– Признаться, я не очень ясно представляю, что именно они собираются делать потом, но атака на главный пульт неизбежна – или я плохо знаю бустафонскую сволочь!
В разговор вклинился Визброй:
– Мы не можем обратиться к экспедиции открытым текстом, потому как противник наверняка прослушивает все передачи в этом секторе. Узнав, что разоблачены, бустафонцы просто смоются, предварительно расстреляв наших ученых.
Гаффай добавил, что найти небольшой корабль противника среди развалин – дело совершенно безнадежное. Оставалась единственная возможность выманить диверсантов из нынешнего укрытия: правдоподобно внушить им, что поблизости от боевой планеты нет ратульских кораблей. С этой целью «Лабиринт» уже послал депешу: дескать, пролетая мимо, намерены сбросить катер с курьером, после чего покинем окрестности планеты. Рейдер на самом деле отойдет в соседнюю звездную систему, где к нему вскоре присоединятся другие корабли. Можно ожидать, что затаившиеся диверсанты не станут атаковать археологическую экспедицию, пока рейдер не выйдет из зоны надежной гравитосвязи…
– В катере полетишь ты, Петрович, – сказал командир.
– Запросто, – Шестоперов пожал плечами. – Но почему именно я?
– Не могу же я посылать навигаторов или технарей – они мне на борту понадобятся… Короче говоря, на базе археологов встретишься с представителем Департамента Безопасности и передашь ей наши инструкции.
– Ей? Там женщина?
– Да, безопасники внедрили в экспедицию таренийку. Между прочим, ты ее знаешь – это Наршада, сестра Мирана.
– Помню, – кивнул Кузьма Петрович и добавил в неожиданном порыве ревности: – Ты бы лучше штурмана послал – может, девчонке будет приятно.
Долоки расхохотались, и Визброй заметил нарочито громким голосом:
– Рискованное дело предстоит – не для таких, как Туб. Кстати, Наршада потому и порвала с ним – не могу, говорит, спать с трусом.
– Спать как раз могла, – хохотнул Хирин Гзуг. – А вот чем другим заниматься не получалось…
Жалко улыбнувшись, ремед умоляющим тоном попросил Шестоперова не тянуть и поскорее отправляться. Время не ждет, сказал он, рейдер уже начал тормозить.

Истекшие дни совершенно не отразились на внешнем виде боевой планеты, как не изменили ее предшествующие тысячелетия. Получив тяжелейшие удары в немыслимо грандиозном сражении невообразимо далекого прошлого, покинутый экипажем и растерявший немалую часть огневой мощи, супермонитор продолжал свой бессмысленный полет. Погруженная во тьму боевая планета, следуя последнему приказу неведомого командира, постепенно теряла скорость, неторопливо пересекая промежуток между Первым и Вторым рукавами Млечного Пути, и вскоре должна была снова кануть в бездну – на этот раз в межгалактическую.
Кузьма Петрович уже набрался немного опыта по части пилотирования катеров, благо значительную часть операций выполнял автопилот. Межпланетную скорость десантный аппарат сбросил вообще без участия единственного члена экипажа, а затем Шестоперов взял управление на себя. Не слишком уверенно работая рукоятками и сенсорами пульта, он снизился и посадил машину рядом с полусферой стационарной базы. Полгода назад разведчики Бустафонира установили этот жилой купол над входом в командный пункт боевой планеты, а теперь здесь работали ратульские археологи и, опять-таки, разведчики.
Встретившая его в тамбуре Наршада ласково прильнула щекой к плечу землянина и непринужденно проворковала: очень рада, мол, вас видеть. Когда Шестоперов рассказал, с каким заданием послан, она несколько погрустнела и пробормотала:
– Значит, Висад тоже так думает…
– Как – «так»?
– Так же, как я. – Она вздохнула. – Я тоже полагаю, что вот-вот начнется атака.
– Гаффай просил передать, чтобы вы не очень сопротивлялись. Он заверил, что подоспеет вовремя.
Ответ Наршады смутил землянина.
– Главное, чтобы он не слишком спешил…
– В каком смысле? – недоуменно переспросил Кузьма Петрович.
– А в том, уважаемый Петрович, что эта махина не могла сто веков лететь на сверхсвете с неработающими двигателями!
«Однако, верно», – подумал Шестоперов. Он понемногу разобрался в межзвездной навигации, повидал разные маневры и знал, что после остановки двигателей звездолеты быстро теряют скорость. Через несколько суток после отключения тяги корабли тормозятся до субсвета…
– Вы полагаете, что двигатели работали совсем недавно? – произнес Кузьма Петрович.
– Безусловно. Наверняка бустафонцы поняли, как управлять супермонитором, и, запустив движки, направили планету к своей базе. Поэтому мне очень хочется увидеть, как они включают моторы… – Она добавила негромко: – Ладно уж, пошли в салон. А насчет сопротивления не беспокойтесь. Археологи все равно отбиваться не станут, так что этот приказ касается только нас двоих. А мы существа дисциплинированные и стрелять не будем.
– Не будем…

Они сидели рядышком подальше от входного тамбура, поглядывая то на часы, то на панораму. Ожидание вражеского нападения затягивалось. Дважды за этот промежуток Шестоперов посылал в пространство условные сигналы, сообщая Висаду, что на станции пока спокойно. Остальное время полковник и обер-штабс-майор коротали разговорами о грандиозной боевой машине, на командном пункте которой они сейчас находились.
Наршада поведала о Древнегалактической Республике, возникшей в Первом Рукаве около пятнадцати тысяч ратульских лет назад. Тайлонцы, господствующая раса Республики, энергично колонизировали свое ответвление Млечного Пути, не шибко церемонясь с встречавшимися на их пути менее могущественными народами. Покорив планеты и ассимилировав народы Первого Рукава, они продолжили экспансию в направлении Центра Галактики, где натолкнулись на передовые форпосты «темных монстров» – цивилизации, не уступавшей тайлонцам ни по силе, ни по жестокости.
Отношения между сверхдержавами сразу сделались натянутыми, и вскоре разразилась неизбежная в таких ситуациях война. Чудовищная бойня продолжалась несколько столетий, завершившись закономерно и трагично. Тайлонцы и «темные» практически истребили друг дружку.
Много позже, проникнув в глубокий космос, долоки находили на разных планетах развалины поселений, основанных участниками той войны. Прочитав записи погибших цивилизаций, маванорские ученые смогли составить не слишком подробное впечатление об истории обеих сверхдержав. Экспедиции, направленные в Первый Рукав и к Центру Галактики, обнаружили несколько хилых колоний, едва приступивших к освоению высоких технологий.
– Археологи часто встречали упоминания о страшном оружии древних рас, – говорила Наршада. – Сами понимаете, такие слухи особенно распаляли любопытство маванорских монархов и тинборских генералов. Наконец, изучив наследие «темных монстров», долоки и тинборы сумели построить эти кошмарные звездометы, а затем усовершенствовать тахионные ускорители, повысив скорость кораблей почти на порядок.
Об этом Шестоперов знал – читал в книге по истории космонавтики. На заре Маванорской Империи, перед войной с Зуакнассом, звездолеты долоков развивали скорость, едва ли в сотню раз больше световой. Однако в правление Драйды Грозного, воспользовавшись технологиями древних рас, ученые Маванора создали корабли, имевшие ход до десятка узлов…
Между тем Наршада продолжала:
– Примерно тогда же стало известно, что в старину существовали боевые планеты, составлявшие главную ударную силу тайлонцев. Но в натуре супермонитор обнаружен впервые… Такая планета – застарелая мечта всех военачальников Галактики. Держава, которая сумеет первой построить для себя подобное оружие, на долгое время станет господствующей силой в своем звездном секторе.
– Это понятно, – перебил ее землянин. – Скажите лучше, при каких обстоятельствах потерялся ваш археолог?
– Обстоятельства были самые будничные. Пожилой долок по имени Сислинк Эррай полетел в противоположное полушарие, чтобы исследовать хорошо сохранившийся двигатель. И пропал вместе с авиеткой и дюжиной роботов… – Она вздохнула. – Надеюсь, он жив – у бедняги трое детей.
Женщина замолчала, разглядывая голографическое изображение мертвой планеты. Два долока-археолога, собрав инструменты, вышли из салона. Теперь, когда гуманоиды остались одни, Шестоперов решился наконец задать вопрос, волновавший его чуть ли не с первого дня их знакомства:
– Наршада, только не обижайтесь… Почему вы – такая умная, сильная, красивая женщина – до сих пор одна?
Грустно улыбнувшись, она проговорила:
– Никто из соплеменников не способен долго оставаться со мной. А эксперимент с мужчиной другой расы, признаюсь, не принес счастья… Лучше уж одиночество, чем…
Внезапно замолчав, таренийка отвернулась к мониторам внешнего наблюдения. «Странные мужики у них на Ратуле, – подумал сбитый с толку землянин. – Уметь же надо – отказываются от такой прелести… Нет, в лепешку расшибусь, но будет она моей!»
А его собеседница, по наивности посчитав эту тему исчерпанной, снова заговорила о боевой планете:
– Мы явно поспешили с депортацией так называемых «археологов» из Бустафонира. Сейчас уже совершенно ясно, что вражеская разведгруппа успела слишком хорошо разобраться в системе управления.
– Собаки они, – флегматично отозвался Кузьма Петрович.
– Кто?
Шестоперов объяснил, что такое собаки, для наглядности сравнив оных с лагешедами, домашними ящерами долоков. Наршада немного понедоумевала – почему, дескать, сравнение с лучшим другом человека используется в бранном смысле, – однако, задерживаться на случайно возникшем вопросе они не стали. Таренийская красавица продолжила:
– В безмоторном полете такая махина некоторое время двигалась по инерции, но потом растеряла энергию и вышла на досветовую скорость. Следовательно, провал, разделяющий два галактических Рукава, супермонитор пересекал в субсветовом режиме. Именно поэтому оборудование так хорошо сохранилось – ведь за счет релятивистского сокращения времени на боевой планете минуло всего-то несколько столетий… А бустафонцы, запустив двигатели, разогнали супермонитор до половины узла и направили к своей столице, но тут подоспели вы на «Лабиринте», и…
Внезапно замолчав, она развернула свое кресло к боковому сектору трехмерной панорамы и вытянула руку, указав на изображение летящего предмета.

К полусфере стационарной базы быстро приближался сплюснутый эллипс с угловатой надстройкой и характерными для долокской техники выступами. В этих многогранниках Шестоперов без труда узнал казематы малокалиберных орудий.
– Что происходит? – поинтересовался археолог-тарениец, растерянно глядя на голограмму.
– Ничего особенного, на нас напали бустафонцы, – успокоила его Наршада. – Главное – сохранять спокойствие.
Патрульный корвет пограничной стражи Бустафонира опустился впритирку около станции, и внутри немедленно засветились индикаторы, сообщив о наличии внешнего Ву-поля. Затем открылись люки, и в лагерь археологов ворвалось около дюжины огромных долоков в боевых скафандрах. Судя по росту и нашивкам, это были профессионалы из диверсионно-полицейских частей спецназначения, великолепно владевшие приемами рукопашного боя. Археологи, существа преимущественно немолодые, сопротивления оказывать не стали и, злобно огрызаясь, выстроились лицами к стенке, заложив руки за головы.
– А вам, может быть, особое приглашение требуется? – свирепым голосом осведомился бустафонский сержант, сделав ленивый шажок в сторону сидевших поодаль гуманоидов. – Или мне вас пощекотать мордами о переборку, чтобы шустрее двигались?
Шестоперов и Наршада не спеша присоединились к остальным, успев заметить, как половина бустафонцев – все они были офицерами – направились в бункер, где размещалась система управления боевой планетой. Вскоре двое вернулись, вытолкав в салон последних остававшихся на свободе археологов.
Оценив ситуацию, Кузьма Петрович отметил, что дела складываются как нельзя удачнее. Согласно графику, несколько минут назад он должен был послать на рейдер успокаивающую комбинацию гравитационных сигналов. Теперь, не получив сообщения, Гаффай уже направил, наверное, корабль к планете. Еще полчаса – и «Лабиринт» будет здесь.
Через тамбур десантники ввели еще одного долока, на лице которого были видны следы жестоких побоев. Слегка повернув голову, Наршада удовлетворенно произнесла:
– Я так и думала, что Сислинка не прикончат.
Захваченный в другом полушарии археолог, показав пальцем, буркнул:
– Вот руководитель экспедиции профессор Марвой.
– Могли бы и меня спросить! – взорвался профессор.
Два десантника, грубо ухватив Марвоя под локотки, потащили пожилого ученого в соседний отсек – к пульту. Остальные тем временем занялись обыском археологов, отобрали у двоих лучеметы, на этом успокоились и разрешили опустить руки.
Воспользовавшись удобным, как ему показалось, моментом, Шестоперов осторожно расстегнул скафандр и вытащил из внутреннего кармана свое последнее творение. Этот пистолет он делал собственными руками – длинноствольный, автоматический, под разрывные пули десятимиллиметрового калибра. К сожалению, один из бустафонцев не вовремя повернул голову, заметил его движение и, мигом оказавшись рядом, вырвал оружие у землянина.
– Что за дрянь? – грозно осведомился сержант-десантник.
Он долго вертел пистолет, пару раз даже нажал спусковой крючок, однако затвор стоял на предохранителе, да и патрона в стволе не имелось, так что выстрела не произошло.
– Головоломка, – сказал Шестоперов. – Хочешь покажу?
Бустафонец сделал глубокомысленное лицо и соблаговоляюще кивнул. Кузьма Петрович быстро произвел неполную разборку и, разложив перед сержантом детали, предложил собрать «как было». Бедняга долок долго возился с железками, но ничего, естественно, добиться не смог. В конце концов, в сердцах обозвав землянина нехорошим словом, он сплюнул на пол и удалился.
Спустя полминуты собранный пистолет оказался в боковом кармане шестоперовского скафандра.

Время тянулось кошмарно медленно, и Наршада даже начала шепотом беспокоиться, не случилось ли чего на «Лабиринте». Она не отрывала взгляда от трехмерного изображения расстилавшейся до самого горизонта металлической равнины и вдруг тревожно вскрикнула.
Исполинский цилиндр двухкилометрового диаметра, торчавший вдалеке из броневой скорлупы планеты, засветился и стал отчетливо виден на фоне черного неба. Потом один за другим стали светиться другие цилиндры.
– Они запускают двигатель, – шепнула Наршада. – Но зачем бустафонцам понадобился Марвой?
Над проснувшимися цилиндрическими сооружениями пульсировали столбы серебристого излучения. Заглянув в салон, бустафонский офицер весело сообщил:
– Начали разгоняться.
Остальные десантники радостно загалдели, но тут же послышались панические вопли: к командному пункту быстро приближался ратульский фрегат, пушки которого смотрели на пограничный корвет незваных пришельцев.
– Быстро на корабль! – приказал командир десантников. – Прорвемся с боем, у нас скорость больше.
– Да кто ж вам даст уйти! – рявкнул Кузьма Петрович. – Всем стоять на месте!
Выхватив из кармана пистолет, он привычным движением большого пальца опустил флажок предохранителя и дважды выстрелил. Неприятельский офицер, схватившись за пробитое пулей плечо, со стоном рухнул на пол.
Шестоперов торжествующе выкрикнул что-то невразумительное и послал пулю в прозрачный щиток шлема бросившегося на него сержанта. Бустафонец упал, обливаясь кровью, остальные же десантники благоразумно отступили: их оружие было нейтрализовано Ву-полем, а нападать с голыми руками на крохотного, но метко стреляющего гуманоида никто не решился.
Наршада открыла люк, впустив взвод долоков и абордажных роботов из космической пехоты Ратула. Бустафонцев скрутили, но тут выяснилось, что вход в рубку супермонитора забаррикадирован.
Началась суматоха. Пока бегали на вражеский корвет, чтобы отключить Ву-генератор, пока вскрывали дверь лучеметными очередями – прошло несколько минут. Все это время выглядывавшие из-за горизонта цилиндры продолжали сверлить небо серебристыми лучами, так что ночь на боевой планете превратилась в яркий день. Свечение погасло в тот самый момент, когда рухнула разрезанная дверь.
– Движки заглохли, – прокомментировала Наршада.
Космопехотинцы пинками вывели из соседнего отсека скрывавшихся там бустафонских офицеров. Последним вышел слегка побитый, но очень довольный профессор Марвой, сообщивший коллегам, что наблюдал от начала до конца процедуру запуска и остановки двигателей супермонитора, так что теперь сможет сделать это сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36