– Насчет рая не знаю, но, если мы не найдем этих заметок, нам вполне могут выписать пропуск в ад.– Даже так?– Именно так. Вы помните тех парней с дачи? Они не любят шутить.Антон, усевшись на диван, покосился на Градова.– Это как-то связано с… их требованиями?– Как вам сказать, – уклончиво произнес Борис. – Уверяю вас, тут нет ничего такого, что нанесло бы вам ущерб. А нам эти бумаги могут спасти жизнь.– Они настолько ценны?– И да, и нет. Да, если использовать их по назначению. Но это очень опасно, поэтому использованы они не будут.– Не понимаю, – вздохнул Антон. – Не понимаю и не хочу понимать… Не хочу иметь с этим ничего общего. Для меня все бумаги – только память об отце. Я бы не продал ни одной бумажки и за миллион, но вы такое говорите. Если вы найдете бумаги, вы исчезнете из моей квартиры навсегда?– Да! – неожиданно зло бросила Иллерецкая. – И если не найдем, тоже исчезнем навсегда. Но не только из вашей квартиры.– Ищите, – сдался Антон. – В кабинете отца целый шкаф набит папками и тетрадями.Он провел их в кабинет, показал шкаф, а сам удалился на кухню, где принялся подчеркнуто громко греметь посудой.Борис и Ольга приступили к поискам. Они быстро научились отличать округлый почерк профессора и не тратили времени на изучение написанного им от начала и до конца. Их внимание сосредоточивалось на других почерках.К исходу второго часа поисков Борис наткнулся на папку, содержимое которой показалось ему знакомым.– Смотри. – Он протянул папку Ольге. – «Воистину, ты восстанешь из забвения смерти»… То, что было в файле!– А вот иероглифы. – Иллерецкая перелистала бумаги.-Да, похоже, нашли…– Антон! – позвал Градов.Калужский вошел в кабинет со стаканом чая в руках.– Да?– Вот папка Левандовского – Здесь же и записи вашего отца, его завершение этой работы. Бумаги Левандовского вам, понятно, ни к чему, но, если вы не возражаете, мы заберем и…– Что уж теперь возражать, – Антон махнул рукой и поморщился – его рана еще болела, – берите, и желаю вам удачи…– Куда теперь? – спросила Ольга на улице. Папка лежала в сумке Бориса, между записями «Лед зеппелин» и электробритвой.– Я бы сразу двинул на виллу Бека, дорогу я запомнил. Но тебе туда никак нельзя.– Борис, я…– Стоп! Кто обещал слушаться? Переговоры с самим Беком – это одно дело, но любимая манера его ребят – сначала стрелять… Пошли к Мезенцеву. Вряд ли теперь они следят за его квартирой.– Но нам и надо встретиться с ними.– Не нам, а мне. И не с ними, а лично с Беком.– Если ты прав насчет слежки, – сказала Ольга, – можно отправиться и к тебе домой. Логика та же самая.– Нет, ко мне повременим. Все-таки…– А ко мне?– Тоже не надо. Не идет у меня из головы предупреждение Слейда о том «кроте»… Пока я не разобрался во всех этих хитростях и премудростях мадридского двора, лучше не высовываться.На такси они доехали до дома Мезенцева. Борис позвонил, и дверь после осторожного вопроса открыл сам Андрей. Он смотрел на Бориса как на выходца с того света. Пауза затягивалась. Андрей взглянул на Олю, потом снова на Бориса – можно ли при ней говорить? – и Градов едва заметно кивнул.– Ну, ты силен, – вымолвил наконец Андрей. – Разве я не просил тебя разбираться тихо, а трупы упаковывать аккуратно? Зачем гранатами-то? Устроил в моей квартире мясокомбинат…– Впустил бы странников, – жалобно проканючил Борис.– Да входите, чего там. – Мезенцев посторонился. – Сегодня войны не предвидится?– Да кто ее знает, – усмехнулся Борис. – А это Оля.– Очень приятно. Оля, вы из какой мафии, хорошей или плохой?– Все зависит от точки зрения, – объяснил Борис, оглядывая гостиную. – Ой, мама мия…Комната напоминала пещеру троглодита. Ни одного неповрежденного предмета мебели, не говоря об аппаратуре, от которой остались какие-то обгоревшие каркасы. Пробитая пулями дверь, выщербленные стены… Оконные стекла Мезенцев вставил, но на этом, очевидно, его финансы иссякли.– Вот тебе и «мама мия». – Андрей достал сигареты. – Меня выдернули из отпуска, я мчусь сюда… Страшное дело! Милиция сутками не вылезала. Что да как… Не знаю, и точка. Тебя я не выдал.– Спасибо. А это, – Борис кивнул на сюрреалистические обломки, – хранишь на память?– На какую память! – возмутился Мезенцев. – Это моя обстановка, не видишь?– А… Именинный пирог, клюква в сахаре… Кстати, накорми нас, а потом я съезжу кое-куда. Если вернусь, посмотрим, чем тебе помочь. А Оля пока побудет у тебя, ладно?– Если вернешься?! Какая интересная у людей жизнь! Оружие-то хоть есть у тебя?– Оружие? – переспросил Борис. – Оружия нет. Забыл на явке британского шпиона.– И он не теряет чувства юмора, – обратился Андрей к Ольге. – Я бы после такого…– Он правду говорит, – произнесла девушка. Мезенцев подмигнул ей. 20 Память не подводила Бориса. Он уверенно указывал водителю пойманной в Москве машины дорогу к вилле Генриха Рудольфовича. В его сумке не было ничего, кроме папки с записями Левандовского и профессора Калужского. Следовало подумать о предстоящем, но Борис постоянно возвращался мыслями к недолгому прощанию в прихожей Мезенцева.Андрей тактично оставил Бориса и Ольгу вдвоем. Они обнялись, как в последний раз.– Я хочу с тобой. – Губы девушки плохо повиновались ей.– Нет.– Мы впервые расстаемся с тех пор, как…– Да, с тех пор, как встретились.– Я буду ждать, и с тобой ничего не случится.– Ничего не случится, – эхом отозвался Борис. Сколько женщин говорили похожие слова своим любимым, и еще ни в одном случае это никого не спасло…Расплатившись с водителем, Борис вышел из машины метрах в пятидесяти от ворот поместья Бека. Автомобиль укатил обратно в город. Борис рассматривал башенки над воротами, крышу особняка. Он чувствовал себя бесконечно одиноким, будто все люди на Земле вдруг испарились и планета опустела. Тишина угнетала его. Чтобы развеять наваждение, он кашлянул, щелкнул пальцами и зашагал к воротам. Нажав кнопку звонка, он не отпускал ее, пока не захрипело переговорное устройство.– Кто?– Мне нужно видеть Генриха Рудольфовича.– А ему нужно вас видеть?– Полагаю, очень. Я Борис Градов. Переговорное устройство возбужденно хрюкнуло.– Ну да? Генрих Рудольфович в Москве.– Ничего. Впустите меня, я подожду. А вы позвоните ему и сообщите, что приехал Градов.– Э-э, – опасливо донеслось из переговорного устройство. – Вас впустишь, а вы…Борис подавил смешок. Вот нагнал страху на мафию!– Да не бойтесь же… Я один и без оружия.– Гм… Ну ладно, входите. Но никаких сюрпризов, иначе…Калитка приоткрылась. Борис направился к дому мимо вооруженных охранников. Навстречу Градову вышел невысокий мужчина средних лет.– Здравствуйте, Борис. Не скрою, ваш приезд застиг нас врасплох.– Да? Но вы прямо-таки жаждали заполучить меня в гости. И вот я здесь. Беку позвонили?– Сейчас позвоню.– Я буду ждать в его кабинете. Принесите сухого вина и легкую закуску. Не мешкайте со звонком, у меня мало времени.– Ваша сумка…– Смотрите. Здесь только папка, которую я привез Генриху Рудольфовичу. Можете меня обыскать, оружия у меня нет. Я не стрелять приехал… Неужели не понятно?Его все же обыскали. Не удостоив более мужчину ни единым взглядом, Борис поднялся по лестнице в кабинет в сопровождении охранника. Его заказ принесли без промедлений.– Генрих Рудольфович выезжает. – Плечистый парень искоса поглядывал на легендарного Градова.– Хорошо. – Борис сделал величественно-отпускающий жест, подсмотренный в фильме про графа Монте-Кристо.Вино Градов не стал и пробовать, и есть ему не хотелось. Он просто устраивал спектакль.Бек прибыл через пятьдесят шесть минут, что соответствовало минимальному времени пути от московского офиса до виллы. Шеф охраны представил подробный доклад.– Может быть, к Градову пойдете не один? – спросил он в заключение.– Ну да… Вызовите эсэсовцев с овчарками. Ох, да перестаньте вы!Когда Генрих Рудольфович вошел в кабинет, Градов курил, развалившись в кресле. При виде Бека он встал.– Добрый день, Генрих Рудольфович. Бек чуть не подал Борису руку, но это выглядело бы неуместно. Он сдержанно кивнул.– Чем обязан, Борис Михайлович?– Я привез вам вот это.Когда Борис запустил руку в сумку, Бек невольно напрягся, хотя и знал, что Градов не вооружен… Из сумки появилась всего лишь обычная папка.– Что это? – задал естественный вопрос Бек.– Здесь дубликат той информации, что была записана на дискете. Дискету пришлось уничтожить, но это то же самое. У вас есть специалист, который сможет подтвердить, что я вас не обманываю?Бек подумал о Барсове и ответил:– Да. Такой человек у меня есть.– Пригласите его.– Успею. Пока ваше заявление условно принято.– Возьмите папку, – сказал Борис. – Она не кусается. Генрих Рудольфович раскрыл папку, бегло прочел первую страницу, пролистал остальные.– Похоже на правду, – признал он.– Конечно. Это и есть правда.– Тогда я отказываюсь понимать. – Бек подсел к столику, налил себе вина. – Вы что, предлагаете купить мне это?– Нет, отдаю даром. Берите, пользуйтесь… – Борис шагнул к выходу, потом' обернулся, будто вспомнил что-то. – Да, Генрих Рудольфович… Сколько ваших людей переселилось на небеса в процессе погони за мной?– Немало.– Да, немало… Видимо, вам ясно, что я не мог бы действовать так эффективно, если бы мои руководители не наблюдали за вами очень пристально?– Пожалуй…– Не пожалуй, а так оно и есть. И наблюдение будет продолжаться всегда. Вы не узнаете, каким образом. Это не в ваших силах. Но, поверьте, стоит вам предпринять шаги к практическому освоению того, что тут в папке, нам это станет известно.– И тогда?.. – Бек поднял взгляд от папки, гипнотизировавшей его.– О, ничего ужасного – с нашей точки зрения. Но вам не просто надают по шее. Нет, вас раздавят, как клопа. Ваша империя лопнет. Я вас предупредил, но это лишь мои слова, ничего больше. Папка у вас. Хотите рискнуть – пожалуйста.Генрих Рудольфович ударил кулаком по столику так, что бутылка подпрыгнула.– Но кто вы? Чего вы добиваетесь? Какой вам от всего этого прок?!– Мы? – Борис улыбнулся. – Ну, назовите нас Полицией Будущего. Мы – люди, которым небезразлична судьба человечества. Эта папка в любом случае отправится в небытие. Сейчас, если вы сожжете ее в камине, или потом, но только вместе с вами. Ваш выбор?Бек отшвырнул папку. Она поехала по крышке стола и свалила на пол бокал. Бек даже не заметил этого.– Генрих Рудольфович, вы проявили завидное упорство, – продолжал Борис. – Оно было бы достойным уважения, если бы не ваши методы. Знаете, когда вы выследили меня в Англии…– В Англии? – переспросил Бек в полнейшем недоумении. – Я не выслеживал вас в Англии. Я и не знал, что вы там были…– Ладно, оставим, не оправдывайтесь… Генрих Рудольфович, пора прекратить эту бессмысленную войну. Она с самого начала не нужна была ни вам, ни нам. Но вас, как мы поняли, ничто не способно образумить, кроме одного. И вот я здесь, с этой папкой, яблоком раздора. Но ее, папки, фактически не существует. Она есть, и ее нет. Ею невозможно воспользоваться.– Да… Да, я понимаю вас, но…– Не расстраивайтесь слишком. В конце концов, что вы теряете? Все ваше – при вас. А это… так, мираж, сон.И неужели вас самого прельщает роль врага рода человеческого?– Хорошо. – Бек решительно встал и вынул из кармана золотую зажигалку «зиппо». – Я сожгу папку. Охота за этой информацией не принесла мне ничего, кроме потери людей и денег, а получив ее, я могу потерять все.– Абсолютно, – кивнул Борис, глядя, как огонь пожирает брошенные в камин листы. Он перевел дыхание с облегчением, теперь с настоящим облегчением. Все, теперь уже конец.Он подобрал с ковра неразбившийся бокал и налил себе вина.– За упокой этой жути, – провозгласил он. – А знаете, Генрих Рудольфович, ведь кое-кто уже пытался дублировать людей по этой методике.– Да? И что с ними стало?– С искусственными людьми?– Нет, с их создателями.– Они умерли. Точнее, умер вдохновитель и глава проекта, а их центр был уничтожен вместе со всей информацией.– Я так и думал. Полагаю, я поступил мудро.– Я тоже так полагаю. – Борис выпил вино и поставил бокал на стол. – Генрих Рудольфович, и еще…– Да?– Верните рукопись моего романа. Я хочу закончить его.– Так это все-таки не камуфляж?– Я писал книгу. Почему бы и нет? Не считаете же вы, что я только и способен стрелять и убивать?– Да нет… – Бек как будто смутился. – А роман увлекательный… Любопытно было бы дочитать.– Я пришлю вам экземпляр с автографом, – пообещал Борис.– Если будут трудности с изданием, обращайтесь ко мне.– Ну уж нет… Крепкая литература в протекции не нуждается.– Гм… Как посмотреть. – Бек открыл сейф и достал рукопись с нижней полки. – Вы взяли этот сюжет из ваших реальных приключений?– Что? – Борис на миг остолбенел, потом рассмеялся. – Нет, Генрих Рудольфович. Литература – это литература, а жизнь – это жизнь. Они не должны иметь никаких точек соприкосновения.– Никаких?– Ну, скажем, почти.Вид денег в сейфе направил мысли Бориса в иное русло.– Генрих Рудольфович, коль скоро вы открыли сейф, выдайте мне двадцать пять тысяч долларов.– Зачем? – удивился Бек. – У вас что, денежные затруднения?– Нет, – ответил Борис. – Но тут есть тонкость. Это должны быть именно ваши деньги.– Почему мои?– Потому что ваш Котов разгромил квартиру моего друга, а делать ремонт ему не на что. Конечно, я мог бы заплатить, но не находите ли вы, что это ваша проблема?– А… Ну что же, раз так, берите. В сумку Бориса поверх рукописи посыпались запечатанные пачки долларов.– Распорядиться, чтобы вас отвезли? – спросил Бек.– Да, пожалуйста.Бек взялся за телефонную трубку.– До свидания, – сказал он Борису, когда тот шел к двери.«Вряд ли мы когда-нибудь увидимся», – подумал Борис.Он ошибся. Они увиделись приблизительно через три часа, и причиной их новой встречи стали обстоятельства не менее загадочные и драматические, чем все происходившее до сих пор. 21 Из окна кабинета Бек смотрел, как отъезжает от виллы серебристый «мерседес», увозящий Градова. Прихватив бутылку хорошего виски, Генрих Рудольфович покинул кабинет, по дороге успокоительно кивнул шефу охраны и спустился в гостиную. Там он задернул шторы, чтобы укрыться от палящего солнца, и откупорил бутылку. На вращающейся стойке с видеокассетами он выбрал фильм, включил магнитофон.Это был «Охотник на оленей» Майкла Чимино, любимая лента Бека. Тяжелый и мрачный фильм импонировал Беку потому, что повествовал о двух вещах – о стойкости человеческого духа и о том, что не бывает духа несгибаемого. Война раздавит кого угодно, а понятие «война» Бек трактовал широко.Если бы кто-то подсмотрел сцену, разыгравшуюся в кабинете Бека, то мог бы подумать, что Генрих Рудольфович выдохся, поскольку сдался так быстро. Но это была лишь форма. Содержание, как всегда, лежало глубже. В различных обстоятельствах вынужденная реакция может выглядеть и малодушием, и мужеством. Очень трудно оценивать поступки людей правильно.Ступени лестницы вели Бека к поражению. От эйфории первых дней, внезапно блеснувшей мечты – через перманентные неудачи реальных шагов – к осознанию недостижимости цели. Когда пришел Градов, Генрих Рудольфович уже подвел для себя итог, и его занимала в большей степени тактика оппонента, нежели борьба всерьез.На экране играли в русскую рулетку, крутили барабан заряженного одним патроном револьвера, щелкали у виска. Играли пленные американцы, кровожадные вьетнамцы выли от восторга. Герой должен был погибнуть, потому что это – записанный на пленку фильм, и, сколько его ни запускай, все равно увидишь одно и то же. Логика событий неумолима, как логика движущейся магнитной ленты. Запись на пленке можно стереть и записать что-то новое, но это будет уже другой фильм, с самого начала другой.Генрих Рудольфович налил рюмку виски, выпил, потом без перерыва еще одну.– Пустяки, – произнес он вслух. – Подумаешь… Визгу много, а шерсти мало. – Он засмеялся и подмигнул собственному отражению в большом зеркале. – Кое-что я потерял… Но кое-что ведь и осталось, верно? 22 Бориса доставили к дому Мезенцева. Не чуя ног, он взлетел по лестнице, поднял руку к звонку и вдруг замер.Дверь была приоткрыта, совсем чуть-чуть. Почему? Если кто-то из них вышел из квартиры… Или они оба… Зачем оставлять открытой дверь?!Он толкнул дверную ручку, шагнул в прихожую.– Оля? Андрей?Молчание.Оказавшись в гостиной, Борис сразу увидел человека, лежащего у стены в луже крови, лицом вниз. Градов вопреки очевидному не желал узнавать в нем Андрея, хотя одет он был как Андрей и сложен так же… Наклонившись, Борис с усилием перевернул лежащего.Волосы Мезенцева слиплись от крови, кровь заливала лоб, щеки, закрытые глаза. Борис метнулся в кабинет, в кухню. Оли нигде не было. Тогда Борис вернулся к Андрею, попытался нащупать пульс. Несколько кошмарных мгновений ему казалось, что он держит руку трупа. Но тоненькая нить все же билась…Градов кинулся в ванную, смочил полотенце в холодной воде, оттер кровь с лица друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40