Едва ли я когда-нибудь окажусь в этом мире, а если даже и окажусь, то без скафандра даже кровь магов позволит мне прожить там всего несколько минут. Мы уже, наверное, неделю беспрерывно обсуждаем далекие миры, даже в туалет некогда сбегать…
Я осекся. И в самом деле, судя по всему, на острове Маркандеи я провел не меньше недели. По крайней мере, я мог вспомнить, что несколько раз ел и спал. Но во всем огромном роскошном дворце я не видел ни одной туалетной комнаты. Более того, я не испытывал элементарных физиологических потребностей. Что-то здесь было не так!…
…Стоило мне об этом подумать, как в ту же секунду мир вокруг меня заколебался, расплылся, и я обнаружил, что стою под палящими лучами солнца на старой асфальтированной дороге, а передо мной на обочине сидит Маркандея с флейтой.
— Что?… Что это было?!! — воскликнул я.
Нож-бабочка оказался в моей руке раньше, чем я подумал о возможной опасности.
Маркандея улыбнулся:
— Не бойся, Калки, это майя.
Я знал, что «майя» — это иллюзия реального существования. О ней много говорится в индуистских мифах. Многие восточные мудрецы утверждали, что вся наша жизнь — всего лишь иллюзия. Но одно дело читать о майе в книгах, и совсем другое — испытать это ощущение на себе.
— А сейчас майя закончилась? — осторожно спросил я, оглядываясь вокруг и проверяя свои ощущения.
— Ты сам-то как думаешь?
— Не знаю. Смотря что ВЫ называете майей.
— Я больше не поддерживаю созданную мной майю. Тебя окружает только та иллюзия, которую обычно именуют «реальностью».
Я махнул рукой:
— Об этом я читал! Если нас окружает не реальность, а майя, то должен быть кто-то, кто создает иллюзию для всех людей, для всех живых существ. Скажите, что НА САМОМ ДЕЛЕ скрывается за иллюзией?
— Если бы я знал… — вздохнул Маркандея. — Если бы хоть кто-нибудь это знал… А ты молодец, Калки. Ты распознал мою майю быстрее, чем все, кто приходил до тебя. Некоторые проживали в майе целую жизнь, и только после того, как я разрушал иллюзию, возвращались к реальности. Вернее, к тому, что привыкли считать реальностью.
— Меня удивило отсутствие туалетов во дворце. Если бы они были, я никогда не заметил бы подвоха.
— Трудно учесть все тонкости бытия, — усмехнулся Маркандея. — Это еще раз доказывает невозможность создания майи для всего мира и для ВСЕХ миров. Или же доказывает могущество того, кто создал величайшую иллюзию, в которой все мы живем… Но довольно об этом! Я не старался ввести тебя в заблуждение, Калки. Просто я хотел за короткий срок рассказать тебе о многих вещах. Без майи наша беседа продлилась бы много дней, а в иллюзорном мире она продолжалась всего несколько минут.
— Значит, дворца не существует? — разочарованно протянул я.
— У меня есть небольшой домик на острове, но он не идет ни в какое сравнение с иллюзорным дворцом, — Вечный Ребенок улыбнулся. — Зато там имеется все необходимое для жизни.
— Мы отправимся туда?
— Только если ты захочешь стать настоящим магом по крови.
— Я хочу!
— Тогда вначале тебе надо пролететь над горой Меру.
— На колеснице, запряженной драконами?
— Да.
— А другого способа стать магом нет?
— Увы! — Маркандея развел руками. — Я чту древний закон, пусть даже многие маги по крови им и пренебрегают.
Я колебался. Я всем сердцем желал пойти по пути магии, но понимал, что от сказанного сейчас слова зависит вся моя будущая жизнь… или смерть. Вечный Ребенок, наверняка, почувствовал мои сомнения. Он плавно взмахнул флейтой и произнес:
— Все могло бы быть и так…
…Прозвенел звонок, и сотни детей с воплями вывалились из дверей школы. Мы выходили медленно и солидно. Как-никак, это было наше последнее первое сентября. Начало последнего учебного года. Выпускной класс московской школы. Вообще-то, три года назад нашу школу переименовали в лицей, но мы, те, кто учился тут с первого класса, продолжали называть ее по-прежнему.
— Проводишь? — спросила Маришка.
— Провожу… — я взял ее рюкзак и закинул за спину вместе со своим собственным.
— Ты сердишься на меня из-за того, что я пару раз встретилась с этим студентишкой — маменькиным сынком? — испытующе посмотрела на меня Маришка.
— Ничего я не сержусь, — буркнул я.
— Глупенький, — проворковала Маришка и обняла меня одной рукой. — Кроме тебя, мне никто не нужен!
Эти слова окончательно растопили холодок в моей душе. С этого момента мы с Маришкой были всегда вместе, как Витек и Нася. Мы закончили школу. Я поступил в МГУ, Маришка пошла учиться на дизайнера. Мы сыграли великолепную свадьбу, у нас родились замечательные дети: мальчик и девочка. Мы работали на престижных и высокооплачиваемых должностях. У нас было все, что мы только могли пожелать: огромная квартира в центре, роскошный коттедж, дорогие автомобили. Когда наши дети выросли и вот-вот собирались сделать нас с Маришкой бабушкой и дедушкой, я сказал: «Довольно!»
Майя рассеялась. Я вновь стоял на раскаленном асфальте перед Маркандеей, а в моей руке все еще находился нож-«бабочка».
— На этот раз я распознал иллюзию с первых минут, — сказал я, складывая нож и убирая его в карман. — Просто я ждал, когда начнется что-то интересное. Но ничего не произошло. Кстати, в следующий раз имейте в виду, что на Земле техника постоянно развивается. А у вас в майе всю мою иллюзорную «жизнь» по улицам ездили одни и те же автомобили, в домах стояли такие же телевизоры и телефоны.
— Я взял информацию из твоих же собственных мыслей, — словно оправдываясь, произнес Маркандея.
— Вы читаете мои мысли?
— Нет. Я не совсем правильно выразился. Я не читаю чужие мысли, я лишь обращаю их на сознание самого человека. Именно так создается майя — она более чем наполовину состоит из собственных представлений человека о том, что должно было бы быть и о том, как оно должно было бы выглядеть.
— Наша жизнь с Маришкой получилась слишком похожей на сказку. Красивую, но все-таки сказку. На самом деле так не бывает. На Земле есть и преступления, и болезни, и несчастные случаи. Кстати, как-то раз мы на перемене в школе обсуждали разные ужасные катастрофы. Один говорил, что страшно — это когда ты сидишь дома на своем диване, и в этот момент в твой дом врезается самолет. Другой говорил, что пожар страшнее. Третий считал, что хуже всего землетрясение. Четвертый — падение гигантского метеорита. И тогда я сказал, что на самом деле все это ерунда по сравнению с настоящим ужасом. А ужас заключается в том, что мы вырастем и будем каждый день ходить на работу, в магазины, возвращаться домой, смотреть телевизор и ложиться спать. А наутро все будет повторяться. Работа-дом, работа-дом. И даже развлечения будут казаться нам скучными, а путешествия (кто сумеет заработать на них деньги) — неинтересными. И так всю жизнь. Потом мы состаримся, станем дряхлыми и немощными, а потом умрем. И все. И ничего в нашей жизни не случится. И не упадет на нас метеорит, и нас не завалит обломками после землетрясения. Все согласились со мной и признали, что, действительно, вот это и есть самое страшное — просто жить. Так что ваша майя не добавила ничего нового к моим собственным взглядам.
— Откуда ты знаешь, что я хотел сказать этой майей?
— Догадываюсь… Может быть, многие люди мечтают о такой жизни, какой она могла бы быть у нас с Маришкой. Но, к счастью или к сожалению, эта жизнь была невозможна. Тем более, что пути назад у меня уже нет. Так что незачем тратить время на пустые мечты и воспоминания. Лучше научите меня создавать майю.
— Вначале тебе придется пролететь над горой Меру…
— Тьфу-ты, опять!
— …Но есть и другой способ.
— Какой?
— Подыскать себе другого учителя. Перейти на другую сторону.
— Что-то оборотни не предлагали мне перейти на их сторону! — усмехнулся я.
— Видимо, тот, кто их послал, знал, что ты на это не согласишься.
— Судя по всему, оборотней послал маг? Маг по крови? Кто он?
— Этого я не знаю. Я давно не покидал Детский мир.
Я разозлился:
— Пока вы прячетесь тут, в безопасности, в других мирах власть захватывают чудовища! Что толку сидеть тут, когда страдают люди, когда убили моих родителей?! Чему ВЫ можете меня научить? Управлять колесницей с драконами, чтобы пролететь над горой Меру? Подчиняться дурацкому всеми забытому закону магов? Не сопротивляться злу? Добровольно подставить горло под нож оборотней? Ведь вы же не научите меня сражаться?
Маркандея терпеливо выслушал мои упреки и ответил:
— Ты прав только в одном, Калки: сражаться я тебя не научу, так как сам не умею. Но ты ошибаешься, если думаешь, что насилием можно победить насилие. Я помогаю жителям Детского мира — советом, знаниями, добротой. Чистота этого мира уравновешивает тьму, распространяющуюся из других миров. Я сражаюсь не силой, не оружием. Я веду людей к миру и спокойствию.
— Интересно посмотреть, сколько из них дойдут и не погибнут по дороге, — все еще сердито сказал я. — Или то, что люди в этом мире умирают, не дожив до двадцати лет, и является вашим идеалом?
— Это необходимость. Я скорблю о том, что жизнь людей коротка, но радуюсь, что она наполнена добротой и любовью. Кто я такой, чтобы судить о том, что лучше, а что хуже?
Возможно, Маркандея был прав. Мне вновь вспомнились слова Лао-цзы: «Человек высшей учености, узнав о Дао, стремится к его осуществлению. Человек средней учености, узнав о Дао, то соблюдает его, то нарушает. Человек низшей учености, узнав о Дао, подвергает его насмешке. Если оно не подвергалось бы насмешке, не являлось бы Дао. Поэтому существует поговорка: кто узнает Дао, похож на темного; кто проникает в Дао, похож на отступающего; кто на высоте Дао, похож на заблуждающегося; человек высшей добродетели похож на простого; великий просвещенный похож на презираемого; безграничная добродетель похожа на ее недостаток; распространение добродетели похоже на ее расхищение, истинная правда похожа на ее отсутствие.»
Долгая жизнь обитателей Детского мира привела бы к накоплению богатств, к зависти, к раздорам. И тогда они уже ничем не отличались бы от жителей других миров. Может быть, вынести отсюда «вирус старости»?… Я отбросил эту мысль. «Вирус старости» — слишком глобальное и жестокое средство от мирового зла. Иногда последствия применения лекарства бывают страшнее самой болезни.
Я никак не мог решиться на что-то конкретное и задал уточняющий вопрос:
— Скажите, Маркандея, если я пролечу над этой проклятой горой Меру, и вы возьметесь обучать меня, то на это, наверное, потребуется много времени? Или вы воспользуетесь майей, как и для рассказа о разных мирах?
— Кое-что я постараюсь передать тебе при помощи майи, но, разумеется, тебе придется не только слушать меня, но и практиковаться в магическом искусстве. В майе это можно изобразить, но лучше будет, если ты будешь осваивать магию в реальности. Кроме того, не забывай, что ты еще молод, и настоящего магического могущества достигнешь лет через пять. Отшельник тебе объяснил?…
— Тетя Вика сказала, что это связано с моим физиологическим развитием.
— Совершенно верно.
— Значит, у меня еще есть время?
— Я рад, что ты не так горяч, чтобы пытаться немедленно ринуться в бой. В твоем возрасте подобное благоразумие весьма похвально.
— Спасибо. Я не герой голливудского боевика, и не персонаж фантастического романа. Я не идиот, чтобы бросать вызов магами, оборотнями и боблинами, не имея ни силы, ни оружия. И я не могу так сразу взять и записаться к вам в ученики на несколько лет. Мне надо подумать, посоветоваться с тетей Викой и Отшельником. По-моему, они не рассчитывали, что я пробуду здесь несколько лет. Может, они уже волнуются, что я долго не возвращаюсь.
Я немного лукавил. На самом-то деле у меня сложилось впечатление, что тетя Вика и Отшельник как раз и рассчитывали на то, что я проведу в Детском мире как можно больше времени.
Не знаю, распознал ли Маркандея мой обман, но он довольно легко со мной согласился:
— Конечно, иди, Калки. Вот, возьми!
Маг вытащил из-за пазухи и протянул мне небольшой рисунок, размером с открытку. На нем был изображен каменный истукан в окружении поставленных на ребро каменных плит.
— Это старинное святилище на острове, неподалеку от моего дома, — объяснил Маркандея. — Приходи ко мне, когда захочешь. Я буду ждать.
— Спасибо! — от души поблагодарил я, оценив степень доверия, и сунул рисунок в карман.
— Чтобы вернуться в Изначальный мир, ты можешь воспользоваться любой из дверей этого дома, — Маркандея указал на ближайшее ветхое строение.
— Я так и сделаю.
Мы направились к дому, на ходу продолжая беседу. Вечный Ребенок говорил о законе магов по крови, который позволял мне перемещаться из мира в мир лишь до поры до времени. В конце концов я должен был либо заявить о себе на вершине горы Меру, либо отказаться от использования магии. Это, конечно, в том случае, если я собирался исполнять закон. Я отвечал, что закон я нарушать не собираюсь, как не вижу возможности и смысла возвращаться к обычной жизни.
Подойдя к дому, мы остановились возле полураскрытой перекошенной двери, которая болталась на одной петле. Я достал из рюкзака свой альбом и раскрыл его на той странице, где был нарисован уже знакомый мне сад камней — вход в Изначальный мир.
К моему немалому удивлению, стоило мне только бросить один взгляд на дверь, и магический проход открылся.
— Кажется, мои силы растут! — не без гордости заметил я.
Маркандея меня отрезвил:
— Просто ты уже однажды воспользовался этим путем, и он запечатлелся в твоем сознании. Придет время, и ты будешь открывать двери в другие миры без помощи ключей-рисунков.
— Ну, я пошел, — сказал я.
— Счастливого пути, Калки. Я верю, что мы расстаемся ненадолго.
Я шагнул в дверь и оказался на плоской вершине горы.
* * *
Спуск по узкой тропинке был мне уже знаком, поэтому я преодолел его без особых трудностей. Я так торопился в дом Отшельника, что даже не стал делать привал, хотя в рюкзаке у меня лежали съестные припасы из детской общины, а в желудке ощущалась неприятная пустота.
— Тетя Вика, Отшельник! Я вернулся! — крикнул я, подойдя к двери дома.
— Мой мальчик вернулся! — послышался радостный голос тети Вики.
Дверь распахнулась, и я увидел свою тетю и Отшельника.
— Входи, — широко улыбнулся старый боблин. — Рассказывай, как прошло твое путешествие.
— И хорошо, и плохо, — ответил я. — Детский мир оказался совершенно неопасным, но вот Вечный Ребенок мне пока никак не помог. Он твердил только, что я обязательно должен пролететь над горой Меру, причем на драконьей колеснице. Представляете?! Вот поэтому-то я и вернулся. Что мне делать? Соглашаться?
Пока я взахлеб и несколько сбивчиво выкладывал все, что со мной произошло, тетя Вика и Отшельник медленно отступали назад, вглубь дома. Они, казалось, были так удивлены услышанным, что их глаза буквально остекленели. Только оказавшись в центре главной комнаты, я сообразил, что их поведение довольно странное: замедленные плавные движения, застывшие лица, неподвижные губы…
Это были оборотни! Осознание этого факта ударило меня, словно током. Должно быть, на моем лице отразились мои мысли, потому что тетя Вика с Отшельником одновременно бросились ко мне.
— Он догадался! — раздался громкий крик.
Я даже не понял, кто это произнес: оборотень, который изображал тетю Вику, или «дублер» Отшельника. Голос не был похож ни на кого из них, он был резким, пронзительным, чем-то напоминавшим скрежет железа по стеклу.
Я не испытывал страха. Все происходящее я воспринимал как бы со стороны, словно являлся не участником событий, а наблюдал за ними из безопасного места.
Каким-то чудом мне удалось увернуться от оборотней. Повернувшись, я хотел было выбежать из дома, но в открытой двери увидел плотные коренастые фигуры боблинов в военном снаряжении. На них были одеты камуфляжные костюмы, бронежилеты, шлемы. Все были вооружены короткоствольными пистолетами-пулеметами, подобными тому, что я видел у тети Вики.
— Постарайтесь взять его живым! — послышался голос с улицы.
Я понял, почему в руках оборотней не было ужасных волнистых клинков. Зачем-то я понадобился живым тем, кто на меня охотился. Правда, настораживало слово «постарайтесь». Можно было сделать неутешительный вывод, что при недостаточном «старании» меня могли бы и убить. И еще я вспомнил о том, что забыл заглянуть под камень на вершине горы, где настоящие тетя Вика и Отшельник должны были оставить мне сообщение в случае опасности. Это воспоминание навело меня на мысль о возможном спасении. Я должен был открыть дверь в другое место — подальше от оборотней и боблинов. Причем сделать я это должен был за отпущенные мне несколько секунд.
Я выхватил бабочку и взмахнул ею, отогнав оборотней, притворявшихся тетей Викой и Отшельником. Теперь их черты расплылись и смазались от резких движений, они кружили возле меня, готовясь к броску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Я осекся. И в самом деле, судя по всему, на острове Маркандеи я провел не меньше недели. По крайней мере, я мог вспомнить, что несколько раз ел и спал. Но во всем огромном роскошном дворце я не видел ни одной туалетной комнаты. Более того, я не испытывал элементарных физиологических потребностей. Что-то здесь было не так!…
…Стоило мне об этом подумать, как в ту же секунду мир вокруг меня заколебался, расплылся, и я обнаружил, что стою под палящими лучами солнца на старой асфальтированной дороге, а передо мной на обочине сидит Маркандея с флейтой.
— Что?… Что это было?!! — воскликнул я.
Нож-бабочка оказался в моей руке раньше, чем я подумал о возможной опасности.
Маркандея улыбнулся:
— Не бойся, Калки, это майя.
Я знал, что «майя» — это иллюзия реального существования. О ней много говорится в индуистских мифах. Многие восточные мудрецы утверждали, что вся наша жизнь — всего лишь иллюзия. Но одно дело читать о майе в книгах, и совсем другое — испытать это ощущение на себе.
— А сейчас майя закончилась? — осторожно спросил я, оглядываясь вокруг и проверяя свои ощущения.
— Ты сам-то как думаешь?
— Не знаю. Смотря что ВЫ называете майей.
— Я больше не поддерживаю созданную мной майю. Тебя окружает только та иллюзия, которую обычно именуют «реальностью».
Я махнул рукой:
— Об этом я читал! Если нас окружает не реальность, а майя, то должен быть кто-то, кто создает иллюзию для всех людей, для всех живых существ. Скажите, что НА САМОМ ДЕЛЕ скрывается за иллюзией?
— Если бы я знал… — вздохнул Маркандея. — Если бы хоть кто-нибудь это знал… А ты молодец, Калки. Ты распознал мою майю быстрее, чем все, кто приходил до тебя. Некоторые проживали в майе целую жизнь, и только после того, как я разрушал иллюзию, возвращались к реальности. Вернее, к тому, что привыкли считать реальностью.
— Меня удивило отсутствие туалетов во дворце. Если бы они были, я никогда не заметил бы подвоха.
— Трудно учесть все тонкости бытия, — усмехнулся Маркандея. — Это еще раз доказывает невозможность создания майи для всего мира и для ВСЕХ миров. Или же доказывает могущество того, кто создал величайшую иллюзию, в которой все мы живем… Но довольно об этом! Я не старался ввести тебя в заблуждение, Калки. Просто я хотел за короткий срок рассказать тебе о многих вещах. Без майи наша беседа продлилась бы много дней, а в иллюзорном мире она продолжалась всего несколько минут.
— Значит, дворца не существует? — разочарованно протянул я.
— У меня есть небольшой домик на острове, но он не идет ни в какое сравнение с иллюзорным дворцом, — Вечный Ребенок улыбнулся. — Зато там имеется все необходимое для жизни.
— Мы отправимся туда?
— Только если ты захочешь стать настоящим магом по крови.
— Я хочу!
— Тогда вначале тебе надо пролететь над горой Меру.
— На колеснице, запряженной драконами?
— Да.
— А другого способа стать магом нет?
— Увы! — Маркандея развел руками. — Я чту древний закон, пусть даже многие маги по крови им и пренебрегают.
Я колебался. Я всем сердцем желал пойти по пути магии, но понимал, что от сказанного сейчас слова зависит вся моя будущая жизнь… или смерть. Вечный Ребенок, наверняка, почувствовал мои сомнения. Он плавно взмахнул флейтой и произнес:
— Все могло бы быть и так…
…Прозвенел звонок, и сотни детей с воплями вывалились из дверей школы. Мы выходили медленно и солидно. Как-никак, это было наше последнее первое сентября. Начало последнего учебного года. Выпускной класс московской школы. Вообще-то, три года назад нашу школу переименовали в лицей, но мы, те, кто учился тут с первого класса, продолжали называть ее по-прежнему.
— Проводишь? — спросила Маришка.
— Провожу… — я взял ее рюкзак и закинул за спину вместе со своим собственным.
— Ты сердишься на меня из-за того, что я пару раз встретилась с этим студентишкой — маменькиным сынком? — испытующе посмотрела на меня Маришка.
— Ничего я не сержусь, — буркнул я.
— Глупенький, — проворковала Маришка и обняла меня одной рукой. — Кроме тебя, мне никто не нужен!
Эти слова окончательно растопили холодок в моей душе. С этого момента мы с Маришкой были всегда вместе, как Витек и Нася. Мы закончили школу. Я поступил в МГУ, Маришка пошла учиться на дизайнера. Мы сыграли великолепную свадьбу, у нас родились замечательные дети: мальчик и девочка. Мы работали на престижных и высокооплачиваемых должностях. У нас было все, что мы только могли пожелать: огромная квартира в центре, роскошный коттедж, дорогие автомобили. Когда наши дети выросли и вот-вот собирались сделать нас с Маришкой бабушкой и дедушкой, я сказал: «Довольно!»
Майя рассеялась. Я вновь стоял на раскаленном асфальте перед Маркандеей, а в моей руке все еще находился нож-«бабочка».
— На этот раз я распознал иллюзию с первых минут, — сказал я, складывая нож и убирая его в карман. — Просто я ждал, когда начнется что-то интересное. Но ничего не произошло. Кстати, в следующий раз имейте в виду, что на Земле техника постоянно развивается. А у вас в майе всю мою иллюзорную «жизнь» по улицам ездили одни и те же автомобили, в домах стояли такие же телевизоры и телефоны.
— Я взял информацию из твоих же собственных мыслей, — словно оправдываясь, произнес Маркандея.
— Вы читаете мои мысли?
— Нет. Я не совсем правильно выразился. Я не читаю чужие мысли, я лишь обращаю их на сознание самого человека. Именно так создается майя — она более чем наполовину состоит из собственных представлений человека о том, что должно было бы быть и о том, как оно должно было бы выглядеть.
— Наша жизнь с Маришкой получилась слишком похожей на сказку. Красивую, но все-таки сказку. На самом деле так не бывает. На Земле есть и преступления, и болезни, и несчастные случаи. Кстати, как-то раз мы на перемене в школе обсуждали разные ужасные катастрофы. Один говорил, что страшно — это когда ты сидишь дома на своем диване, и в этот момент в твой дом врезается самолет. Другой говорил, что пожар страшнее. Третий считал, что хуже всего землетрясение. Четвертый — падение гигантского метеорита. И тогда я сказал, что на самом деле все это ерунда по сравнению с настоящим ужасом. А ужас заключается в том, что мы вырастем и будем каждый день ходить на работу, в магазины, возвращаться домой, смотреть телевизор и ложиться спать. А наутро все будет повторяться. Работа-дом, работа-дом. И даже развлечения будут казаться нам скучными, а путешествия (кто сумеет заработать на них деньги) — неинтересными. И так всю жизнь. Потом мы состаримся, станем дряхлыми и немощными, а потом умрем. И все. И ничего в нашей жизни не случится. И не упадет на нас метеорит, и нас не завалит обломками после землетрясения. Все согласились со мной и признали, что, действительно, вот это и есть самое страшное — просто жить. Так что ваша майя не добавила ничего нового к моим собственным взглядам.
— Откуда ты знаешь, что я хотел сказать этой майей?
— Догадываюсь… Может быть, многие люди мечтают о такой жизни, какой она могла бы быть у нас с Маришкой. Но, к счастью или к сожалению, эта жизнь была невозможна. Тем более, что пути назад у меня уже нет. Так что незачем тратить время на пустые мечты и воспоминания. Лучше научите меня создавать майю.
— Вначале тебе придется пролететь над горой Меру…
— Тьфу-ты, опять!
— …Но есть и другой способ.
— Какой?
— Подыскать себе другого учителя. Перейти на другую сторону.
— Что-то оборотни не предлагали мне перейти на их сторону! — усмехнулся я.
— Видимо, тот, кто их послал, знал, что ты на это не согласишься.
— Судя по всему, оборотней послал маг? Маг по крови? Кто он?
— Этого я не знаю. Я давно не покидал Детский мир.
Я разозлился:
— Пока вы прячетесь тут, в безопасности, в других мирах власть захватывают чудовища! Что толку сидеть тут, когда страдают люди, когда убили моих родителей?! Чему ВЫ можете меня научить? Управлять колесницей с драконами, чтобы пролететь над горой Меру? Подчиняться дурацкому всеми забытому закону магов? Не сопротивляться злу? Добровольно подставить горло под нож оборотней? Ведь вы же не научите меня сражаться?
Маркандея терпеливо выслушал мои упреки и ответил:
— Ты прав только в одном, Калки: сражаться я тебя не научу, так как сам не умею. Но ты ошибаешься, если думаешь, что насилием можно победить насилие. Я помогаю жителям Детского мира — советом, знаниями, добротой. Чистота этого мира уравновешивает тьму, распространяющуюся из других миров. Я сражаюсь не силой, не оружием. Я веду людей к миру и спокойствию.
— Интересно посмотреть, сколько из них дойдут и не погибнут по дороге, — все еще сердито сказал я. — Или то, что люди в этом мире умирают, не дожив до двадцати лет, и является вашим идеалом?
— Это необходимость. Я скорблю о том, что жизнь людей коротка, но радуюсь, что она наполнена добротой и любовью. Кто я такой, чтобы судить о том, что лучше, а что хуже?
Возможно, Маркандея был прав. Мне вновь вспомнились слова Лао-цзы: «Человек высшей учености, узнав о Дао, стремится к его осуществлению. Человек средней учености, узнав о Дао, то соблюдает его, то нарушает. Человек низшей учености, узнав о Дао, подвергает его насмешке. Если оно не подвергалось бы насмешке, не являлось бы Дао. Поэтому существует поговорка: кто узнает Дао, похож на темного; кто проникает в Дао, похож на отступающего; кто на высоте Дао, похож на заблуждающегося; человек высшей добродетели похож на простого; великий просвещенный похож на презираемого; безграничная добродетель похожа на ее недостаток; распространение добродетели похоже на ее расхищение, истинная правда похожа на ее отсутствие.»
Долгая жизнь обитателей Детского мира привела бы к накоплению богатств, к зависти, к раздорам. И тогда они уже ничем не отличались бы от жителей других миров. Может быть, вынести отсюда «вирус старости»?… Я отбросил эту мысль. «Вирус старости» — слишком глобальное и жестокое средство от мирового зла. Иногда последствия применения лекарства бывают страшнее самой болезни.
Я никак не мог решиться на что-то конкретное и задал уточняющий вопрос:
— Скажите, Маркандея, если я пролечу над этой проклятой горой Меру, и вы возьметесь обучать меня, то на это, наверное, потребуется много времени? Или вы воспользуетесь майей, как и для рассказа о разных мирах?
— Кое-что я постараюсь передать тебе при помощи майи, но, разумеется, тебе придется не только слушать меня, но и практиковаться в магическом искусстве. В майе это можно изобразить, но лучше будет, если ты будешь осваивать магию в реальности. Кроме того, не забывай, что ты еще молод, и настоящего магического могущества достигнешь лет через пять. Отшельник тебе объяснил?…
— Тетя Вика сказала, что это связано с моим физиологическим развитием.
— Совершенно верно.
— Значит, у меня еще есть время?
— Я рад, что ты не так горяч, чтобы пытаться немедленно ринуться в бой. В твоем возрасте подобное благоразумие весьма похвально.
— Спасибо. Я не герой голливудского боевика, и не персонаж фантастического романа. Я не идиот, чтобы бросать вызов магами, оборотнями и боблинами, не имея ни силы, ни оружия. И я не могу так сразу взять и записаться к вам в ученики на несколько лет. Мне надо подумать, посоветоваться с тетей Викой и Отшельником. По-моему, они не рассчитывали, что я пробуду здесь несколько лет. Может, они уже волнуются, что я долго не возвращаюсь.
Я немного лукавил. На самом-то деле у меня сложилось впечатление, что тетя Вика и Отшельник как раз и рассчитывали на то, что я проведу в Детском мире как можно больше времени.
Не знаю, распознал ли Маркандея мой обман, но он довольно легко со мной согласился:
— Конечно, иди, Калки. Вот, возьми!
Маг вытащил из-за пазухи и протянул мне небольшой рисунок, размером с открытку. На нем был изображен каменный истукан в окружении поставленных на ребро каменных плит.
— Это старинное святилище на острове, неподалеку от моего дома, — объяснил Маркандея. — Приходи ко мне, когда захочешь. Я буду ждать.
— Спасибо! — от души поблагодарил я, оценив степень доверия, и сунул рисунок в карман.
— Чтобы вернуться в Изначальный мир, ты можешь воспользоваться любой из дверей этого дома, — Маркандея указал на ближайшее ветхое строение.
— Я так и сделаю.
Мы направились к дому, на ходу продолжая беседу. Вечный Ребенок говорил о законе магов по крови, который позволял мне перемещаться из мира в мир лишь до поры до времени. В конце концов я должен был либо заявить о себе на вершине горы Меру, либо отказаться от использования магии. Это, конечно, в том случае, если я собирался исполнять закон. Я отвечал, что закон я нарушать не собираюсь, как не вижу возможности и смысла возвращаться к обычной жизни.
Подойдя к дому, мы остановились возле полураскрытой перекошенной двери, которая болталась на одной петле. Я достал из рюкзака свой альбом и раскрыл его на той странице, где был нарисован уже знакомый мне сад камней — вход в Изначальный мир.
К моему немалому удивлению, стоило мне только бросить один взгляд на дверь, и магический проход открылся.
— Кажется, мои силы растут! — не без гордости заметил я.
Маркандея меня отрезвил:
— Просто ты уже однажды воспользовался этим путем, и он запечатлелся в твоем сознании. Придет время, и ты будешь открывать двери в другие миры без помощи ключей-рисунков.
— Ну, я пошел, — сказал я.
— Счастливого пути, Калки. Я верю, что мы расстаемся ненадолго.
Я шагнул в дверь и оказался на плоской вершине горы.
* * *
Спуск по узкой тропинке был мне уже знаком, поэтому я преодолел его без особых трудностей. Я так торопился в дом Отшельника, что даже не стал делать привал, хотя в рюкзаке у меня лежали съестные припасы из детской общины, а в желудке ощущалась неприятная пустота.
— Тетя Вика, Отшельник! Я вернулся! — крикнул я, подойдя к двери дома.
— Мой мальчик вернулся! — послышался радостный голос тети Вики.
Дверь распахнулась, и я увидел свою тетю и Отшельника.
— Входи, — широко улыбнулся старый боблин. — Рассказывай, как прошло твое путешествие.
— И хорошо, и плохо, — ответил я. — Детский мир оказался совершенно неопасным, но вот Вечный Ребенок мне пока никак не помог. Он твердил только, что я обязательно должен пролететь над горой Меру, причем на драконьей колеснице. Представляете?! Вот поэтому-то я и вернулся. Что мне делать? Соглашаться?
Пока я взахлеб и несколько сбивчиво выкладывал все, что со мной произошло, тетя Вика и Отшельник медленно отступали назад, вглубь дома. Они, казалось, были так удивлены услышанным, что их глаза буквально остекленели. Только оказавшись в центре главной комнаты, я сообразил, что их поведение довольно странное: замедленные плавные движения, застывшие лица, неподвижные губы…
Это были оборотни! Осознание этого факта ударило меня, словно током. Должно быть, на моем лице отразились мои мысли, потому что тетя Вика с Отшельником одновременно бросились ко мне.
— Он догадался! — раздался громкий крик.
Я даже не понял, кто это произнес: оборотень, который изображал тетю Вику, или «дублер» Отшельника. Голос не был похож ни на кого из них, он был резким, пронзительным, чем-то напоминавшим скрежет железа по стеклу.
Я не испытывал страха. Все происходящее я воспринимал как бы со стороны, словно являлся не участником событий, а наблюдал за ними из безопасного места.
Каким-то чудом мне удалось увернуться от оборотней. Повернувшись, я хотел было выбежать из дома, но в открытой двери увидел плотные коренастые фигуры боблинов в военном снаряжении. На них были одеты камуфляжные костюмы, бронежилеты, шлемы. Все были вооружены короткоствольными пистолетами-пулеметами, подобными тому, что я видел у тети Вики.
— Постарайтесь взять его живым! — послышался голос с улицы.
Я понял, почему в руках оборотней не было ужасных волнистых клинков. Зачем-то я понадобился живым тем, кто на меня охотился. Правда, настораживало слово «постарайтесь». Можно было сделать неутешительный вывод, что при недостаточном «старании» меня могли бы и убить. И еще я вспомнил о том, что забыл заглянуть под камень на вершине горы, где настоящие тетя Вика и Отшельник должны были оставить мне сообщение в случае опасности. Это воспоминание навело меня на мысль о возможном спасении. Я должен был открыть дверь в другое место — подальше от оборотней и боблинов. Причем сделать я это должен был за отпущенные мне несколько секунд.
Я выхватил бабочку и взмахнул ею, отогнав оборотней, притворявшихся тетей Викой и Отшельником. Теперь их черты расплылись и смазались от резких движений, они кружили возле меня, готовясь к броску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60