Истерично заверещала автосигнализация «Бентли». Благодаря моему магическому контролю Толян остался цел и невредим. Точнее, он не пострадал физически. А состояние его психики меня больше не интересовало. Я свернул на боковую улицу и пошел по тротуару спокойным прогулочным шагом.
Теперь от размышлений о глобальных судьбах разумных существ я перешел к раздумьям о несовершенстве отдельных их представителей. Так я дошел до следующего перекрестка и остановился перед наземным переходом. Дождь закончился и я, ожидая, пока загорится зеленый сигнал светофора, начал складывать свой зонт. Делал я это неторопливо, поэтому слегка замешкался и пропустил тот момент, когда включился разрешающий сигнал. Стоявшие впереди меня люди начали переходить дорогу. В этот момент через перекресток на красный свет пронесся «БМВ» с наглухо тонированными стеклами. Автомобиль даже не попытался остановиться, хотя у него для этого были и время, и возможность. Должно быть, водитель такой престижной иномарки считал ниже своего достоинства уступать дорогу каким-то жалким пешеходам.
Хотя дождь кончился, на проезжей части еще оставались большие лужи. Проскочив между двумя группами людей, переходящих улицу с разных сторон, «БМВ» окатил и тех, и других потоками грязной воды.
— Сволочь! Мерзавец! Подонок! — завизжали женщины.
Мужчины только молча сжали кулаки в бессильной ненависти.
Я задумался, насколько велика вероятность того, что под одной из луж в асфальте скрывается глубокая выбоина… Через мгновение «БМВ» уткнулся бампером в мостовую, перекувырнулся через капот, лег на крышу, вмял ее в салон, и потом еще метров сто по инерции прополз вперед, рассыпая снопы искр по мокрому асфальту.
Казалось, время остановилось. Люди и автомобили замерли на перекрестке, не обращая внимания на переключившийся светофор. Едва перевернутый «БМВ» замер на месте, из-под него поползли струйки дыма. А потом раздался глухой взрыв, и машина скрылась в языках пламени и клубах дыма. Теперь водителя не спасли бы никакие подушки безопасности.
Я спокойно направился дальше, оставив позади себя вопли людей, сигналы автомобилей и вой пожарных сирен. Я не испытывал ни малейших мук совести. Я знал, что водитель «БМВ», бандит, убийца, насильник, начальник охраны крупной нефтяной компании, давно заслуживал подобного наказания.
Теперь ход моих мыслей изменился от рассмотрения недостатков отдельных разумных существ к обоснованию необходимости эти недостатки искоренять. Тем временем дорога вывела меня на набережную. Я вспомнил, что неосознанно повторил маршрут прогулок, которые в прошлом году совершал вместе с Маришкой. Набережная неширокой московской речушки была одним из наших самых любимых мест. Особенно вон та скамейка слева…
Я повернул направо и пошел вдоль реки. Впереди двигалась шумная группа мальчишек лет двенадцати, одетых в одинаковую форму. Несомненно, это были воспитанники какого-нибудь военного училища. Каждый держал в руке по бутылке пива, к которой периодически прикладывался. Этим и объяснялись чрезмерный смех и громкие выкрики. Мальчишек сопровождал офицер-преподаватель, такой же веселый и нетрезвый. Я пошел медленнее, рассчитывая обогнать эту жизнерадостную толпу в более широком месте.
Но офицер и мальчишки внезапно остановились. Сперва я не понял, что привлекло их внимание. Затем я увидел, что мальчишки повисли на решетчатом ограждении набережной и стали бросать бутылки в воду. Точнее, не в воду, а в уток, которые плавали в реке.
Офицер-преподаватель азартно побуждал и подстрекал своих подопечных:
— В голову! Цельтесь в голову!
К счастью, нетвердые руки нетрезвых мальчишек не нанесли уткам серьезного ущерба. Напуганные птицы бросились в разные стороны, размахивая крыльями и топая по воде перепончатыми лапами.
— Бей! Бей! — заорал офицер. — Если не одну не собьете, всех отправлю в карцер! Вы мужики, а не бабы! Научитесь Родину защищать!
Есть такие люди, которые абсолютно уверены в том, что настоящим «мужиком» может быть только алкоголик и садист. Будущие защитники Родины раскачивались на ограждении, вопили во весь голос и бросали вслед взлетающим уткам последние бутылки. Вероятность того, что металлическое ограждение не выдержит нагрузки, была так велика, что мне почти не пришлось дополнять ее силой своей магии. Офицер и все мальчишки, которые навалились на ограждение, рухнули в воду вместе со сломанной секцией. На берегу остались всего три паренька. Они стояли в задних рядах и не принимали участие в жестокой забаве.
Речка, закованная в бетон и гранит, не желала выпускать свою добычу. Без посторонней помощи упавшие в воду люди взобраться по отвесным стенам набережной не могли. Мальчишки орали от ужаса, офицер-преподаватель беспомощно матерился.
Я поравнялся с теми тремя мальчишками, которые остались на берегу. Они пребывали в шоке, ошарашенные неожиданной катастрофой. На ходу я бросил им:
— Свяжите свои ремни!
Не замедляя шага, я пошел дальше. Мне не надо было оборачиваться, чтобы своими глазами увидеть, как выполняется мой совет. Об этом мне сообщила моя магия. Дети не пострадали, только вымокли в холодной осенней воде. Едва ли они поняли, что наказание последовало сразу же за их преступлением. К сожалению, они не поняли бы этого даже в том случае, если бы я попытался им все объяснить. Офицеру-преподавателю я «подарил» застуженные почки и печень. Теперь употребление алкоголя стало для него равносильно принятию яда. Врачи ему об этом сообщат. Интересно, сумеет ли он отказаться от пагубных пристрастий? О том, чтобы он переосмыслил свою жизнь и пересмотрел свои взгляды, я даже не мечтал…
Мои мысли замкнули круг. От необходимости наказания отдельных разумных существ за совершенные преступления я вернулся к рассуждениям об обществе в целом. Если государства строились на насилии и лжи, если они не только попустительствовали порокам, но, наоборот, поощряли их, то стоило ли упрекать отдельные личности за то, что они исковерканы и изуродованы? Наказывать следовало целые страны или даже миры. Но как быть с теми, кто жил по законам чести и совести, несмотря на общую вакханалию подлости?
Я утратил интерес к прогулке по Москве. Мне стало скучно ходить по улицам и судить отдельных людей. Я должен был найти своих смертельных врагов. Не исполнителей — оборотней и истребителей магов, а их хозяев и начальников. У меня были все основания предполагать, что они находятся в Изначальном мире. У меня даже появились первые наброска плана, как заставить тайных врагов проявить себя. План еще требовал проработки, но в любом случае мне пришло время отправляться в Изначальный мир.
Я мог попасть туда через сад камней неподалеку от дома Отшельника, затем, как уже проделал однажды, воспользоваться телевизором, чтобы открыть дверь в Мураву. Но существовал и другой путь, более короткий. Я достаточно хорошо помнил кухню в квартире Соображаевых, где дожидался, пока Цедария приводила в чувство своих родителей. Мне не составило особого труда представить дверь, которая открывалась бы в это место. Магический проход возник прямо передо мной. Торопясь покинуть Землю, чтобы никакой случайный прохожий не заметил моего сверхъестественного перемещения, я быстро шагнул за дверь…
Глава 10. Колосская интеллигенция.
— Калки-и-и-и!
Меня оглушил радостный визг Цедарии. Я едва успел осмотреться на кухне, как девочка чуть не сбила меня с ног, подпрыгнув и обхватив руками мою шею, а ногами — бедра. Честно говоря, подобная близость показалась мне излишней. Я даже заподозрил, что под обликом Цедарии скрывается оборотень… Девочка не заметила, как, повинуясь моей воле, пришли в боевую готовность попавшие в мое поле зрения режущие и колющие кухонные предметы: ножи и вилки. Они поднялись в воздух и нацелились в спину Цедарии… Но я сразу же вернул их на исходные места. Магическая проверка показала, что Цедария была самой настоящей.
Расширив зону осмотра до всей квартиры, я обнаружил в большой комнате множество людей и боблинов. Но это были не спецназовцы — истребители магов, а обычные мирные жители Изначального мира. Похоже, у Соображаевых собрались гости. Цедария находилась на кухне потому, что доставала из холодильника салаты и заблаговременно порезанные колбасы.
В коридоре послышались торопливые шаги, и я применил магическую силу, чтобы оторвать от себя Цедарию и поставить ее на пол. Мне бы не хотелось, чтобы нас застали в столь двусмысленной позе.
— Что за крик?… — входя на кухню, спросила Алевтина, мать Цедарии.
Увидев меня, она застыла на месте и неуверенно произнесла:
— Калки? Как ты сюда…?
Алевтина не закончила вопрос. Она знала, кто я и на что способен.
Я сделал полшага назад, отстраняясь от замершей в восторге Цедарии:
— Извините, если помешал. Кажется, у вас гости?
Алевтина, мысли которой витали где-то далеко, автоматически ответила:
— Да, у Мыстра сегодня день рождения.
— Тогда я, пожалуй, пойду…
Цедария вытянула руки и мертвой хваткой вцепилась в мои рукава:
— Еще чего! Только появился, и сразу хочешь опять убежать? Мама, жалко, что ты не видела, как Калки вошел — прямо через стену! Калки, ты откуда? Мне показалось, что за твоей спиной я видела дома?…
— Я из параллельного мира, — честно ответил я. — Мне нужно было какое-то знакомое место в Мураве, куда я мог бы открыть дверь для перемещения между мирами. Вот я и выбрал вашу кухню…
Женщина и девочка открыли рты от изумления. Алевтина первая пришла в себя и, скрывая растерянность за преувеличенным радушием, сказала:
— Вот и отлично, что ты пришел к нам в гости! Цедария права, мы никуда тебя не отпустим, пока ты не посидишь с нами за столом!
— А как же гости? — спросил я. — Мне бы не хотелось говорить обо всем при всех… Ну, вы понимаете…
— Мы о тебе НИКОМУ НИЧЕГО не рассказывали, — значительно произнесла Алевтина.
Я облегченно вздохнул:
— Вот и хорошо!
Я беспокоился не столько о сохранении своей тайны, сколько о безопасности семьи Соображаевых. Если бы кому-нибудь стало известно о том, что я побывал в их квартире, то их ждало бы неприятное знакомство с оборотнями и с истребителями магов.
— Калки, пойдем в комнату! — сделала приглашающий жест Алевтина.
— Пойдем, пойдем! — горячо поддержала ее Цедария.
Я пошел вперед, а Алевтина и Цедария взяли салаты с колбасами и отправились следом.
На пороге комнаты я остановился и оглядел всех собравшихся обычным человеческим взором. В комнате расположились полтора десятка людей и боблинов, мужчин и женщин, несомненно, официальных или неофициальных супругов. Почти все они были примерно одного возраста с родителелями Цедарии, только сама Цедария и один мальчик-человек лет семи-восьми представляли молодое поколение. Гости никак не отреагировали на мое появление. Чествование Мыстра было в самом разгаре. В комнате витали ароматы кушаний, алкогольных напитков и сигаретного дыма. На мгновение я пожалел, что не открыл дверь в какое-нибудь другое место. Но теперь отступать было поздно.
Алевтина объявила из-за моей спины:
— А у нас еще один гость!
Общее внимание обратилось на меня. Мыстр округлил глаза, но промолчал.
Кто-то из гостей спросил:
— Ну-с, и как зовут молодого человека?
Я быстро ответил, опережая Цедарию и ее родителей:
— Фил!
— Это мой друг! — гордо произнесла девочка.
— Насколько близкий? — уточнил наиболее подвыпивший человек.
Его супруга отвесила ему шутливый, но весьма чувствительный подзатыльник:
— Ах ты, старый пошляк!
Посуда на столе зазвенела от дружного громкого хохота. Щеки Цедарии слегка порозовели. Девочка бросила на меня мимолетный, светящийся обожанием взгляд. Вот только этого мне не хватало!
— Добро пожаловать… Фил! — сердечно произнес Мыстр.
— Я оказался у вас случайно. Я не знал, что у вас сегодня день рождения. Извините, что без подарка.
— Да о чем ты говоришь?! Твой приход — лучший для меня подарок… Ну, если захочешь, ты мне все расскажешь попозже. А сейчас я должен познакомить тебя со своими друзьями…
— Только побыстрее! — закричали гости. — У всех уже налито! И давай без официоза!
— Хорошо, — согласился Мыстр и представил мне всех гостей по кругу.
Он назвал мне имена собравшихся в его доме людей и боблинов и коротко рассказал, когда и как они познакомились. Среди гостей были и школьные друзья Мыстра, и товарищи по институту, и коллеги по работе.
Алевтина усадила меня на свободное место, Цедария, естественно, устроилась рядом.
— А употребляет ли спиртные напитки друг Цедарии? — обратился ко мне толстенький веселый человек Анисим Коловоротов, тот самый, что интересовался степенью нашей близости.
Я пожал плечами:
— Давайте вино, что ли…
Я был уверен, что кровь магов, защитившая меня от «вируса старости» в Детском мире, предохранит также от опьянения при любой дозе алкоголя. Но прозрачная жидкость, по-видимому, аналогичная земной водке, которую употребляли все мужчины и большинство женщин, слишком резко и неприятно пахла, чтобы я мог получить от ее поглощения хоть какое-нибудь удовольствие.
Налив мне в рюмку вина, Анисим Коловоротов обратился к Мыстру:
— Вот и выросла твоя дочка! Чувствую, что скоро придется тебе нянчить внуков!…
Пульхерия, жена Анисима, дернула его за полу пиджака.
Поняв намек, тот неуклюже сменил тему:
— Вообще-то я хотел сказать, чтобы ты, Мыстр, никогда не старел… несмотря ни на что!…
Гости начали быстро чокаться, не дожидаясь окончания тоста, если, конечно, оно существовало. После опорожнения рюмок и закусывания гости перестали обращать на меня внимание и вернулись к прерванным разговорам.
Кондрат Полуухов, один из школьных друзей Мыстра, работающий инженером-наладчиком колбасно-изготовительных автоматических линий, рассказывал:
— Вот нам все средства массовой информации постоянно внушают, как хорошо стало жить при демократии, когда Уравниловка уже не душит свободу. Возможно, у нас, в Мураве, жизнь и поменялась в лучшую сторону. Но мне приходится много ездить по всей Колоссии, и я вижу, что в провинции ровным счетом ничего не изменилось. Более того, жизнь там стала беднее и тяжелее. Приведу один пример. Последняя командировка у меня была в Самовару. Остановился я, разумеется, в гостинице, но директор завода пригласил меня вечером к себе домой…
— Пожалуйста, покороче! — попросил Анисим Коловоротов, разливая по рюмкам напитки.
— Так вот. У этого директора свой дом на окраине Самовары. Ну, вы понимаете, что у директора дом далеко не маленький и совсем не скромный. И вот сидим мы, выпиваем, закусываем. Жена директора тоже, конечно, с нами. А сын директора, парнишка лет десяти, как призрак, ходит по дому и все косо на нас поглядывает. Я спрашиваю у директора: «Чего это вы с сыном не разговариваете, наказали его за что-то?». «Да нет», — отвечает директор, — «Просто сын мой очень расстроен, потому и к нам не подходит. Переживает». «А что случилось?» — забеспокоился я. А директор мне и говорит: «Собаку у нас два дня назад съели…»
— Как съели? — ахнула Цедария.
Кондрат Полуухов поднял вверх указательный палец:
— Вот и я спросил то же самое. Директор мне объяснил, что у них в Самоваре безработных — чуть ли не треть города. Еще треть получает в месяц по семьсот-восемьсот дурблей. И это при том, что ежемесячная квартплата — полторы тысячи. Народ голодает. Так что в Самоваре на улицах вы не увидите ни голубей, ни ворон, ни бродячих собак. И ловят их не какие-нибудь опустившиеся алкоголики, а вполне приличные люди: врачи, учителя, инженеры. Жить-то им как-то надо. А когда они приходят домой и смотрят в глаза своим голодным детям… Ну, вы понимаете. Правда, домашних собак раньше не ловили. Это началось только в последнее время. Директор и его семья думали, что уж их-то беда не коснется, вот и отпускали свою собаку бегать ночью по участку вокруг дома. Забор-то у них капитальный — кирпичный, выше роста. А утром хватились — собаки нет. Значит, ночью ее кто-то отловил. Ну, а зачем отловил — понятно.
— Может быть, похитители за собаку решили выкуп потребовать? — предположил один из гостей.
— Нет. Директор объявления по всему району расклеил, мол, верните собаку за вознаграждение. Но, похоже, ее съели в ту же ночь. Может, похитители потом и пожалели, что не догадались вернуть ее за деньги… Но, когда дело сделано, потом-то кто признается?
Матрена Лопухаева, учительница математики в той школе, где работал Мыстр, задумчиво проговорила:
— А вот у нас в Мураве обратная проблема: бродячие собаки расплодились сверх всякой меры. Вечером страшно пройти по скверу. Там постоянно обитает стая из восьми или десяти здоровенных собак.
Анисим Коловоротов рассмеялся:
— Вот поэтому нас, муравцев, так не любят во всей остальной Колоссии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Теперь от размышлений о глобальных судьбах разумных существ я перешел к раздумьям о несовершенстве отдельных их представителей. Так я дошел до следующего перекрестка и остановился перед наземным переходом. Дождь закончился и я, ожидая, пока загорится зеленый сигнал светофора, начал складывать свой зонт. Делал я это неторопливо, поэтому слегка замешкался и пропустил тот момент, когда включился разрешающий сигнал. Стоявшие впереди меня люди начали переходить дорогу. В этот момент через перекресток на красный свет пронесся «БМВ» с наглухо тонированными стеклами. Автомобиль даже не попытался остановиться, хотя у него для этого были и время, и возможность. Должно быть, водитель такой престижной иномарки считал ниже своего достоинства уступать дорогу каким-то жалким пешеходам.
Хотя дождь кончился, на проезжей части еще оставались большие лужи. Проскочив между двумя группами людей, переходящих улицу с разных сторон, «БМВ» окатил и тех, и других потоками грязной воды.
— Сволочь! Мерзавец! Подонок! — завизжали женщины.
Мужчины только молча сжали кулаки в бессильной ненависти.
Я задумался, насколько велика вероятность того, что под одной из луж в асфальте скрывается глубокая выбоина… Через мгновение «БМВ» уткнулся бампером в мостовую, перекувырнулся через капот, лег на крышу, вмял ее в салон, и потом еще метров сто по инерции прополз вперед, рассыпая снопы искр по мокрому асфальту.
Казалось, время остановилось. Люди и автомобили замерли на перекрестке, не обращая внимания на переключившийся светофор. Едва перевернутый «БМВ» замер на месте, из-под него поползли струйки дыма. А потом раздался глухой взрыв, и машина скрылась в языках пламени и клубах дыма. Теперь водителя не спасли бы никакие подушки безопасности.
Я спокойно направился дальше, оставив позади себя вопли людей, сигналы автомобилей и вой пожарных сирен. Я не испытывал ни малейших мук совести. Я знал, что водитель «БМВ», бандит, убийца, насильник, начальник охраны крупной нефтяной компании, давно заслуживал подобного наказания.
Теперь ход моих мыслей изменился от рассмотрения недостатков отдельных разумных существ к обоснованию необходимости эти недостатки искоренять. Тем временем дорога вывела меня на набережную. Я вспомнил, что неосознанно повторил маршрут прогулок, которые в прошлом году совершал вместе с Маришкой. Набережная неширокой московской речушки была одним из наших самых любимых мест. Особенно вон та скамейка слева…
Я повернул направо и пошел вдоль реки. Впереди двигалась шумная группа мальчишек лет двенадцати, одетых в одинаковую форму. Несомненно, это были воспитанники какого-нибудь военного училища. Каждый держал в руке по бутылке пива, к которой периодически прикладывался. Этим и объяснялись чрезмерный смех и громкие выкрики. Мальчишек сопровождал офицер-преподаватель, такой же веселый и нетрезвый. Я пошел медленнее, рассчитывая обогнать эту жизнерадостную толпу в более широком месте.
Но офицер и мальчишки внезапно остановились. Сперва я не понял, что привлекло их внимание. Затем я увидел, что мальчишки повисли на решетчатом ограждении набережной и стали бросать бутылки в воду. Точнее, не в воду, а в уток, которые плавали в реке.
Офицер-преподаватель азартно побуждал и подстрекал своих подопечных:
— В голову! Цельтесь в голову!
К счастью, нетвердые руки нетрезвых мальчишек не нанесли уткам серьезного ущерба. Напуганные птицы бросились в разные стороны, размахивая крыльями и топая по воде перепончатыми лапами.
— Бей! Бей! — заорал офицер. — Если не одну не собьете, всех отправлю в карцер! Вы мужики, а не бабы! Научитесь Родину защищать!
Есть такие люди, которые абсолютно уверены в том, что настоящим «мужиком» может быть только алкоголик и садист. Будущие защитники Родины раскачивались на ограждении, вопили во весь голос и бросали вслед взлетающим уткам последние бутылки. Вероятность того, что металлическое ограждение не выдержит нагрузки, была так велика, что мне почти не пришлось дополнять ее силой своей магии. Офицер и все мальчишки, которые навалились на ограждение, рухнули в воду вместе со сломанной секцией. На берегу остались всего три паренька. Они стояли в задних рядах и не принимали участие в жестокой забаве.
Речка, закованная в бетон и гранит, не желала выпускать свою добычу. Без посторонней помощи упавшие в воду люди взобраться по отвесным стенам набережной не могли. Мальчишки орали от ужаса, офицер-преподаватель беспомощно матерился.
Я поравнялся с теми тремя мальчишками, которые остались на берегу. Они пребывали в шоке, ошарашенные неожиданной катастрофой. На ходу я бросил им:
— Свяжите свои ремни!
Не замедляя шага, я пошел дальше. Мне не надо было оборачиваться, чтобы своими глазами увидеть, как выполняется мой совет. Об этом мне сообщила моя магия. Дети не пострадали, только вымокли в холодной осенней воде. Едва ли они поняли, что наказание последовало сразу же за их преступлением. К сожалению, они не поняли бы этого даже в том случае, если бы я попытался им все объяснить. Офицеру-преподавателю я «подарил» застуженные почки и печень. Теперь употребление алкоголя стало для него равносильно принятию яда. Врачи ему об этом сообщат. Интересно, сумеет ли он отказаться от пагубных пристрастий? О том, чтобы он переосмыслил свою жизнь и пересмотрел свои взгляды, я даже не мечтал…
Мои мысли замкнули круг. От необходимости наказания отдельных разумных существ за совершенные преступления я вернулся к рассуждениям об обществе в целом. Если государства строились на насилии и лжи, если они не только попустительствовали порокам, но, наоборот, поощряли их, то стоило ли упрекать отдельные личности за то, что они исковерканы и изуродованы? Наказывать следовало целые страны или даже миры. Но как быть с теми, кто жил по законам чести и совести, несмотря на общую вакханалию подлости?
Я утратил интерес к прогулке по Москве. Мне стало скучно ходить по улицам и судить отдельных людей. Я должен был найти своих смертельных врагов. Не исполнителей — оборотней и истребителей магов, а их хозяев и начальников. У меня были все основания предполагать, что они находятся в Изначальном мире. У меня даже появились первые наброска плана, как заставить тайных врагов проявить себя. План еще требовал проработки, но в любом случае мне пришло время отправляться в Изначальный мир.
Я мог попасть туда через сад камней неподалеку от дома Отшельника, затем, как уже проделал однажды, воспользоваться телевизором, чтобы открыть дверь в Мураву. Но существовал и другой путь, более короткий. Я достаточно хорошо помнил кухню в квартире Соображаевых, где дожидался, пока Цедария приводила в чувство своих родителей. Мне не составило особого труда представить дверь, которая открывалась бы в это место. Магический проход возник прямо передо мной. Торопясь покинуть Землю, чтобы никакой случайный прохожий не заметил моего сверхъестественного перемещения, я быстро шагнул за дверь…
Глава 10. Колосская интеллигенция.
— Калки-и-и-и!
Меня оглушил радостный визг Цедарии. Я едва успел осмотреться на кухне, как девочка чуть не сбила меня с ног, подпрыгнув и обхватив руками мою шею, а ногами — бедра. Честно говоря, подобная близость показалась мне излишней. Я даже заподозрил, что под обликом Цедарии скрывается оборотень… Девочка не заметила, как, повинуясь моей воле, пришли в боевую готовность попавшие в мое поле зрения режущие и колющие кухонные предметы: ножи и вилки. Они поднялись в воздух и нацелились в спину Цедарии… Но я сразу же вернул их на исходные места. Магическая проверка показала, что Цедария была самой настоящей.
Расширив зону осмотра до всей квартиры, я обнаружил в большой комнате множество людей и боблинов. Но это были не спецназовцы — истребители магов, а обычные мирные жители Изначального мира. Похоже, у Соображаевых собрались гости. Цедария находилась на кухне потому, что доставала из холодильника салаты и заблаговременно порезанные колбасы.
В коридоре послышались торопливые шаги, и я применил магическую силу, чтобы оторвать от себя Цедарию и поставить ее на пол. Мне бы не хотелось, чтобы нас застали в столь двусмысленной позе.
— Что за крик?… — входя на кухню, спросила Алевтина, мать Цедарии.
Увидев меня, она застыла на месте и неуверенно произнесла:
— Калки? Как ты сюда…?
Алевтина не закончила вопрос. Она знала, кто я и на что способен.
Я сделал полшага назад, отстраняясь от замершей в восторге Цедарии:
— Извините, если помешал. Кажется, у вас гости?
Алевтина, мысли которой витали где-то далеко, автоматически ответила:
— Да, у Мыстра сегодня день рождения.
— Тогда я, пожалуй, пойду…
Цедария вытянула руки и мертвой хваткой вцепилась в мои рукава:
— Еще чего! Только появился, и сразу хочешь опять убежать? Мама, жалко, что ты не видела, как Калки вошел — прямо через стену! Калки, ты откуда? Мне показалось, что за твоей спиной я видела дома?…
— Я из параллельного мира, — честно ответил я. — Мне нужно было какое-то знакомое место в Мураве, куда я мог бы открыть дверь для перемещения между мирами. Вот я и выбрал вашу кухню…
Женщина и девочка открыли рты от изумления. Алевтина первая пришла в себя и, скрывая растерянность за преувеличенным радушием, сказала:
— Вот и отлично, что ты пришел к нам в гости! Цедария права, мы никуда тебя не отпустим, пока ты не посидишь с нами за столом!
— А как же гости? — спросил я. — Мне бы не хотелось говорить обо всем при всех… Ну, вы понимаете…
— Мы о тебе НИКОМУ НИЧЕГО не рассказывали, — значительно произнесла Алевтина.
Я облегченно вздохнул:
— Вот и хорошо!
Я беспокоился не столько о сохранении своей тайны, сколько о безопасности семьи Соображаевых. Если бы кому-нибудь стало известно о том, что я побывал в их квартире, то их ждало бы неприятное знакомство с оборотнями и с истребителями магов.
— Калки, пойдем в комнату! — сделала приглашающий жест Алевтина.
— Пойдем, пойдем! — горячо поддержала ее Цедария.
Я пошел вперед, а Алевтина и Цедария взяли салаты с колбасами и отправились следом.
На пороге комнаты я остановился и оглядел всех собравшихся обычным человеческим взором. В комнате расположились полтора десятка людей и боблинов, мужчин и женщин, несомненно, официальных или неофициальных супругов. Почти все они были примерно одного возраста с родителелями Цедарии, только сама Цедария и один мальчик-человек лет семи-восьми представляли молодое поколение. Гости никак не отреагировали на мое появление. Чествование Мыстра было в самом разгаре. В комнате витали ароматы кушаний, алкогольных напитков и сигаретного дыма. На мгновение я пожалел, что не открыл дверь в какое-нибудь другое место. Но теперь отступать было поздно.
Алевтина объявила из-за моей спины:
— А у нас еще один гость!
Общее внимание обратилось на меня. Мыстр округлил глаза, но промолчал.
Кто-то из гостей спросил:
— Ну-с, и как зовут молодого человека?
Я быстро ответил, опережая Цедарию и ее родителей:
— Фил!
— Это мой друг! — гордо произнесла девочка.
— Насколько близкий? — уточнил наиболее подвыпивший человек.
Его супруга отвесила ему шутливый, но весьма чувствительный подзатыльник:
— Ах ты, старый пошляк!
Посуда на столе зазвенела от дружного громкого хохота. Щеки Цедарии слегка порозовели. Девочка бросила на меня мимолетный, светящийся обожанием взгляд. Вот только этого мне не хватало!
— Добро пожаловать… Фил! — сердечно произнес Мыстр.
— Я оказался у вас случайно. Я не знал, что у вас сегодня день рождения. Извините, что без подарка.
— Да о чем ты говоришь?! Твой приход — лучший для меня подарок… Ну, если захочешь, ты мне все расскажешь попозже. А сейчас я должен познакомить тебя со своими друзьями…
— Только побыстрее! — закричали гости. — У всех уже налито! И давай без официоза!
— Хорошо, — согласился Мыстр и представил мне всех гостей по кругу.
Он назвал мне имена собравшихся в его доме людей и боблинов и коротко рассказал, когда и как они познакомились. Среди гостей были и школьные друзья Мыстра, и товарищи по институту, и коллеги по работе.
Алевтина усадила меня на свободное место, Цедария, естественно, устроилась рядом.
— А употребляет ли спиртные напитки друг Цедарии? — обратился ко мне толстенький веселый человек Анисим Коловоротов, тот самый, что интересовался степенью нашей близости.
Я пожал плечами:
— Давайте вино, что ли…
Я был уверен, что кровь магов, защитившая меня от «вируса старости» в Детском мире, предохранит также от опьянения при любой дозе алкоголя. Но прозрачная жидкость, по-видимому, аналогичная земной водке, которую употребляли все мужчины и большинство женщин, слишком резко и неприятно пахла, чтобы я мог получить от ее поглощения хоть какое-нибудь удовольствие.
Налив мне в рюмку вина, Анисим Коловоротов обратился к Мыстру:
— Вот и выросла твоя дочка! Чувствую, что скоро придется тебе нянчить внуков!…
Пульхерия, жена Анисима, дернула его за полу пиджака.
Поняв намек, тот неуклюже сменил тему:
— Вообще-то я хотел сказать, чтобы ты, Мыстр, никогда не старел… несмотря ни на что!…
Гости начали быстро чокаться, не дожидаясь окончания тоста, если, конечно, оно существовало. После опорожнения рюмок и закусывания гости перестали обращать на меня внимание и вернулись к прерванным разговорам.
Кондрат Полуухов, один из школьных друзей Мыстра, работающий инженером-наладчиком колбасно-изготовительных автоматических линий, рассказывал:
— Вот нам все средства массовой информации постоянно внушают, как хорошо стало жить при демократии, когда Уравниловка уже не душит свободу. Возможно, у нас, в Мураве, жизнь и поменялась в лучшую сторону. Но мне приходится много ездить по всей Колоссии, и я вижу, что в провинции ровным счетом ничего не изменилось. Более того, жизнь там стала беднее и тяжелее. Приведу один пример. Последняя командировка у меня была в Самовару. Остановился я, разумеется, в гостинице, но директор завода пригласил меня вечером к себе домой…
— Пожалуйста, покороче! — попросил Анисим Коловоротов, разливая по рюмкам напитки.
— Так вот. У этого директора свой дом на окраине Самовары. Ну, вы понимаете, что у директора дом далеко не маленький и совсем не скромный. И вот сидим мы, выпиваем, закусываем. Жена директора тоже, конечно, с нами. А сын директора, парнишка лет десяти, как призрак, ходит по дому и все косо на нас поглядывает. Я спрашиваю у директора: «Чего это вы с сыном не разговариваете, наказали его за что-то?». «Да нет», — отвечает директор, — «Просто сын мой очень расстроен, потому и к нам не подходит. Переживает». «А что случилось?» — забеспокоился я. А директор мне и говорит: «Собаку у нас два дня назад съели…»
— Как съели? — ахнула Цедария.
Кондрат Полуухов поднял вверх указательный палец:
— Вот и я спросил то же самое. Директор мне объяснил, что у них в Самоваре безработных — чуть ли не треть города. Еще треть получает в месяц по семьсот-восемьсот дурблей. И это при том, что ежемесячная квартплата — полторы тысячи. Народ голодает. Так что в Самоваре на улицах вы не увидите ни голубей, ни ворон, ни бродячих собак. И ловят их не какие-нибудь опустившиеся алкоголики, а вполне приличные люди: врачи, учителя, инженеры. Жить-то им как-то надо. А когда они приходят домой и смотрят в глаза своим голодным детям… Ну, вы понимаете. Правда, домашних собак раньше не ловили. Это началось только в последнее время. Директор и его семья думали, что уж их-то беда не коснется, вот и отпускали свою собаку бегать ночью по участку вокруг дома. Забор-то у них капитальный — кирпичный, выше роста. А утром хватились — собаки нет. Значит, ночью ее кто-то отловил. Ну, а зачем отловил — понятно.
— Может быть, похитители за собаку решили выкуп потребовать? — предположил один из гостей.
— Нет. Директор объявления по всему району расклеил, мол, верните собаку за вознаграждение. Но, похоже, ее съели в ту же ночь. Может, похитители потом и пожалели, что не догадались вернуть ее за деньги… Но, когда дело сделано, потом-то кто признается?
Матрена Лопухаева, учительница математики в той школе, где работал Мыстр, задумчиво проговорила:
— А вот у нас в Мураве обратная проблема: бродячие собаки расплодились сверх всякой меры. Вечером страшно пройти по скверу. Там постоянно обитает стая из восьми или десяти здоровенных собак.
Анисим Коловоротов рассмеялся:
— Вот поэтому нас, муравцев, так не любят во всей остальной Колоссии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60