..
- Но вам обязательно нужен врач.
- Ничего, выберусь... Если Господь устроил эту катастрофу, то не для того, чтобы меня тут же ухлопать...
При этих словах Шатилов подумал об Андрее Бородине. Друг детства, выросли в одном дворе, великолепный хирург. Он поможет и не станет задавать лишних вопросов. При таком раскладе ничто не мешает выполнить просьбу девушки. Почему бы и нет? Видимо, она и впрямь попала в беду, а детали можно выяснить и позднее.
- Хорошо, - сказал Шатилов. - Я отвезу вас к себе домой, я живу один. Вас осмотрит врач, это мой друг, он никому о вас не расскажет... Потом посмотрим, что с вами делать.
- Спасибо, - девушка обессиленно уронила голову на спинку сиденья, прикрыла глаза, будто краткий разговор с Шатиловым дорого ей обошелся, да так оно скорее всего и было.
Ливень заканчивался. В разрывах облаков уже проглядывало клонящееся к закату солнце. Шатилов вернулся за руль, вывел машину на шоссе и надавил на педаль акселератора.
Остановившись у телефона-автомата, он позвонил Бородину - к счастью, тот оказался дома.
- Приветствую, доктор... Да, столько же лет, сколько и зим. Да никуда я не пропал, работаю, верчусь... Сам бы взял да и позвонил. Нет, Андрей, пиво мы обсудим при встрече, а сейчас у меня к тебе просьба на миллион долларов... Ты сильно занят? А отложить это нельзя? Тогда бери свой чимоданчик со страшными инструментами и срочно ко мне... Да, пациент... Точнее, пациентка. Автомобильная катастрофа. Почему, почему! После объясню. Приезжай.
Бегом возвратившись к машине, Шатилов с тревогой взглянул на девушку. Она казалась спящей, но при звуке открывающейся дверцы приподняла ресницы и слабо улыбнулась.
Коренной москвич, Шатилов жил в старом центре. Добирались они довольно долго, и дождь к тому времени прекратился совсем. Подрулив к подъезду четырехэтажного дома, Шатилов обернулся к пассажирке.
- Как вы?
- Да ничего, жива... Попробую сама вылезти...
- Ну уж нет.
Шатилов помог девушке выбраться из машины, взял её на руки, даже не ощутив веса, и отнес на третий этаж. Квартира Юрия Дмитриевича состояла из трех больших комнат с раздельными входами. Прямо из прихожей можно было попасть в гостиную и кабинет, направо тянулся длинный коридор, ведущий в спальню мимо ванной и кухни. Шатилов уложил девушку в спальне на обширную помпезную кровать, на которую он многократно покушался после развода с женой, но так и не собрался заменить на что-то менее вызывающее.
В дверь позвонили. Шатилов отпер замок и впустил Андрея Бородина. После лаконичных приветствий и краткого очерка событий он провел друга к пациентке, а сам удалился в кабинет. Из-за неплотно прикрытой двери он слышал шум воды в ванной, позвякивание медицинских инструментов, успокаивающее бормотание Бородина, невнятные реплики девушки. Полчаса спустя Бородин вошел в кабинет.
- Ну что же, Юрка, - весело провозгласил он, - твоя знакомая, можно сказать, в рубашке родилась. Ни одного перелома - правда, множество серьезных ушибов, легкое сотрясение мозга, и пару швов пришлось наложить кое-где. Я сделал ей укол, пусть поспит. И вообще, побольше есть, спать, побольше положительных эмоций... Таблетки ей давай вот эти и эти, дозировка там указана. Общеукрепляющее, для тонуса. Через недельку зайду, посмотрю. А через две недели будет как новенькая...
- Спасибо, Андрюша. - Шатилов механически кивнул.
- А теперь, - прищурился Бородин, - давай колись. Что за автомобильная катастрофа, кто это прелестное дитя и почему она здесь, а не в больнице?
Шатилов выдвинул ящик стола, достал пачку сигарет, вытряхнул две штуки, зажег обе и протянул одну другу. После всех этих манипуляций он ответил одной лишь фразой:
- Не знаю, Андрей.
Брови врача поползли вверх.
- Как так?
- А вот так, - усмехнулся Шатилов. - Не знаю даже, как её зовут.
- Она тебе не представилась? А я достиг больших успехов. Ее зовут Марина, олух...
- Благодарю за информацию. Слушай, Андрей, временно оставь меня в покое, а? Тут какая-то странная история, сиреневый туман... Мы с тобой знакомы не один год, и честное слово, как только что-то прояснится, тебе первому...
Бородин испытующе посмотрел на Шатилова.
- Ну, ну... Желаю поскорее выбраться из сиреневого тумана.
- Может, все это и чепуха какая-нибудь.
- Ты госбезопасность, тебе виднее... Так я пошел?
- Не обижайся.
- Обижаются гимназистки. Пока... Звони.
- Вот ещё что, Андрей, - сказал Шатилов, когда Бородин уже перешагнул порог. - О Марине... О том, что она здесь...
- Понял, понял никому. Могила.
Отсалютовав сигаретой, Бородин исчез. В прихожей хлопнула дверь.
Шатилов развернул кресло к письменному столу. С минуту он сидел, сцепив руки на затылке и тупо глядя на выключенный компьютерный монитор, потом встал и направился в спальню. Марина лежала на спине и ровно дышала с закрытыми глазами. Над правой бровью белела полоска пластыря. В тазике у кровати, в розовой воде плавали пустые ампулы с отломленными головками, окровавленные тампоны, ещё какие-то использованные медицинские причиндалы. Платье девушки валялось в углу - Бородин закутал её в любимый шатиловский плед. Вид скомканного платья напомнил Шатилову о том, что и его одежда мокра и грязна. Он подхватил тазик, поплелся в ванную. Медленно раздеваясь, он ощутил тяжесть в кармане куртки. Пистолет.
В магазине "Дженнингса" оставалось два патрона, но едва ли из него стреляли недавно - возможно, только двумя и зарядили. Шатилов положил пистолет на полку возле зеркала, влез под душ и с наслаждением зафыркал.
После душа он облачился в халат, отнес "Дженнингс" в кабинет и возвратился в спальню. Удобно устроившись в кресле у изголовья кровати, он смотрел на спокойное лицо Марины - просто сидел и смотрел, не пытаясь размышлять о ней и тем более выстраивать какие-либо гипотезы. Годы службы в КГБ научили его железному правилу: не делать никаких предположений при недостатке информации... Интересно, нашли уже потерпевший аварию БМВ? Там могли сохраниться отпечатки пальцев Шатилова... Хотя ливень, вероятно, их смыл, но в таких случаях никогда не знаешь наверняка.
Номер автомобиля Шатилов, разумеется, запомнил, но в инспекции дорожного движения у него знакомых нет... Вот напрасно он не обыскал трупы. Если не документы, то записные книжки могли бы обнаружиться, да и мало ли что другое.
Юрий Дмитриевич поймал себя на том, что рассуждает таким образом, словно ему поручено расследование инцидента на шоссе. Но он изначально не собирался ничего расследовать - найдя машину, хотел звонить в милицию... Не собирается и сейчас. Что бы ни рассказала ему девушка, он ни в какую борьбу за справедливость ввязываться не станет. Хватит, все, довольно было этой борьбы в жизни. Помочь - да, поможет в меру сил, если потребуется. Но не более того.
Марина зашевелилась и что-то прошептала во сне. Шатилов наклонился к ней, поправил плед. Девушка вздрогнула, заморгала спросонья.
- А, это вы... - узнав Шатилова, она успокоилась. - Я все ещё у вас? А где доктор?
- Доктор ушел. Вы у меня, все в порядке... Спите, вам надо спать. Еще лекарство действует.
- Я не хочу спать, - Марина рывком приподнялась на подушке. - Вернее, хочу, но не могу. Как вас зовут?
- Юрий Дмитриевич.
- Я Марина Стрельникова... А вы часом не журналист? - добавила она не то с надеждой, не то с опаской.
- Часом нет. - Шатилов улыбнулся, подкладывая под голову Марины вторую подушку, чтобы ей не приходилось напрягать мышцы в полусидячем положении. Я обыкновенный гражданин, руковожу небольшой фирмой.
- А, вот как... - протянула Марина, и снова Шатилов не разобрался в её интонации. Разочарование или облегчение? - Юрий Дмитриевич, я хочу рассказать вам...
- Нужно ли сейчас, Марина? Потом расскажете, отдыхайте...
- Нет, - девушка тряхнула головой и сморщилась от боли. - Сейчас. Мне страшно, я ровно ничего не понимаю... Юрий Дмитриевич, я меньше всего хочу впутывать вас в свои проблемы, даже совета никакого не жду. Я отлежусь и уйду... Придумаю что-нибудь... Но выговориться я должна, понимаете?!
Последние слова прозвучали как мольба об исповеди, и Шатилов не стал больше противоречить, а вместо того предложил заварить крепкого сладкого чаю.
- Спасибо, нет, - отказалась Марина. - Лучше дайте мне сигарету...
Шатилов с сомнением поднял брови, но просьбу выполнил. Марина нервно затянулась несколько раз подряд.
- Голова кружится, - пожаловалась она, щелкнув ногтем по сигарете над поднесенной Шатиловым пепельницей. - Юрий Дмитриевич, вам ни о чем не говорит моя фамилия?
- Стрельникова? Гм... Не припоминаю. А я должен вас знать?
- Не меня. Возможно, вы слышали о моем отце. Профессор Стрельников, знаменитый историк, член-корреспондент Академии Наук. Он часто выступал в газетах, по телевидению. Его книги издавались огромными тиражами и на прилавках не залеживались...
- Извините, Марина, - Шатилов сделал жест сожаления. - Моя жизнь очень далека от таких вещей.
- Да, конечно... Но теперь вы знаете. Отец... Он умер от инфаркта месяц назад. Я осталась совсем одна, ведь мамы давно нет... Так вот, незадолго до смерти отец принес домой старинную рукописную книгу. Немецкую, шестнадцатого века. Это была именно рукопись в переплете, а не печатная книга. Отец очень много работал с ней. Залезал в какие-то научные сайты ИНТЕРНЕТа, составлял схемы, графики, заказывал громадные количества литературы по самым разным эпохам и странам, сутками проживал в архивах... Понятно, я извелась от любопытства. Спрашивала, но отец отказывался говорить об этой работе, только становился все мрачнее и ... Как сказать... Озадаченнее, что ли, словно столкнулся с чем-то превосходящим его разумение. Однажды мне все-таки удалось разговорить его. Он... Нет, он ничего не утверждал наверняка, ученые его уровня за сенсациями не гоняются, и пока все не будет перепроверено сотни раз... Но то, что я услышала, меня просто ошеломило.
Марина замолчала, глядя в потолок. Столбик пепла с забытой сигареты упал на плед. Шатилов смахнул его и решился напомнить о себе.
- И что же вы услышали?
Посмотрев на Шатилова так, будто видит его впервые, девушка медленно произнесла:
- Вы не сочтете меня сумасшедшей или ... Лгуньей?
- Постараюсь.
- Ладно... Тому, кто говорит "А", приходится сказать и "Б"... Слушайте...
Рассказ Марины об исследованиях профессора Стрельникова, вернее, о той их части, о какой историк счел нужным поведать дочери, длился минут десять. Когда она закончила, Шатилов признался себе, что её опасения быть принятой за сумасшедшую или фантазерку не совсем безосновательны...
- У вас такой взгляд... - сказала Марина. - Вот так я смотрела на отца, когда он мне все это выложил. Юрий Дмитриевич, я всего лишь передала вам его слова. Я не могу ни подтвердить их, ни опровергнуть. Но только вскоре после того разговора отец умер, и начался весь этот кашмар... После похорон пришли какие-то незнакомые люди, представились институтскими коллегами отца. Толковали о научной преемственности, о необходимости сохранить творческое наследие. Сочувствовали якобы моему горю, налили коньяк, вроде чтобы я успокоилась. Я выпила и впала в какой-то транс... А они шарили в письменном столе, в шкафах. Потом спросили меня напрямую о той рукописи. Я ответила, что ничего не знаю, я действительно не знала. Они ушли... По-моему, они ничего не унесли с собой... На следующий день я позвонила в институт, говорила с людьми из руководства, с теми, кто в самом деле работал с отцом. Оказалось, никто никого не присылал... Тогда я сама внимательно осмотрела всю квартиру, те места, где отец мог спрятать рукопись. Ее нигде не было... Исчезли и рабочие записи отца, а относящиеся к рукописи компьютерные файлы были стерты. Потом в мое отсутствие кто-то забрался в квртиру, устроил форменный погром, но дорогая аппаратура осталась на месте. Пропали только деньги, небольшая сумма. Вероятно, их взяли для отвода глаз... Меня преследовали странными телефонными звонками, советывали припомнить, где рукопись, угрожали... За мной следили на улицах... И вот сегодня явились двое с пистолетом, посадили меня в машину, повезли куда-то. Ехали они очень быстро, а куда приехали, вы знаете...
Долгая взволнованная речь утомила девушку, и она обессиленно опустилась на подушки. Шатилов задумчиво курил, сидя в кресле. Такой истории он не ожидал... Собственно, он и вообще не ожидал ничего конкретного, но логика и опыт подсказывали, что девяносто девять процентов криминальных приключений имеют весьма банальную подоплеку, как бы загадочно они ни выглядели поначалу. А тут...
- Марина, - Шатилов добавил в голос низких частот, которые, как ему казалось, помогают достигнуть доверительной интонации. - Мой вопрос, быть может, причинит вам... Ну, словом, была ли смерть вашего отца...
- Естественной? - подхватила Марина, снова приподнимаясь. Спрашивайте, не стесняйтесь. Я и сама себя спрашивала об этом. У него было очень больное сердце, а он работал на износ, и с таким эмоциональным напряжением... Медицинское заключение - обширный инфаркт, да только черт их знает... Может, и сыпанули какой-нибудь хитрой гадости, как мне в коньяк... Только вряд ли. Ведь если сыр-бор разгорелся из-за той рукописи, они бы её сначала украли, отняли или как там, а не искали бы потом.
- Резонно, - заметил Шатилов. - Но почему они решили, что рукопись скрываете именно вы? Вы о ней кому-нибудь говорили? Я имею в виду - о выводах профессора?
- В том-то и дело, что да! - Марина попыталась щелкнуть пальцами, но это вышло беззвучно. - Только не о выводах. Отец выразился бы осторожнее: о потенциальной возможности выводов. Меня просто распирало, я была в такой растерянности, и поделиться с кем-то... Ну, это было необходимо, и я думала, что могу доверять тому человеку...
- Кому?
- Мой друг, или приятель, или возлюбленный, или как его теперь называть... Потом уж я сложила два и два. Он возник в моей жизни сразу после того, как у отца появилась рукопись, а исчез, когда отец умер... Ну, что я могла заранее подозревать? А получилось, что я даже не знаю, где его найти.
- Понятно, - сказал Шатилов, возвращаясь к обычному тону. - И вы решили, что за рукописью охотятся из-за её содержания. А ну как все проще? Этот раритет может стоить кучу денег.
- Юрий Дмитриевич, да какая мне разница, почему?! - воскликнула Марина едва ли не в слезах. - Они за мной охотятся, ЗА МНОЙ! Вот я выйду от вас и куда мне идти? Моих знакомых они наверняка вычислили... В милицию? Что я там расскажу, чем мне там помогут? А вот те негодяи меня через милицию в два счета отыщут. Думаете, у них нет связей?
- А вы не преувеличиваете их всемогущества? - Шатилов потянулся за новой сигаретой.
- Откуда я знаю! - взорвалась девушка. - Я боюсь! Я не хочу, чтобы снова тыкали пистолетом под ребра...
- Успокойтесь, - Шатилов положил руку на плечо Марины. - Здесь вы в безопасности... Вот что, я открою вам маленький секрет. Я не имел намерения вмешиваться в ваши дела, но вы меня заинтересовали. Смогу я для вас что-то сделать или нет, вопрос другой, но пока вы можете остаться у меня.
Марина просияла, но тут же нахмурилась.
- Пока - это сколько? Неделю, месяц, год? Они не отстанут...
- Ну, не смотрите на вещи так трагично... Все меняется, и не обязательно в худшую сторону.
- Наверное, вы правы, - со вздохом произнесла Марина. - Только вам хорошо рассуждать, а я...
- А вам пора отдыхать, - заключил Шатилов с притворной строгостью. Крепкий сон, утреннее солнышко и легкий завтрак ещё никому не ухудшали настроения. Обещаю, утром мы с вами на свежую голову обсудим все подробнее. Помните завет барона Мюнхгаузена? Нет безвыходных положений.
- Винни-Пух считал иначе, - кисло отметила девушка. - И у него имелись свои основания... Господи, как я устала... Что мне вколол ваш доктор? Плыву...
Последние слова она пробормотала в полусне. Электрическая энергия возбуждения, отодвинувшая было действие снотворного на задний план, иссякла до конца, и теперь даже если бы Шатилов пожелал продолжить разговор, ничего бы не вышло. Марина спала, по-детски сунув ладошку под щеку.
Шатилов плотнее укрыл девушку пледом, подобрал разукрашенное кровавыми пятнами платьице, бросил его в стиральную машину в ванной по дороге в кабинет. Он проголодался, но не смог заставить себя тащиться на кухню и готовить ужин. На краю письменного стола лежала надорванная упаковка чипсов, и Шатилов решил, что этого вполне хватит, особенно если запить остатками коньяка. Он проглотил содержимое полной рюмки, состроил недовольную гримасу, вновь закурил.
Что делать - пресловутый русский вопрос, мысленно усмехнулся Шатилов. Несмотря на очевидное неравнодушие к рассказу девушки (а может быть, и к ней самой?) он по-прежнему не испытывал ни малейшего желания ввязываться в какие бы то ни было авантюры. Но видимо, не получится и невинность соблюсти, и капитал приобрести... Как удачно, что на днях приезжает Сашка Кремнев! Это парень и порох выдумает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
- Но вам обязательно нужен врач.
- Ничего, выберусь... Если Господь устроил эту катастрофу, то не для того, чтобы меня тут же ухлопать...
При этих словах Шатилов подумал об Андрее Бородине. Друг детства, выросли в одном дворе, великолепный хирург. Он поможет и не станет задавать лишних вопросов. При таком раскладе ничто не мешает выполнить просьбу девушки. Почему бы и нет? Видимо, она и впрямь попала в беду, а детали можно выяснить и позднее.
- Хорошо, - сказал Шатилов. - Я отвезу вас к себе домой, я живу один. Вас осмотрит врач, это мой друг, он никому о вас не расскажет... Потом посмотрим, что с вами делать.
- Спасибо, - девушка обессиленно уронила голову на спинку сиденья, прикрыла глаза, будто краткий разговор с Шатиловым дорого ей обошелся, да так оно скорее всего и было.
Ливень заканчивался. В разрывах облаков уже проглядывало клонящееся к закату солнце. Шатилов вернулся за руль, вывел машину на шоссе и надавил на педаль акселератора.
Остановившись у телефона-автомата, он позвонил Бородину - к счастью, тот оказался дома.
- Приветствую, доктор... Да, столько же лет, сколько и зим. Да никуда я не пропал, работаю, верчусь... Сам бы взял да и позвонил. Нет, Андрей, пиво мы обсудим при встрече, а сейчас у меня к тебе просьба на миллион долларов... Ты сильно занят? А отложить это нельзя? Тогда бери свой чимоданчик со страшными инструментами и срочно ко мне... Да, пациент... Точнее, пациентка. Автомобильная катастрофа. Почему, почему! После объясню. Приезжай.
Бегом возвратившись к машине, Шатилов с тревогой взглянул на девушку. Она казалась спящей, но при звуке открывающейся дверцы приподняла ресницы и слабо улыбнулась.
Коренной москвич, Шатилов жил в старом центре. Добирались они довольно долго, и дождь к тому времени прекратился совсем. Подрулив к подъезду четырехэтажного дома, Шатилов обернулся к пассажирке.
- Как вы?
- Да ничего, жива... Попробую сама вылезти...
- Ну уж нет.
Шатилов помог девушке выбраться из машины, взял её на руки, даже не ощутив веса, и отнес на третий этаж. Квартира Юрия Дмитриевича состояла из трех больших комнат с раздельными входами. Прямо из прихожей можно было попасть в гостиную и кабинет, направо тянулся длинный коридор, ведущий в спальню мимо ванной и кухни. Шатилов уложил девушку в спальне на обширную помпезную кровать, на которую он многократно покушался после развода с женой, но так и не собрался заменить на что-то менее вызывающее.
В дверь позвонили. Шатилов отпер замок и впустил Андрея Бородина. После лаконичных приветствий и краткого очерка событий он провел друга к пациентке, а сам удалился в кабинет. Из-за неплотно прикрытой двери он слышал шум воды в ванной, позвякивание медицинских инструментов, успокаивающее бормотание Бородина, невнятные реплики девушки. Полчаса спустя Бородин вошел в кабинет.
- Ну что же, Юрка, - весело провозгласил он, - твоя знакомая, можно сказать, в рубашке родилась. Ни одного перелома - правда, множество серьезных ушибов, легкое сотрясение мозга, и пару швов пришлось наложить кое-где. Я сделал ей укол, пусть поспит. И вообще, побольше есть, спать, побольше положительных эмоций... Таблетки ей давай вот эти и эти, дозировка там указана. Общеукрепляющее, для тонуса. Через недельку зайду, посмотрю. А через две недели будет как новенькая...
- Спасибо, Андрюша. - Шатилов механически кивнул.
- А теперь, - прищурился Бородин, - давай колись. Что за автомобильная катастрофа, кто это прелестное дитя и почему она здесь, а не в больнице?
Шатилов выдвинул ящик стола, достал пачку сигарет, вытряхнул две штуки, зажег обе и протянул одну другу. После всех этих манипуляций он ответил одной лишь фразой:
- Не знаю, Андрей.
Брови врача поползли вверх.
- Как так?
- А вот так, - усмехнулся Шатилов. - Не знаю даже, как её зовут.
- Она тебе не представилась? А я достиг больших успехов. Ее зовут Марина, олух...
- Благодарю за информацию. Слушай, Андрей, временно оставь меня в покое, а? Тут какая-то странная история, сиреневый туман... Мы с тобой знакомы не один год, и честное слово, как только что-то прояснится, тебе первому...
Бородин испытующе посмотрел на Шатилова.
- Ну, ну... Желаю поскорее выбраться из сиреневого тумана.
- Может, все это и чепуха какая-нибудь.
- Ты госбезопасность, тебе виднее... Так я пошел?
- Не обижайся.
- Обижаются гимназистки. Пока... Звони.
- Вот ещё что, Андрей, - сказал Шатилов, когда Бородин уже перешагнул порог. - О Марине... О том, что она здесь...
- Понял, понял никому. Могила.
Отсалютовав сигаретой, Бородин исчез. В прихожей хлопнула дверь.
Шатилов развернул кресло к письменному столу. С минуту он сидел, сцепив руки на затылке и тупо глядя на выключенный компьютерный монитор, потом встал и направился в спальню. Марина лежала на спине и ровно дышала с закрытыми глазами. Над правой бровью белела полоска пластыря. В тазике у кровати, в розовой воде плавали пустые ампулы с отломленными головками, окровавленные тампоны, ещё какие-то использованные медицинские причиндалы. Платье девушки валялось в углу - Бородин закутал её в любимый шатиловский плед. Вид скомканного платья напомнил Шатилову о том, что и его одежда мокра и грязна. Он подхватил тазик, поплелся в ванную. Медленно раздеваясь, он ощутил тяжесть в кармане куртки. Пистолет.
В магазине "Дженнингса" оставалось два патрона, но едва ли из него стреляли недавно - возможно, только двумя и зарядили. Шатилов положил пистолет на полку возле зеркала, влез под душ и с наслаждением зафыркал.
После душа он облачился в халат, отнес "Дженнингс" в кабинет и возвратился в спальню. Удобно устроившись в кресле у изголовья кровати, он смотрел на спокойное лицо Марины - просто сидел и смотрел, не пытаясь размышлять о ней и тем более выстраивать какие-либо гипотезы. Годы службы в КГБ научили его железному правилу: не делать никаких предположений при недостатке информации... Интересно, нашли уже потерпевший аварию БМВ? Там могли сохраниться отпечатки пальцев Шатилова... Хотя ливень, вероятно, их смыл, но в таких случаях никогда не знаешь наверняка.
Номер автомобиля Шатилов, разумеется, запомнил, но в инспекции дорожного движения у него знакомых нет... Вот напрасно он не обыскал трупы. Если не документы, то записные книжки могли бы обнаружиться, да и мало ли что другое.
Юрий Дмитриевич поймал себя на том, что рассуждает таким образом, словно ему поручено расследование инцидента на шоссе. Но он изначально не собирался ничего расследовать - найдя машину, хотел звонить в милицию... Не собирается и сейчас. Что бы ни рассказала ему девушка, он ни в какую борьбу за справедливость ввязываться не станет. Хватит, все, довольно было этой борьбы в жизни. Помочь - да, поможет в меру сил, если потребуется. Но не более того.
Марина зашевелилась и что-то прошептала во сне. Шатилов наклонился к ней, поправил плед. Девушка вздрогнула, заморгала спросонья.
- А, это вы... - узнав Шатилова, она успокоилась. - Я все ещё у вас? А где доктор?
- Доктор ушел. Вы у меня, все в порядке... Спите, вам надо спать. Еще лекарство действует.
- Я не хочу спать, - Марина рывком приподнялась на подушке. - Вернее, хочу, но не могу. Как вас зовут?
- Юрий Дмитриевич.
- Я Марина Стрельникова... А вы часом не журналист? - добавила она не то с надеждой, не то с опаской.
- Часом нет. - Шатилов улыбнулся, подкладывая под голову Марины вторую подушку, чтобы ей не приходилось напрягать мышцы в полусидячем положении. Я обыкновенный гражданин, руковожу небольшой фирмой.
- А, вот как... - протянула Марина, и снова Шатилов не разобрался в её интонации. Разочарование или облегчение? - Юрий Дмитриевич, я хочу рассказать вам...
- Нужно ли сейчас, Марина? Потом расскажете, отдыхайте...
- Нет, - девушка тряхнула головой и сморщилась от боли. - Сейчас. Мне страшно, я ровно ничего не понимаю... Юрий Дмитриевич, я меньше всего хочу впутывать вас в свои проблемы, даже совета никакого не жду. Я отлежусь и уйду... Придумаю что-нибудь... Но выговориться я должна, понимаете?!
Последние слова прозвучали как мольба об исповеди, и Шатилов не стал больше противоречить, а вместо того предложил заварить крепкого сладкого чаю.
- Спасибо, нет, - отказалась Марина. - Лучше дайте мне сигарету...
Шатилов с сомнением поднял брови, но просьбу выполнил. Марина нервно затянулась несколько раз подряд.
- Голова кружится, - пожаловалась она, щелкнув ногтем по сигарете над поднесенной Шатиловым пепельницей. - Юрий Дмитриевич, вам ни о чем не говорит моя фамилия?
- Стрельникова? Гм... Не припоминаю. А я должен вас знать?
- Не меня. Возможно, вы слышали о моем отце. Профессор Стрельников, знаменитый историк, член-корреспондент Академии Наук. Он часто выступал в газетах, по телевидению. Его книги издавались огромными тиражами и на прилавках не залеживались...
- Извините, Марина, - Шатилов сделал жест сожаления. - Моя жизнь очень далека от таких вещей.
- Да, конечно... Но теперь вы знаете. Отец... Он умер от инфаркта месяц назад. Я осталась совсем одна, ведь мамы давно нет... Так вот, незадолго до смерти отец принес домой старинную рукописную книгу. Немецкую, шестнадцатого века. Это была именно рукопись в переплете, а не печатная книга. Отец очень много работал с ней. Залезал в какие-то научные сайты ИНТЕРНЕТа, составлял схемы, графики, заказывал громадные количества литературы по самым разным эпохам и странам, сутками проживал в архивах... Понятно, я извелась от любопытства. Спрашивала, но отец отказывался говорить об этой работе, только становился все мрачнее и ... Как сказать... Озадаченнее, что ли, словно столкнулся с чем-то превосходящим его разумение. Однажды мне все-таки удалось разговорить его. Он... Нет, он ничего не утверждал наверняка, ученые его уровня за сенсациями не гоняются, и пока все не будет перепроверено сотни раз... Но то, что я услышала, меня просто ошеломило.
Марина замолчала, глядя в потолок. Столбик пепла с забытой сигареты упал на плед. Шатилов смахнул его и решился напомнить о себе.
- И что же вы услышали?
Посмотрев на Шатилова так, будто видит его впервые, девушка медленно произнесла:
- Вы не сочтете меня сумасшедшей или ... Лгуньей?
- Постараюсь.
- Ладно... Тому, кто говорит "А", приходится сказать и "Б"... Слушайте...
Рассказ Марины об исследованиях профессора Стрельникова, вернее, о той их части, о какой историк счел нужным поведать дочери, длился минут десять. Когда она закончила, Шатилов признался себе, что её опасения быть принятой за сумасшедшую или фантазерку не совсем безосновательны...
- У вас такой взгляд... - сказала Марина. - Вот так я смотрела на отца, когда он мне все это выложил. Юрий Дмитриевич, я всего лишь передала вам его слова. Я не могу ни подтвердить их, ни опровергнуть. Но только вскоре после того разговора отец умер, и начался весь этот кашмар... После похорон пришли какие-то незнакомые люди, представились институтскими коллегами отца. Толковали о научной преемственности, о необходимости сохранить творческое наследие. Сочувствовали якобы моему горю, налили коньяк, вроде чтобы я успокоилась. Я выпила и впала в какой-то транс... А они шарили в письменном столе, в шкафах. Потом спросили меня напрямую о той рукописи. Я ответила, что ничего не знаю, я действительно не знала. Они ушли... По-моему, они ничего не унесли с собой... На следующий день я позвонила в институт, говорила с людьми из руководства, с теми, кто в самом деле работал с отцом. Оказалось, никто никого не присылал... Тогда я сама внимательно осмотрела всю квартиру, те места, где отец мог спрятать рукопись. Ее нигде не было... Исчезли и рабочие записи отца, а относящиеся к рукописи компьютерные файлы были стерты. Потом в мое отсутствие кто-то забрался в квртиру, устроил форменный погром, но дорогая аппаратура осталась на месте. Пропали только деньги, небольшая сумма. Вероятно, их взяли для отвода глаз... Меня преследовали странными телефонными звонками, советывали припомнить, где рукопись, угрожали... За мной следили на улицах... И вот сегодня явились двое с пистолетом, посадили меня в машину, повезли куда-то. Ехали они очень быстро, а куда приехали, вы знаете...
Долгая взволнованная речь утомила девушку, и она обессиленно опустилась на подушки. Шатилов задумчиво курил, сидя в кресле. Такой истории он не ожидал... Собственно, он и вообще не ожидал ничего конкретного, но логика и опыт подсказывали, что девяносто девять процентов криминальных приключений имеют весьма банальную подоплеку, как бы загадочно они ни выглядели поначалу. А тут...
- Марина, - Шатилов добавил в голос низких частот, которые, как ему казалось, помогают достигнуть доверительной интонации. - Мой вопрос, быть может, причинит вам... Ну, словом, была ли смерть вашего отца...
- Естественной? - подхватила Марина, снова приподнимаясь. Спрашивайте, не стесняйтесь. Я и сама себя спрашивала об этом. У него было очень больное сердце, а он работал на износ, и с таким эмоциональным напряжением... Медицинское заключение - обширный инфаркт, да только черт их знает... Может, и сыпанули какой-нибудь хитрой гадости, как мне в коньяк... Только вряд ли. Ведь если сыр-бор разгорелся из-за той рукописи, они бы её сначала украли, отняли или как там, а не искали бы потом.
- Резонно, - заметил Шатилов. - Но почему они решили, что рукопись скрываете именно вы? Вы о ней кому-нибудь говорили? Я имею в виду - о выводах профессора?
- В том-то и дело, что да! - Марина попыталась щелкнуть пальцами, но это вышло беззвучно. - Только не о выводах. Отец выразился бы осторожнее: о потенциальной возможности выводов. Меня просто распирало, я была в такой растерянности, и поделиться с кем-то... Ну, это было необходимо, и я думала, что могу доверять тому человеку...
- Кому?
- Мой друг, или приятель, или возлюбленный, или как его теперь называть... Потом уж я сложила два и два. Он возник в моей жизни сразу после того, как у отца появилась рукопись, а исчез, когда отец умер... Ну, что я могла заранее подозревать? А получилось, что я даже не знаю, где его найти.
- Понятно, - сказал Шатилов, возвращаясь к обычному тону. - И вы решили, что за рукописью охотятся из-за её содержания. А ну как все проще? Этот раритет может стоить кучу денег.
- Юрий Дмитриевич, да какая мне разница, почему?! - воскликнула Марина едва ли не в слезах. - Они за мной охотятся, ЗА МНОЙ! Вот я выйду от вас и куда мне идти? Моих знакомых они наверняка вычислили... В милицию? Что я там расскажу, чем мне там помогут? А вот те негодяи меня через милицию в два счета отыщут. Думаете, у них нет связей?
- А вы не преувеличиваете их всемогущества? - Шатилов потянулся за новой сигаретой.
- Откуда я знаю! - взорвалась девушка. - Я боюсь! Я не хочу, чтобы снова тыкали пистолетом под ребра...
- Успокойтесь, - Шатилов положил руку на плечо Марины. - Здесь вы в безопасности... Вот что, я открою вам маленький секрет. Я не имел намерения вмешиваться в ваши дела, но вы меня заинтересовали. Смогу я для вас что-то сделать или нет, вопрос другой, но пока вы можете остаться у меня.
Марина просияла, но тут же нахмурилась.
- Пока - это сколько? Неделю, месяц, год? Они не отстанут...
- Ну, не смотрите на вещи так трагично... Все меняется, и не обязательно в худшую сторону.
- Наверное, вы правы, - со вздохом произнесла Марина. - Только вам хорошо рассуждать, а я...
- А вам пора отдыхать, - заключил Шатилов с притворной строгостью. Крепкий сон, утреннее солнышко и легкий завтрак ещё никому не ухудшали настроения. Обещаю, утром мы с вами на свежую голову обсудим все подробнее. Помните завет барона Мюнхгаузена? Нет безвыходных положений.
- Винни-Пух считал иначе, - кисло отметила девушка. - И у него имелись свои основания... Господи, как я устала... Что мне вколол ваш доктор? Плыву...
Последние слова она пробормотала в полусне. Электрическая энергия возбуждения, отодвинувшая было действие снотворного на задний план, иссякла до конца, и теперь даже если бы Шатилов пожелал продолжить разговор, ничего бы не вышло. Марина спала, по-детски сунув ладошку под щеку.
Шатилов плотнее укрыл девушку пледом, подобрал разукрашенное кровавыми пятнами платьице, бросил его в стиральную машину в ванной по дороге в кабинет. Он проголодался, но не смог заставить себя тащиться на кухню и готовить ужин. На краю письменного стола лежала надорванная упаковка чипсов, и Шатилов решил, что этого вполне хватит, особенно если запить остатками коньяка. Он проглотил содержимое полной рюмки, состроил недовольную гримасу, вновь закурил.
Что делать - пресловутый русский вопрос, мысленно усмехнулся Шатилов. Несмотря на очевидное неравнодушие к рассказу девушки (а может быть, и к ней самой?) он по-прежнему не испытывал ни малейшего желания ввязываться в какие бы то ни было авантюры. Но видимо, не получится и невинность соблюсти, и капитал приобрести... Как удачно, что на днях приезжает Сашка Кремнев! Это парень и порох выдумает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41