В дальнем конце стадиона возвышалась исполинская ослепительно подсвеченная статуя Будды. На дне, сплетясь трехметровыми бивнями, поливая кровью арену, катались… нет, не слоны. Такими, по книжкам, я представлял себе мамонтов. Зрители визжали.
Парящая впереди нас кабинка пошла вниз, внутри развлекались две женские пары. Рыжеволосая, с палочкой Красного тиба во рту, устроилась на лице подружки. Это еще полбеды, а вот соседка… Соседка ласкала лежащую в полном отрубе девицу сразу четырьмя руками… Я потряс Чака.
— Гордость Церкви Хо! — прокричал он мне в ухо. — Мы первыми добились жизнеспособных дублей доисторических энималз. Саблезубые тигры, мамонты, даже ящеры… Мы берем первые призы на нью-йоркских Парадах жизни. Ангелы Хо посрамили и христиан и мусульман с их крейзиманией, что только Бог может быть криэйтором сущего…
— Четыре руки, Чак!
— Ее личное дело! Не дороже, чем сменить секс!
— Но тогда можно и две головы, и четыре ноги, черт возьми!
Изабель сменил курс, мы поднимались выше. Тигр прикончил одного из гладиаторов, двое оставшихся висели у него на загривке. Толпа в кабинках, зависших вокруг шара, неистово ревела. К нам, притормаживая крыльями, спускался официант.
— Две головы нельзя, зафризят в Психо. — Чак принял у робота поднос. — А с ногами делай что хочешь, но кентавры сейчас не в моде!
Я рассмотрел наконец вблизи устройство флай-кибера. Точно такие же, в сложенном виде, стояли у Чака дома, на взлетной площадке. Два широких маховых крыла, как у летучей мыши, поверх них — компактные лепестки для зависания и вертикального взлета. Скорее напоминает строение осы, чем птицы. Желваки псевдомускулов, укрытые в пластичную броню, и спереди, на брюхе, крепежные разъемы для люльки. Вместо человека в люльке находилась улыбающаяся официантка, из экономии выполненная без ног, но с шестью проворными ручками.
— Чак! — сказал я, поразмыслив. — Я не припомню, чтобы буддизм поощрял насилие!
— Йэп, бой! А ты поумнее Снейка. — Оба рассмеялись, Изабель заправлял в кальян листики коки. — Чтобы штекнуться, надо стать хотя бы Адептом первого круга… Скажем проще, в отличие от старой школы или от нашего противника, Церкви Бао, мы отрицаем карму.
— То есть за грехи не воздастся?
— Макс, Небесный Иерусалим давно построен! Как бы ты себя ни вел, Нирвана уже здесь! — Он постучал у себя за ухом. — Для того чтобы сеять мир в душах, идеи перевоплощения устарели.
— Эта мысль стара даже для моего времени! У нас миллионы людей тоже пили водку, висели годами в вирте, играли в игры вместо того, чтобы работать. А теперь они убеждают себя, что достигли блаженства… Это же тупик, Чак!
— Игры? — Чак отобрал у Изи кальян, медленно затянулся. — Нет, игры — это другое. У свободного гражданина есть право выбирать между реалом и виртом. Завтра я отведу тебя в Диип, ты воткнешься, оттуда реал кажется таким же фантомом, как Диип отсюда, только в реале достичь состояния Джана практически невозможно, а там на выбор триста миров. Там лучшие театры и лучшие мюзиклы, потому что в реале не создашь таких декораций, самые пиковые актеры дерутся за право играть в Глубине. С коллегами по креатуре Изабель встречается только там, даже семью новую завел. Йэп!
— Но это иллюзия!
— Не больше, чем реал! Какая разница, где стремиться к совершенству?! Ты часто юзишь слово «работа» , Макс! Откинься, бой, хомо джабил тысячи лет в надежде на отдых, а жрецы всех религий кормили его райскими глюками. Нирвана давно здесь, просто кайфуй и смотри Мистерию!
Я устал спорить. Тем более посмотреть было на что. Крылатый служитель культа парил вдоль ярусов, поджигая в жаровнях благовония. Слева по курсу, в следующем шаре, словно вытканном из золотой паутины, носился здоровенный птеродактиль. Его преследовала культуристка с флай-мускулом за спиной, с дубиной и нунчаками в руках. У обоих противников вовсю шла кровь. Десятка два девчонок, повиснув снаружи на паутине, давали советы, но их крики заглушал неистовый музыкальный фон. На арене один мамонт забодал наконец другого, на месте их сражения возник гигантский дансинг, с батутом вместо пола. Некоторые танцоры прыгали вверх метра на три. Мне показалось, среди беснующейся публики я приметил разнополые пары.
— Тут, на празднике, встретишь кого угодно… Выгонять их запрещено! — скривился Чак. — Там, на пятом ярусе, у уродов свои притоны…
Жужжа крыльями, вскинув разрядники, промчалось, в полном боевом, звено полицейских. На подвесной сцене справа трахались два парня, один сплошь покрытый бурой шерстью, точно медведь, и с когтями в три сантиметра. Очевидно, разыгрывался своего рода спектакль, потому что под хохот зрителей выпрыгнул третий, юркий, с хвостом, и напал на «медведя» сзади. Я отвел глаза, а потом поневоле обернулся. Мать вашу, это был совсем не хвост! Некоторые технологии будущего представляли несомненный интерес…
Прогремел гонг. Танцующая масса задрала головы. В вышине, в мельтешении кружащихся кабинок, статуя Будды медленно открывала сияющие глаза. По сторонам от вечной улыбки стена на глазах превращалась в соты. Распахивались одно за другим окошки, за каждым из которых притоптывал бритоголовый монах. Десятки, сотни окон, и открывались все новые. Сменился ритм музыки,в воздухе повеяло чем-то слегка узнаваемым, из мелодий наших уличных кришнаитов. В кабинках, на прогулочных ярусах, внизу, на батуте, ударили в ладоши, принялись раскачиваться вместе с братией. Жаровни исторгали дым. Пучки света из глаз Будды устремились в возникший в противоположном конце зала циклопический кристалл. Тысячи вскочили на перила, синхронизируя хлопки. Из-под купола дождем посыпались лепестки роз, настоящих, с приторным ароматом, но еще сильнее забивал ноздри дым курильниц. Только сейчас я смог оценить истинные размеры чаши, где без труда разместилась бы пара олимпийских стадионов.
— Любви вам, братья и сестры!., ры… ры… ры…
— Любви!!!… ви… ви… ви-и…
Меня приятно порадовало, что с ума сходили не все. Еще одно полицейское звено спикировало вниз, волоча за собой парочку спеленутых арестантов. Изи и Чак в обнимку приплясывали на перильцах. Я освоился с управлением, направил нашу летающую веранду в сторону пятого яруса. Пора заводить знакомства, не век же взаперти куковать… На одном из мостков, свесив ноги в пропасть, выпивали и целовались несколько разнополых. Причалить пока мешала очередь к шестому ярусу. Откупорив пакетик с водкой, я запоздало нацепил наушники и обнаружил, что меня давно домогаются в личном допуске. Просто окружающий шум заглушал слабые писки компьютера.
— Снейки, мальчик! Это Серж! Ты обкурился?.. Узнаешь меня?
— Да, конечно… — Я поперхнулся водкой. Серж вышла из стационарного харда. Седую гриву заплела в косички и сменила цвет глаз.
— Где ты находишься? — В ее басе сквозила нервозность.
— На Мистерии.
— На какой из них?
Хороший вопрос! Мне бы в голову не пришло, что в городе могут одновременно происходить два мероприятия подобного масштаба. И что-то с дымом явно не так: я заметил, ноги сами отбивали чечетку.
— На этой… как ее… Церкви Хо!
Братия добавляла в чаши курилен бальзам. В груди поднималась волна веселья.
— А, эти факнутые искатели Аватары… С каких пор, Антонио, Чак заразил тебя своими глюками?
Я молчал. Настоящий Снейк знал бы, как ответить. Совсем иным языком.
— Ты ведь не Снейк, раит? — Она огляделась по сторонам. На левой щеке багровели свежие швы. — Слышишь, мальчик, ты же не Снейки? Ты же из пробоя, раит? Отвечай мне, или засунул язык в жопу своему косоглазому?
— Язык у меня на месте, — обиделся я. Судя по всему, полгорода знает, кто я такой.
— О'кей! Теперь слушай меня! Мне наплевать, что ты натворил в пансионе, но со Снейки мы большие друзья, и я не хочу, чтобы его зажарили, как убийцу, без суда, а так оно и будет! Ты же из порченых, раит? |
— Верно. Только я ничего не…
— Шат ап, пиявка! Тебе один вей — срочно найди порченых, пусть сведут тебя с Брониславом Воробьем, он спрячет, если сам в городе.
Водка застряла у меня в горле. Похоже, Серж угадывала мысли.
— Не вздумай ловить его в нэте! Личный допуск ты не знаешь, а в общем тебя мигом зафризят. И не покидай Мистерию, спрячься, иначе возьмут на пеленг с твоего сканера! Тебе жутко повезло, не выходи оттуда!
— Стой, Серж! Погоди, не отключайся! — Мои губы ворочались все тяжелее, сладкий дым забивал, ноздри. Вокруг вопили сотни глоток. — Серж! Я ничего не натворил, меня отпустили на поруки. Скажи мне, что случилось в пансионе?
Секунду она помедлила, кусая губы. Выражение нерешительности никак не шло к ее громоздкой фигуре.
— Йэп, мальчик. Меня допрашивали. Копы собрали в пансионе Гаутамы восемьсот пробитых, те устроили бунт и вырвались в город. Убито шестнадцать киберов охраны и несколько инспекторов, в том числе инспектор Караян, раньше она была ментором нашей стаи на Охоте. Идет облава, большинство уже поймали. У Караян на сканировании последним был ты, поэтому на Снейке подозрение в убийстве.
— Да я же весь день сидел в нэте, с Изабель…
— Полиция тебя возьмет на обеих квартирах… Бой, найди Воробья. У Снейка ноу проблем с законом, но прикончат-то именно тебя .
Taken: , 1 5. Марио
— Ваш кофе, господа! — С акульей улыбкой кибер протягивал поднос. Изи и Чак пялились в обратном направлении, туда, где из-под статуи начала выползать процессия, шесть рядов охваченных огнем фигур… Луч от кружащего в вышине кристалла лизнул по лицу официанта. Это не был кибер, зрачки его сузились от света, во рту шевелился язык. Я ухмыльнулся в ответ, приподнялся, изображая качку, незаметно скосил глаза. Так и есть, два звена, шестеро полицейских в тяжелой броне, рассыпались в воздухе, зажимая в кольцо. Никто на них не обращал внимания, народ бился в экстазе.
Летучий халдей снизился к столику, я потянулся навстречу… Бородатый трюк. Мы отпустили поднос почти одновременно, но я чуточку опередил (кстати, Снейк двигался быстрее капитана Молина!) и успел сломать гаденышу кисть раньше, чем он выстрелил. Вот тебе и «непроизвольная» память! Разряд из браслета ушел в сторону. Позади меня на балконе женщина схватилась за ногу и сорвалась в пропасть, точнее, в объятия спасательного плота. Все это я видел краем глаза, потому что основное внимание сосредоточил на своем визави. Этот стервец прибыл на Мистерию вооруженным! Тайный агент или что-то в этом роде…
Тога на его плечах порвалась, ганы подпрыгнули в магнитных ловушках, их молочная поверхность сменилась сеткой, но в этот момент я кувыркнулся вокруг его руки, добавив парню перелом плеча. Стой он на ногах, рука осталась бы целой, он же сдуру продолжал висеть в воздухе, жужжа крыльями.
Ганы промазали самую малость. Левую лодыжку моментально свело, правая слушалась чуть лучше. Это оказалось очень кстати — было чем толкнуться; я подтянулся на его разинутой в крике челюсти и дважды ударами локтя сломал липовому официанту нос. Ганы пальнули еще разок и затихли вместе с хозяином. Стоявший в центре кабинке столик с кальяном разлетелся на куски. Мерзавец стрелял на поражение…
Чак повернул ко мне залитое потом лицо. Ближайший полицейский сложил крылья, до него оставался десяток метров. Я повис на застежках кибера и шагнул в пустоту. По инерции нас потащила в сторону яруса, голова агента болталась, неуправляемый мускул гонял крыльями воздух. Я отпустил его и приземлился в чужой кабинке, прямо на головы людям. Кто-то беззвучно завопил, музыкальная канонада заглушала все. Левая нога до колена почти потеряла чувствительность. Новый прыжок в следующую люльку; спасательный плот попытался поймать меня за пятку, в результате я остался без обуви. Справа возник еще один полицейский, из подствольного раструба уже разматывались в мою сторону черные глисты клейкой ленты. Я ухватил за ноги двух целующихся девиц, подкинул в воздухе перед собой, их мгновенно запеленало. Еще двух пришлось кинуть за борт, и пока разумная простыня возвращала их на сиденья, я осуществил над их головами последний, решающий прыжок. Со спортивными данными Макса такой номер бы не прошел. Метров восемь летел по диагонали, ожидая сотню вольт в спину, и… повис на балясине пятого яруса. Внизу толпа зааплодировала. Полицию везде крепко любят. Мне расчистили место для посадки.
На том месте, где я только что висел, в колонну воткнулась гигантская сопля, нечто вроде жидкого пластилина, и тут же затвердела. Слава богу, эти планируют взять живьем. Люди хлынули в стороны. Двое копов, отстегивая флай-мускулы, ступили на балкон почти одновременно. Впервые я рассмотрел их снаряжение вблизи. Без вспомогательных моторов в таких латах не сделать и шагу. Для разминки я швырнул на грудь первому копу трех человек, по очереди. Старался действовать аккуратно. Пока он от них избавлялся, я прошел двойное сальто вперед и угодил второму пятками в окуляры. Было очень больно, позже оказалось, что вывихнул палец. Его спич на тему добровольной сдачи в плен прервался; вылетая с балкона, коп железным затылком сбил с ног третьего. Секунду спустя оба, как ваньки-встаньки, были на ногах. Я дышал как паровоз. Драться с обладателями искусственных мышц не имело смысла.
Двое приземлились в соседнем секторе и теперь шли в обход. Еще двое плевались пластилином, зависнув в воздухе, поверх ограждения. Качая «маятник», распихивая людей, я метнулся по радиальному коридору.
За поворотом полутемного переулка ослепительно мелькали огни заведений. Навстречу из лифта двигались, перекрывая путь, трое в «штатском» —серебристая амуниция, как у пожарных или как у первых космонавтов. Из дверей бара вывалилась стайка пьяных тинейджеров, я пригнулся, пропуская их вперед. Ближайший «космонавт», весь в блестящей фольге, успел выстрелить трижды, совершенно беззвучно, прежде чем я до него добрался и придавил слегка шею. Пока летел, подростков подо мной разметало, словно из водомета. Я отобрал у кашляющего копа его пукалку, уложил прикладом двоих оставшихся, которые поливали липучей гадостью пол. В результате к полу приклеилось десятка два мирных граждан и спешившая на подмогу панцерная пехота. Прохожие шарахались к стенам, раненые с воем катались по земле. Впереди меня натертый светящимся маслом толстяк охнул и, трясясь мелкой дрожью, сложился вдвое.
Последний десяток метров тело Снейка преодолело по стене, вдоль открытых окон салунов, перелетая от одного карниза к другому, словно макака в джунглях. Оружие «космонавта» я прихватил и только в шахте лифта обнаружил, что таскаю за собой его самого, поскольку хрустящий скафандр составлял с пушкой одно целое…
Диафрагма лифта успела захлопнуться, но полицейский, прилипший коленками к полу, оказал мне большую услугу, выпустив подряд пять или шесть гранат. Он изрядно поторопился, не учтя наших «звериных» способностей. Я нырнул сквозь пролом в шахту, изображая криками свободное падение, давая врагу возможность собрать внизу подмогу. На самом деле я понятия не имел, в какую сторону отступать, поэтому выбрал путь наверх. Весьма неудобным оказалось отсутствие какой бы то ни было лесенки, пришлось прыгать от стены к стене. Снейк тоже не был железным, он начинал задыхаться. Наконец мы нашли то, что искали, узкий карниз со слабенькой дверцей наружу…Этажом выше царил рай, полная тишина. Шум праздника почти не достигал стриженых садиков и уютных курилен, стилизованных под старинные японские пагоды. Журчала вода, в ручейках сновали роскошные вуалехвосты. В гигантских кашпо истекали ароматом клумбы орхидей. За низкими столиками под искусственными созвездиями попивали пиво дамские компании. Над жаровнями колдовали напудренные девчонки в кимоно. Я трижды свернул, не замедляясь, миновал овальную площадь с гуляющими жирафами и через следующую лифтовую шахту вернулся обратно. Забираясь на крышу кабины, сделал ручкой. Обитательницы шестого яруса ошарашенно глядели вслед. Ни одного мужика…
Думаю, поменяй я направление движения, продержался бы на пару минут дольше. Здешние копы настойчивостью заметно отличались от своих питерских предшественников; кроме того, как выяснилось позже, за мной постоянно летала следящая камера. Спасибо, хоть не стреляла.
Пальнули в меня внизу, едва приоткрылась дверь, и сразу с трех точек. Руки отказали, я с тоской наблюдал, как скафандр с оружием провалился в щель и исчез в глубине. Очнулся без гипса, но с таким ощущением, будто внутренности превратились в трясущийся кисель, ни один предмет четко не различался, сердце отбивало ритм по синусоиде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Парящая впереди нас кабинка пошла вниз, внутри развлекались две женские пары. Рыжеволосая, с палочкой Красного тиба во рту, устроилась на лице подружки. Это еще полбеды, а вот соседка… Соседка ласкала лежащую в полном отрубе девицу сразу четырьмя руками… Я потряс Чака.
— Гордость Церкви Хо! — прокричал он мне в ухо. — Мы первыми добились жизнеспособных дублей доисторических энималз. Саблезубые тигры, мамонты, даже ящеры… Мы берем первые призы на нью-йоркских Парадах жизни. Ангелы Хо посрамили и христиан и мусульман с их крейзиманией, что только Бог может быть криэйтором сущего…
— Четыре руки, Чак!
— Ее личное дело! Не дороже, чем сменить секс!
— Но тогда можно и две головы, и четыре ноги, черт возьми!
Изабель сменил курс, мы поднимались выше. Тигр прикончил одного из гладиаторов, двое оставшихся висели у него на загривке. Толпа в кабинках, зависших вокруг шара, неистово ревела. К нам, притормаживая крыльями, спускался официант.
— Две головы нельзя, зафризят в Психо. — Чак принял у робота поднос. — А с ногами делай что хочешь, но кентавры сейчас не в моде!
Я рассмотрел наконец вблизи устройство флай-кибера. Точно такие же, в сложенном виде, стояли у Чака дома, на взлетной площадке. Два широких маховых крыла, как у летучей мыши, поверх них — компактные лепестки для зависания и вертикального взлета. Скорее напоминает строение осы, чем птицы. Желваки псевдомускулов, укрытые в пластичную броню, и спереди, на брюхе, крепежные разъемы для люльки. Вместо человека в люльке находилась улыбающаяся официантка, из экономии выполненная без ног, но с шестью проворными ручками.
— Чак! — сказал я, поразмыслив. — Я не припомню, чтобы буддизм поощрял насилие!
— Йэп, бой! А ты поумнее Снейка. — Оба рассмеялись, Изабель заправлял в кальян листики коки. — Чтобы штекнуться, надо стать хотя бы Адептом первого круга… Скажем проще, в отличие от старой школы или от нашего противника, Церкви Бао, мы отрицаем карму.
— То есть за грехи не воздастся?
— Макс, Небесный Иерусалим давно построен! Как бы ты себя ни вел, Нирвана уже здесь! — Он постучал у себя за ухом. — Для того чтобы сеять мир в душах, идеи перевоплощения устарели.
— Эта мысль стара даже для моего времени! У нас миллионы людей тоже пили водку, висели годами в вирте, играли в игры вместо того, чтобы работать. А теперь они убеждают себя, что достигли блаженства… Это же тупик, Чак!
— Игры? — Чак отобрал у Изи кальян, медленно затянулся. — Нет, игры — это другое. У свободного гражданина есть право выбирать между реалом и виртом. Завтра я отведу тебя в Диип, ты воткнешься, оттуда реал кажется таким же фантомом, как Диип отсюда, только в реале достичь состояния Джана практически невозможно, а там на выбор триста миров. Там лучшие театры и лучшие мюзиклы, потому что в реале не создашь таких декораций, самые пиковые актеры дерутся за право играть в Глубине. С коллегами по креатуре Изабель встречается только там, даже семью новую завел. Йэп!
— Но это иллюзия!
— Не больше, чем реал! Какая разница, где стремиться к совершенству?! Ты часто юзишь слово «работа» , Макс! Откинься, бой, хомо джабил тысячи лет в надежде на отдых, а жрецы всех религий кормили его райскими глюками. Нирвана давно здесь, просто кайфуй и смотри Мистерию!
Я устал спорить. Тем более посмотреть было на что. Крылатый служитель культа парил вдоль ярусов, поджигая в жаровнях благовония. Слева по курсу, в следующем шаре, словно вытканном из золотой паутины, носился здоровенный птеродактиль. Его преследовала культуристка с флай-мускулом за спиной, с дубиной и нунчаками в руках. У обоих противников вовсю шла кровь. Десятка два девчонок, повиснув снаружи на паутине, давали советы, но их крики заглушал неистовый музыкальный фон. На арене один мамонт забодал наконец другого, на месте их сражения возник гигантский дансинг, с батутом вместо пола. Некоторые танцоры прыгали вверх метра на три. Мне показалось, среди беснующейся публики я приметил разнополые пары.
— Тут, на празднике, встретишь кого угодно… Выгонять их запрещено! — скривился Чак. — Там, на пятом ярусе, у уродов свои притоны…
Жужжа крыльями, вскинув разрядники, промчалось, в полном боевом, звено полицейских. На подвесной сцене справа трахались два парня, один сплошь покрытый бурой шерстью, точно медведь, и с когтями в три сантиметра. Очевидно, разыгрывался своего рода спектакль, потому что под хохот зрителей выпрыгнул третий, юркий, с хвостом, и напал на «медведя» сзади. Я отвел глаза, а потом поневоле обернулся. Мать вашу, это был совсем не хвост! Некоторые технологии будущего представляли несомненный интерес…
Прогремел гонг. Танцующая масса задрала головы. В вышине, в мельтешении кружащихся кабинок, статуя Будды медленно открывала сияющие глаза. По сторонам от вечной улыбки стена на глазах превращалась в соты. Распахивались одно за другим окошки, за каждым из которых притоптывал бритоголовый монах. Десятки, сотни окон, и открывались все новые. Сменился ритм музыки,в воздухе повеяло чем-то слегка узнаваемым, из мелодий наших уличных кришнаитов. В кабинках, на прогулочных ярусах, внизу, на батуте, ударили в ладоши, принялись раскачиваться вместе с братией. Жаровни исторгали дым. Пучки света из глаз Будды устремились в возникший в противоположном конце зала циклопический кристалл. Тысячи вскочили на перила, синхронизируя хлопки. Из-под купола дождем посыпались лепестки роз, настоящих, с приторным ароматом, но еще сильнее забивал ноздри дым курильниц. Только сейчас я смог оценить истинные размеры чаши, где без труда разместилась бы пара олимпийских стадионов.
— Любви вам, братья и сестры!., ры… ры… ры…
— Любви!!!… ви… ви… ви-и…
Меня приятно порадовало, что с ума сходили не все. Еще одно полицейское звено спикировало вниз, волоча за собой парочку спеленутых арестантов. Изи и Чак в обнимку приплясывали на перильцах. Я освоился с управлением, направил нашу летающую веранду в сторону пятого яруса. Пора заводить знакомства, не век же взаперти куковать… На одном из мостков, свесив ноги в пропасть, выпивали и целовались несколько разнополых. Причалить пока мешала очередь к шестому ярусу. Откупорив пакетик с водкой, я запоздало нацепил наушники и обнаружил, что меня давно домогаются в личном допуске. Просто окружающий шум заглушал слабые писки компьютера.
— Снейки, мальчик! Это Серж! Ты обкурился?.. Узнаешь меня?
— Да, конечно… — Я поперхнулся водкой. Серж вышла из стационарного харда. Седую гриву заплела в косички и сменила цвет глаз.
— Где ты находишься? — В ее басе сквозила нервозность.
— На Мистерии.
— На какой из них?
Хороший вопрос! Мне бы в голову не пришло, что в городе могут одновременно происходить два мероприятия подобного масштаба. И что-то с дымом явно не так: я заметил, ноги сами отбивали чечетку.
— На этой… как ее… Церкви Хо!
Братия добавляла в чаши курилен бальзам. В груди поднималась волна веселья.
— А, эти факнутые искатели Аватары… С каких пор, Антонио, Чак заразил тебя своими глюками?
Я молчал. Настоящий Снейк знал бы, как ответить. Совсем иным языком.
— Ты ведь не Снейк, раит? — Она огляделась по сторонам. На левой щеке багровели свежие швы. — Слышишь, мальчик, ты же не Снейки? Ты же из пробоя, раит? Отвечай мне, или засунул язык в жопу своему косоглазому?
— Язык у меня на месте, — обиделся я. Судя по всему, полгорода знает, кто я такой.
— О'кей! Теперь слушай меня! Мне наплевать, что ты натворил в пансионе, но со Снейки мы большие друзья, и я не хочу, чтобы его зажарили, как убийцу, без суда, а так оно и будет! Ты же из порченых, раит? |
— Верно. Только я ничего не…
— Шат ап, пиявка! Тебе один вей — срочно найди порченых, пусть сведут тебя с Брониславом Воробьем, он спрячет, если сам в городе.
Водка застряла у меня в горле. Похоже, Серж угадывала мысли.
— Не вздумай ловить его в нэте! Личный допуск ты не знаешь, а в общем тебя мигом зафризят. И не покидай Мистерию, спрячься, иначе возьмут на пеленг с твоего сканера! Тебе жутко повезло, не выходи оттуда!
— Стой, Серж! Погоди, не отключайся! — Мои губы ворочались все тяжелее, сладкий дым забивал, ноздри. Вокруг вопили сотни глоток. — Серж! Я ничего не натворил, меня отпустили на поруки. Скажи мне, что случилось в пансионе?
Секунду она помедлила, кусая губы. Выражение нерешительности никак не шло к ее громоздкой фигуре.
— Йэп, мальчик. Меня допрашивали. Копы собрали в пансионе Гаутамы восемьсот пробитых, те устроили бунт и вырвались в город. Убито шестнадцать киберов охраны и несколько инспекторов, в том числе инспектор Караян, раньше она была ментором нашей стаи на Охоте. Идет облава, большинство уже поймали. У Караян на сканировании последним был ты, поэтому на Снейке подозрение в убийстве.
— Да я же весь день сидел в нэте, с Изабель…
— Полиция тебя возьмет на обеих квартирах… Бой, найди Воробья. У Снейка ноу проблем с законом, но прикончат-то именно тебя .
Taken: , 1 5. Марио
— Ваш кофе, господа! — С акульей улыбкой кибер протягивал поднос. Изи и Чак пялились в обратном направлении, туда, где из-под статуи начала выползать процессия, шесть рядов охваченных огнем фигур… Луч от кружащего в вышине кристалла лизнул по лицу официанта. Это не был кибер, зрачки его сузились от света, во рту шевелился язык. Я ухмыльнулся в ответ, приподнялся, изображая качку, незаметно скосил глаза. Так и есть, два звена, шестеро полицейских в тяжелой броне, рассыпались в воздухе, зажимая в кольцо. Никто на них не обращал внимания, народ бился в экстазе.
Летучий халдей снизился к столику, я потянулся навстречу… Бородатый трюк. Мы отпустили поднос почти одновременно, но я чуточку опередил (кстати, Снейк двигался быстрее капитана Молина!) и успел сломать гаденышу кисть раньше, чем он выстрелил. Вот тебе и «непроизвольная» память! Разряд из браслета ушел в сторону. Позади меня на балконе женщина схватилась за ногу и сорвалась в пропасть, точнее, в объятия спасательного плота. Все это я видел краем глаза, потому что основное внимание сосредоточил на своем визави. Этот стервец прибыл на Мистерию вооруженным! Тайный агент или что-то в этом роде…
Тога на его плечах порвалась, ганы подпрыгнули в магнитных ловушках, их молочная поверхность сменилась сеткой, но в этот момент я кувыркнулся вокруг его руки, добавив парню перелом плеча. Стой он на ногах, рука осталась бы целой, он же сдуру продолжал висеть в воздухе, жужжа крыльями.
Ганы промазали самую малость. Левую лодыжку моментально свело, правая слушалась чуть лучше. Это оказалось очень кстати — было чем толкнуться; я подтянулся на его разинутой в крике челюсти и дважды ударами локтя сломал липовому официанту нос. Ганы пальнули еще разок и затихли вместе с хозяином. Стоявший в центре кабинке столик с кальяном разлетелся на куски. Мерзавец стрелял на поражение…
Чак повернул ко мне залитое потом лицо. Ближайший полицейский сложил крылья, до него оставался десяток метров. Я повис на застежках кибера и шагнул в пустоту. По инерции нас потащила в сторону яруса, голова агента болталась, неуправляемый мускул гонял крыльями воздух. Я отпустил его и приземлился в чужой кабинке, прямо на головы людям. Кто-то беззвучно завопил, музыкальная канонада заглушала все. Левая нога до колена почти потеряла чувствительность. Новый прыжок в следующую люльку; спасательный плот попытался поймать меня за пятку, в результате я остался без обуви. Справа возник еще один полицейский, из подствольного раструба уже разматывались в мою сторону черные глисты клейкой ленты. Я ухватил за ноги двух целующихся девиц, подкинул в воздухе перед собой, их мгновенно запеленало. Еще двух пришлось кинуть за борт, и пока разумная простыня возвращала их на сиденья, я осуществил над их головами последний, решающий прыжок. Со спортивными данными Макса такой номер бы не прошел. Метров восемь летел по диагонали, ожидая сотню вольт в спину, и… повис на балясине пятого яруса. Внизу толпа зааплодировала. Полицию везде крепко любят. Мне расчистили место для посадки.
На том месте, где я только что висел, в колонну воткнулась гигантская сопля, нечто вроде жидкого пластилина, и тут же затвердела. Слава богу, эти планируют взять живьем. Люди хлынули в стороны. Двое копов, отстегивая флай-мускулы, ступили на балкон почти одновременно. Впервые я рассмотрел их снаряжение вблизи. Без вспомогательных моторов в таких латах не сделать и шагу. Для разминки я швырнул на грудь первому копу трех человек, по очереди. Старался действовать аккуратно. Пока он от них избавлялся, я прошел двойное сальто вперед и угодил второму пятками в окуляры. Было очень больно, позже оказалось, что вывихнул палец. Его спич на тему добровольной сдачи в плен прервался; вылетая с балкона, коп железным затылком сбил с ног третьего. Секунду спустя оба, как ваньки-встаньки, были на ногах. Я дышал как паровоз. Драться с обладателями искусственных мышц не имело смысла.
Двое приземлились в соседнем секторе и теперь шли в обход. Еще двое плевались пластилином, зависнув в воздухе, поверх ограждения. Качая «маятник», распихивая людей, я метнулся по радиальному коридору.
За поворотом полутемного переулка ослепительно мелькали огни заведений. Навстречу из лифта двигались, перекрывая путь, трое в «штатском» —серебристая амуниция, как у пожарных или как у первых космонавтов. Из дверей бара вывалилась стайка пьяных тинейджеров, я пригнулся, пропуская их вперед. Ближайший «космонавт», весь в блестящей фольге, успел выстрелить трижды, совершенно беззвучно, прежде чем я до него добрался и придавил слегка шею. Пока летел, подростков подо мной разметало, словно из водомета. Я отобрал у кашляющего копа его пукалку, уложил прикладом двоих оставшихся, которые поливали липучей гадостью пол. В результате к полу приклеилось десятка два мирных граждан и спешившая на подмогу панцерная пехота. Прохожие шарахались к стенам, раненые с воем катались по земле. Впереди меня натертый светящимся маслом толстяк охнул и, трясясь мелкой дрожью, сложился вдвое.
Последний десяток метров тело Снейка преодолело по стене, вдоль открытых окон салунов, перелетая от одного карниза к другому, словно макака в джунглях. Оружие «космонавта» я прихватил и только в шахте лифта обнаружил, что таскаю за собой его самого, поскольку хрустящий скафандр составлял с пушкой одно целое…
Диафрагма лифта успела захлопнуться, но полицейский, прилипший коленками к полу, оказал мне большую услугу, выпустив подряд пять или шесть гранат. Он изрядно поторопился, не учтя наших «звериных» способностей. Я нырнул сквозь пролом в шахту, изображая криками свободное падение, давая врагу возможность собрать внизу подмогу. На самом деле я понятия не имел, в какую сторону отступать, поэтому выбрал путь наверх. Весьма неудобным оказалось отсутствие какой бы то ни было лесенки, пришлось прыгать от стены к стене. Снейк тоже не был железным, он начинал задыхаться. Наконец мы нашли то, что искали, узкий карниз со слабенькой дверцей наружу…Этажом выше царил рай, полная тишина. Шум праздника почти не достигал стриженых садиков и уютных курилен, стилизованных под старинные японские пагоды. Журчала вода, в ручейках сновали роскошные вуалехвосты. В гигантских кашпо истекали ароматом клумбы орхидей. За низкими столиками под искусственными созвездиями попивали пиво дамские компании. Над жаровнями колдовали напудренные девчонки в кимоно. Я трижды свернул, не замедляясь, миновал овальную площадь с гуляющими жирафами и через следующую лифтовую шахту вернулся обратно. Забираясь на крышу кабины, сделал ручкой. Обитательницы шестого яруса ошарашенно глядели вслед. Ни одного мужика…
Думаю, поменяй я направление движения, продержался бы на пару минут дольше. Здешние копы настойчивостью заметно отличались от своих питерских предшественников; кроме того, как выяснилось позже, за мной постоянно летала следящая камера. Спасибо, хоть не стреляла.
Пальнули в меня внизу, едва приоткрылась дверь, и сразу с трех точек. Руки отказали, я с тоской наблюдал, как скафандр с оружием провалился в щель и исчез в глубине. Очнулся без гипса, но с таким ощущением, будто внутренности превратились в трясущийся кисель, ни один предмет четко не различался, сердце отбивало ритм по синусоиде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36