— Меня засекут? — В ушах снова гулко забили барабаны.
— Полиция Психо видит каждого… В ресурсе любого гражданина Содружества константли дежурит вирт-пансион, сканит организм с дискретом в минуту, на предмет отклонений по хэлфу. Сбои по психо проходят на левел опасности А и выдаются на нэт секьюрита, чтобы пресечь агрессию.
— То есть любая болезнь становится им известна?
— Снейк… Макс, болезней нет. Например, ты меня ударил, это агрессия. Тебе повезло остаться в живых, при включенном харде я выставляю левел обороны на максимум филинга.
— То есть у вас нет драк? Затеешь драку, и компьютер тебя убьет?
— Все есть, Снейк! — Он поглядел на меня со странным выражением. — Но при активном вирт-пансионе атаковать гражданина невозможно. Или получи визу на отключение, или… Если ты, к примеру, в зоне навигации. Посмотри вниз.
Я послушался. Следя за соседом краем глаза, подполз к краю платформы. Изабель продолжал сидеть, уставившись в точку. Все-таки губка под моими коленями слегка шевелилась. Я выглянул, и сердце на секунду остановилось. Мы висели на колоссальной высоте. То, что мнилось мне балконом, оказалось, скорее, одним из тысяч лепестков на бесконечном вертикальном стебле. Ниже нас торчала еще пара «балкончиков», а дальше, насколько хватало глаз, раздувались гигантские желтые тыквы, в светящихся полосках, треугольниках и кружочках окон. Квартиры… В ближайшем жилище окно на моих глазах переползло по стенке, догоняя солнечный луч. Посмотреть выше мне мешал следующий, нависающий метрах в пяти, лепесток. Слева и справа, всюду тянулись, переплетались желтоватые гладкие стебли, с десяток метров в обхвате. Некоторые квартирки-«тыквы» разбухли до размеров солидного трехэтажного дома, они прорастали в соседние стебли, поскольку родной побег их уже не выдерживал.
— Изабель, тут все… — голос мой хрипел, — все дома такие?
— Откатись, бой, только жилой массив. Не будет же правительство сидеть, как манкиз на ветках! Им нужны коридоры и кабинеты.
Мне понравилось его видение предмета. Кое в чем общество не менялось, даже в наркотическом сне.
— Это живой лес?
— Мальчик, я не профи в биоландшафтах. За основу, по-моему, взята какая-то лиана, скрещена в космосе с бамбуком… Последнюю быструю модификацию выпустили лет двадцать назад, она позволяет вселять десять тысяч в месяц. Было бы кого вселять… А в Канаде, говорят, за основу приняли лиану с баобабом, им так больше нравится. Посмотри направо, там грузовая магистраль.
Не меняя горизонтального положения, я повернулся, куда он мне указывал. Справа лес раздавался в стороны, образуя своеобразную прогалину, шириной метров двести, и вдоль по ней, ниже нашего лепестка, бесшумно скользили транспортные баржи. Караван огромных мультяшно размалеванных сигар казался бесконечным. Метров на пятьдесят ниже в обратную сторону катился встречный поток. Между потоками, без единого намека на крепежные тросы, убегал вдаль ряд светящихся поплавков. Далеко внизу блестела поверхность воды.
— Пока мы не вылепим стены, излучения хардов способны сбить настройки навигации. — Изабель ткнул пальцем в то. место, где я упал. — Поэтому Департамент сообщений блокирует активность.
Я вернулся к нашему стволу. На гладкой теплой поверхности просматривались три дверцы и узкое окошко посредине. Под окошком оставалось место для ладони.
— Положи руку, — скомандовал с пола Изабель. — Глаза — на уровень риски.
Я растопырил пальцы. Не мои пальцы. Мои настоящие кисти намного скромнее, кроме того, лишь в страшном сне капитан Молин мог увидеть на собственном предплечье объемную татуировку, изображающую голого юношу в… женской позе. Юноша подмигивал и совершал движения задом. Прикрыть тату было нечем, но, по крайней мере, Снейк предпочитал платью некое подобие комбинезона, с клетчатой безрукавкой навыпуск. Накрашенные полированные ногти на мизинцах и больших пальцах. На левом большом пальце под слоем лака фотография Изабель, на правом — какой-то урод с сине-зеленой бородой…
Окошко бодро залопотало по-английски:
— Снейк Ксения Антонио, добро пожаловать домой. Компания «Ландшафт-синтез» счастлива предложить вам сто восемьдесят две конфигурации жилой площади соответственно выделенному вам ресурсу. Если вы желаете внести изменения в заявку, проведите повторную авторизацию. Если ваши планы не изменились, выберите этажность…
— Так, дружище, — сказал я будущему сожителю, отдергивая руку, — с хатой мы успеем, где тут лифт?
Все три лифта оказались самыми обыкновенными, яйцевидной формы, персон на двадцать каждый, с пуфиками у стен, со стереовидео под потолком. Стоило нам войти, в углу, выставив ладонь, повисла полуголая брюнетка со счастливым лицом и обнадежила, что обеды начнут поставляться в дом уже со следующей недели. После чего уставилась на меня. Изабель застонал:
— Тебя нельзя отпускать одного! Скомандуй «вниз»! Скорее!
— Вниз! — строго произнес я. Брюнетка продолжала улыбаться.
— Ладонь! — подсказал китаец. — И не отворачивай от нее лицо!
— Делаем, начальник! — озлился я. — Чего ты орешь?
— У нас оставалось три секунды на идентификацию. Дальше вход блокируется, и просыпаемся уже в полиции.
Зато, пока летели вниз, я рассмотрел себя в зеркале. Ни малейшего сходства, разве что верхние веки и уши… Настоящий буйвол, мышцы буграми, а лицо узкое, сухощавое, опять же со слабой, но узнаваемой примесью восточной крови, разноцветные, искрящиеся радужки. На макушке — «Взлетающий Змей» с подсветкой и трехслойным парфюмом, согласно времени суток. Цена прически — семьсот евро в новых; в углу глаза — тайм-навигатор, за ухом — валик харда, модель «Квик-стан-дард-оптима», двести гигов постоянной, зарядка от дыхания…
Китаец кидал инфу, я впитывал, насколько мог быстро. И тут в лифт вошли соседи. До того как раздвинулась прозрачная диафрагма, я успел кое-что заметить. Они жарко целовались, и одна вовсю мяла грудь подружке. Для наркобреда все слишком отчетливо…
Две женщины, возраст не разобрать, впрочем, первая почти ребенок, пониже ростом, потрясающая фигурка, прозрачный комбинезон в облипку. Под комбинезоном голое тело в изысках боди-арта. Ее почти не портила лысая голова с натянутой поверх металлической сеткой. Подружка, выше меня на полголовы, шире в плечах, седая грива до пояса, такая же, как на мне, клетчатая безрукавка, загорелые лодыжки, на каждой из которых звякали десятки серебряных браслетов, под мышкой — кобура с чем-то длинным, не успел рассмотреть…
— Хей! — сказала старшая басом и встретилась ладонью с призрачной лифтершей.
— Хэй! — ответил я, пытаясь отвести взгляд от задницы маленькой гейши. Рисунки на ее теле плавно перемещались, птицы взмахивали крыльями, голая женщина прыгала в бушующий водопад… Изабель оставался совершенно равнодушен.
— Неплохо, йэп? — заметив мой интерес, рассмеялась седая. — Жасмин, долли, повернись, покажи спереди!
Жасмин с улыбкой повернулась. Я не знал, куда спрятать глаза.
— Обошлось мне почти в три туза, но ты же в курсе, Снейк, какие прайсы аскает этот факнутый грек!
— Да уж… — выдавил я.
Изабель тут же вклинился, пришел на помощь. Что бы я делал без него? Помер бы с голоду в недостроенной тыкве?
— На Охоту, Серж? — Он кивнул на содержимое заплечной кобуры.
— Драйв с нами! — кивнула Серж. — Будет откатно, по пятьсот с носа, и двадцатый разряд, на поражение.
— Платить полтуза, чтобы увидеть, как подстрелят твою задницу? Йэп! Вай двадцатый? — Изабель поежился и взял меня под руку. Я не стал сопротивляться. — Слишком опасно!
Женщины заливисто захохотали. До меня наконец дошло, что обе находятся под кайфом.
— Изи, ты в Глубине отстала от жизни, долли! — отсмеявшись, сказала Серж. — Пока ты фантазишь новые вирусы, двадцатый разряд — уже год как норма! Снейк, красавчик, найди меня в нэте, если передумаешь, я придержу пару плейсов! Хей, бойз!
Обнявшись, они двинулись к выходу. Жасмин послала мне воздушный поцелуй, под мышкой качалось зачехленное оружие. Я выдавил улыбку. Оба ее соска вылизывали фиолетовые монстры.
— Седьмой этаж, — сообщил лифт. — Ресторан, христианская молельня, смоук-бар, допинг-бар, водный дансинг, арсенал, эскорт. Такси местное и региональное. Пересадка в элеватор до банов шесть и двадцать восемь. Пневматик линий «А», «Тэ» и «Тэ три». Приносим извинения, взлетный коридор Москва-Ярославль закрыт до восемнадцати ноль-ноль ввиду беспорядков. Воспользуйтесь коридором шестого микрорайона.
Мы вышли, рука об руку, и очутились в лабиринте, во всяком случае, так мне показалось. Изабель сдвинул на нос свои узкие очки. Розовый свет, шесть эскалаторов, музыка в ритме африканских шаманов. Прозрачный пол, под ногами толпа народу грузится в длинное двухэтажное раскрашенное, как новогодняя елка, сооружение. Ствол нашего супербамбука уходил еще глубже, расширяясь в полумраке нижних этажей. Я задрал голову. По спиральным желобам снизу вверх устремлялись разноцветные струи воды, неспешным хороводом кружили розовые светильники. Мне показалось, под днищем ближайшей нижней «тыквы» пронеслось нечто, трепеща огромными мушиными крыльями. За ухом пискнуло, и мягкий шепот прямо в голове произнес: «Хард активирован. Проверка произведена, нарушений нет, общий уровень доступа». Изабель потянул меня в сторону:
— Май Год, Снейки, мы в нэте. У тебя две минуты задать личный доступ, и драйв в пансион, я прошу тебя! Ты совершенно беспомощен, один не протянешь и часа.
— Так помоги мне, ты же обещал!
Он вздохнул, дымя очками. Это плод моего воображения, сказал я себе, это действует наркотик. Отчего все строится столь логично?
— Почему у тебя дым идет из очков? — сменил я тему.
— Дым? — Он рассеянно поднял узкие глаза. — Это модно… И это не очки, а мультивизор, я же криэйтор. Хочешь взглянуть?
Вначале глазам стало больно, затем фокус изменился, приноравливаясь к моему зрению. Я видел стоянку такси, видел спаренные кольца, внутри которых покачивалась сигара пневматика, видел десяток стариков, сосущих кальян в смоук-баре. И одновременно я видел три висящих в воздухе объемных экрана с пробегающими потоками цифр.
— Значит, твой дед убивал вирусы, а ты создаешь? Сознательно вредишь, так? В моем мире это называется хакерством.
Наверное, я произнес чудовищную глупость. Изабель застыл с открытым ртом. Мимо нас, без посторонней помощи, проплыли санитарные носилки с толстой женщиной, нырнули в кишку эскалатора. Толстуха с кем-то пересмеивалась, нацепив мультивизор.
— Бой, я тебя прошу, никому не токай энифинг в этом роде, тебя зафризят в Психо, и даже Чак не сможет хэлп, штекаешь? Пока идет война, криэйторам платят десять тузов за каждую удачную мутацию, и я не хочу потерять этот джаб! — Он разволновался, даже вспотел.
— Я не хотел тебя обидеть. Ну, извини! — Внезапно меня озарило: — Ты говорил, что война с японцами кончилась?
— Война с Чайной идет одиннадцатый год.
— Война с Китаем?! Ты сказал, что вчера прилетел из Пекина!
Он потянул меня за рукав:
— Нельзя стоять на открытом месте больше трех минут… Слушай, я не думал, что будет так фантазно спикать с парнем из пробоя! Почему война должна помешать поездкам домой? Чайна не соблюдает Конвенцию по чистоте генотипа…
— Изабель, а чем занимаюсь я? Скажи, хуже уже не будет.
— Ты? — Он замолк, раздумывая. Мне почему-то стало не по себе. — Когда Серж была мужчиной, ты жил с ней. Вы… любили друг друга. — Последняя фраза далась ему с напряжением. — Вы вместе джабали в «Охоте братьев Ли», и… ты был одним из лучших в штате.
— И на кого мы охотились? — Мне подумалось, что я знаю ответ.
— Это не вы, а на вас охотились…
— А потом? — Я разглядывал то, что называлось такси. Водителей не наблюдалось, но шашечки на боку этих торпед имелись. Периодически то один, то другой сегмент стоянки опускался вниз, чтобы отправить свободную машину на уровень бана или поднять наверх вернувшуюся, с пассажирами.
— Потом тебя дважды ранили в сердце, ты получил свои миллионы страховки и решил свалить. А Серж сменила секс, потому что ты втюрился в Чака.
— Стало быть, когда я ее любил, она была мужчиной?
— Снейк, ты крейзи? Ну не феминой же!
— Стало быть, женщины любят женщин?
— Кроме порченых… И не глуши мне мозг, что в дикие времена было иначе!
— Оп… А как назвать тех, кто не порченый?
— Натуралы, естественно…
Я отогнул ворот безрукавки. Под левым соском белели тонкие, еле заметные шрамы. И ниже, на боку, и на локте.
— Мне дважды попали в сердце, и я остался жив? — Тонкости тендерных взаимоотношений я решил оставить на потом.
— Йэп, натурально, ты умер. Просто для клона сердечной мышцы перегрузки не рекомендуются, и ты оттуда ушел. Теперь мы живем трио… Чак, ты и я.
— Кем Чак работает? — Я оставался почти спокоен.
— Снейк, милый… то есть Макс, никто почти не работает, кроме процентов двадцати крейзи, вроде меня. Бой, тебя уже отследили… Ты не знаешь, как активировать личный доступ. Чак едет сюда, он поручился, что мы доставим пробитого без помощи полиции. Йэп! Велено проводить тебя в пансион Гаутамы… Странно.
— А зачем пароль, если хард мой личный и всегда на мне?
— А если штатники, или япошки, или китаезы начнут атаку в общем доступе? Пока восстановится нэт, ты спасешь личный ресурс. И кроме того, как ты в общем доступе будешь отслеживать баланс?
Не вполне понятно, но звучит разумно.
Позади открылся лифт. Помахав нам ручкой, прошла красотка с живым удавом на шее. За ней, то и дело опускаясь на четвереньки, трусил голый мужик в кожаной маске и ошейнике. В маске не было прорезей для глаз, мужик постоянно налетал лбом на встречные предметы, но какая-то сила тянула его за женщиной. Когда они прошли мимо, я забыл обо всем, желудок напрягся, готовясь выплеснуть остатки завтрака… На спине у любителя ходить на четвереньках отсутствовала кожа. Шевелились позвонки, под ребрами дергалось что-то красное…
— Ты меня слушаешь, Снейк?! — Изабель проследил за моим остекленевшим взглядом. — Донт варри! Консуэла забавляется, купила нового песика!
— Забавляется?! Да с него содрана кожа!
— Ничего не содрано, просто скин-инъектор меняет структуру кожных покровов, хватает на пару дней.
— Он добровольно на это пошел?
— Йэп! Песику нравится быть рабом, вай нот? В эскорте очередь желающих. Это дает пенсионный стаж и гражданство. И вообще, многим нравится, есть целая сеть клубов… Пойдем, нам надо в арсенал, забрать свои ганы. В жилой массив с оружием доступ закрыт.
В арсенале меня поджидал очередной конфуз. Приветливое личико за стойкой расплылось в улыбке, затем повернулось, демонстрируя, вместо волос на затылке, плоскую черную поверхность. Мало того, изящное женское туловище составляло со стойкой единое целое. Ганы представляли собой два бильярдных шара, послушно зависших в сантиметре у меня над плечами.
— И как они… стреляют?
— Начнется атака — поймешь, — туманно объяснил Изи.
Местный эскалатор был крутым и гладким, но стоило задрать ногу, как пупырчатая поверхность изогнулась, образовав ступеньку. Как только я поставил ступню, за ухом негромко звякнуло.
— С моего счета сняли деньги за вход? Значит, без компьютера, то есть без харда, я бы в метро не попал?
— Ты бы никуда не попал, Снейки, ни в транспорт, ни домой, ни в один бар. Поэтому песики так стремятся стать гражданами Евросоюза.
— А наличные деньги существуют?
— Где-то есть парочка стран… В Африке! — Он задумался. — Запроси хард, если интересно.
— Россия входит в Союз?
— Не помню точно… Лет двести.
Что ты вообще помнишь, подумал я.
К перрону подплыл сверкающий болид. Рядом двое парней горячо целовались. Один держал за руку мальчишку лет пяти. В вагоне, сплетясь руками, хихикали две девушки.
— Который сейчас год, Изабель?
Он молча указал пальцем в жерло тоннеля. Над сияющими голограммами реклам вспыхивала надпись «2400. С Новым годом!»

Taken: , 1 3. Пансион

— Вы воспринимаете себя Максимом Молиным, тысяча девятьсот семидесятого года рождения, служащим в особом подразделении по борьбе с наркотиками?
— Да, я воспринимаю себя именно так.
Мне стало весело. Собственная бредовая фантазия пытается убедить меня в том, что я — не я.
— Очень хорошо, —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36