Он ведь меня бросил, таким в
от жутким способом. Надоело ему со мной возиться, все его нервы и силы сожр
али мои наркотики. А уйти, развестись он не мог, характера не хватало. Госп
оди, что я такое говорю? Ц Будто спохватившись, Катя открыла глаза и потя
нулась за следующей сигаретой.
Ц Не волнуйся, деточка. Что говорится, то и говорится. Ты же помнишь наше у
словие: все плохое надо заворачивать в слова, как мусор в газету, и выбрасы
вать вон. Тогда душа очищается. Ц Голос в трубке звучал мягко, баюкал, уте
шал. Ц Катенька, надо тщательно проговаривать все, ничего не забывать.
Ц Может, мне в церковь пойти? Ц неожиданно спросила Катя. Ц Может, вообщ
е, в монастырь? Это ведь лучше, чем в петлю.
Ц Ты сейчас не отвлекайся, деточка, если будешь отвлекаться, не сможешь у
снуть всю ночь. А поспать тебе надо. Прежде всего надо как следует выспать
ся. Продолжай, не отвлекайся. Ты обиделась на Полянскую, она заметила цара
пины на Митиной руке. О чем вы еще с ней говорили?
Ц Ни о чем. Она поняла сразу, что разговор мне неприятен. Она спешила домо
й, муж у нее ночью в Англию улетает, и дочка маленькая… Она даже за стол пот
ом не села, только к бабке в комнату зашла попрощаться… Бабка уже к себе уш
ла, легла… А потом вообще ничего не было, я не помню.
Ц Ольга видела царапины на Митиной руке?
Ц Не знаю. Ольга со мной вообще не говорила. Она еле терпит мое присутств
ие. Мне кажется, она только и думает, почему это случилось с Митей, а не со мн
ой. Она хотела, чтобы это я в петле болталась. Конечно, так было бы всем лучш
е, и мне тоже… И еще Ц Ольга не верите что Митя это сам сделал. Полянская, по
-моему, тоже не верит. Им кажется: помогли ему.
Ц Они говорили тебе это? Спрашивали о чем-нибудь?
Ц Ольга спрашивала подробно, как мы день провели и вечер, что делали Ц п
о минутам. Но давно, не сегодня. Я не помню, когда именно. Просто осталось ощ
ущение, что она меня мучает, жилы из меня тянет.
Ц А Полянская?
Ц Полянская только про царапины спросила.
Ц Так почему ты решила, будто она не верит, что Митя покончил с собой?
Ц Мне так кажется… Я не знаю… у меня такое чувство, будто они все меня счи
тают виноватой.
Ц Ты слышала какой-нибудь разговор? С чего ты взяла…
Ц Господи, ну разве это важно, кто что думает? Ц выкрикнула Катя в трубку.
Ц Пусть они думают что угодно и обо мне, и о Мите. Какая теперь разница?
Ц Ладно, деточка. Не заводись. Я вижу, тебе уже лучше. Сейчас ты положишь тр
убку и пойдешь спать. Ты будешь спать крепко и сладко. Ты заснешь сразу, ук
олешься на ночь и проспишь очень долго. Ты будешь спать долго и крепко, ты
уже сейчас очень хочешь спать. Ноги у тебя тяжелые, теплые, тебе хорошо и с
покойно. Положишь трубку, сделаешь себе укол и уснешь. Все. Спать. Укол и сп
ать.
На вялых, заплетающихся ногах Катя дошла до прихожей, где валялась на пол
у ее сумка-мешок. Сейчас она помнила только одно Ц там, в мешке, есть шприц
и ампула. Там осталась одна ампула, еще две штуки лежат в ящике письменног
о стола и еще три Ц в старом футляре от Митиной электробритвы, на книжной
полке. Футляр стоит на книжной полке, там есть еще три ампулы. Это Катя пом
нила точно, а больше Ц ничего.
Ей очень хотелось спать, глаза упрямо закрывались, как у куклы, которую по
ложили на спину. Игла никак не хотела попадать куда надо, царапала кожу, но
совсем небольно.
Глава 5
Тобольск, октябрь 1981 года
На пыльной сцене городского Дворца пионеров хореографический ансамбль
отплясывал «Русскую кадриль». Мальчики в желтых шелковых косоворотках,
девочки в сапожках и голубых сарафанах весело носились по сцене, подбоче
нясь, громко топали под заводную музыку.
Толстуха Галя Малышева, инструктор отдела пропаганды, не выдержала и ста
ла притопывать ногой в такт, шепотом подпевать залихватской песенке:
Фабричная, колхозная, смешная и серьезная…
Ц Галька, перестань! Ц ткнул ее локтем в бок сидевший рядом Володя Точи
лин, инструктор по работе с творческой молодежью. Ц Мы же все-таки комис
сия горкомовская, веди себя солидно. Вон с Вениамина бери пример.
Вениамин Волков сидел и смотрел на сцену с совершенно каменным лицом, ка
к и подобает члену горкомовской комиссии, явившейся поглядеть на репети
цию праздничного концерта, посвященного очередной годовщине Октябрьск
ой революции.
Ц Классный у нас ансамбль! Ц хлопнув себя по широкой коленке, громко пр
ошептала Галя. Ц Хоть в Москву посылай! Да и за границу можно, в Карловы Ва
ры. Эй, товарищ завотделом культуры, ты бы посодействовал развитию молод
ых талантов, Ц весело подмигнула она Волкову.
Он ничего не ответил, даже головы не повернул в ее сторону. Он не мог оторв
ать своих чистых, прозрачных глаз от сцены.
По сцене летали легкие ножки солистки. Узенькие ступни, обутые в мягкие т
анцевальные сапожки, почти не касались пола. У многих девочек ансамбля к
осы были искусственные, приколотые, и даже по цвету немного отличались о
т их живых волос. А у солистки коса была своя, толстая, блестящая, пепельно-
русая. Лиф голубого сарафана туго перетягивал тонкую талию, широкая юбка
развевалась над стройными длинными ногами.
Веня видел перед собой раскрасневшееся, чуть удлиненное личико, веселые
ярко-голубые глаза. Девочке было лет шестнадцать. Малышева не выдержала
и восторженно зааплодировала солистке.
Ц Нет, ну точно их надо в Москву отправить, на какой-нибудь конкурс! Такие
таланты в нашей глуши пропадают! Ц громко сказала она.
Ц Да, Таня Костылева у нас самородок, Ц гордо кивнул директор Дворца пи
онеров, сидевший рядом и внимательно следивший за реакцией членов комис
сии.
Следующая репетиция будет генеральной, на нее придут из горкома партии.
А на концерт обязательно заявится какое-нибудь идеологическое начальс
тво из области. Музыка кончилась. Дети на сцене на секунду застыли в финал
ьных торжественных позах. В зрительном зале сидело не больше десяти чело
век. Все зааплодировали. Все, кроме заведующего отделом культуры Вениами
на Волкова. Он сидел не шевелясь и смотрел на голубоглазую солистку. В уша
х его гремело: «Таня Костылева. Таня Костылева…»
Ц Дикий ты какой-то, Волков, Ц пожала пухлыми плечами Галина, Ц хоть бы
сдвинул ладошки-то разок!
«Русская кадриль» была последним номером концерта. Теперь членам комис
сии горкома ВЛКСМ предстояло пройти в кабинет директора Дворца пионеро
в для чаепития и обсуждения программы концерта.
Ц Ну, что скажете, комсомол? Ц спросил директор, усаживаясь во главе щед
ро накрытого к чаю стола. Ц Угощайтесь, товарищи, самоварчик горячий. Вам
как, Вениамин Борисович, покрепче чайку?
«Мертвые не воскресают, Ц думал Веня, машинально кивая директору, Ц я н
е сошел с ума. Все просто. У Тани Костылевой был родной брат, кажется, его зв
али Сергей. У этого Сергея вполне может быть дочь такого возраста. И он впо
лне мог ее назвать в честь своей погибшей сестры Татьяной. Ничего удивит
ельного, что девочка так похожа на ту Таню. Вовсе ничего удивительного. Эт
о ведь достаточно близкое родство».
Ц Вениамин, вам нехорошо? Ц тихо спросила его пожилая руководительниц
а танцевального ансамбля. Ц Вы очень бледный.
Ц А? Что? Ц спохватился он. Ц Нет, со мной все нормально.
«Так нельзя, надо держать себя в руках, Ц подумал он, улыбаясь через силу,
Ц это может плохо кончиться».
Ц Концерт замечательный, Ц громко сказал он вслух, Ц особенно хорош т
анцевальный ансамбль. Галя права, ребят надо вывозить на областные конку
рсы и даже в Москву можно. Хор совсем неплох, но, мне думается, кроме револю
ционных и пионерских песен, можно ввести одну какую-нибудь веселую, детс
кую, особенно когда выступает младшая группа. Что касается чтецов, то их л
учше одеть нарядней. Слишком уж они у вас строгие. Все-таки концерт праздн
ичный. Пожалуй, замечаний больше нет.
Он одарил присутствующих своей обаятельной белозубой улыбкой.
После чаепития комиссия в сопровождении директора прошла по всем пяти э
тажам дворца. Директор демонстрировал оформление к празднику и наглядн
ую агитацию.
Дверь в актовый зал была приоткрыта, оттуда в проходивших ударила оглуши
тельная волна рок-н-ролла. Заглянув, они увидели на сцене Таню Костылеву.
В коричневом школьном платье, без черного фартука, она отплясывала бешен
ый танец под знаменитую композицию Элвиса Пресли. Ее партнер, высокий ст
ройный мальчик в синих школьных брюках и клетчатой ковбойке, крутил и пе
рекидывал ее легко, как пушинку. Распущенные пепельные волосы взлетали и
рассыпались по грубому коричневому платью, падали на тонкое раскраснев
шееся лицо. Чуть выпятив яркие губы, девочка машинально сдувала волосы с
о лба.
Ц Я надеюсь, это вы не собираетесь включать в концертную программу? Ц у
смехнувшись, спросил Волков директора Дворца пионеров.
Та, другая Таня, родная тетя солистки, тоже здорово танцевала. У нее тоже б
ыли ярко-голубые глаза и длинные густые пепельно-русые волосы. В классе о
на считалась самой красивой девочкой. А Веня Волков был гадким утенком, и
только в девятом что-то с ним произошло.
Он вырос за одно лето на семь сантиметров. Плечи стали широкими, голос сде
лался низким, по-настоящему мужским. Он начал бриться. Он с удивлением обн
аружил, что на него заглядываются девочки.
Успехом у одноклассниц пользовались двоечники, приблатненные хулиганы
. Они были яркими, мужественными, отчаянно-храбрыми. Они курили, пили порт
вейн, сплевывали смачно сквозь зубы, матерились через слово, никого и нич
его не боялись.
Отличников и тихонь презирали. А Веня Волков был отличником и тихоней. Но
он был очень сильным физически, он мог дать отпор любому приблатненному
лбу. В девятом классе уже никто не смел презирать Веню. Слишком хорошо он д
рался.
Таню проиграл в карты настоящий блатарь, не школьник, а только что вернув
шийся из колонии Вова Сизый. Он подстерег девочку вечером в темном переу
лке. Веня Волков оказался рядом совсем случайно.
Еще ничего не произошло, Таня и Сизый стояли и разговаривали. Веня сразу у
знал тонкий силуэт с длинной косой.
Всегда, когда он смотрел на Таню, у него пересыхало во рту, а руки инстинкт
ивно сжимались в кулаки. В двенадцать лет он не находил этому объяснения,
а сейчас, в шестнадцать, был уверен, что прекрасно разбирается в собствен
ных чувствах.
Если бы кто-нибудь сказал ему: «Волков, она тебе нравится, ты в нее влюблен!
», он рассмеялся бы идиоту в лицо. Нет Таких чувств, не существует их в прир
оде. Есть инстинкт, влечение полов, как во всем остальном животном мире. Эт
о похоже на голод, только сильней и острей.
Вполне естественно, что каждый самец стремится спариться с красивой и зд
оровой самкой. Если такой нет рядом, то подойдет любая. Но, когда можно выб
ирать, почему бы не предпочесть лучшую?
Однако просто так, задаром, ничего не бывает. В животном мире лучшая самка
достается самому сильному.
Ц Веня! Веня Волков! Ц Танин голос звучал испуганно и умоляюще.
Он сделал шаг в их сторону. Огромная лапа Сизого легла на Танино плечо. Пре
жде чем что-либо сообразить, Веня уже скидывал эту лапу с худенького плеч
а, а через минуту завязалась жестокая молчаливая драка.
Сизый дрался отчаянно, но физически был слабее Волкова, менее ловок и уве
ртлив. Веня довольно быстро уложил блатаря на обе лопатки, отделавшись р
ассеченной губой и разбитыми костяшками пальцев.
Теперь они с Таней Костылевой «дружили». В десятом классе было несколько
таких парочек. Ритуал этой школьной «дружбы» состоял в том, что мальчик и
девочка гуляли по улицам, ходили в единственное в городе кафе «Мороженое
», сидя в последнем ряду кинотеатра, тискали друг друга и целовались, пыхт
я и не смея зайти дальше запретной черты, которая была определена вполне
конкретно: ниже пояса.
Веня понимал, что жгучие подробности о «телках-метелках», которые смаку
ются одноклассниками на пустыре за школой под портвешок и сигаретку, все
го лишь плоды болезненных юношеских фантазий. Когда какой-нибудь прыщав
ый сердцеед таинственным шепотом вещал о своей очередной победе, Веня ел
е сдерживал презрительный смех.
«На самом деле, Ц думал он о восторженном рассказчике, Ц ты невинен, как
новорожденный ягненок. Во-первых, тебе негде этим заниматься. Ты живешь в
коммуналке с фанерными стенами, вас там пятеро в одной комнате, и твоя вре
дная бабка постоянно дома. Во-вторых, у тебя лицо в прыщах и изо рта воняет.
И в-третьих, ты все рассказываешь не правильно. Уж я-то знаю».
Вене казалось, что после истории с пухленькой Ларочкой он знает все…
Хотя сам он жил не в коммуналке, вредной бабки не имел и родители его целым
и днями пропадали на работе, у него с Таней Костылевой возникла масса про
блем. Она никак не хотела приходить к нему домой и к себе не приглашала.
Ц Понимаешь, Венечка, Ц говорила она, Ц ты мне очень нравишься. Но всему
свое время. Сначала надо как следует узнать друг друга, пойдем лучше прос
то погуляем, поговорим. И потом, вдруг твоя мама случайно придет с работы,
ты не обижайся, но я ее боюсь немножко. Она такая строгая у тебя, такая прав
ильная.
Зимой по сибирскому городу особенно не погуляешь.
Иногда грелись в кинотеатре, иногда в подъездах. Каждый раз, оставаясь с н
ей наедине, Веня жадно впивался ртом в ее мягкие солоноватые губы, пыталс
я проникнуть горячими, даже на лютом морозе, ладонями под кроликовую шуб
ку, под толстый вязаный свитер. Она сопротивлялась, но лишь слегка, для при
личия.
Ц Не надо, Венечка, ну не надо, Ц говорила она, прильнув к нему всем телом
и подставляя губы для поцелуя.
Ему иногда становилось противно: она тоже врала, как все, прикидывалась н
едотрогой. Она нарочно возбуждала его, томила, заставляла пыхтеть и тяже
ло дышать. Он начинал ненавидеть ее в такие минуты, ему хотелось сделать е
й больно, очень больно, чтобы она стала брыкаться и извиваться в его руках
, как когда-то пухленькая Ларочка. Ему часто снилось, как он наваливается
на Таню, придавливает к земле, сдирает одежду.
Ему бывало страшно даже во сне. Его сжигал изнутри тяжелый, звериный голо
д, он чувствовал, что если не утолит его, если не сделает очень больно само
й красивой девочке в классе Тане Костылевой, то умрет, сгорит изнутри.
Все вокруг думали, что у них с Таней любовь. И она так думала. Только один Ве
ня знал, что на самом деле люто ненавидит свою нежную подружку.
Он ждал весны, тепла, когда можно будет гулять вечерами в диком парке над Т
оболом. Чем доверчивей и нежней была с ним Таня, тем сильней он ее ненавиде
л… Если бы кто-нибудь спросил его: «За что?», он не сумел бы ответить. И само
му себе он не собирался отвечать на этот разумный вопрос. Его лютый голод
был важнее любых вопросов.
Он ждал, затаившись, как зверь перед прыжком, терпеливо сносил Танину стр
асть к общепринятым ритуалам и сопливым сказкам про любовь до гроба. Он и
нтуитивно боялся спугнуть глупенькую романтическую девочку.
Ц Венечка, ты меня любишь? Ц спрашивала она таинственным шепотом.
Ц Да, Танечка, я тебя очень люблю, Ц нежно выдыхал он в ее маленькое розов
ое ушко.
Ц Венечка, ты самый лучший, самый сильный, я ужасно тебя люблю. Ц Светлов
олосая голова утыкалась ему в плечо, легкая ладошка нежно сжимала его го
рячие пальцы…
Весна в Тобольск приходила поздно, но всегда бывала бурной и быстрой. Лед
оход на Тоболе и Иртыше шел величественно, празднично. В ясные дни крупны
е медленные льдины причудливо преломляли солнечный свет, дробились в че
рной тяжелой воде, и на месте разломов иногда сверкала яркая радуга.
Потом начиналось половодье, две царственных сибирских реки, сливаясь в с
таром городе, выходили из берегов, вместе с первыми настоящими майскими
дождями смывали остатки снега. Но в тайге, в низинах, снег мог лежать и до и
юня.
До конца июня, до выпускного вечера, Таня Костылева играла в свои романти
ческие игры. Она никак не соглашалась пойти гулять далеко, в дикий парк на
д Тоболом.
Ц Ты такой горячий, Венечка, Ц говорила она, опуская свои ярко-синие гла
за, Ц вот не сдержимся мы с тобой, вдруг я забеременею… А это рано пока, мы
еще сами дети. Нам надо дальше учиться.
На выпускной вечер принесли много водки. Прячась от бдительных учителей
, пили по очереди, запираясь в кабинете химии. Девочки пили меньше, пригуби
в из стакана, проходившего по кругу, морщились и спешили закусить «черня
шкой».
Ц Разве так пьют? Ц засмеялся Волков, возвращая Тане полный стакан, к ко
торому она даже не притронулась. Ц Отхлебни нормально, выпускной бывае
т раз в жизни. Ну, давай, за мое здоровье. Ты ведь не маленькая уже, к тому же с
ибирячка.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Легкие шаги безумия'
1 2 3 4 5 6 7 8
от жутким способом. Надоело ему со мной возиться, все его нервы и силы сожр
али мои наркотики. А уйти, развестись он не мог, характера не хватало. Госп
оди, что я такое говорю? Ц Будто спохватившись, Катя открыла глаза и потя
нулась за следующей сигаретой.
Ц Не волнуйся, деточка. Что говорится, то и говорится. Ты же помнишь наше у
словие: все плохое надо заворачивать в слова, как мусор в газету, и выбрасы
вать вон. Тогда душа очищается. Ц Голос в трубке звучал мягко, баюкал, уте
шал. Ц Катенька, надо тщательно проговаривать все, ничего не забывать.
Ц Может, мне в церковь пойти? Ц неожиданно спросила Катя. Ц Может, вообщ
е, в монастырь? Это ведь лучше, чем в петлю.
Ц Ты сейчас не отвлекайся, деточка, если будешь отвлекаться, не сможешь у
снуть всю ночь. А поспать тебе надо. Прежде всего надо как следует выспать
ся. Продолжай, не отвлекайся. Ты обиделась на Полянскую, она заметила цара
пины на Митиной руке. О чем вы еще с ней говорили?
Ц Ни о чем. Она поняла сразу, что разговор мне неприятен. Она спешила домо
й, муж у нее ночью в Англию улетает, и дочка маленькая… Она даже за стол пот
ом не села, только к бабке в комнату зашла попрощаться… Бабка уже к себе уш
ла, легла… А потом вообще ничего не было, я не помню.
Ц Ольга видела царапины на Митиной руке?
Ц Не знаю. Ольга со мной вообще не говорила. Она еле терпит мое присутств
ие. Мне кажется, она только и думает, почему это случилось с Митей, а не со мн
ой. Она хотела, чтобы это я в петле болталась. Конечно, так было бы всем лучш
е, и мне тоже… И еще Ц Ольга не верите что Митя это сам сделал. Полянская, по
-моему, тоже не верит. Им кажется: помогли ему.
Ц Они говорили тебе это? Спрашивали о чем-нибудь?
Ц Ольга спрашивала подробно, как мы день провели и вечер, что делали Ц п
о минутам. Но давно, не сегодня. Я не помню, когда именно. Просто осталось ощ
ущение, что она меня мучает, жилы из меня тянет.
Ц А Полянская?
Ц Полянская только про царапины спросила.
Ц Так почему ты решила, будто она не верит, что Митя покончил с собой?
Ц Мне так кажется… Я не знаю… у меня такое чувство, будто они все меня счи
тают виноватой.
Ц Ты слышала какой-нибудь разговор? С чего ты взяла…
Ц Господи, ну разве это важно, кто что думает? Ц выкрикнула Катя в трубку.
Ц Пусть они думают что угодно и обо мне, и о Мите. Какая теперь разница?
Ц Ладно, деточка. Не заводись. Я вижу, тебе уже лучше. Сейчас ты положишь тр
убку и пойдешь спать. Ты будешь спать крепко и сладко. Ты заснешь сразу, ук
олешься на ночь и проспишь очень долго. Ты будешь спать долго и крепко, ты
уже сейчас очень хочешь спать. Ноги у тебя тяжелые, теплые, тебе хорошо и с
покойно. Положишь трубку, сделаешь себе укол и уснешь. Все. Спать. Укол и сп
ать.
На вялых, заплетающихся ногах Катя дошла до прихожей, где валялась на пол
у ее сумка-мешок. Сейчас она помнила только одно Ц там, в мешке, есть шприц
и ампула. Там осталась одна ампула, еще две штуки лежат в ящике письменног
о стола и еще три Ц в старом футляре от Митиной электробритвы, на книжной
полке. Футляр стоит на книжной полке, там есть еще три ампулы. Это Катя пом
нила точно, а больше Ц ничего.
Ей очень хотелось спать, глаза упрямо закрывались, как у куклы, которую по
ложили на спину. Игла никак не хотела попадать куда надо, царапала кожу, но
совсем небольно.
Глава 5
Тобольск, октябрь 1981 года
На пыльной сцене городского Дворца пионеров хореографический ансамбль
отплясывал «Русскую кадриль». Мальчики в желтых шелковых косоворотках,
девочки в сапожках и голубых сарафанах весело носились по сцене, подбоче
нясь, громко топали под заводную музыку.
Толстуха Галя Малышева, инструктор отдела пропаганды, не выдержала и ста
ла притопывать ногой в такт, шепотом подпевать залихватской песенке:
Фабричная, колхозная, смешная и серьезная…
Ц Галька, перестань! Ц ткнул ее локтем в бок сидевший рядом Володя Точи
лин, инструктор по работе с творческой молодежью. Ц Мы же все-таки комис
сия горкомовская, веди себя солидно. Вон с Вениамина бери пример.
Вениамин Волков сидел и смотрел на сцену с совершенно каменным лицом, ка
к и подобает члену горкомовской комиссии, явившейся поглядеть на репети
цию праздничного концерта, посвященного очередной годовщине Октябрьск
ой революции.
Ц Классный у нас ансамбль! Ц хлопнув себя по широкой коленке, громко пр
ошептала Галя. Ц Хоть в Москву посылай! Да и за границу можно, в Карловы Ва
ры. Эй, товарищ завотделом культуры, ты бы посодействовал развитию молод
ых талантов, Ц весело подмигнула она Волкову.
Он ничего не ответил, даже головы не повернул в ее сторону. Он не мог оторв
ать своих чистых, прозрачных глаз от сцены.
По сцене летали легкие ножки солистки. Узенькие ступни, обутые в мягкие т
анцевальные сапожки, почти не касались пола. У многих девочек ансамбля к
осы были искусственные, приколотые, и даже по цвету немного отличались о
т их живых волос. А у солистки коса была своя, толстая, блестящая, пепельно-
русая. Лиф голубого сарафана туго перетягивал тонкую талию, широкая юбка
развевалась над стройными длинными ногами.
Веня видел перед собой раскрасневшееся, чуть удлиненное личико, веселые
ярко-голубые глаза. Девочке было лет шестнадцать. Малышева не выдержала
и восторженно зааплодировала солистке.
Ц Нет, ну точно их надо в Москву отправить, на какой-нибудь конкурс! Такие
таланты в нашей глуши пропадают! Ц громко сказала она.
Ц Да, Таня Костылева у нас самородок, Ц гордо кивнул директор Дворца пи
онеров, сидевший рядом и внимательно следивший за реакцией членов комис
сии.
Следующая репетиция будет генеральной, на нее придут из горкома партии.
А на концерт обязательно заявится какое-нибудь идеологическое начальс
тво из области. Музыка кончилась. Дети на сцене на секунду застыли в финал
ьных торжественных позах. В зрительном зале сидело не больше десяти чело
век. Все зааплодировали. Все, кроме заведующего отделом культуры Вениами
на Волкова. Он сидел не шевелясь и смотрел на голубоглазую солистку. В уша
х его гремело: «Таня Костылева. Таня Костылева…»
Ц Дикий ты какой-то, Волков, Ц пожала пухлыми плечами Галина, Ц хоть бы
сдвинул ладошки-то разок!
«Русская кадриль» была последним номером концерта. Теперь членам комис
сии горкома ВЛКСМ предстояло пройти в кабинет директора Дворца пионеро
в для чаепития и обсуждения программы концерта.
Ц Ну, что скажете, комсомол? Ц спросил директор, усаживаясь во главе щед
ро накрытого к чаю стола. Ц Угощайтесь, товарищи, самоварчик горячий. Вам
как, Вениамин Борисович, покрепче чайку?
«Мертвые не воскресают, Ц думал Веня, машинально кивая директору, Ц я н
е сошел с ума. Все просто. У Тани Костылевой был родной брат, кажется, его зв
али Сергей. У этого Сергея вполне может быть дочь такого возраста. И он впо
лне мог ее назвать в честь своей погибшей сестры Татьяной. Ничего удивит
ельного, что девочка так похожа на ту Таню. Вовсе ничего удивительного. Эт
о ведь достаточно близкое родство».
Ц Вениамин, вам нехорошо? Ц тихо спросила его пожилая руководительниц
а танцевального ансамбля. Ц Вы очень бледный.
Ц А? Что? Ц спохватился он. Ц Нет, со мной все нормально.
«Так нельзя, надо держать себя в руках, Ц подумал он, улыбаясь через силу,
Ц это может плохо кончиться».
Ц Концерт замечательный, Ц громко сказал он вслух, Ц особенно хорош т
анцевальный ансамбль. Галя права, ребят надо вывозить на областные конку
рсы и даже в Москву можно. Хор совсем неплох, но, мне думается, кроме револю
ционных и пионерских песен, можно ввести одну какую-нибудь веселую, детс
кую, особенно когда выступает младшая группа. Что касается чтецов, то их л
учше одеть нарядней. Слишком уж они у вас строгие. Все-таки концерт праздн
ичный. Пожалуй, замечаний больше нет.
Он одарил присутствующих своей обаятельной белозубой улыбкой.
После чаепития комиссия в сопровождении директора прошла по всем пяти э
тажам дворца. Директор демонстрировал оформление к празднику и наглядн
ую агитацию.
Дверь в актовый зал была приоткрыта, оттуда в проходивших ударила оглуши
тельная волна рок-н-ролла. Заглянув, они увидели на сцене Таню Костылеву.
В коричневом школьном платье, без черного фартука, она отплясывала бешен
ый танец под знаменитую композицию Элвиса Пресли. Ее партнер, высокий ст
ройный мальчик в синих школьных брюках и клетчатой ковбойке, крутил и пе
рекидывал ее легко, как пушинку. Распущенные пепельные волосы взлетали и
рассыпались по грубому коричневому платью, падали на тонкое раскраснев
шееся лицо. Чуть выпятив яркие губы, девочка машинально сдувала волосы с
о лба.
Ц Я надеюсь, это вы не собираетесь включать в концертную программу? Ц у
смехнувшись, спросил Волков директора Дворца пионеров.
Та, другая Таня, родная тетя солистки, тоже здорово танцевала. У нее тоже б
ыли ярко-голубые глаза и длинные густые пепельно-русые волосы. В классе о
на считалась самой красивой девочкой. А Веня Волков был гадким утенком, и
только в девятом что-то с ним произошло.
Он вырос за одно лето на семь сантиметров. Плечи стали широкими, голос сде
лался низким, по-настоящему мужским. Он начал бриться. Он с удивлением обн
аружил, что на него заглядываются девочки.
Успехом у одноклассниц пользовались двоечники, приблатненные хулиганы
. Они были яркими, мужественными, отчаянно-храбрыми. Они курили, пили порт
вейн, сплевывали смачно сквозь зубы, матерились через слово, никого и нич
его не боялись.
Отличников и тихонь презирали. А Веня Волков был отличником и тихоней. Но
он был очень сильным физически, он мог дать отпор любому приблатненному
лбу. В девятом классе уже никто не смел презирать Веню. Слишком хорошо он д
рался.
Таню проиграл в карты настоящий блатарь, не школьник, а только что вернув
шийся из колонии Вова Сизый. Он подстерег девочку вечером в темном переу
лке. Веня Волков оказался рядом совсем случайно.
Еще ничего не произошло, Таня и Сизый стояли и разговаривали. Веня сразу у
знал тонкий силуэт с длинной косой.
Всегда, когда он смотрел на Таню, у него пересыхало во рту, а руки инстинкт
ивно сжимались в кулаки. В двенадцать лет он не находил этому объяснения,
а сейчас, в шестнадцать, был уверен, что прекрасно разбирается в собствен
ных чувствах.
Если бы кто-нибудь сказал ему: «Волков, она тебе нравится, ты в нее влюблен!
», он рассмеялся бы идиоту в лицо. Нет Таких чувств, не существует их в прир
оде. Есть инстинкт, влечение полов, как во всем остальном животном мире. Эт
о похоже на голод, только сильней и острей.
Вполне естественно, что каждый самец стремится спариться с красивой и зд
оровой самкой. Если такой нет рядом, то подойдет любая. Но, когда можно выб
ирать, почему бы не предпочесть лучшую?
Однако просто так, задаром, ничего не бывает. В животном мире лучшая самка
достается самому сильному.
Ц Веня! Веня Волков! Ц Танин голос звучал испуганно и умоляюще.
Он сделал шаг в их сторону. Огромная лапа Сизого легла на Танино плечо. Пре
жде чем что-либо сообразить, Веня уже скидывал эту лапу с худенького плеч
а, а через минуту завязалась жестокая молчаливая драка.
Сизый дрался отчаянно, но физически был слабее Волкова, менее ловок и уве
ртлив. Веня довольно быстро уложил блатаря на обе лопатки, отделавшись р
ассеченной губой и разбитыми костяшками пальцев.
Теперь они с Таней Костылевой «дружили». В десятом классе было несколько
таких парочек. Ритуал этой школьной «дружбы» состоял в том, что мальчик и
девочка гуляли по улицам, ходили в единственное в городе кафе «Мороженое
», сидя в последнем ряду кинотеатра, тискали друг друга и целовались, пыхт
я и не смея зайти дальше запретной черты, которая была определена вполне
конкретно: ниже пояса.
Веня понимал, что жгучие подробности о «телках-метелках», которые смаку
ются одноклассниками на пустыре за школой под портвешок и сигаретку, все
го лишь плоды болезненных юношеских фантазий. Когда какой-нибудь прыщав
ый сердцеед таинственным шепотом вещал о своей очередной победе, Веня ел
е сдерживал презрительный смех.
«На самом деле, Ц думал он о восторженном рассказчике, Ц ты невинен, как
новорожденный ягненок. Во-первых, тебе негде этим заниматься. Ты живешь в
коммуналке с фанерными стенами, вас там пятеро в одной комнате, и твоя вре
дная бабка постоянно дома. Во-вторых, у тебя лицо в прыщах и изо рта воняет.
И в-третьих, ты все рассказываешь не правильно. Уж я-то знаю».
Вене казалось, что после истории с пухленькой Ларочкой он знает все…
Хотя сам он жил не в коммуналке, вредной бабки не имел и родители его целым
и днями пропадали на работе, у него с Таней Костылевой возникла масса про
блем. Она никак не хотела приходить к нему домой и к себе не приглашала.
Ц Понимаешь, Венечка, Ц говорила она, Ц ты мне очень нравишься. Но всему
свое время. Сначала надо как следует узнать друг друга, пойдем лучше прос
то погуляем, поговорим. И потом, вдруг твоя мама случайно придет с работы,
ты не обижайся, но я ее боюсь немножко. Она такая строгая у тебя, такая прав
ильная.
Зимой по сибирскому городу особенно не погуляешь.
Иногда грелись в кинотеатре, иногда в подъездах. Каждый раз, оставаясь с н
ей наедине, Веня жадно впивался ртом в ее мягкие солоноватые губы, пыталс
я проникнуть горячими, даже на лютом морозе, ладонями под кроликовую шуб
ку, под толстый вязаный свитер. Она сопротивлялась, но лишь слегка, для при
личия.
Ц Не надо, Венечка, ну не надо, Ц говорила она, прильнув к нему всем телом
и подставляя губы для поцелуя.
Ему иногда становилось противно: она тоже врала, как все, прикидывалась н
едотрогой. Она нарочно возбуждала его, томила, заставляла пыхтеть и тяже
ло дышать. Он начинал ненавидеть ее в такие минуты, ему хотелось сделать е
й больно, очень больно, чтобы она стала брыкаться и извиваться в его руках
, как когда-то пухленькая Ларочка. Ему часто снилось, как он наваливается
на Таню, придавливает к земле, сдирает одежду.
Ему бывало страшно даже во сне. Его сжигал изнутри тяжелый, звериный голо
д, он чувствовал, что если не утолит его, если не сделает очень больно само
й красивой девочке в классе Тане Костылевой, то умрет, сгорит изнутри.
Все вокруг думали, что у них с Таней любовь. И она так думала. Только один Ве
ня знал, что на самом деле люто ненавидит свою нежную подружку.
Он ждал весны, тепла, когда можно будет гулять вечерами в диком парке над Т
оболом. Чем доверчивей и нежней была с ним Таня, тем сильней он ее ненавиде
л… Если бы кто-нибудь спросил его: «За что?», он не сумел бы ответить. И само
му себе он не собирался отвечать на этот разумный вопрос. Его лютый голод
был важнее любых вопросов.
Он ждал, затаившись, как зверь перед прыжком, терпеливо сносил Танину стр
асть к общепринятым ритуалам и сопливым сказкам про любовь до гроба. Он и
нтуитивно боялся спугнуть глупенькую романтическую девочку.
Ц Венечка, ты меня любишь? Ц спрашивала она таинственным шепотом.
Ц Да, Танечка, я тебя очень люблю, Ц нежно выдыхал он в ее маленькое розов
ое ушко.
Ц Венечка, ты самый лучший, самый сильный, я ужасно тебя люблю. Ц Светлов
олосая голова утыкалась ему в плечо, легкая ладошка нежно сжимала его го
рячие пальцы…
Весна в Тобольск приходила поздно, но всегда бывала бурной и быстрой. Лед
оход на Тоболе и Иртыше шел величественно, празднично. В ясные дни крупны
е медленные льдины причудливо преломляли солнечный свет, дробились в че
рной тяжелой воде, и на месте разломов иногда сверкала яркая радуга.
Потом начиналось половодье, две царственных сибирских реки, сливаясь в с
таром городе, выходили из берегов, вместе с первыми настоящими майскими
дождями смывали остатки снега. Но в тайге, в низинах, снег мог лежать и до и
юня.
До конца июня, до выпускного вечера, Таня Костылева играла в свои романти
ческие игры. Она никак не соглашалась пойти гулять далеко, в дикий парк на
д Тоболом.
Ц Ты такой горячий, Венечка, Ц говорила она, опуская свои ярко-синие гла
за, Ц вот не сдержимся мы с тобой, вдруг я забеременею… А это рано пока, мы
еще сами дети. Нам надо дальше учиться.
На выпускной вечер принесли много водки. Прячась от бдительных учителей
, пили по очереди, запираясь в кабинете химии. Девочки пили меньше, пригуби
в из стакана, проходившего по кругу, морщились и спешили закусить «черня
шкой».
Ц Разве так пьют? Ц засмеялся Волков, возвращая Тане полный стакан, к ко
торому она даже не притронулась. Ц Отхлебни нормально, выпускной бывае
т раз в жизни. Ну, давай, за мое здоровье. Ты ведь не маленькая уже, к тому же с
ибирячка.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Легкие шаги безумия'
1 2 3 4 5 6 7 8