колокол с одного корабля, нактоуз с другого, набор судовых костылей, бронзовый иллюминатор. Стены были оклеены морскими картами. Флорио встал на колени у стола и пробежал пальцем вдоль цепи островов в виде полумесяца.
– Здесь. В районе банки Кайкос.
Мейнард поискал на карте более известные названия, но ничего не нашел.
– Где это?
– Кайкос? К юго-востоку от Багам, к северо-востоку от Гаити. Это британская колония. Полное их название – острова Терке и Кайкос.
– И что там такое?
– В основном места катастроф. Давным-давно испанцам приходилось проплывать через пролив Терке, вот он, или через пролив Кайкос, вот здесь, на пути домой. В этих местах погибло невообразимое количество судов. Эти отмели – на самом деле жуткие ловушки: вы плывете по глубокой воде и вдруг – бах! – дно на глубине четырех-пяти футов. Бермудцы раньше добывали соль в районе Теркса, а на двух-трех островах группы Кайкос некоторое время промышляли сизалем.
– Подождите-ка, – Мейнарду вдруг пришла на память книжка, которую он однажды читал. – Ведь помнится, были споры насчет того, где высадился Колумб, когда открыл Новый Свет. Кто-то считал, в Сан-Сальвадоре...
– Да. Это на Багамских островах.
– ... но один человек настаивал, что он высадился на так называемой “группе островов Кайкос”. Я тогда не понял, что он имел в виду.
– Да тут и понимать нечего. Это Богом забытое место. И Всевышний – это единственный, кто может знать, сколько судов там пошло ко дну – сотни, по меньшей мере.
– И никто не вел никакого учета?
– Это невозможно. Да и никому нет до этого дела.
– Как можно туда добраться?
– По воздуху. От Майами, когда местная авиалиния функционирует. Они меняют место своего назначения каждые полгода. Они никого в последнее время не угрохали, но, думаю, это потому, что они летают так медленно.
– Вы там были когда-нибудь?
– Нет. Я слышал, что самое привлекательное в этих местах – это скорпионы. – Флорио взглянул на Мейнарда и увидел, что тот над чем-то задумался. – А что вам известно о тропических островах? Из первых рук, я имею в виду.
– Я был в Нассау. Один раз я ловил рыбу в Уолкерс-Кей, и плавал с аквалангом на Эльютере. Но это было много лет назад.
– Не знаю, о чем вы там думаете, но Кайкос – это не Нассау. Эти острова так же похожи на Нассау, как Энтеббе – на Нью-Йорк, и примерно настолько же цивилизованы.
– Я ни о чем таком не думаю, – сказал Мейнард.
– Нет, думаете. Но это ваше личное дело.
* * *
Было полвторого, когда Мейнард вернулся к музею Авиации и Космонавтики. Он отсутствовал почти три часа. Юстина не было ни на музейной лестнице, ни в вестибюле.
Мейнард нашел его в очереди, ждущей впуска в кинотеатр. Он позвал Юстина из-за заграждения в виде бархатной веревки.
Юстин покинул свое место и поднырнул под веревку.
– Ты можешь сходить в кино, если хочешь. Нам некуда спешить.
– Да нет, я его уже видел. Это фильм по истории полетов. Здорово сделан. Меня чуть не вырвало. – Юстин указал сквозь стеклянные двери на большое здание за спортивной площадкой. – Может, сходим туда? Один парень мне сказал, что там есть отличная выставка оружия.
– Конечно. До вылета еще полтора часа.
Когда они переходили улицу, Юстин взял отца за руку. На другой стороне Мейнард ослабил было руку, но Юстин продолжал его держать. Поначалу Мейнард почувствовал себя неловко: он не привык держаться с кем-то за руки. Но затем, вдруг осознав это, он ощутил грусть. За те месяцы, что он был в разлуке с ребенком, он потерял с ним контакт, он не имел ни малейшего представления о повседневных тревогах и нуждах своего сына. Он уже не считал его ребенком – Юстин был человеком, с которым Мейнард встречался по выходным дням, компания которого доставляла ему удовольствие, и с которым он вел повседневные, развлекательные – но не интимные – беседы. Теперь же мальчик, казалось, хотел возобновить контакт. Мейнард был тронут – и благодарен ему. Он сжал руку
Юстина.
– В музее было очень интересно, – сказал Юстин.
– Отлично, – Мейнарду хотелось сказать еще что-нибудь, но он не знал ни что сказать, ни как.
Они обошли вросший в землю сад скульптур у галереи Хиршорна и направились к зданию из коричневого кирпича с остроконечной крышей.
– А что это за выставка?
– Столетие чего-то.
– Ты имеешь в виду, двухсотлетие?
– Нет. Столетие. Так мне сказал этот парень.
К двухсотлетнему юбилею Смитсоновский институт оформил зал экспонатов, которые демонстрировались во время празднования столетнего юбилея в 1876 году. Выставку собирались закрыть в 1977 году, но она пользовалась такой популярностью, что ее оставили.
Там демонстрировалась одежда, механизмы, посуда, корабельное оборудование, еда и лекарства, а в задней части здания было собрано всевозможное оружие, какое только было известно человеку середины девятнадцатого столетия: скорострельные пушки Гатлинга, мортиры, томагавки, ножи, “дерринджеры”. На стене, на огромной стеклянной витрине, располагалась коллекция огнестрельного оружия системы “Кольт”.
Юстин стоял перед витриной, пожирая глазами каждый из экспонатов, и воображение уносило его к полям сражений, к лагерям индейцев и к погоням за зверьем.
Мейнард же вернулся к разговору с Майклом Флорио. Он повторял про себя вопросы и ответы, вспоминал цифры. Каждый вопрос, на который мог быть дан удовлетворительный ответ, неизбежно приводил к следующему вопросу, на который не могло быть и намека на ответ.
– Это моя любимая, – сказал Юстин, указывая на капсюльную винтовку с шестизарядным магазином.
– Это редкость. Они существовали недолго.
– Почему? У них шесть зарядов. А у других только один.
– Да, но появился “винчестер”, где использовались металлические патроны с капсюлем в центре – это тебе не бумажный патрон. Проблема с капсюльными винтовками состояла в том, что когда приходил в действие один патрон, то из-за плохой обтюрации могли взорваться и остальные. Люди теряли глаза, у них могло оторвать кисть левой руки, – Мейнард посмотрел на часы. – Пора идти.
На дороге к Национальному аэропорту особого движения не было, так что они приехали за двадцать минут до вылета. Они пошли по проходу к своему самолету, мимо отделения касс Национальных авиалиний – там стояла толпа пассажиров, летящих на Майами. Мейнард вдруг остановился.
– Что такое? – спросил Юстин.
Мейнард не ответил. В голове все смешалось – сомнения, смутные догадки, обобщения. Здравый смысл говорил, что ему надо возвращаться в Нью-Йорк и выбросить историю об исчезновении судов из головы. Подумай. Поговори с Киллером. Это был путь к благополучию и безопасности. Но в глубине души он чувствовал: в его жизни нет ничего такого, что стоило бы сохранить, и ему незачем возвращаться в Нью-Йорк. Ведь выбирать приходилось не между благополучием и риском, речь шла о выборе между достижением чего-то и возможностью остаться ни с чем.
Он взял Юстина за руку.
– Пошли, – он повернул в холл Национальных авиалиний.
– Это не наш самолет!
– Теперь наш.
– Почему?
– А почему бы и нет? Ты когда-нибудь был на Майами?
– Я даже не знаю, где это!
– В двенадцать лет ты не знаешь, где Майами? Ну, пора тебе это узнать.
Юстин позволил потащить себя к кассам.
– У-у! Мама точно убьет меня!
– Зачем ты повторяешь одно и то же? Никогда раньше она тебя не убивала. Кроме того, мы вернемся раньше, чем она об этом узнает.
Мейнард достал из бумажника свою карточку “Америкэн Экспресс” и двинулся к билетной кассе.
Глава 5
– У меня даже нет зубной щетки.
– Купим. Во Флориде люди тоже чистят зубы. Это возражение было одиннадцатым по счету, которое Юстин изрек, а Мейнард парировал. Эти возражения нельзя было принимать всерьез, Мейнард не сомневался в этом; просто Юстин был возбужден – еще бы, нарушен привычный порядок – и выпаливал любое возражение, какое только приходило в голову, втайне надеясь, что все это разрешимо. И по мере того, как его отец решал, или, вернее, объяснял, как он позже решит все эти проблемы, мальчик все больше успокаивался.
– А что мы там будем делать?
– Поразвлекаемся. Встретимся с некоторыми людьми. Зададим несколько вопросов. Может быть, осмотрим достопримечательности.
– Когда ты повзрослеешь, папа? Ошарашенный, Мейнард ответил:
– Послушай, это ведь не твои слова, не так ли? Это ведь мать?
Юстин покраснел.
– Ну да ладно. А почему ты спросил? Почему ты считаешь, что я не взрослый? Недавно я прочитал объявление для “Плейбоя” – так они считают меня вообще перестарком. После тридцати четырех ты не годишься даже для изучения рынка.
– Взрослые такое не вытворяют, – Юстин жестом указал на самолет.
– Разве взрослые не могут поразвлечься?
– Мама говорит, что ты себя больше не любишь. Поэтому ты работаешь в “Тудей” и заведуешь разделом “Тенденции”.
Мейнард хотел было обратить все это в шутку, но не смог. Он чувствовал замешательство и злость – особенно злость, потому что они с Девон договорились никогда не отзываться пренебрежительно друг о Друге, беседуя с сыном.
– Послушай, Юстин...
Юстин потянулся и осторожно взял Мейнарда за руку.
– Я-то тебя люблю. Как же ты себя не любишь? Я тебя люблю.
– Послушай, приятель... – Мейнард похлопал Юстина по руке и отвернулся. Спустя некоторое время он продолжил: – Я тебе скажу. Я работаю в “Тудей” по многим причинам. Они мне хорошо платят, так что нам хватает на еду. То, что я там делаю, я умею делать хорошо, а это уже кое-что. Это неплохая работа. Множество людей были бы счастливы писать в “Тудей”.
– И ты ничем другим не хотел бы заниматься? Мейнард улыбнулся.
– Когда повзрослею, ты имеешь в виду? Юстин казался смущенным.
– Да.
– Не знаю. Я об этом все время думаю, а иногда пытаюсь об этом не думать. Легче думать о том, что ты есть, а не о том, чем ты не являешься. Если уж я и хотел бы на кого-нибудь быть похожим, то только на Сэмюэла Элиота Моррисона.
– Кто это?
– Он объехал весь мир и все видел, а о том, что он не мог увидеть, потому что это было в прошлом, он читал и старался это пережить в душе; а потом писал книги и рассказывал в них о том, что он узнал.
– Ты хочешь писать разные истории.
– Истинные истории. Это одна из причин, почему мы летим во Флориду.
Юстин кивнул, очевидно, удовлетворенный объяснением.
– А кем ты хочешь стать, мистер Инквизитор? – спросил Мейнард. – Ты когда-нибудь об этом думаешь?
– Иногда. Когда я был молохе, я думал заняться бионикой, но теперь я не очень в этом уверен.
* * *
Как только они приземлились в Майами, Мейнард послал Юстина купить несколько развлекательных книжек и вечернюю газету. Он надеялся, что там сможет найти еще какие-нибудь факты о пропавших супружеских парах из Нью-Джерси. А сам он в это время направился к окошку с надписью “Бюро услуг”. Полная энтузиазма молодая женщина – с крашеными светлыми волосами, с лицом, как у куклы Барби, и с надеждами на фигуру, как у Долли Партон, – улыбнулась ему и объявила:
– Привет! Меня зовут Джинни! Чем могу быть полезна?
– Не могли бы вы мне сказать, как добраться до Кайкос?
– Да, сэр! Это на Побережье?
– Нет, мадам. Это острова. Острова Терке и Кайкос.
– А, конечно! Сейчас посмотрим. – Она открыла справочник авиарейсов и нашла букву “Т”. – Странно, сэр, но такого у меня нет.
– Нет чего?
– Ни “Терке”, ни “Кайкос”.
– Понятно. Может быть, посмотрите “Навидад”?
– Конечно, – Она перелистнула страницы. – Вот оно! Навидад. Но отсюда вам туда не добраться.
– Ясно. Откуда же я могу туда попасть?
– Ниоткуда, я думаю. Видите? – Она перевернула справочник, чтобы Мейнард мог посмотреть на страницу. – Линия “Санрайз”: полеты отменены. Линия “Аут-Айленд”: аннулирована. Линия “Идеи” – полеты прекращены.
Мейнард сказал:
– Но люди ведь как-то туда добираются?
– Да, сэр. Если вы так считаете.
– Но как?
Девушка покачала головой.
– Может быть, есть какие-нибудь чартерные рейсы?
– Может быть. Спросите в окошке “Рилайэбл”, – она указала на отделение в конце коридора.
– Спасибо за помощь.
– Пожалуйста, сэр. Приходите еще.
Мейнард подождал Юстина, который спешил к нему с пачкой книжек, и они вместе пошли к окошку “Рилайэбл”.
Тощий мужчина с обветренным лицом заполнял бланки билетов; он писал медленно и тщательно, как будто бы занимался каллиграфией. После каждого слова он облизывал кончик шариковой ручки и задерживал дыхание, прежде чем приступить к написанию очередного слога. Его язык был запачкан синим. Мейнард понял, что этот человек явно не в ладах с орфографией.
Он подождал, пока тот заполнит билет, затем спросил:
– Извините, вы мне не скажете, как добраться до Терке и Кайкос?
– У них не освещаются взлетные полосы. Если вы попробуете поискать это чертово место ночью, вы скорее всего окажетесь в Африке.
– А как насчет завтра?
– Если им заблагорассудится лететь.
– Кому “им”?
– Авиалиния “Тропик”. Сокращенно “AT”. – Мужчина улыбнулся. – Это шутка.
– Самолеты “Рилайэбл” больше туда не летают?
– Правительство отказалось от наших услуг. Они заявили, что мы не обеспечиваем регулярности обслуживания. А как, черт побери, вы будете обеспечивать регулярные полеты, если половина взлетной полосы в рытвинах, а другая половина залита водой?
– У вас есть чартерные рейсы?
– Конечно. Я сам вас туда отвезу. Семьсот пятьдесят долларов. Твин-Бич.
– Где контора линии “Тропик”?
– Ее не существует. Этот парень делает свои дела в баре.
– Как он выглядит?
– Вы его ни с кем не спутаете. – Мужчина хихикнул. – Если только он не валяется на полу к этому времени.
В баре было полно народу и темно, но белую футболку с трафаретной надписью – Авиалиния “Тропик” – можно было ясно различить от самой двери. Мейнард устроил Юстина на свободном месте, рядом с футболкой, и заказал ему кока-колу. Юстин достал комикс “Арчи”, и, устроившись так, чтобы ему было видно, стал читать.
Мейнард наклонился вперед, через плечо Юстина, и заговорил с представителем авиакомпании “Тропик”.
– Извините. Я так полагаю, вы летаете на Кайкос.
– Ага. – Он взглянул на Мейнарда и вернулся к своей пинья-колада.
– Когда следующий рейс?
– Завтра я везу туда продукты.
– Я могу заказать два места?
– Нет.
– А... Все места заняты?
– Я не беру пассажиров. Единственный самолет, который может брать пассажиров, летает по средам. Или четвергам. Ну там, в зависимости от обстоятельств.
– А-а. – “К черту все это”, – подумал Мейнард. Он обратился к Юстину. – Допивай. Посмотрим, сможем ли мы поймать самолет до Нью-Йорка.
Юстин допил кока-колу и слез с табурета.
Мужчина сказал:
– Я не говорил, что вы не можете лететь.
– Нет, вы так и сказали.
– Нет. Я сказал, что вы не можете заказать билеты. Мейнард сделал глубокий вдох.
– Понятно. Так как же нам...
– Мне придется перевезти вас просто так, бесплатно.
– О... это очень любезно с вашей стороны.
– Конечно, никто не будет возражать, если вы возместите стоимость горючего.
– Несомненно. И какая сумма... будет достаточной компенсацией?
– Пятьдесят долларов с носа. Наличными. Оплата вперед.
– Считайте, что они у вас в кармане. В какое время?
– В семь часов. Ждать никого не буду.
– Какая полоса?
– Полоса? Черт. – Мужчина кивком указал на взлетные полосы. – Прямо там, на площадке.
– Что за самолет?
Мужчина, взглянув на Мейнарда, понизил свой голос до издевательского баса:
– Ну так и быть, капитан, я вам скажу: это будет тот самолет, которому заблагорассудится завтра взлететь.
Единственным приличным словом, которое пришло Мейнарду в голову, было:
– Хорошо. – Он взял Юстина за руку и повел его из бара.
Девушка в окошке “Бюро услуг” забронировала для них комнату в отеле аэропорта и направила их к автобусу Бюро, который и повез их туда.
В автобусе Мейнард сказал Юстину:
– Чем бы ты предпочел заняться сегодня вечером?
– Без разницы. Может, посмотрим телевизор?
– Слушай, приятель, мы же в Майами. Ты должен хотя бы на него посмотреть.
– Хорошо. Завтра мы куда-нибудь сходим?
– Может быть. Мне надо сделать пару звонков.
– В понедельник мне в школу.
– Понедельник может оказаться и выходным днем. Никогда нельзя знать заранее.
– Каким еще выходным днем?
– Поживем – увидим.
Операторша-телефонистка утверждала, что на острова Терке и Кайкос идет только одна телефонная линия. Она обычно или занята, или не работает. Большинство сообщений передавалось по радио или, по желанию, через сигнальную систему на островах. Более того, она считала, что дозваниваться до представителей местного управления вечером в субботу не имело никакого смысла.
Мейнард упрашивал ее попробовать любой номер. Ему нужно было передать сообщение местным властям. Он не был уверен, что на островах вообще была хоть какая-то власть, но аргумент, по-видимому, сработал. Телефонистка сказала, что перезвонит ему.
Они посмотрели вечерние новости – никакого упоминания о судах из Нью-Джерси – и, по настоянию Юстина, передачу “Бреди Бонч”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Здесь. В районе банки Кайкос.
Мейнард поискал на карте более известные названия, но ничего не нашел.
– Где это?
– Кайкос? К юго-востоку от Багам, к северо-востоку от Гаити. Это британская колония. Полное их название – острова Терке и Кайкос.
– И что там такое?
– В основном места катастроф. Давным-давно испанцам приходилось проплывать через пролив Терке, вот он, или через пролив Кайкос, вот здесь, на пути домой. В этих местах погибло невообразимое количество судов. Эти отмели – на самом деле жуткие ловушки: вы плывете по глубокой воде и вдруг – бах! – дно на глубине четырех-пяти футов. Бермудцы раньше добывали соль в районе Теркса, а на двух-трех островах группы Кайкос некоторое время промышляли сизалем.
– Подождите-ка, – Мейнарду вдруг пришла на память книжка, которую он однажды читал. – Ведь помнится, были споры насчет того, где высадился Колумб, когда открыл Новый Свет. Кто-то считал, в Сан-Сальвадоре...
– Да. Это на Багамских островах.
– ... но один человек настаивал, что он высадился на так называемой “группе островов Кайкос”. Я тогда не понял, что он имел в виду.
– Да тут и понимать нечего. Это Богом забытое место. И Всевышний – это единственный, кто может знать, сколько судов там пошло ко дну – сотни, по меньшей мере.
– И никто не вел никакого учета?
– Это невозможно. Да и никому нет до этого дела.
– Как можно туда добраться?
– По воздуху. От Майами, когда местная авиалиния функционирует. Они меняют место своего назначения каждые полгода. Они никого в последнее время не угрохали, но, думаю, это потому, что они летают так медленно.
– Вы там были когда-нибудь?
– Нет. Я слышал, что самое привлекательное в этих местах – это скорпионы. – Флорио взглянул на Мейнарда и увидел, что тот над чем-то задумался. – А что вам известно о тропических островах? Из первых рук, я имею в виду.
– Я был в Нассау. Один раз я ловил рыбу в Уолкерс-Кей, и плавал с аквалангом на Эльютере. Но это было много лет назад.
– Не знаю, о чем вы там думаете, но Кайкос – это не Нассау. Эти острова так же похожи на Нассау, как Энтеббе – на Нью-Йорк, и примерно настолько же цивилизованы.
– Я ни о чем таком не думаю, – сказал Мейнард.
– Нет, думаете. Но это ваше личное дело.
* * *
Было полвторого, когда Мейнард вернулся к музею Авиации и Космонавтики. Он отсутствовал почти три часа. Юстина не было ни на музейной лестнице, ни в вестибюле.
Мейнард нашел его в очереди, ждущей впуска в кинотеатр. Он позвал Юстина из-за заграждения в виде бархатной веревки.
Юстин покинул свое место и поднырнул под веревку.
– Ты можешь сходить в кино, если хочешь. Нам некуда спешить.
– Да нет, я его уже видел. Это фильм по истории полетов. Здорово сделан. Меня чуть не вырвало. – Юстин указал сквозь стеклянные двери на большое здание за спортивной площадкой. – Может, сходим туда? Один парень мне сказал, что там есть отличная выставка оружия.
– Конечно. До вылета еще полтора часа.
Когда они переходили улицу, Юстин взял отца за руку. На другой стороне Мейнард ослабил было руку, но Юстин продолжал его держать. Поначалу Мейнард почувствовал себя неловко: он не привык держаться с кем-то за руки. Но затем, вдруг осознав это, он ощутил грусть. За те месяцы, что он был в разлуке с ребенком, он потерял с ним контакт, он не имел ни малейшего представления о повседневных тревогах и нуждах своего сына. Он уже не считал его ребенком – Юстин был человеком, с которым Мейнард встречался по выходным дням, компания которого доставляла ему удовольствие, и с которым он вел повседневные, развлекательные – но не интимные – беседы. Теперь же мальчик, казалось, хотел возобновить контакт. Мейнард был тронут – и благодарен ему. Он сжал руку
Юстина.
– В музее было очень интересно, – сказал Юстин.
– Отлично, – Мейнарду хотелось сказать еще что-нибудь, но он не знал ни что сказать, ни как.
Они обошли вросший в землю сад скульптур у галереи Хиршорна и направились к зданию из коричневого кирпича с остроконечной крышей.
– А что это за выставка?
– Столетие чего-то.
– Ты имеешь в виду, двухсотлетие?
– Нет. Столетие. Так мне сказал этот парень.
К двухсотлетнему юбилею Смитсоновский институт оформил зал экспонатов, которые демонстрировались во время празднования столетнего юбилея в 1876 году. Выставку собирались закрыть в 1977 году, но она пользовалась такой популярностью, что ее оставили.
Там демонстрировалась одежда, механизмы, посуда, корабельное оборудование, еда и лекарства, а в задней части здания было собрано всевозможное оружие, какое только было известно человеку середины девятнадцатого столетия: скорострельные пушки Гатлинга, мортиры, томагавки, ножи, “дерринджеры”. На стене, на огромной стеклянной витрине, располагалась коллекция огнестрельного оружия системы “Кольт”.
Юстин стоял перед витриной, пожирая глазами каждый из экспонатов, и воображение уносило его к полям сражений, к лагерям индейцев и к погоням за зверьем.
Мейнард же вернулся к разговору с Майклом Флорио. Он повторял про себя вопросы и ответы, вспоминал цифры. Каждый вопрос, на который мог быть дан удовлетворительный ответ, неизбежно приводил к следующему вопросу, на который не могло быть и намека на ответ.
– Это моя любимая, – сказал Юстин, указывая на капсюльную винтовку с шестизарядным магазином.
– Это редкость. Они существовали недолго.
– Почему? У них шесть зарядов. А у других только один.
– Да, но появился “винчестер”, где использовались металлические патроны с капсюлем в центре – это тебе не бумажный патрон. Проблема с капсюльными винтовками состояла в том, что когда приходил в действие один патрон, то из-за плохой обтюрации могли взорваться и остальные. Люди теряли глаза, у них могло оторвать кисть левой руки, – Мейнард посмотрел на часы. – Пора идти.
На дороге к Национальному аэропорту особого движения не было, так что они приехали за двадцать минут до вылета. Они пошли по проходу к своему самолету, мимо отделения касс Национальных авиалиний – там стояла толпа пассажиров, летящих на Майами. Мейнард вдруг остановился.
– Что такое? – спросил Юстин.
Мейнард не ответил. В голове все смешалось – сомнения, смутные догадки, обобщения. Здравый смысл говорил, что ему надо возвращаться в Нью-Йорк и выбросить историю об исчезновении судов из головы. Подумай. Поговори с Киллером. Это был путь к благополучию и безопасности. Но в глубине души он чувствовал: в его жизни нет ничего такого, что стоило бы сохранить, и ему незачем возвращаться в Нью-Йорк. Ведь выбирать приходилось не между благополучием и риском, речь шла о выборе между достижением чего-то и возможностью остаться ни с чем.
Он взял Юстина за руку.
– Пошли, – он повернул в холл Национальных авиалиний.
– Это не наш самолет!
– Теперь наш.
– Почему?
– А почему бы и нет? Ты когда-нибудь был на Майами?
– Я даже не знаю, где это!
– В двенадцать лет ты не знаешь, где Майами? Ну, пора тебе это узнать.
Юстин позволил потащить себя к кассам.
– У-у! Мама точно убьет меня!
– Зачем ты повторяешь одно и то же? Никогда раньше она тебя не убивала. Кроме того, мы вернемся раньше, чем она об этом узнает.
Мейнард достал из бумажника свою карточку “Америкэн Экспресс” и двинулся к билетной кассе.
Глава 5
– У меня даже нет зубной щетки.
– Купим. Во Флориде люди тоже чистят зубы. Это возражение было одиннадцатым по счету, которое Юстин изрек, а Мейнард парировал. Эти возражения нельзя было принимать всерьез, Мейнард не сомневался в этом; просто Юстин был возбужден – еще бы, нарушен привычный порядок – и выпаливал любое возражение, какое только приходило в голову, втайне надеясь, что все это разрешимо. И по мере того, как его отец решал, или, вернее, объяснял, как он позже решит все эти проблемы, мальчик все больше успокаивался.
– А что мы там будем делать?
– Поразвлекаемся. Встретимся с некоторыми людьми. Зададим несколько вопросов. Может быть, осмотрим достопримечательности.
– Когда ты повзрослеешь, папа? Ошарашенный, Мейнард ответил:
– Послушай, это ведь не твои слова, не так ли? Это ведь мать?
Юстин покраснел.
– Ну да ладно. А почему ты спросил? Почему ты считаешь, что я не взрослый? Недавно я прочитал объявление для “Плейбоя” – так они считают меня вообще перестарком. После тридцати четырех ты не годишься даже для изучения рынка.
– Взрослые такое не вытворяют, – Юстин жестом указал на самолет.
– Разве взрослые не могут поразвлечься?
– Мама говорит, что ты себя больше не любишь. Поэтому ты работаешь в “Тудей” и заведуешь разделом “Тенденции”.
Мейнард хотел было обратить все это в шутку, но не смог. Он чувствовал замешательство и злость – особенно злость, потому что они с Девон договорились никогда не отзываться пренебрежительно друг о Друге, беседуя с сыном.
– Послушай, Юстин...
Юстин потянулся и осторожно взял Мейнарда за руку.
– Я-то тебя люблю. Как же ты себя не любишь? Я тебя люблю.
– Послушай, приятель... – Мейнард похлопал Юстина по руке и отвернулся. Спустя некоторое время он продолжил: – Я тебе скажу. Я работаю в “Тудей” по многим причинам. Они мне хорошо платят, так что нам хватает на еду. То, что я там делаю, я умею делать хорошо, а это уже кое-что. Это неплохая работа. Множество людей были бы счастливы писать в “Тудей”.
– И ты ничем другим не хотел бы заниматься? Мейнард улыбнулся.
– Когда повзрослею, ты имеешь в виду? Юстин казался смущенным.
– Да.
– Не знаю. Я об этом все время думаю, а иногда пытаюсь об этом не думать. Легче думать о том, что ты есть, а не о том, чем ты не являешься. Если уж я и хотел бы на кого-нибудь быть похожим, то только на Сэмюэла Элиота Моррисона.
– Кто это?
– Он объехал весь мир и все видел, а о том, что он не мог увидеть, потому что это было в прошлом, он читал и старался это пережить в душе; а потом писал книги и рассказывал в них о том, что он узнал.
– Ты хочешь писать разные истории.
– Истинные истории. Это одна из причин, почему мы летим во Флориду.
Юстин кивнул, очевидно, удовлетворенный объяснением.
– А кем ты хочешь стать, мистер Инквизитор? – спросил Мейнард. – Ты когда-нибудь об этом думаешь?
– Иногда. Когда я был молохе, я думал заняться бионикой, но теперь я не очень в этом уверен.
* * *
Как только они приземлились в Майами, Мейнард послал Юстина купить несколько развлекательных книжек и вечернюю газету. Он надеялся, что там сможет найти еще какие-нибудь факты о пропавших супружеских парах из Нью-Джерси. А сам он в это время направился к окошку с надписью “Бюро услуг”. Полная энтузиазма молодая женщина – с крашеными светлыми волосами, с лицом, как у куклы Барби, и с надеждами на фигуру, как у Долли Партон, – улыбнулась ему и объявила:
– Привет! Меня зовут Джинни! Чем могу быть полезна?
– Не могли бы вы мне сказать, как добраться до Кайкос?
– Да, сэр! Это на Побережье?
– Нет, мадам. Это острова. Острова Терке и Кайкос.
– А, конечно! Сейчас посмотрим. – Она открыла справочник авиарейсов и нашла букву “Т”. – Странно, сэр, но такого у меня нет.
– Нет чего?
– Ни “Терке”, ни “Кайкос”.
– Понятно. Может быть, посмотрите “Навидад”?
– Конечно, – Она перелистнула страницы. – Вот оно! Навидад. Но отсюда вам туда не добраться.
– Ясно. Откуда же я могу туда попасть?
– Ниоткуда, я думаю. Видите? – Она перевернула справочник, чтобы Мейнард мог посмотреть на страницу. – Линия “Санрайз”: полеты отменены. Линия “Аут-Айленд”: аннулирована. Линия “Идеи” – полеты прекращены.
Мейнард сказал:
– Но люди ведь как-то туда добираются?
– Да, сэр. Если вы так считаете.
– Но как?
Девушка покачала головой.
– Может быть, есть какие-нибудь чартерные рейсы?
– Может быть. Спросите в окошке “Рилайэбл”, – она указала на отделение в конце коридора.
– Спасибо за помощь.
– Пожалуйста, сэр. Приходите еще.
Мейнард подождал Юстина, который спешил к нему с пачкой книжек, и они вместе пошли к окошку “Рилайэбл”.
Тощий мужчина с обветренным лицом заполнял бланки билетов; он писал медленно и тщательно, как будто бы занимался каллиграфией. После каждого слова он облизывал кончик шариковой ручки и задерживал дыхание, прежде чем приступить к написанию очередного слога. Его язык был запачкан синим. Мейнард понял, что этот человек явно не в ладах с орфографией.
Он подождал, пока тот заполнит билет, затем спросил:
– Извините, вы мне не скажете, как добраться до Терке и Кайкос?
– У них не освещаются взлетные полосы. Если вы попробуете поискать это чертово место ночью, вы скорее всего окажетесь в Африке.
– А как насчет завтра?
– Если им заблагорассудится лететь.
– Кому “им”?
– Авиалиния “Тропик”. Сокращенно “AT”. – Мужчина улыбнулся. – Это шутка.
– Самолеты “Рилайэбл” больше туда не летают?
– Правительство отказалось от наших услуг. Они заявили, что мы не обеспечиваем регулярности обслуживания. А как, черт побери, вы будете обеспечивать регулярные полеты, если половина взлетной полосы в рытвинах, а другая половина залита водой?
– У вас есть чартерные рейсы?
– Конечно. Я сам вас туда отвезу. Семьсот пятьдесят долларов. Твин-Бич.
– Где контора линии “Тропик”?
– Ее не существует. Этот парень делает свои дела в баре.
– Как он выглядит?
– Вы его ни с кем не спутаете. – Мужчина хихикнул. – Если только он не валяется на полу к этому времени.
В баре было полно народу и темно, но белую футболку с трафаретной надписью – Авиалиния “Тропик” – можно было ясно различить от самой двери. Мейнард устроил Юстина на свободном месте, рядом с футболкой, и заказал ему кока-колу. Юстин достал комикс “Арчи”, и, устроившись так, чтобы ему было видно, стал читать.
Мейнард наклонился вперед, через плечо Юстина, и заговорил с представителем авиакомпании “Тропик”.
– Извините. Я так полагаю, вы летаете на Кайкос.
– Ага. – Он взглянул на Мейнарда и вернулся к своей пинья-колада.
– Когда следующий рейс?
– Завтра я везу туда продукты.
– Я могу заказать два места?
– Нет.
– А... Все места заняты?
– Я не беру пассажиров. Единственный самолет, который может брать пассажиров, летает по средам. Или четвергам. Ну там, в зависимости от обстоятельств.
– А-а. – “К черту все это”, – подумал Мейнард. Он обратился к Юстину. – Допивай. Посмотрим, сможем ли мы поймать самолет до Нью-Йорка.
Юстин допил кока-колу и слез с табурета.
Мужчина сказал:
– Я не говорил, что вы не можете лететь.
– Нет, вы так и сказали.
– Нет. Я сказал, что вы не можете заказать билеты. Мейнард сделал глубокий вдох.
– Понятно. Так как же нам...
– Мне придется перевезти вас просто так, бесплатно.
– О... это очень любезно с вашей стороны.
– Конечно, никто не будет возражать, если вы возместите стоимость горючего.
– Несомненно. И какая сумма... будет достаточной компенсацией?
– Пятьдесят долларов с носа. Наличными. Оплата вперед.
– Считайте, что они у вас в кармане. В какое время?
– В семь часов. Ждать никого не буду.
– Какая полоса?
– Полоса? Черт. – Мужчина кивком указал на взлетные полосы. – Прямо там, на площадке.
– Что за самолет?
Мужчина, взглянув на Мейнарда, понизил свой голос до издевательского баса:
– Ну так и быть, капитан, я вам скажу: это будет тот самолет, которому заблагорассудится завтра взлететь.
Единственным приличным словом, которое пришло Мейнарду в голову, было:
– Хорошо. – Он взял Юстина за руку и повел его из бара.
Девушка в окошке “Бюро услуг” забронировала для них комнату в отеле аэропорта и направила их к автобусу Бюро, который и повез их туда.
В автобусе Мейнард сказал Юстину:
– Чем бы ты предпочел заняться сегодня вечером?
– Без разницы. Может, посмотрим телевизор?
– Слушай, приятель, мы же в Майами. Ты должен хотя бы на него посмотреть.
– Хорошо. Завтра мы куда-нибудь сходим?
– Может быть. Мне надо сделать пару звонков.
– В понедельник мне в школу.
– Понедельник может оказаться и выходным днем. Никогда нельзя знать заранее.
– Каким еще выходным днем?
– Поживем – увидим.
Операторша-телефонистка утверждала, что на острова Терке и Кайкос идет только одна телефонная линия. Она обычно или занята, или не работает. Большинство сообщений передавалось по радио или, по желанию, через сигнальную систему на островах. Более того, она считала, что дозваниваться до представителей местного управления вечером в субботу не имело никакого смысла.
Мейнард упрашивал ее попробовать любой номер. Ему нужно было передать сообщение местным властям. Он не был уверен, что на островах вообще была хоть какая-то власть, но аргумент, по-видимому, сработал. Телефонистка сказала, что перезвонит ему.
Они посмотрели вечерние новости – никакого упоминания о судах из Нью-Джерси – и, по настоянию Юстина, передачу “Бреди Бонч”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26