Да и не дело администратора – принимать стратегические решения.
Артур объяснил ребятам, что для начала, пока они определяются с репертуаром, пока делают приличные аранжировки своего материала, который у них, оказывается, был, им следует записать готовую песню. Спеть ее, снять клип – вот и первые шаги по лестнице успеха.
– Вы же взрослые люди, – говорил Ваганян. – Мы заключим с вами большой контракт. Сделаем из вас популярных артистов. Но для начала нужно выпустить сингл.
– Выпустим, – сказал Джефф, певец нижегородского коллектива, музыку которого Ваганян никогда в жизни не слышал. – Что за песня-то?
– Песня хорошая. Я вам поставлю демо-запись.
Ребята уселись на диван и приготовились слушать. Артур вставил в магнитофон компакт-диск, нарезанный только вчера прямо в студии, и запустил произведение, которое они с Быстровым пророчили в главные хиты года.
– Ничего, – сказал Джефф. – Неплохо… А почему демо? Все так грамотно сыграно… Только голос левый. Рабский.
– Какой? – не понял Ваганян.
– Ну, рабочий. Это когда пишутся инструментальные партии, солист просто напевает, чтобы ребята не сбивались, где куплет, где припев, – пояснил Дуче, барабанщик новой группы.
– Демо – потому что вам самим нужно все это сыграть.
– Нам сыграть… Мы-то сыграем, только не так, – сказал Джефф.
– А как? – спросил Ваганян.
Продюсер лукавил. Ему было все равно, как сыграют ребята, он решил дать им записать свои партии просто для отвода глаз, чтобы провинциальные мальчики поначалу не очень комплексовали. Потом привыкнут. Пусть запишут, что хотят и как хотят, все равно останется тот вариант, который сделан уже сейчас. Ваганян доверял профессионалам, набранным на запись. «Сессионные музыканты» используются для записи альбомов во всем мире, ничего тут такого позорного нет. Бизнес есть бизнес.
– Ладно, когда начинаем-то? – спросил Джефф.
– Сегодня. Времени у нас мало.
Ваганян хотел сбросить с себя эту суету с ребятами в студии – пусть поиграют дети, а потом он запишет вокал. Андрей Гуляев, отличный вокалист, бывший солист московской подпольной группы семидесятых годов «Планета», может спеть что угодно, как угодно и в каком угодно стиле. Лучший вокалист, каких Ваганян только слышал в России. Жаль только, совсем спился. Артур частенько использовал голос Гуляева для записи альбомов своих групп. Платил он Андрею хорошо, тот был доволен и знал, что большие гонорары Ваганян платит ему не только за голос, но и за молчание. Гуляев никогда, ни трезвый, ни пьяный, ни словом не обмолвился о том, что в большинстве групп, курируемых «ВВВ», хоть раз да прозвучал его голос.
Вечером Вагяняну позвонил Большой и попросил о встрече.
– Давай подтягивайся ко мне, – сказал продюсер. – Что-то срочное?
– В общем, да.
Большой приехал к Артуру, молча протянул ему кассету и сказал:
– Послушай.
На кассете была записана песня – та самая, что предназначалась для раскрутки. Имелись два варианта. Первый – с голосом Гуляева, который записал песню после того, как ребята наконец ушли из студии. А второй – в исполнении Джеффа и с инструментальными партиями нижегородцев.
Ваганян прослушал оба варианта несколько раз, испытывая смешанные чувства.
Оказалось, что тощие пареньки из Нижнего умеют играть, и очень даже неплохо. Не хуже, чем московские профи. Да и Джефф обладал очень своеобразным, но сильным, хорошо поставленным голосом. С одной стороны, это было здорово, это была находка и удача, с другой – Ваганян прекрасно знал, что чем выше исполнительский уровень артиста, тем труднее им управлять и командовать.
Итак, если случится выступать «живьем» – а Ваганян очень надеялся, что этого не случится, – то парни спокойно могут отыграть программу, доказав тем самым любым критикам, что все делается «без обмана». Но если они настолько самодостаточны, то не избежать скандалов по поводу изменений репертуара и манеры исполнения.
Ваганян тяжело вздохнул. Опять попал на творческих личностей, мать их так! То ли дело – группа «Гвардия-Ж». Женская, то есть, гвардия. Ваганян сам придумал название и очень им гордился. С одной стороны, такое фривольно-попсовое, а с другой – музыкант Ваганян выражал свое личное мнение по поводу продукции коллектива. Жопы, собственно говоря. Больше ничего, кроме отличных женских жоп, в «Гвардии» не было.
Собственно, группа и являлась плодом шутки, возникшей как-то в застольной беседе Вавилова с Ваганяном. Они, под водочку и закусочку, говорили о женских задницах, и Ваганян сказал, что модные девичьи группы, возникшие на волне бешеного успеха «Спайс Герлз», на самом деле никто не слушает, все смотрят только на фигуры артисток и мечтают, мечтают, мечтают…
– Да брось, – не согласился Вавилов. – Пластинки-то выходят.
– Выходят. Правильно. Люди их покупают, ставят на проигрыватель и медитируют, представляя перед собой любимые, желанные жопы.
– Да? Может быть, может быть, – покачал головой Вавилов. – А слабо сделать группу – «Женские Жопы»? А, Ваганян?
– Не слабо. Денег дашь – сделаю.
– На такое дело грех не дать, – сказал шеф. – Делай, Артур. Потом вместе посмеемся.
«Гвардия» была сделана за месяц и хоть не шибко, но начала приносить доход.
– Ну, ты просто ас, – заметил Вавилов, когда Артур принес ему финансовый расклад по продаже кассет и дисков «Гвардии». – Как ты из такого говна умудряешься деньги отфильтровывать?
– Не из говна, Володя, – ответил Ваганян. – А непосредственно из жоп.
«Да, – думал Артур, слушая кассету нижегородцев четвертый раз. – Это тебе не „Гвардия“. Тут придется повозиться. Чувствую, будет еще с этими ребятами головная боль…»
– Кстати, как с названием? – спросил Большой. – Уже пора запускать.
– Пусть будут «Летящие», – сказал Ваганян. Он никогда долго не раздумывал над такими вещами, предпочитая экспромты. – Как тебе?
– Мне по барабану, – ответил Большой. – Хоть «Ползущие», лишь бы покупали.
Ваганян подумал и решил замешать партии и голос, записанные нижегородцами, с тем, что наваяли москвичи.
Он отдал указания студийному продюсеру, и через два дня, когда тот «отмастерил» запись, они послушали ее дома у Артура. Бровко, ас в студийных делах и прекрасный звукоинженер, с которым фирма «ВВВ» сотрудничала уже много лет, сказал:
– Артур, на сегодняшний день это лучшее из того, что мы с тобой рожали. Круто. Западный уровень. И я молодец, скажи? Как свели классно!
– Да… Сильно.
Песня действительно, по мнению Артура, была сделана не хуже западных аналогов. Такое не стыдно показывать где угодно и кому угодно.
В тот же день были нарезаны промо-копии, и Большой развез тридцать компакт-дисков с новой песней новой группы по редакциям газет и журналов, по радиостанциям и просто разным нужным людям.
На радио все было проплачено, и «Летящие» встали в сетке вещания, что называется, в «жесткую ротацию» – два месяца по восемь раз в сутки звучала песня, сварганенная по проекту Ваганяна.
И тут случилось то, что называют исключением из правил. Песня не «выстрелила». Ее гоняли по эфиру и в хвост и в гриву, через месяц по телевидению пошел клип, тоже «жестко» проплаченный и, соответственно, «жестко» показываемый – по многу раз в неделю разными каналами, – однако группа «Летящие» в народные любимцы не попала.
Через год Ваганян говорил Вавилову:
– Ничего не сделаешь, Володя. Это печальное исключение. Все было по высшему классу. Все как по учебнику коммерции. А вот не схавал пипл группу. Очень редко, но бывает. Нам везло много лет, и вот – прокололись. Чего делать?
– Ничего не делать, – сказал Вавилов. – Не расстреливать ведь их за это. Ребята не виноваты. Проект этот наш, идея наша, так чего же теперь? Скажи, они сильно сейчас у нас по смете жрут?
– Сейчас нет. Если списать убытки на раскрутку, на клип и всю эту байду, то сейчас они даже в плюс идут. Рубят по клубам, народ на них ходит, деньги платят. А расходы – оплачиваем для них квартиру, ну, еду покупаем…
– Вот пусть и сидят в Москве. Им-то самим, поди, не хочется на родину?
– Нет. Им нравится. Они себя считают успешной группой. По четыре раза в неделю концерты в клубах.
– Тогда оставляем все как есть. Будет в загашнике недорогой коллектив.
Ваганян кивнул и пошел «оставлять все как есть».
Он не все сказал своему начальнику. Была еще одна проблема. Ребятам действительно нравилось жить в Москве, и не только потому, что у них появилась «своя» публика, что они играли по четыре раза в неделю и что клип их, хоть и не принесший «Летящим» массовой популярности, такой, какая была у «Гоблина» или у «Короля», тем не менее еще время от времени показывали в разных музыкальных передачах.
Нижегородские музыканты, как очень скоро после знакомства с ними понял Ваганян, были такими худыми и странно сонными не из-за своей конституции и плохого питания.
Пообщавшись с «Летящими», навестив их на квартире в Марьиной Роще, понаблюдав за поведением группы в клубах, Артур понял, что таких «торчков», как эти парни, еще свет не видел. Они сидели «на дозе» с утра до ночи, а в нескольких клубах с ними расплачивались даже не деньгами – героином. Это было выгодно всем. Еще бы. Оплата по бартеру всегда обходится дешевле.
Печальное открытие Ваганян совершил как раз в тот момент, когда предпринял последнюю отчаянную попытку выдвинуть «Летящих» в «первый эшелон» эстрадных звезд и навязал им солистку – такую же, как и ребята, тощую девчонку с громким, пронзительным голосом, модную и развязную.
Ваганян не знал, употребляла ли наркотики Катя – новая солистка «Летящих» – до знакомства с модниками-нижегородцами, но, поработав в группе месяца два, стала «вмазываться» за милую душу.
Квартира в Марьиной Роще выглядела настоящим притоном. Всюду валялись шприцы, при внимательном и даже не очень внимательном осмотре на столах и подлокотниках кресел легко обнаружились бы следы кокаина, да, в общем, для понимающего человека и фантастических запасов кондитерского изделия под названием «сливочное полено», сделанных на кухне, было бы достаточно, чтобы сделать определенные выводы.
Кроме этого «полена», музыканты, кажется, вообще ничего больше не ели, и Ваганян, грустя про себя, подозревал, что если ребята выдержат такой образ жизни еще несколько лет, то половина из них получит нормальный, полноценный диабет, а вторая половина пойдет по пути Элвиса Пресли – к ожирению и скудоумию.
Конечно, если выдюжат. Если судьба не остановит их какими-нибудь другими способами.
Ваганян ехал в Марьину Рощу, и непонятное его волнение усиливалось с каждой минутой.
Интуиция у Артура была развита не меньше, чем у его патрона, и сейчас она говорила Ваганяну, что его ждут какие-то крупные неприятности.
Артур прокручивал в голове сегодняшние дела и не понимал, откуда можно ждать беды. Все было вроде бы как всегда, никаких подвохов он не ждал. Главное – забрать «оторвавшегося» Кудрявцева. Прошлой ночью тот ударился в воспоминания, разоткровенничался и очень удивил Ваганяна своим настроением. А настроение это, по мнению Артура, было хуже некуда.
Когда они ехали в машине, Кудрявцев начал бормотать, что не в деньгах счастье, что он устал хлебать дерьмо и хочет бросить все к чертовой матери, что ненавидит Москву, ненавидит всех, с кем ему приходится общаться, ненавидит свой дом, свою работу, ненавидит эту страну и все, что в ней происходит.
– Ничего хорошего, Артур, поверишь? Ничего я здесь не вижу. Спроси меня – что хорошего у меня есть? А я отвечу – ничего. Разве можно так жить? Нет, нельзя! Вот я и ищу другой уровень… Надо просто жить по-человечески, понимаешь? Это гораздо важнее, чем вся наша суета. Вот ты опытный человек, взрослый, много повидавший, ты-то понимаешь, что вся эта наша пахота никому не нужна? И нам – в первую очередь. Понимаешь ты старую истину, что не в деньгах счастье?
– Ну, допустим, – отвечал Артур. – А что, есть предложения?
– Нет. В том-то и дело, что нет. Скажи, зачем мы все это тащим на себе? Ведь не нужны нам деньги! Уже есть, все есть. На три жизни хватит, если нормально жить.
– Работа такая, – сказал Артур, не зная, как остановить эти глупые стенания с исповедальным оттенком.
– Работа… Нас что, под дулом автомата на эту работу гнали? Нет! Сами выбрали себе… Шоу-бизнес! Тьфу! Это единственное, что есть в этой стране. У нас вся страна – сплошной шоу-бизнес! И при Брежневе, и при Сталине – один шоу-бизнес. Одна показуха. Одно-единственное шоу на весь мир. Фабрика по производству дерьма!
Ваганян понимал, что забирать Романа нужно, что сам Кудрявцев, будучи в весьма неадекватном состоянии, может просидеть на наркоманской квартире целую неделю.
«Смена обстановки. Положительный стресс. Бывает, что и в куче говна понравится. После десяти лет жизни во дворце. Это мы понимаем, – думал Артур, выезжая на Сущевку. – Но все равно, хорошего – понемножку. Поторчал, Рома, и будет. Нас ждут великие дела».
Когда Артур подъехал к дому, в котором проживала группа, он понял, что интуиция его не обманула.
Возле нужного ему подъезда стояли «скорая», милицейский «газик» и черная «Волга». Сразу за «Волгой» приткнулась казавшаяся здесь совершенно лишней красная «Тойота», рядом с которой стоял высокий мужчина в отличном костюме, двое милицейских чинов и санитары.
Артур вышел из своего автомобиля и пошел прямо к машине, имевшей совершенно недвусмысленный «табельный» вид. Подойдя к «Волге», он посмотрел на компанию у японской красавицы.
– А-а… Господин Ваганян, если не ошибаюсь, – громко сказал владелец дорогого костюма. – Прошу к нам. Вам уже сообщили?
– Что сообщили? – спросил Ваганян, оглядываясь.
– Его уже погрузили, – ответил Буров. – Так что вы ничего тут не увидите. Вы как здесь, собственно, оказались?
– А вы кто? – спросил в свою очередь Ваганян, предполагая, что сам может дать ответ.
– Старший следователь городской прокуратуры Буров. Так что привело вас сюда в столь ранний час?
– Я приехал за Кудрявцевым. Мы договорились, что я его заберу. На работу… Он всю ночь пил… За руль садиться не хотел.
– Это понятно.
– Где он?
– Там. Я же вам сказал. – Следователь махнул рукой в сторону «скорой».
– Что с ним?
– Убит ваш товарищ, – спокойно ответил следователь.
Ваганян ждал чего угодно, только не этого. Могла произойти драка, могло сердце сдать, приступ, но – «убит»?
– Как – убит?
– Из пистолета.
– Кто?
– Пойдемте-ка со мной, – сказал Буров и, взяв Ваганяна под локоть, направился к его машине.
– История, господин Ваганян, очень неприятная. И конечно, у меня к вам будет очень много вопросов. Относительно того, например, знали ли вы, чем ваши подопечные занимаются у себя на квартире?
– Что значит – чем занимаются? Спят они там, кушают. Чем еще занимаются? Они же работают чуть ли не каждый день…
– Это уже как достоинство воспринимается? «Чуть ли не каждый день…» Люди раньше ежедневно работали, и никто этим особенно не гордился.
– Послушайте, а можно по существу дела? Вы уж меня извините, но мне хотелось бы знать, что здесь произошло.
– Убийство произошло, господин Ваганян. Убийство. Убили вашего знакомого Романа Кудрявцева.
– Как убили? Кто убил?
– Убили из пистолета «Вальтер», старый такой пистолет, во время Великой Отечественной прославился. А убил… Судя по тому, чем мы сейчас располагаем, убил его певец вашей группы «Летящие» Евгений Мельников по кличке Джефф.
– Джефф? Не может быть! Этого не может быть! Джефф… Женька…
– На такой дозе, уважаемый господин Ваганян, на какой сидела вся эта компания, еще и не то может быть.
– Да как же?
– Все, что мы могли увидеть, это труп Кудрявцева…
– И?…
– И ваших спящих музыкантов, господин Ваганян.
– Спящих?
– Именно так. В руке у Евгения Мельникова был пистолет. Из которого, собственно, Кудрявцева и убили. На руках – следы пороховой гари. Еще какие-то доказательства нужны?
– Я не знаю…
– Если не возражаете, мы с вами побеседуем у меня в кабинете. Прямо сейчас. У вас есть время?
– Вообще-то…
– Работа?
– Да.
– Ну, это ведь тоже… – Буров кивнул в сторону «скорой». – Это ведь тоже ваша работа, насколько я понимаю? Форс-мажор у вас, господин Ваганян. Я пока что не вызываю вас официально, просто приглашаю на беседу. Мне кажется, нам есть о чем поговорить.
– Безусловно.
– Тогда поехали.
– А где…
– Ребята? Их уже увезли.
4
Рената взяла запикавшую телефонную трубку, лежавшую на пульте.
– Алё? Кто? А-а, ну ясно… Что вы хотели? Встретиться?
Она посмотрела на Бояна и сделала большие глаза.
– Можно. Отчего же? Где? Ну, приезжайте сюда. Куда сюда? В студию. К Бояну. Вы знаете? Ну, мы тут работаем. Сейчас будете? Нормально.
Рената положила трубку на пульт и посмотрела на Бояна.
– Кто это? – спросил Толя.
– Твои.
– Кто такие – мои?
– С «ВВВ».
– А-а… А кто именно?
– Какой-то Толстиков. Я сделала вид, что его знаю, типа, меня не проведешь…
– Правильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Артур объяснил ребятам, что для начала, пока они определяются с репертуаром, пока делают приличные аранжировки своего материала, который у них, оказывается, был, им следует записать готовую песню. Спеть ее, снять клип – вот и первые шаги по лестнице успеха.
– Вы же взрослые люди, – говорил Ваганян. – Мы заключим с вами большой контракт. Сделаем из вас популярных артистов. Но для начала нужно выпустить сингл.
– Выпустим, – сказал Джефф, певец нижегородского коллектива, музыку которого Ваганян никогда в жизни не слышал. – Что за песня-то?
– Песня хорошая. Я вам поставлю демо-запись.
Ребята уселись на диван и приготовились слушать. Артур вставил в магнитофон компакт-диск, нарезанный только вчера прямо в студии, и запустил произведение, которое они с Быстровым пророчили в главные хиты года.
– Ничего, – сказал Джефф. – Неплохо… А почему демо? Все так грамотно сыграно… Только голос левый. Рабский.
– Какой? – не понял Ваганян.
– Ну, рабочий. Это когда пишутся инструментальные партии, солист просто напевает, чтобы ребята не сбивались, где куплет, где припев, – пояснил Дуче, барабанщик новой группы.
– Демо – потому что вам самим нужно все это сыграть.
– Нам сыграть… Мы-то сыграем, только не так, – сказал Джефф.
– А как? – спросил Ваганян.
Продюсер лукавил. Ему было все равно, как сыграют ребята, он решил дать им записать свои партии просто для отвода глаз, чтобы провинциальные мальчики поначалу не очень комплексовали. Потом привыкнут. Пусть запишут, что хотят и как хотят, все равно останется тот вариант, который сделан уже сейчас. Ваганян доверял профессионалам, набранным на запись. «Сессионные музыканты» используются для записи альбомов во всем мире, ничего тут такого позорного нет. Бизнес есть бизнес.
– Ладно, когда начинаем-то? – спросил Джефф.
– Сегодня. Времени у нас мало.
Ваганян хотел сбросить с себя эту суету с ребятами в студии – пусть поиграют дети, а потом он запишет вокал. Андрей Гуляев, отличный вокалист, бывший солист московской подпольной группы семидесятых годов «Планета», может спеть что угодно, как угодно и в каком угодно стиле. Лучший вокалист, каких Ваганян только слышал в России. Жаль только, совсем спился. Артур частенько использовал голос Гуляева для записи альбомов своих групп. Платил он Андрею хорошо, тот был доволен и знал, что большие гонорары Ваганян платит ему не только за голос, но и за молчание. Гуляев никогда, ни трезвый, ни пьяный, ни словом не обмолвился о том, что в большинстве групп, курируемых «ВВВ», хоть раз да прозвучал его голос.
Вечером Вагяняну позвонил Большой и попросил о встрече.
– Давай подтягивайся ко мне, – сказал продюсер. – Что-то срочное?
– В общем, да.
Большой приехал к Артуру, молча протянул ему кассету и сказал:
– Послушай.
На кассете была записана песня – та самая, что предназначалась для раскрутки. Имелись два варианта. Первый – с голосом Гуляева, который записал песню после того, как ребята наконец ушли из студии. А второй – в исполнении Джеффа и с инструментальными партиями нижегородцев.
Ваганян прослушал оба варианта несколько раз, испытывая смешанные чувства.
Оказалось, что тощие пареньки из Нижнего умеют играть, и очень даже неплохо. Не хуже, чем московские профи. Да и Джефф обладал очень своеобразным, но сильным, хорошо поставленным голосом. С одной стороны, это было здорово, это была находка и удача, с другой – Ваганян прекрасно знал, что чем выше исполнительский уровень артиста, тем труднее им управлять и командовать.
Итак, если случится выступать «живьем» – а Ваганян очень надеялся, что этого не случится, – то парни спокойно могут отыграть программу, доказав тем самым любым критикам, что все делается «без обмана». Но если они настолько самодостаточны, то не избежать скандалов по поводу изменений репертуара и манеры исполнения.
Ваганян тяжело вздохнул. Опять попал на творческих личностей, мать их так! То ли дело – группа «Гвардия-Ж». Женская, то есть, гвардия. Ваганян сам придумал название и очень им гордился. С одной стороны, такое фривольно-попсовое, а с другой – музыкант Ваганян выражал свое личное мнение по поводу продукции коллектива. Жопы, собственно говоря. Больше ничего, кроме отличных женских жоп, в «Гвардии» не было.
Собственно, группа и являлась плодом шутки, возникшей как-то в застольной беседе Вавилова с Ваганяном. Они, под водочку и закусочку, говорили о женских задницах, и Ваганян сказал, что модные девичьи группы, возникшие на волне бешеного успеха «Спайс Герлз», на самом деле никто не слушает, все смотрят только на фигуры артисток и мечтают, мечтают, мечтают…
– Да брось, – не согласился Вавилов. – Пластинки-то выходят.
– Выходят. Правильно. Люди их покупают, ставят на проигрыватель и медитируют, представляя перед собой любимые, желанные жопы.
– Да? Может быть, может быть, – покачал головой Вавилов. – А слабо сделать группу – «Женские Жопы»? А, Ваганян?
– Не слабо. Денег дашь – сделаю.
– На такое дело грех не дать, – сказал шеф. – Делай, Артур. Потом вместе посмеемся.
«Гвардия» была сделана за месяц и хоть не шибко, но начала приносить доход.
– Ну, ты просто ас, – заметил Вавилов, когда Артур принес ему финансовый расклад по продаже кассет и дисков «Гвардии». – Как ты из такого говна умудряешься деньги отфильтровывать?
– Не из говна, Володя, – ответил Ваганян. – А непосредственно из жоп.
«Да, – думал Артур, слушая кассету нижегородцев четвертый раз. – Это тебе не „Гвардия“. Тут придется повозиться. Чувствую, будет еще с этими ребятами головная боль…»
– Кстати, как с названием? – спросил Большой. – Уже пора запускать.
– Пусть будут «Летящие», – сказал Ваганян. Он никогда долго не раздумывал над такими вещами, предпочитая экспромты. – Как тебе?
– Мне по барабану, – ответил Большой. – Хоть «Ползущие», лишь бы покупали.
Ваганян подумал и решил замешать партии и голос, записанные нижегородцами, с тем, что наваяли москвичи.
Он отдал указания студийному продюсеру, и через два дня, когда тот «отмастерил» запись, они послушали ее дома у Артура. Бровко, ас в студийных делах и прекрасный звукоинженер, с которым фирма «ВВВ» сотрудничала уже много лет, сказал:
– Артур, на сегодняшний день это лучшее из того, что мы с тобой рожали. Круто. Западный уровень. И я молодец, скажи? Как свели классно!
– Да… Сильно.
Песня действительно, по мнению Артура, была сделана не хуже западных аналогов. Такое не стыдно показывать где угодно и кому угодно.
В тот же день были нарезаны промо-копии, и Большой развез тридцать компакт-дисков с новой песней новой группы по редакциям газет и журналов, по радиостанциям и просто разным нужным людям.
На радио все было проплачено, и «Летящие» встали в сетке вещания, что называется, в «жесткую ротацию» – два месяца по восемь раз в сутки звучала песня, сварганенная по проекту Ваганяна.
И тут случилось то, что называют исключением из правил. Песня не «выстрелила». Ее гоняли по эфиру и в хвост и в гриву, через месяц по телевидению пошел клип, тоже «жестко» проплаченный и, соответственно, «жестко» показываемый – по многу раз в неделю разными каналами, – однако группа «Летящие» в народные любимцы не попала.
Через год Ваганян говорил Вавилову:
– Ничего не сделаешь, Володя. Это печальное исключение. Все было по высшему классу. Все как по учебнику коммерции. А вот не схавал пипл группу. Очень редко, но бывает. Нам везло много лет, и вот – прокололись. Чего делать?
– Ничего не делать, – сказал Вавилов. – Не расстреливать ведь их за это. Ребята не виноваты. Проект этот наш, идея наша, так чего же теперь? Скажи, они сильно сейчас у нас по смете жрут?
– Сейчас нет. Если списать убытки на раскрутку, на клип и всю эту байду, то сейчас они даже в плюс идут. Рубят по клубам, народ на них ходит, деньги платят. А расходы – оплачиваем для них квартиру, ну, еду покупаем…
– Вот пусть и сидят в Москве. Им-то самим, поди, не хочется на родину?
– Нет. Им нравится. Они себя считают успешной группой. По четыре раза в неделю концерты в клубах.
– Тогда оставляем все как есть. Будет в загашнике недорогой коллектив.
Ваганян кивнул и пошел «оставлять все как есть».
Он не все сказал своему начальнику. Была еще одна проблема. Ребятам действительно нравилось жить в Москве, и не только потому, что у них появилась «своя» публика, что они играли по четыре раза в неделю и что клип их, хоть и не принесший «Летящим» массовой популярности, такой, какая была у «Гоблина» или у «Короля», тем не менее еще время от времени показывали в разных музыкальных передачах.
Нижегородские музыканты, как очень скоро после знакомства с ними понял Ваганян, были такими худыми и странно сонными не из-за своей конституции и плохого питания.
Пообщавшись с «Летящими», навестив их на квартире в Марьиной Роще, понаблюдав за поведением группы в клубах, Артур понял, что таких «торчков», как эти парни, еще свет не видел. Они сидели «на дозе» с утра до ночи, а в нескольких клубах с ними расплачивались даже не деньгами – героином. Это было выгодно всем. Еще бы. Оплата по бартеру всегда обходится дешевле.
Печальное открытие Ваганян совершил как раз в тот момент, когда предпринял последнюю отчаянную попытку выдвинуть «Летящих» в «первый эшелон» эстрадных звезд и навязал им солистку – такую же, как и ребята, тощую девчонку с громким, пронзительным голосом, модную и развязную.
Ваганян не знал, употребляла ли наркотики Катя – новая солистка «Летящих» – до знакомства с модниками-нижегородцами, но, поработав в группе месяца два, стала «вмазываться» за милую душу.
Квартира в Марьиной Роще выглядела настоящим притоном. Всюду валялись шприцы, при внимательном и даже не очень внимательном осмотре на столах и подлокотниках кресел легко обнаружились бы следы кокаина, да, в общем, для понимающего человека и фантастических запасов кондитерского изделия под названием «сливочное полено», сделанных на кухне, было бы достаточно, чтобы сделать определенные выводы.
Кроме этого «полена», музыканты, кажется, вообще ничего больше не ели, и Ваганян, грустя про себя, подозревал, что если ребята выдержат такой образ жизни еще несколько лет, то половина из них получит нормальный, полноценный диабет, а вторая половина пойдет по пути Элвиса Пресли – к ожирению и скудоумию.
Конечно, если выдюжат. Если судьба не остановит их какими-нибудь другими способами.
Ваганян ехал в Марьину Рощу, и непонятное его волнение усиливалось с каждой минутой.
Интуиция у Артура была развита не меньше, чем у его патрона, и сейчас она говорила Ваганяну, что его ждут какие-то крупные неприятности.
Артур прокручивал в голове сегодняшние дела и не понимал, откуда можно ждать беды. Все было вроде бы как всегда, никаких подвохов он не ждал. Главное – забрать «оторвавшегося» Кудрявцева. Прошлой ночью тот ударился в воспоминания, разоткровенничался и очень удивил Ваганяна своим настроением. А настроение это, по мнению Артура, было хуже некуда.
Когда они ехали в машине, Кудрявцев начал бормотать, что не в деньгах счастье, что он устал хлебать дерьмо и хочет бросить все к чертовой матери, что ненавидит Москву, ненавидит всех, с кем ему приходится общаться, ненавидит свой дом, свою работу, ненавидит эту страну и все, что в ней происходит.
– Ничего хорошего, Артур, поверишь? Ничего я здесь не вижу. Спроси меня – что хорошего у меня есть? А я отвечу – ничего. Разве можно так жить? Нет, нельзя! Вот я и ищу другой уровень… Надо просто жить по-человечески, понимаешь? Это гораздо важнее, чем вся наша суета. Вот ты опытный человек, взрослый, много повидавший, ты-то понимаешь, что вся эта наша пахота никому не нужна? И нам – в первую очередь. Понимаешь ты старую истину, что не в деньгах счастье?
– Ну, допустим, – отвечал Артур. – А что, есть предложения?
– Нет. В том-то и дело, что нет. Скажи, зачем мы все это тащим на себе? Ведь не нужны нам деньги! Уже есть, все есть. На три жизни хватит, если нормально жить.
– Работа такая, – сказал Артур, не зная, как остановить эти глупые стенания с исповедальным оттенком.
– Работа… Нас что, под дулом автомата на эту работу гнали? Нет! Сами выбрали себе… Шоу-бизнес! Тьфу! Это единственное, что есть в этой стране. У нас вся страна – сплошной шоу-бизнес! И при Брежневе, и при Сталине – один шоу-бизнес. Одна показуха. Одно-единственное шоу на весь мир. Фабрика по производству дерьма!
Ваганян понимал, что забирать Романа нужно, что сам Кудрявцев, будучи в весьма неадекватном состоянии, может просидеть на наркоманской квартире целую неделю.
«Смена обстановки. Положительный стресс. Бывает, что и в куче говна понравится. После десяти лет жизни во дворце. Это мы понимаем, – думал Артур, выезжая на Сущевку. – Но все равно, хорошего – понемножку. Поторчал, Рома, и будет. Нас ждут великие дела».
Когда Артур подъехал к дому, в котором проживала группа, он понял, что интуиция его не обманула.
Возле нужного ему подъезда стояли «скорая», милицейский «газик» и черная «Волга». Сразу за «Волгой» приткнулась казавшаяся здесь совершенно лишней красная «Тойота», рядом с которой стоял высокий мужчина в отличном костюме, двое милицейских чинов и санитары.
Артур вышел из своего автомобиля и пошел прямо к машине, имевшей совершенно недвусмысленный «табельный» вид. Подойдя к «Волге», он посмотрел на компанию у японской красавицы.
– А-а… Господин Ваганян, если не ошибаюсь, – громко сказал владелец дорогого костюма. – Прошу к нам. Вам уже сообщили?
– Что сообщили? – спросил Ваганян, оглядываясь.
– Его уже погрузили, – ответил Буров. – Так что вы ничего тут не увидите. Вы как здесь, собственно, оказались?
– А вы кто? – спросил в свою очередь Ваганян, предполагая, что сам может дать ответ.
– Старший следователь городской прокуратуры Буров. Так что привело вас сюда в столь ранний час?
– Я приехал за Кудрявцевым. Мы договорились, что я его заберу. На работу… Он всю ночь пил… За руль садиться не хотел.
– Это понятно.
– Где он?
– Там. Я же вам сказал. – Следователь махнул рукой в сторону «скорой».
– Что с ним?
– Убит ваш товарищ, – спокойно ответил следователь.
Ваганян ждал чего угодно, только не этого. Могла произойти драка, могло сердце сдать, приступ, но – «убит»?
– Как – убит?
– Из пистолета.
– Кто?
– Пойдемте-ка со мной, – сказал Буров и, взяв Ваганяна под локоть, направился к его машине.
– История, господин Ваганян, очень неприятная. И конечно, у меня к вам будет очень много вопросов. Относительно того, например, знали ли вы, чем ваши подопечные занимаются у себя на квартире?
– Что значит – чем занимаются? Спят они там, кушают. Чем еще занимаются? Они же работают чуть ли не каждый день…
– Это уже как достоинство воспринимается? «Чуть ли не каждый день…» Люди раньше ежедневно работали, и никто этим особенно не гордился.
– Послушайте, а можно по существу дела? Вы уж меня извините, но мне хотелось бы знать, что здесь произошло.
– Убийство произошло, господин Ваганян. Убийство. Убили вашего знакомого Романа Кудрявцева.
– Как убили? Кто убил?
– Убили из пистолета «Вальтер», старый такой пистолет, во время Великой Отечественной прославился. А убил… Судя по тому, чем мы сейчас располагаем, убил его певец вашей группы «Летящие» Евгений Мельников по кличке Джефф.
– Джефф? Не может быть! Этого не может быть! Джефф… Женька…
– На такой дозе, уважаемый господин Ваганян, на какой сидела вся эта компания, еще и не то может быть.
– Да как же?
– Все, что мы могли увидеть, это труп Кудрявцева…
– И?…
– И ваших спящих музыкантов, господин Ваганян.
– Спящих?
– Именно так. В руке у Евгения Мельникова был пистолет. Из которого, собственно, Кудрявцева и убили. На руках – следы пороховой гари. Еще какие-то доказательства нужны?
– Я не знаю…
– Если не возражаете, мы с вами побеседуем у меня в кабинете. Прямо сейчас. У вас есть время?
– Вообще-то…
– Работа?
– Да.
– Ну, это ведь тоже… – Буров кивнул в сторону «скорой». – Это ведь тоже ваша работа, насколько я понимаю? Форс-мажор у вас, господин Ваганян. Я пока что не вызываю вас официально, просто приглашаю на беседу. Мне кажется, нам есть о чем поговорить.
– Безусловно.
– Тогда поехали.
– А где…
– Ребята? Их уже увезли.
4
Рената взяла запикавшую телефонную трубку, лежавшую на пульте.
– Алё? Кто? А-а, ну ясно… Что вы хотели? Встретиться?
Она посмотрела на Бояна и сделала большие глаза.
– Можно. Отчего же? Где? Ну, приезжайте сюда. Куда сюда? В студию. К Бояну. Вы знаете? Ну, мы тут работаем. Сейчас будете? Нормально.
Рената положила трубку на пульт и посмотрела на Бояна.
– Кто это? – спросил Толя.
– Твои.
– Кто такие – мои?
– С «ВВВ».
– А-а… А кто именно?
– Какой-то Толстиков. Я сделала вид, что его знаю, типа, меня не проведешь…
– Правильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45