь, — сказал Джордж.
— Прекрасно, — ответила Джилл. — Встретимся в ресторане.
— В ресторане? — с неподдельным ужасом переспросила миссис Пейдж.
— Хорошо, хорошо, это «Рей Роджерс» — закусочная вроде «Макдональдса». Считайте, что вы решили обогатить свой жизненный опыт. Времени нет, возьмем все навынос и подкрепимся в пути, не выходя из машины.
— Время. Да, конечно. Но нам следует сделать еще кое-что, — твердо произнесла миссис Пейдж. — Заехать в больницу. Навести справки о Брэдфорде.
4
Питтман стоял в потоке света люминесцентных ламп, вдыхая острые лекарственные запахи. В дверях кардиологического отделения появилась Джилл. Питтман помрачнел, увидев суровое выражение ее лица.
— В чем дело? — спросил он, чувствуя, как похолодели ладони. — Только не говори, что он умер.
— Он покинул нас.
Навстречу Джилл шагнула миссис Пейдж. Лицо ее стало пепельно-серым.
— Он умер?!
— Нет, ушел в буквальном смысле слова. Исчез. Убежал, — ответила Джилл. — Медсестра зашла к нему в пять утра и увидела пустую постель. Деннинг освободился от капельниц, выключил приборы наблюдения за сердцем, чтобы не загудели, когда он станет снимать с груди датчики. Одежда хранилась в шкафу в палате. Деннинг переоделся и выскользнул из больницы.
— И откуда только у него силы, — удивился Питтман. — Что за дьявольщина взбрела ему на ум?
Джордж покачал головой.
— Вчера он просто устал, а теперь может довести себя до инфаркта.
— Очевидно, считает, что риск полностью оправдан. Хочет добить их. Двоих, оставшихся из пятерки «Больших советников». Только так можно объяснить его одержимость.
— Проклятье! В игру вошла «темная лошадка», — бросил Питтман. — Деннинг вышел из-под контроля, и одному Богу известно, какой вред он может нанести нашему плану.
— Сейчас не время охать да ахать, — заявила миссис Пейдж. — Мы должны действовать. Что вы на меня так смотрите?
Питтман шагнул к ней.
— Миссис Пейдж, нет ли у вас каких-нибудь связей с «Вашингтон пост»? Необходим сотрудник отдела некрологов, способный оказать нам одну услугу.
5
Восемь часов спустя, уже во второй половине дня, Питтман вновь оказался в Фэрфаксе. Быстро миновал его, проехал по 29-й дороге на запад и затем по 15-й в направлении поместья Юстаса Гэбла. Как проехать, Юстас Гэбл объяснил Питтману во время второго телефонного разговора, состоявшегося ровно в десять, как и было условлено. Щурясь от яркого солнца, Питтман то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, чтобы удостовериться, что серый «форд»-универсал с Джилл за рулем не затерялся в густом потоке машин. Универсал и все размещенное внутри оборудование были арендованы с помощью кредитной карточки Джорджа. Питтман подумал, что Джордж заслуживает самой высокой награды, но теперь главное — остаться в живых. Лишь в этом случае бедный Джордж будет вознагражден по заслугам. Питтман проезжал мимо фермерских полей и перелесков, казавшихся в солнечных лучах золотыми, и молил Бога о том, чтобы дал ему еще раз увидеть эту красоту, увидеть Джилл. Он тосковал по Джереми, чувствуя, что сын где-то рядом, помогает ему.
«Придай мне сил, сын».
Питтман подъехал к щиту с надписью «ЗАГОРОДНЫЙ КЛУБ „ЭВЕРГРИН“» и повернул налево, в густую тень деревьев. Проехав еще милю, свернул направо, на обсаженную дубами и посыпанную гравием дорогу. Взглянув в зеркало заднего вида, заметил, что Джилл поставила свою машину в придорожных кустах, как было условлено. Сердце у Питтмана защемило. Только сегодня он ощутил свое одиночество.
Он миновал поворот, за которым начался пологий подъем. Наступил апрель, вокруг расстилались роскошные луга, но как контрастировала эта мирная картина с внутренним состоянием Питтмана. По мере приближения к жилищу Гэбла его все больше одолевал страх. А ведь еще неделю назад он не испытывал ничего, кроме безразличия, когда, узнав, что Джонатан Миллгейт вывезен из больницы, тайком пробрался в имение в Скарсдейле.
В тот день Питтман все свои силы направил на то, чтобы собрать материал для статьи и выполнить долг перед другом, Бертом Форситом. Мысль о самоубийстве вытеснила страх, когда он под дождем крался в особняк. Он не испугался, обнаружив Миллгейта в импровизированной больничной палате над пятиместным гаражом в окружении медсестры, доктора и «Больших советников». Чувство страха просто атрофировалось, Питтману было все равно, что с ним произойдет. Мысль о самоубийстве выработала в нем иммунитет к ощущению опасности.
Теперь же все обстояло по-иному.
6
Особняки располагались далеко от дороги, на значительном расстоянии один от другого. За белыми деревянными изгородями топтались лошади. Слева и чуть впереди Питтман увидел высокую каменную стену. Он подвел машину к закрытым металлическим воротам и остановился в поле зрения телевизионной камеры, смонтированной на гребне стены слева от ворот. Следуя полученной инструкции, он высунулся из окна автомобиля, чтобы камера могла его запечатлеть.
Ворота с шумом открылись. И сразу закрылись, как только Питтман въехал на территорию. Он видел это в зеркале заднего вида. Он катил по мощеной дороге через широкую, поросшую прекрасной травой луговину. Дорога проходила через холм. На его противоположной стороне, справа, ближе к вершине, Питтман увидел уютно расположившийся на склоне обширный одноэтажный комплекс с архитектурой в стиле Франка Ллойда Райта. Белые известняковые стены, искусственные террасы, темные деревянные балки крыши великолепно вписывались в ландшафт. Питтман подумал, что за многочисленными деревьями и кустарниками жилище Гэбла не видно снизу, оттуда, где располагалось поле для игры в гольф.
Охраны видно не было. Со стороны Питтмана можно было бы принять за ничем не примечательного, хорошо известного хозяину посетителя, который беспрепятственно въехал в ворота. Питтман вел машину вниз и вправо, мимо густых елей, по извилистой дороге. И чем ближе подъезжал к дому, тем больше удивлялся. На обширной территории царило безлюдье. Ни садовников, ни конюхов. Вообще никого. Но должен же кто-то заботиться о многочисленных лошадях в загоне рядом с длинной, обсаженной елями конюшней. Даже машин нет, видимо, они в гараже у противоположного конца дома.
«Охрану, надо полагать, убрали, чтобы не испугать меня. Словом, сделали все, чтобы усыпить мою бдительность и заманить в ловушку».
Однако тишина и безлюдье только насторожили Питтмана, не позволяя ему расслабиться, обострили чувство опасности. Мозг послал приказ телу — быть начеку.
Подъехав к дому, Питтман вылез из машины и огляделся. Где-то журчала вода. Видимо, поблизости бил фонтан. Легкий ветерок прошелестел в листве деревьев. Заржала лошадь.
Дверь открылась, и Питтман, оторвав взгляд от конюшни ниже по склону, увидел, как появился на террасе высокий, худой старик с узким морщинистым лицом, жиденькими белыми волосами и дорогими очками на носу. Темно-синяя тройка вполне гармонировала с горделивой осанкой хозяина дома. Питтман узнал Юстаса Гэбла.
— Ровно четыре. Я восхищен вашей пунктуальностью. — Даже издали было видно, как тяжело дышит Гэбл. — Входите, нам есть что обсудить.
Питтман еще раз оглянулся и, не заметив ничего подозрительного, поднялся по ступеням. Увидев протянутую ладонь Гэбла, Питтман нахмурился.
— Это дурной тон, мистер Питтман. Грубость не способствует успеху переговоров.
— Я не привык иметь дело с людьми, вознамерившимися меня убить.
— Формальности в цивилизованном обществе играют огромную роль, — заметил Гэбл. — Даже во время переговоров с заклятым врагом следует быть вежливым и проявлять уважение.
— Возможно, вы правы. Но я не терплю лицемерия.
Гэбл кашлянул и поднес ко рту носовой платок. Гримаса боли, исказившая морщинистое лицо, позволила Питтману понять, насколько тяжело старику стоять прямо, выдерживая дипломатический этикет, сохраняя тот вид, которым он мог в прошлом гордиться.
Преодолев боль, Гэбл вновь протянул Питтману руку.
— Следование определенному ритуалу позволяет держать под контролем эмоции и способствует соблюдению определенного порядка.
— Не это ли вы говорили себе, организуя убийство Джонатана Миллгейта?
Лицо Гэбла превратилось в маску. Морщины стали похожи на трещины в коре пережившего множество бурь дерева.
— А Берт Форсит? А отец Дэндридж? Их убийцы тоже держали под контролем эмоции и соблюдали определенный порядок.
Гэбл с трудом вдохнул.
— Порядок диктуется необходимостью. Я все еще жду вашего рукопожатия.
С подчеркнутым безразличием Питтман пожал наконец протянутую руку, и от него не ускользнул торжествующий взгляд Гэбла. Еще бы! Экс-дипломат одержал победу. Старец жестом пригласил Питтмана в дом.
Беспокойство Питтмана все возрастало. Он с трудом подавил желание броситься назад, вскочить в машину и как можно быстрее бежать из поместья. Но тут же стал себя успокаивать. У Гэбла была возможность уничтожить его. Это легко сделал бы снайпер, когда Питтман поднимался по ступеням террасы.
«План, — подумал он. — Я должен придерживаться нашего плана. Я не могу больше скрываться. Все мои возможности практически исчерпаны. Это последний шанс».
— Вам известны мои условия, — произнес Питтман.
— Да. Теперь выслушайте мои. — На тонких губах Гэбла появилось некое подобие улыбки. — Проходите, пожалуйста.
Питтман переступил порог и почувствовал, как на висках от напряжения вздулись вены.
7
Пока Гэбл закрывал дверь, Питтман успел заметить, что стены и потолок отделаны различными породами тропических деревьев, включая черное и тиковое. Освещение казалось чересчур ярким, хотя источники света видны не были. Жара стояла невыносимая. Проходя по выложенному каменными плитами коридору, Питтман заметил на термостате двадцать семь градусов по Цельсию. Слишком много даже для холодного зимнего дня, не говоря уже о теплом апрельском деньке. Гэбл от своей немощи все время зябнет, подумал Питтман. И видит неважно. Поэтому такой яркий свет. К чувствам страха и опасности примешалась жалость. Но он подавил ее, уверенный, что опытный дипломат сумеет использовать каждую его слабость. Скорее всего, яркий свет и жара — часть хорошо продуманной мизансцены, необходимой Гэблу для давления на собеседника.
Двигаясь по вестибюлю влево, в ту сторону, куда жестом указал Гэбл, Питтман прислушивался к шаркающей походке старика. Открытая дверь вела в просторную комнату. Из огромных, от пола до потолка окон виднелись пруды у подножия холма и песчаные ловушки поля для гольфа.
В комнате находились двое мужчин. Один старик с ввалившимися щеками и аккуратно подстриженными седыми усами нервно ерзал на краю дивана. На нем была темная тройка, почти такая же, как у Гэбла. Ямочка на подбородке с годами стала еще заметнее. Питтман сразу его узнал. Это был Уинстон Слоан — второй из оставшихся в живых «Больших советников».
Другой мужчина, лет тридцати, стоявший посреди комнаты, был высок и широкоплеч, с короткой стрижкой, подчеркивавшей решительное выражение лица. Костюм его не выглядел таким безупречным, как у Гэбла и Слоана. Слишком широкий пиджак, слева под рукавом заметная выпуклость. Питтман вгляделся в здоровяка. Где же он его видел? И тут до него дошло, что этот тип был среди тех, кто напал вчера вечером на дом миссис Пейдж.
Питтман повернулся к Гэблу:
— Я полагал, мы будем одни.
— Но в переговорах должны принимать участие все заинтересованные лица. Надо ли представлять моего коллегу Уинстона Слоана?
Слоан попытался привстать.
— Нет необходимости, — ответил Питтман.
Гэбл указал на второго мужчину:
— Мой помощник, мистер Уэбли.
Питтман кивнул, притворившись, будто видит его впервые.
— Уверен, вы не станете возражать, если мистер Уэбли совершит некоторые акции, связанные с проблемой безопасности, — продолжал Гэбл.
Поначалу Питтман не понял, о чем идет речь, но затем, догадавшись, спросил:
— Иными словами, вы хотите, чтобы этот тип меня обыскал?
— Мы пришли сюда с открытой душой. В оружии нет никакой необходимости.
— Но ваш помощник, я вижу, вооружен?
Уэбли прищурился.
— Ношение оружия входит в круг его обязанностей. Надеюсь, это не создаст нам проблем.
Питтман поднял руки.
Уэбли взял что-то со стоящего позади него кресла и подошел к Питтману. Это оказался портативный металлоискатель. Уэбли принялся им орудовать, и, когда диск опустился вдоль спины к поясу, раздался писк. Уэбли запустил руку под пиджак Питтмана и извлек кольт.
Гэбл поцокал языком и произнес укоризненно:
— О каком доверии может идти речь, если вы явились с пистолетом?
— Сила привычки. В последнюю неделю я только и делаю, что обороняюсь.
— Надеюсь, уже к вечеру оружие вам не понадобится.
— Всей душой разделяю вашу надежду.
Уэбли продолжал орудовать металлоискателем. Прибор пропищал еще несколько раз.
— Ключи и монеты. Пряжка ремня. Ручка, — коротко бросил Уэбли.
— Проверьте ручку. И хорошенько посмотрите, нет ли у нашего гостя с собой микрофона.
Уэбли закончил обыск и отрапортовал:
— Все в норме.
— Прекрасно. Присаживайтесь, мистер Питтман. Приступим к обсуждению вашего предложения.
— Не вижу в этом смысла, — вмешался Уинстон Слоан. — Проще всего позвонить в полицию и засадить этого типа в тюрьму за убийство Джонатана Миллгейта.
— Неделю назад это было бы возможно, — ответил Гэбл. — Мы, собственно, на том и сошлись тогда. — Он откашлялся и обратился к Питтману: — Как вы могли догадаться, мы собирались свалить на вас вину за то, что сделали сами. В вас идеально сочетались давняя вражда к Миллгейту и склонность к самоубийству. Лучшего кандидата просто не найти. Никто не поверил бы вашим оправданиям, да и доказательств у вас никаких не было. И вообще, какие оправдания, какая тюрьма? Вас прихлопнули бы, не дав рот раскрыть.
— Тот тип в моей квартире?
Гэбл кивнул и пояснил:
— Он дожидался вашего возвращения вместо полицейского, которого мы подкупили.
Слоан покраснел, явно встревоженный.
— Не болтай лишнего.
— Не имеет значения, — возразил Гэбл. — В создавшейся ситуации откровенность прежде всего. Не так ли, мистер Питтман?
— Разумеется. Без откровенности не найти выхода из создавшегося положения.
— Это уж точно.
— Одного понять не могу, — продолжал Питтман. — Зачем было возлагать на кого-то вину за смерть Джонатана Миллгейта? Тяжелобольного старика, державшегося на одном кислороде. Отключили бы систему жизнеобеспечения, а после того, как наступит смерть, подключили бы снова. И вам не потребовался бы козел отпущения. Все выглядело бы совершенно естественно.
— Я так и намеревался, — заявил Слоан, став из красного темно-багровым.
— И вы были правы, — сказал Гэбл. — Но только вначале. Вспомните, джентльмены, как развивались события. Джонатан, чем хуже становилось его здоровье, тем больше боялся смерти. Последние несколько лет стал заигрывать с церковью. Появился священник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
— Что же, мистер Гэбл, я принимаю ваши правила игры.
— Только дайте мне время подумать.
— Хорошо. Перезвоню вам в десять утра. Не могу задерживаться у телефонного аппарата.
3
Питтман постучал, и миссис Пейдж тотчас открыла дверь. Ее роскошное платье было измято и казалось несколько неуместным с утра в заштатном мотеле. Зато выглядела она энергичной и готовой к решительным действиям.
— Вы слышали утренние новости? — спросила она.
— О самоубийстве Стэндиша? — Питтман кивнул.
— Он всегда был самым слабым из всей пятерки, полная противоположность моему отцу, наиболее сильному среди них. Надо и дальше оказывать на него давление.
— Именно этим я и занимался сегодня с самого утра.
— Каким образом? — поспешно спросила миссис Пейдж.
Питтман объяснил.
— Будьте осторожны. Отец — великий манипулятор.
— И убежден, что тут ему нет равных. На это я и делаю ставку. Пусть думает, что никто не переиграет его на его же поле.
— А вы собираетесь это сделать? Да, риск не малый.
— У меня нет выбора. Просто прятаться мы не можем. Должны постоянно атаковать. По пути в Вашингтон сделаем несколько остановок. Я встречусь с людьми, у которых когда-то брал интервью.
— С кем именно?
— Со специалистом по системам безопасности и экспертом-оружейником. Я все объясню по дороге.
— А вдруг они вас узнают? — спросила миссис Пейдж. — По газетным статьям и телевизионным сообщениям...
— Я брал у них интервью пять лет тому назад, когда был значительно полнее и носил усы. Так что вряд ли меня узнают. Но как бы ни был велик риск, я все равно не отказался бы от встречи. Без их помощи мой план не сработает.
Не прекращая разговора, Питтман подошел к соседней двери и постучался. Появился Джордж, и все стали спускаться по бетонным ступеням к машине, где их ждала Джилл.
— Дайте ключи от ваших номеров, я оставлю их на стойке и рассчитаюсь, — сказал Джордж.
— Прекрасно, — ответила Джилл. — Встретимся в ресторане.
— В ресторане? — с неподдельным ужасом переспросила миссис Пейдж.
— Хорошо, хорошо, это «Рей Роджерс» — закусочная вроде «Макдональдса». Считайте, что вы решили обогатить свой жизненный опыт. Времени нет, возьмем все навынос и подкрепимся в пути, не выходя из машины.
— Время. Да, конечно. Но нам следует сделать еще кое-что, — твердо произнесла миссис Пейдж. — Заехать в больницу. Навести справки о Брэдфорде.
4
Питтман стоял в потоке света люминесцентных ламп, вдыхая острые лекарственные запахи. В дверях кардиологического отделения появилась Джилл. Питтман помрачнел, увидев суровое выражение ее лица.
— В чем дело? — спросил он, чувствуя, как похолодели ладони. — Только не говори, что он умер.
— Он покинул нас.
Навстречу Джилл шагнула миссис Пейдж. Лицо ее стало пепельно-серым.
— Он умер?!
— Нет, ушел в буквальном смысле слова. Исчез. Убежал, — ответила Джилл. — Медсестра зашла к нему в пять утра и увидела пустую постель. Деннинг освободился от капельниц, выключил приборы наблюдения за сердцем, чтобы не загудели, когда он станет снимать с груди датчики. Одежда хранилась в шкафу в палате. Деннинг переоделся и выскользнул из больницы.
— И откуда только у него силы, — удивился Питтман. — Что за дьявольщина взбрела ему на ум?
Джордж покачал головой.
— Вчера он просто устал, а теперь может довести себя до инфаркта.
— Очевидно, считает, что риск полностью оправдан. Хочет добить их. Двоих, оставшихся из пятерки «Больших советников». Только так можно объяснить его одержимость.
— Проклятье! В игру вошла «темная лошадка», — бросил Питтман. — Деннинг вышел из-под контроля, и одному Богу известно, какой вред он может нанести нашему плану.
— Сейчас не время охать да ахать, — заявила миссис Пейдж. — Мы должны действовать. Что вы на меня так смотрите?
Питтман шагнул к ней.
— Миссис Пейдж, нет ли у вас каких-нибудь связей с «Вашингтон пост»? Необходим сотрудник отдела некрологов, способный оказать нам одну услугу.
5
Восемь часов спустя, уже во второй половине дня, Питтман вновь оказался в Фэрфаксе. Быстро миновал его, проехал по 29-й дороге на запад и затем по 15-й в направлении поместья Юстаса Гэбла. Как проехать, Юстас Гэбл объяснил Питтману во время второго телефонного разговора, состоявшегося ровно в десять, как и было условлено. Щурясь от яркого солнца, Питтман то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, чтобы удостовериться, что серый «форд»-универсал с Джилл за рулем не затерялся в густом потоке машин. Универсал и все размещенное внутри оборудование были арендованы с помощью кредитной карточки Джорджа. Питтман подумал, что Джордж заслуживает самой высокой награды, но теперь главное — остаться в живых. Лишь в этом случае бедный Джордж будет вознагражден по заслугам. Питтман проезжал мимо фермерских полей и перелесков, казавшихся в солнечных лучах золотыми, и молил Бога о том, чтобы дал ему еще раз увидеть эту красоту, увидеть Джилл. Он тосковал по Джереми, чувствуя, что сын где-то рядом, помогает ему.
«Придай мне сил, сын».
Питтман подъехал к щиту с надписью «ЗАГОРОДНЫЙ КЛУБ „ЭВЕРГРИН“» и повернул налево, в густую тень деревьев. Проехав еще милю, свернул направо, на обсаженную дубами и посыпанную гравием дорогу. Взглянув в зеркало заднего вида, заметил, что Джилл поставила свою машину в придорожных кустах, как было условлено. Сердце у Питтмана защемило. Только сегодня он ощутил свое одиночество.
Он миновал поворот, за которым начался пологий подъем. Наступил апрель, вокруг расстилались роскошные луга, но как контрастировала эта мирная картина с внутренним состоянием Питтмана. По мере приближения к жилищу Гэбла его все больше одолевал страх. А ведь еще неделю назад он не испытывал ничего, кроме безразличия, когда, узнав, что Джонатан Миллгейт вывезен из больницы, тайком пробрался в имение в Скарсдейле.
В тот день Питтман все свои силы направил на то, чтобы собрать материал для статьи и выполнить долг перед другом, Бертом Форситом. Мысль о самоубийстве вытеснила страх, когда он под дождем крался в особняк. Он не испугался, обнаружив Миллгейта в импровизированной больничной палате над пятиместным гаражом в окружении медсестры, доктора и «Больших советников». Чувство страха просто атрофировалось, Питтману было все равно, что с ним произойдет. Мысль о самоубийстве выработала в нем иммунитет к ощущению опасности.
Теперь же все обстояло по-иному.
6
Особняки располагались далеко от дороги, на значительном расстоянии один от другого. За белыми деревянными изгородями топтались лошади. Слева и чуть впереди Питтман увидел высокую каменную стену. Он подвел машину к закрытым металлическим воротам и остановился в поле зрения телевизионной камеры, смонтированной на гребне стены слева от ворот. Следуя полученной инструкции, он высунулся из окна автомобиля, чтобы камера могла его запечатлеть.
Ворота с шумом открылись. И сразу закрылись, как только Питтман въехал на территорию. Он видел это в зеркале заднего вида. Он катил по мощеной дороге через широкую, поросшую прекрасной травой луговину. Дорога проходила через холм. На его противоположной стороне, справа, ближе к вершине, Питтман увидел уютно расположившийся на склоне обширный одноэтажный комплекс с архитектурой в стиле Франка Ллойда Райта. Белые известняковые стены, искусственные террасы, темные деревянные балки крыши великолепно вписывались в ландшафт. Питтман подумал, что за многочисленными деревьями и кустарниками жилище Гэбла не видно снизу, оттуда, где располагалось поле для игры в гольф.
Охраны видно не было. Со стороны Питтмана можно было бы принять за ничем не примечательного, хорошо известного хозяину посетителя, который беспрепятственно въехал в ворота. Питтман вел машину вниз и вправо, мимо густых елей, по извилистой дороге. И чем ближе подъезжал к дому, тем больше удивлялся. На обширной территории царило безлюдье. Ни садовников, ни конюхов. Вообще никого. Но должен же кто-то заботиться о многочисленных лошадях в загоне рядом с длинной, обсаженной елями конюшней. Даже машин нет, видимо, они в гараже у противоположного конца дома.
«Охрану, надо полагать, убрали, чтобы не испугать меня. Словом, сделали все, чтобы усыпить мою бдительность и заманить в ловушку».
Однако тишина и безлюдье только насторожили Питтмана, не позволяя ему расслабиться, обострили чувство опасности. Мозг послал приказ телу — быть начеку.
Подъехав к дому, Питтман вылез из машины и огляделся. Где-то журчала вода. Видимо, поблизости бил фонтан. Легкий ветерок прошелестел в листве деревьев. Заржала лошадь.
Дверь открылась, и Питтман, оторвав взгляд от конюшни ниже по склону, увидел, как появился на террасе высокий, худой старик с узким морщинистым лицом, жиденькими белыми волосами и дорогими очками на носу. Темно-синяя тройка вполне гармонировала с горделивой осанкой хозяина дома. Питтман узнал Юстаса Гэбла.
— Ровно четыре. Я восхищен вашей пунктуальностью. — Даже издали было видно, как тяжело дышит Гэбл. — Входите, нам есть что обсудить.
Питтман еще раз оглянулся и, не заметив ничего подозрительного, поднялся по ступеням. Увидев протянутую ладонь Гэбла, Питтман нахмурился.
— Это дурной тон, мистер Питтман. Грубость не способствует успеху переговоров.
— Я не привык иметь дело с людьми, вознамерившимися меня убить.
— Формальности в цивилизованном обществе играют огромную роль, — заметил Гэбл. — Даже во время переговоров с заклятым врагом следует быть вежливым и проявлять уважение.
— Возможно, вы правы. Но я не терплю лицемерия.
Гэбл кашлянул и поднес ко рту носовой платок. Гримаса боли, исказившая морщинистое лицо, позволила Питтману понять, насколько тяжело старику стоять прямо, выдерживая дипломатический этикет, сохраняя тот вид, которым он мог в прошлом гордиться.
Преодолев боль, Гэбл вновь протянул Питтману руку.
— Следование определенному ритуалу позволяет держать под контролем эмоции и способствует соблюдению определенного порядка.
— Не это ли вы говорили себе, организуя убийство Джонатана Миллгейта?
Лицо Гэбла превратилось в маску. Морщины стали похожи на трещины в коре пережившего множество бурь дерева.
— А Берт Форсит? А отец Дэндридж? Их убийцы тоже держали под контролем эмоции и соблюдали определенный порядок.
Гэбл с трудом вдохнул.
— Порядок диктуется необходимостью. Я все еще жду вашего рукопожатия.
С подчеркнутым безразличием Питтман пожал наконец протянутую руку, и от него не ускользнул торжествующий взгляд Гэбла. Еще бы! Экс-дипломат одержал победу. Старец жестом пригласил Питтмана в дом.
Беспокойство Питтмана все возрастало. Он с трудом подавил желание броситься назад, вскочить в машину и как можно быстрее бежать из поместья. Но тут же стал себя успокаивать. У Гэбла была возможность уничтожить его. Это легко сделал бы снайпер, когда Питтман поднимался по ступеням террасы.
«План, — подумал он. — Я должен придерживаться нашего плана. Я не могу больше скрываться. Все мои возможности практически исчерпаны. Это последний шанс».
— Вам известны мои условия, — произнес Питтман.
— Да. Теперь выслушайте мои. — На тонких губах Гэбла появилось некое подобие улыбки. — Проходите, пожалуйста.
Питтман переступил порог и почувствовал, как на висках от напряжения вздулись вены.
7
Пока Гэбл закрывал дверь, Питтман успел заметить, что стены и потолок отделаны различными породами тропических деревьев, включая черное и тиковое. Освещение казалось чересчур ярким, хотя источники света видны не были. Жара стояла невыносимая. Проходя по выложенному каменными плитами коридору, Питтман заметил на термостате двадцать семь градусов по Цельсию. Слишком много даже для холодного зимнего дня, не говоря уже о теплом апрельском деньке. Гэбл от своей немощи все время зябнет, подумал Питтман. И видит неважно. Поэтому такой яркий свет. К чувствам страха и опасности примешалась жалость. Но он подавил ее, уверенный, что опытный дипломат сумеет использовать каждую его слабость. Скорее всего, яркий свет и жара — часть хорошо продуманной мизансцены, необходимой Гэблу для давления на собеседника.
Двигаясь по вестибюлю влево, в ту сторону, куда жестом указал Гэбл, Питтман прислушивался к шаркающей походке старика. Открытая дверь вела в просторную комнату. Из огромных, от пола до потолка окон виднелись пруды у подножия холма и песчаные ловушки поля для гольфа.
В комнате находились двое мужчин. Один старик с ввалившимися щеками и аккуратно подстриженными седыми усами нервно ерзал на краю дивана. На нем была темная тройка, почти такая же, как у Гэбла. Ямочка на подбородке с годами стала еще заметнее. Питтман сразу его узнал. Это был Уинстон Слоан — второй из оставшихся в живых «Больших советников».
Другой мужчина, лет тридцати, стоявший посреди комнаты, был высок и широкоплеч, с короткой стрижкой, подчеркивавшей решительное выражение лица. Костюм его не выглядел таким безупречным, как у Гэбла и Слоана. Слишком широкий пиджак, слева под рукавом заметная выпуклость. Питтман вгляделся в здоровяка. Где же он его видел? И тут до него дошло, что этот тип был среди тех, кто напал вчера вечером на дом миссис Пейдж.
Питтман повернулся к Гэблу:
— Я полагал, мы будем одни.
— Но в переговорах должны принимать участие все заинтересованные лица. Надо ли представлять моего коллегу Уинстона Слоана?
Слоан попытался привстать.
— Нет необходимости, — ответил Питтман.
Гэбл указал на второго мужчину:
— Мой помощник, мистер Уэбли.
Питтман кивнул, притворившись, будто видит его впервые.
— Уверен, вы не станете возражать, если мистер Уэбли совершит некоторые акции, связанные с проблемой безопасности, — продолжал Гэбл.
Поначалу Питтман не понял, о чем идет речь, но затем, догадавшись, спросил:
— Иными словами, вы хотите, чтобы этот тип меня обыскал?
— Мы пришли сюда с открытой душой. В оружии нет никакой необходимости.
— Но ваш помощник, я вижу, вооружен?
Уэбли прищурился.
— Ношение оружия входит в круг его обязанностей. Надеюсь, это не создаст нам проблем.
Питтман поднял руки.
Уэбли взял что-то со стоящего позади него кресла и подошел к Питтману. Это оказался портативный металлоискатель. Уэбли принялся им орудовать, и, когда диск опустился вдоль спины к поясу, раздался писк. Уэбли запустил руку под пиджак Питтмана и извлек кольт.
Гэбл поцокал языком и произнес укоризненно:
— О каком доверии может идти речь, если вы явились с пистолетом?
— Сила привычки. В последнюю неделю я только и делаю, что обороняюсь.
— Надеюсь, уже к вечеру оружие вам не понадобится.
— Всей душой разделяю вашу надежду.
Уэбли продолжал орудовать металлоискателем. Прибор пропищал еще несколько раз.
— Ключи и монеты. Пряжка ремня. Ручка, — коротко бросил Уэбли.
— Проверьте ручку. И хорошенько посмотрите, нет ли у нашего гостя с собой микрофона.
Уэбли закончил обыск и отрапортовал:
— Все в норме.
— Прекрасно. Присаживайтесь, мистер Питтман. Приступим к обсуждению вашего предложения.
— Не вижу в этом смысла, — вмешался Уинстон Слоан. — Проще всего позвонить в полицию и засадить этого типа в тюрьму за убийство Джонатана Миллгейта.
— Неделю назад это было бы возможно, — ответил Гэбл. — Мы, собственно, на том и сошлись тогда. — Он откашлялся и обратился к Питтману: — Как вы могли догадаться, мы собирались свалить на вас вину за то, что сделали сами. В вас идеально сочетались давняя вражда к Миллгейту и склонность к самоубийству. Лучшего кандидата просто не найти. Никто не поверил бы вашим оправданиям, да и доказательств у вас никаких не было. И вообще, какие оправдания, какая тюрьма? Вас прихлопнули бы, не дав рот раскрыть.
— Тот тип в моей квартире?
Гэбл кивнул и пояснил:
— Он дожидался вашего возвращения вместо полицейского, которого мы подкупили.
Слоан покраснел, явно встревоженный.
— Не болтай лишнего.
— Не имеет значения, — возразил Гэбл. — В создавшейся ситуации откровенность прежде всего. Не так ли, мистер Питтман?
— Разумеется. Без откровенности не найти выхода из создавшегося положения.
— Это уж точно.
— Одного понять не могу, — продолжал Питтман. — Зачем было возлагать на кого-то вину за смерть Джонатана Миллгейта? Тяжелобольного старика, державшегося на одном кислороде. Отключили бы систему жизнеобеспечения, а после того, как наступит смерть, подключили бы снова. И вам не потребовался бы козел отпущения. Все выглядело бы совершенно естественно.
— Я так и намеревался, — заявил Слоан, став из красного темно-багровым.
— И вы были правы, — сказал Гэбл. — Но только вначале. Вспомните, джентльмены, как развивались события. Джонатан, чем хуже становилось его здоровье, тем больше боялся смерти. Последние несколько лет стал заигрывать с церковью. Появился священник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36