– Где именно?– На шоссе Энтузиастов, не очень далеко от центра.– Спасибо, мистер Блейк.– Хотите, чтобы я сопровождал вас, или возьмете адрес и поедете сами?– Поеду один. Хочу осмотреться, привыкнуть. Я давно не был в Москве.Они обменялись понимающими взглядами. Блейк направился к своей машине, а Джек Слейд уселся в «опель». Он включил зажигание и тронулся с места.Полковник Лысенко следовал за ним в «ладе» с форсированным двигателем и системой коммуникации с автоматической кодировкой сигнала, замаскированной под сотовый телефон.Квартира Слейду понравилась. Просторная гостиная. Уютная спальня, будоражащая воображение и пробуждающая ненужные мысли об интимных свиданиях. Телевизор с видеомагнитофоном, музыкальный центр, компьютер, телефон. Возле музыкального центра Слейд с удивлением обнаружил стопку компакт-дисков своих любимых исполнителей: Синатры, Тома Джонса, Энди Уильямса… Да, о нем позаботились весьма предупредительно, но это было еще не все.Часа через два, когда Слейд под сладкоголосое пение Энгельберта Хампердинка закончил распаковывать чемоданы, в дверь позвонили условным сигналом: три коротких и длинный – так оповещал о себе мистер Блейк.Ни слова не говоря, Блейк раскрыл набитый электронной аппаратурой кейс, заменил компьютерный модем, повертел какие-то ручки и удовлетворенно кивнул.– Кодирование связи с Лондоном есть. А «жучков» нет.– Я просил данные об окружении Кострова, – напомнил Слейд.– Да-да… Круг его знакомств нами определен. Вы можете сослаться на двоих: Анатолия Рыбина и Леонида Верницкого. Оба коллекционеры, оба скупали у Кострова египетские раритеты. Ни того, ни другого сейчас нет в Москве.– А где они?– Первый в Ницце, второй в Эстонии.– А если Костров свяжется с ними по телефону? Блейк пожал плечами.– Вы слишком много от нас хотите, мистер Долтон. Не могли же мы и это предусмотреть.– Вы правы, – вздохнул Слейд. – Давайте сведения о Рыбине и Верницком.Вытащив из кармана тонкую пачку листов с высококачественными распечатками, Блейк протянул ее Слейду.– Я вам больше не нужен, мистер Долтон? Тот отрицательно покачал головой.– Если понадоблюсь, – Блейк двинулся к выходу, – вы знаете, как меня найти.– Благодарю вас, мистер Блейк.Изучив распечатки, Слейд сжег их в туалете и спустил пепел в унитаз. Затем поднял телефонную трубку, набрал номер.– Слушаю. – Прозвучал вальяжный басок.– Господина Кострова, пожалуйста. – Русский язык Слейда был безупречен, словно британский разведчик родился не в Лондоне, а где-нибудь под Рязанью.– Костров у телефона. Кто это?– Михаил Игнатьевич, вы со мной не знакомы. Мне рекомендовал обратиться к вам господин Рыбин.– Вот как? – насторожился Костров. – А по какому вопросу?– Я коллекционер и хотел бы приобрести что-нибудь из произведений древнеегипетского искусства. Моя фамилия Мищенко.Костров помолчал. Ни о каком Мищенко он никогда не слышал ни от Рыбина, ни от кого-то другого. Мищенко этот вполне может оказаться заурядным жуликом, грабителем, мошенником, или незаурядным, что еще хуже. Дудки, сначала проверим тебя, приятель.– Господин Мищенко…– Владимир Геннадьевич.– Владимир Геннадьевич, а давно вы видели Рыбина?– Две недели назад. Как раз перед его отъездом в Ниццу.– И как он? Усы еще не сбрил?В голосе Слейда зазвучало искреннее недоумение.– Михаил Игнатьевич, боюсь, вы неправильно меня поняли. Я имею в виду Анатолия Рыбина, моего старинного друга. А он сроду усов не носил.– Ах этот… Который ездит на девяносто девятой цвета мокрого асфальта?– Да нет же! – Недоуменные интонации усилились. – На белом «понтиаке». У него еще собака Альма, догиня…– Теперь понял, – произнес Костров дружелюбнее. – Значит, он рассказал вам обо мне…– Он и Леня Верницкий.Услышав о Верницком, Костров еще больше успокоился. Конечно, стопроцентной гарантии нет, но как же знакомиться с новыми покупателями, если шарахаться от всех и каждого, рассудил Михаил Игнатьевич. Жаль, сейчас нет ни Верницкого, ни Рыбина, позвонить бы им… Ну да ладно, примем дополнительные меры предосторожности.– Хорошо, Владимир Геннадьевич, – сказал Костров. – Вы где живете?– Шоссе Энтузиастов, между Войтовича и Авиамоторной. У Рогожского кладбища.– Тогда давайте встретимся через час у метро «Площадь Ильича», согласны?– Разве ее не переименовали? Я-то на метро не езжу, все на машине…– Да шут их знает… Я ведь тоже не езжу. От них всего можно ожидать. Но вы поняли где?– Конечно, Михаил Игнатьевич. Я согласен.– Как я вас узнаю?– У меня бежевый «Опель-Кадет».– Договорились.* * *Костров сразу заметил машину Слейда, но подходить не спешил. Он рассматривал англичанина издали добрых пятнадцать минут, прежде чем пришел к выводу: вызывает доверие, опасности, скорее всего, не представляет. Хотя, с другой стороны, если бы мошенники не вызывали доверия… Эх, знать бы, где упасть, соломку подстелил.Костров решительно подошел к «Опель-Кадету» и наклонился к открытому окну.– Владимир Геннадьевич?– Михаил Игнатьевич? – Слейд бросил взгляд на левую руку Кострова – не хватало фаланг двух пальцев. – Рад знакомству. Садитесь в машину…После получасовой беседы, в течение которой Костров окончательно убедился, что Мищенко отлично знает и Рыбина, и Верницкого, Слейд перешел в наступление.– Меня главным образом интересует эпоха Нового царства, – сказал он. – Вы располагаете чем-либо из этого периода?– Да, кое-что есть, – ответил Костров, уже проникшийся симпатией к собеседнику (симпатия симпатией, но и номер машины он запомнил). – Но, как вы понимаете, весьма и весьма недешево…Слейд весело рассмеялся.– Право же, Михаил Игнатьевич, этим вы меня не испугаете. На прошлой неделе я заплатил десять тысяч долларов за египетскую вазу.«Ого, – мысленно восхитился Костров. – Крупная рыба, если не врет. К цене каждой вещи будем приписывать справа ноль».– Может быть, поедем ко мне и посмотрим? – предложил Михаил Игнатьевич.– Охотно, – улыбнулся Слейд. – Показывайте дорогу.– Вон там моя машина. Поезжайте за мной. Машина Кострова, а за ней «Опель-Кадет» влились в транспортный поток. Следом покатила неприметная «лада». 28 Темнота невыносимо раздражала Бориса Градова. Это раздражение было сильнее, чем тревога и страх. Мысленно слившись с героем «Колодца и маятника», он измерял каземат шагами. Семь шагов в длину, пять в ширину. Удалось нащупать деревянный стол, кровать (к изумлению Бориса, с постельным бельем!), два табурета.Сидя на кровати, Борис предавался невеселым размышлениям. Персонаж из пьесы Чехова прокомментировал бы ситуацию словами: «Мы попали в ЗАПИНДЮ». Вот именно – в «запиндю», да еще в какую… Кто эти люди? Чего они добиваются? Впрочем, ответ на второй вопрос ясен: им нужен пароль к секретному файлу. Как только тюремщики убедятся, что пароль пленнику не известен, они избавятся от Бориса, как от хлама, обузы. Так, может, не стоит их разочаровывать? Торговаться, пытаться выиграть время? Но с таким, как горилла Алик, не особенно поторгуешься.Напряженные раздумья Бориса были прерваны – вспыхнул яркий свет. Градов зажмурился, а когда открыл глаза, увидел, что на ощупь определил размещение предметов в камере в общем правильно. Только в углу стоял еще маленький металлический столик и возле него – удобное кресло.Дверь отворилась, и в камеру вошел пожилой человек, уставившийся на Бориса необычайно проницательным взглядом. Градов не отводил глаз. Так продолжалось с минуту, после чего вошедший притворил за собой дверь, сел в кресло и сказал:– Здравствуйте, Борис Михайлович. Меня зовут Генрих Рудольфович Бек. Не вижу смысла прятаться за чужим именем, потому что мы либо расстанемся друзьями, либо вы вообще отсюда не выйдете.– В представлениях нет нужды, – парировал Градов. – Я узнал вас, видел по телевизору, кажется в благотворительной программе. Господин Бек, владелец того и сего, друг бедноты, покровитель детишек-сирот… Знаете, мне очень хочется увидеть вас по телевизору еще раз. В программе «Человек и закон»…Бек слушал, чуть покачивая головой, с интересом и даже будто бы с удовольствием.– Господин Градов, – произнес он, немного помолчав, – вы понимаете, что нам необходим пароль к файлу. Вы дадите нам его, но чуть позже, а сейчас я пришел не за этим. Представьте, сгораю от любопытства. Кто вы, собственно, такой?– Борис Градов, ди-джей «Золотого века», начинающий писатель.– О да… Ваш опус я читал. Впечатляющий камуфляж.– Камуфляж? В каком смысле?– Сами понимаете. Да и вся ваша жизнь – камуфляж. Что вы, например, скажете об этом? – В руках Бека появился вырванный из ежедневника Бориса листок. Генрих Рудольфович прочел вслух: – «Двенадцатого мая, в шестнадцать сорок пять – встреча с Юргеном. Документы Шернера». Кто такой Юрген? О каких документах идет речь?Борис тяжело вздохнул, словно учитель арифметики, вынужденный вколачивать в голову дебила таблицу умножения.– Вы же ознакомились с моим романом. Юрген – правая рука главного злодея. Документы Шернера – поименные списки организации Ледяного Паука…– Хватит! – оборвал Бек. – Не прикидывайтесь дурачком! Дурачку не под силу спланировать похищение компьютера Калужского, спланировать так, чтобы это было принято за рядовую уголовщину. А как чисто ликвидированы исполнители!У Бориса глаза на лоб полезли. Вот какой я, оказывается, крутой…– Однако не думаю, – продолжал Бек, – чтобы вы организовали все это в одиночку. Такое невозможно представить… Ваши связи, Градов, – вот что меня интересует.– Но если вы уверены, что я не один, – проговорил Градов, – почему вам не пришло в голову и другое? Ведь пароль к файлу могу знать не я, а, скажем, мои шефы в Бонне.– В Бонне?– Это так, к примеру.Генрих Рудольфович отметил про себя «Бонн» – он почитывал Фрейда и знал кое-что о симптоматических оговорках.– Нет, – холодно улыбнулся Бек, – не проходит.– Почему?– Потому что вы не могли не удостовериться, что это ИМЕННО ТОТ файл.– Логично, – кивнул Борис. – Генрих Рудольфович, давайте закончим роман вместе. У вас детективный склад ума.– Спасибо за лестное предложение, – усмехнулся Бек. – Почему бы и нет? Засядем где-нибудь на вилле, на Лазурном Берегу… Но сначала – пароль и ваши связи.– Мне нужно все обдумать, – заявил Борис.– Что тут обдумывать? Альтернатива вам известна.– Не советую, – угрожающе проговорил Градов.– Что? – Брови всесильного магната приподнялись.– У вас все в порядке со слухом? Я сказал – не советую. Вместе с тем я готов подумать, как помочь вам выбраться из этой ужасно неприятной для вас истории.– Для меня? – Бек был ошеломлен. Он не помнил, когда в последний раз с ним разговаривали в подобном тоне. Может, в школе? Да и то в начальных классах… Черт, либо этот Градов – наглец каких поискать, либо (что намного вероятнее, учитывая ход событий!) за ним немалая сила… Но какая? Кропотливейшие изыскания службы безопасности Бека ни к чему не привели. «Надо продвигаться осторожнее, в потемках недолго и шею свернуть», – подумал Генрих Рудольфович.– Да, для вас, – подтвердил Градов. – Но не паникуйте. Может статься, мы и выработаем приемлемые формы сотрудничества. А пока предварительные условия…– Какие?– Немедленного освобождения не требую, вы верно подметили, что я не дурак. Но из подвала переведите меня куда-нибудь наверх. Пусть решетки, замки, охрана – но свет и комфорт. Телевизор, магнитофон, бритва «Браун». Получше кормить, бутылка сухого вина в день – обязательно. Я люблю сигареты «Честерфилд»… И верните очки.В глазах Бека вспыхнули зловещие огоньки.– Хорошо, Борис Михайлович. Все, о чем вы просите, будет вам предоставлено.Бек вышел. Охранник запер дверь. Шагая по коридору, Генрих Рудольфович улыбался. Да, он обеспечит Градову свет и комфорт. Но, если выяснится, что уважаемый Борис Михайлович – прыщ на ровном месте, он умрет не сразу. Он заплатит страшную цену за каждую выпитую им бутылку вина… 29 На столе перед Слейдом выстроились египетские приобретения Кострова – статуэтки из вулканического камня, инкрустированные цветным стеклом, миниатюрные бронзовые модели парусных лодок, фигурки фантастических животных из слоновой кости, отделанные голубым фаянсом. Слейд брал в руки то один, то другой предмет, не особенно прислушиваясь к рекламным трелям Михаила Игнатьевича.Наконец он остановился на статуэтке из яшмы с вкраплениями ляпис-лазури, изображающей бога Осириса.– Сколько вы хотите за это?Костров рассчитывал продать Осириса максимум долларов за двести, поэтому в соответствии с идеей о прибавлении нулей без колебаний заявил:– Две тысячи.Слейд немедленно полез в карман и вручил ошеломленному Кострову две тысячи долларов сотенными.– Небольшие суммы у меня всегда с собой, – спокойно пояснил он.У Михаила Игнатьевича перехватило дыхание. Этот Мищенко может сделать его богачом… Но уже следующая фраза Слейда оказалась для Кострова ушатом холодной воды.– К сожалению, в вашей коллекции меня больше ничто не привлекает. Это все, что у вас есть?– Да… Постойте… Нет, не все, – Костров вспомнил о стилете, – есть еще одна очаровательная вещица, но она у моего друга.– Что за вещица?– Бронзовый стилет изумительной работы.– Гм… А как бы взглянуть на него?– Нет ничего проще. – Костров взялся за телефон, набрал номер Левандовского, но никто не ответил. Михаил Игнатьевич посмотрел на часы – А, понятно, он в институте… Да нет, скорее уже направляется домой. Если мы поедем к нему сейчас, наверняка застанем.Слейд склонил голову набок, будто взвешивая, стоит ли тратить время на один-единственный, неизвестно какой предмет.– Ну хорошо, поедем… Правда, у меня на сегодня намечена встреча… Да ладно, не так это важно. Далеко живет ваш друг?– Совсем близко. Могу отвезти вас на моей машине, если вы устали за рулем.– Напротив, я за рулем отдыхаю. Так что с удовольствием сам нас обоих доставлю, а потом сразу на мою встречу – может, успею. Стоп, нет – как вы обратно тогда доберетесь? Любезность требует вернуть вас домой.– Не беспокойтесь, я доеду и на такси.– Да? Вот и отлично.На «опеле» Слейда они подъехали к дому Левандовского.– Подождите меня, – попросил Костров. – Если он успел вернуться, я принесу вещь.Слейд не возражал, чем немало обрадовал Кострова, ведь Михаилу Игнатьевичу хотелось без посторонних поговорить о цене стилета.Левандовский оказался дома, но, похоже, не очень обрадовался приходу приятеля.– Привет, – буркнул он и пошел в глубь квартиры. – Чаю выпьешь?– Спасибо, Илья, тороплюсь. Я за стилетом… Ну и узнать, что ты о нем выяснил.– Немало выяснил, – произнес Левандовский, поворачиваясь к Кострову. – Значит, сорок фунтов, а?– Да, а что?– А то, что страховая стоимость аналога, хранящегося в Египетском археологическом музее, – пятьдесят тысяч долларов…– С ума сойти, – опешил Костров.– И это не главное. Стилет представляет огромную научную ценность. Вообрази: внутри находится второе лезвие, покрытое иероглифами, да не простыми. Мне удалось частично расшифровать криптограмму – речь там идет о каком-то открытии ученых Древнего Египта. А может, оно и заимствовано у более древней культуры. Когда текст будет прочитан полностью, в наших исторических… воззрениях может кое-что измениться… А стилет, конечно, необходимо передать в музей.– Разумеется, – поспешно согласился Костров. Его меньше всего волновали споры историков об уровне развития древнеегипетской науки, зато цифра – пятьдесят тысяч – дразняще вспыхивала в сознании. А упомянутое Левандовским второе лезвие делало стилет презанятной игрушкой. Какую цену заломить? Восемьдесят тысяч? Сто?– Вот, кстати, – продолжал он, – внизу в машине ждет специалист, сотрудник музея.– А меня, – обиделся Левандовский, – уже недостаточно?– Это мой хороший знакомый, я хотел просто показать ему… Но раз такое дело, я вместе с ним поеду в дирекцию, оформим дарственную.Костров пока не думал о том, как станет выкручиваться впоследствии. Эту проблему он решит потом.– А какой это музей? – полюбопытствовал египтолог.– Музей… – Костров запнулся. – Илья, почему ты так мрачно глядишь, что случилось?– Видишь ли… стилета у меня нет. Михаил Игнатьевич похолодел.– Как нет?..– Не беспокойся, все в порядке, – поспешил успокоить приятеля Левандовский. – Понимаешь, смысл криптограммы относится не к моей сфере. Грубо говоря, я в таких материях ноль. Поэтому я отдал стилет профессору Калужскому, чтобы он помог с расшифровкой и растолковал мне что к чему.– Ну ты молодец! – воскликнул Костров. – Отдать музейную редкость невесть кому!– Не невесть кому, – с некоторым раздражением сказал Левандовский. – Профессор Калужский – ученый от Бога и честнейший человек…– А когда честнейший человек вернет стилет?– По первому требованию.– Считай, оно предъявлено.Что ж, – вздохнул Левандовский. – Как угодно, я позвоню ему. Только жаль прерывать исследования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40