Восход слишком устал, поэтому конюх вывел для нее крепкого черного коня. Капитан уже вручил ей опознавательный знак; пока она едет по делам его светлости, все вассалы Блейна будут предоставлять ей свежую лошадь и пищу, чтобы она побыстрее доставила послание.
– А теперь послушай, – сказала Джилл конюху, – Восход должен быть здесь, когда прибудет Родри.
– За кого ты нас принимаешь, за конокрадов?
– Есть много великих лордов, которые «обменивали» лошадь, в то время как ее владелец совершенно не собирался этого делать.
– Твой конь в полной безопасности. Я вот что тебе скажу, серебряный кинжал. Мы, люди из Кама Пекла, ненавидим конокрадов больше всех других воров на земле. У нас конокраду не отрубают кисти рук. Ему дают пятнадцать ударов плетью и публично вешают.
– Отлично. В таком случае я отправляюсь в путь со спокойным сердцем.
Вскоре Джилл выехала. Она двигалась то рысью, то шагом, пока не преодолела горы. На более пологих склонах предгорий она время от времени могла пускать коня в галоп. Около полудня она прибыла в дан благородного лорда, получила еду и свежую лошадь и снова понеслась вперед.
Холмы быстро остались позади, теперь дорога Джилл вела по лугам Кама Пекла. Эта провинция, по большей части совершенно не подходящая для земледелия, была настоящим раем для скотоводов. На хорошо орошаемых лугах среди небольших березовых рощиц Джилл видела спокойно пасущиеся табуны; белые коровы с ржаво-красными ушами лежали в тени и жевали свою жвачку. Конные пастухи объезжали стада.
На равнине девушка почти все время скакала галопом. Она еще два раза меняла лошадей. От патрульного поста до города было пятьдесят миль. Преодолеть такое расстояние за один день мог только специальный курьер. К третьей смене лошадей солнце уже опускалось к горизонту. Лорд, который давал ей лошадь, предложил гонцу гвербрета переночевать у него. Джилл хотела было принять предложение, но опять почувствовала предупреждение двеомера. На этот раз оно прошло по ней резко, как нож. Она должна ехать дальше – и как можно быстрее.
– Благодарю, лорд, но послание на самом деле срочное.
– Несомненно, тебе лучше знать, серебряный кинжал.
Покинув дан, она понеслась галопом. Холодок двеомера подгонял ее, Джилл ощущала спиной его ледяное дыхание. Кто-то знал, где она находится, и этот «кто-то» следовал за ней, чтобы причинить ей зло. После прошлой тяжелой ночи Джилл была близка к тому, чтобы заснуть в седле всякий раз, когда лошадь переходила на шаг. Тем не менее девушка продолжала бодрствовать и подгонять лошадь. При виде путников на дороге Джилл кричала, именем гвербрета требуя, чтобы ей освободили путь. С удивленными возгласами пешеходы и всадники отступали в сторону и позволяли ей проехать.
Наконец Джилл поднялась на гребень невысокой горы и увидела внизу город гвербрета – дан Хиррейд, растянувшийся по обеим сторонам реки и окруженный высокими каменными стенами. Река блестела на закате так ярко, что для усталых глаз Джилл это было почти невыносимо. Скоро городские ворота закроются на ночь. Девушка ударила пятами лошадь, чтобы заставить ее бежать быстрее, и бросилась вниз, примчавшись к воротам как раз когда они закрывались.
– Послание для гвербрета! – заорала Джилл. – С перевала Кам Пекл!
Ворота попридержали. Когда стражник выбежал, чтобы встретить ее, Джилл широким жестом достала и продемонстрировала опознавательный знак.
– Хорошо, серебряный кинжал, – сказал стражник. – Я отведу тебя прямо в дан.
Когда створки ворот затворились и были заперты, Джилл почувствовала огромное облегчение. Здесь на какое-то время она в безопасности.
Стражник повел ее по лабиринту мощеных улиц. Круглые здания лепились друг к другу почти вплотную. В окнах горел свет; люди возвращались домой после торгового дня; тут и там из окон долетал запах ужина, от чего у Джилл заурчало в животе. В дальней стороне города находилась невысокая насыпная гора, окруженная каменными стенами. И снова ворота, и еще стражники, но благодаря опознавательному знаку Джилл с провожатым вскоре оказались во дворе огромного дана Блейна, с тройным брохом, возвышающимся над сараями и конюшнями. После того, как паж забрал лошадь Джилл, городской стражник провел посланца в большой зал.
В каминах пылал огонь, ярко горели свечи. Моргая, Джилл стояла у двери, в то время как стражник отправился поговорить с гвербретом. Возле большого слуги подавали ужин боевому отряду из ста человек. Воины восседали за длинными столами. За отдельным столом для почетных гостей и хозяев гвербрет трапезничал один. Джилл осматривалась по сторонам. Искусная работа каменщиков, прекрасные шпалеры, серебряные кубки и канделябры на столах… Джилл испытала желание отругать весь патруль. Почему эти «олухи не отправили послание капитану гвербрета, вместо того, чтобы заставлять ее врываться к великому лорду и беспокоить его за ужином? Грязный серебряный кинжал, вроде нее, должен был бы ждать снаружи во дворе.
Вид самого Блейна едва ли успокаивал. Когда стражник поговорил с ним, гвербрет надменно откинул голову и встал, гордо расправив плечи. Он оказался гораздо моложе, чем ожидала Джилл, на вид приблизительно двадцати двух лет, и поразительно напомнил ей Родри, синеглазый, с черными волосами. Хотя, конечно, не мог сравниться в красоте с ее мужчиной.
– Иди сюда, серебряный кинжал, – приказал он. – Что там за послание?
Джилл поспешила к нему и уже начала опускаться на колени, но потеряла равновесие и чуть не растянулась на полу.
– Простите, ваша светлость, – пробормотала она. – Два дня в пути, а до этого – сражение.
– Клянусь задницами богов! Тогда поднимайся с проклятого пола и садись на стул. Паж! Меда! Тащи кубок! Шевелись! Этот парень, должно быть, голоден.
Пока удивленные, пажи приходили в себя, Блейн схватил Джилл за плечи, помог ей встать и усадил на свой стул. Он сам сунул ей в руку кубок с медом, затем устроился на краю стола, позабыв о еде.
– Готов поспорить, что угадал, – сказал он. – На этом перевале, по которому таскаются демоны, опять возникли неприятности.
– Именно так, ваша светлость.
Пока Джилл рассказывала, подошел капитан Блейна, чтобы тоже послушать новости. Это был крепкий мужчина тридцати с лишним лет; на его щеке выделялся побледневший шрам. Когда Джилл закончила говорить, гвербрет повернулся к нему.
– Комин, возьми пятьдесят человек и запасных лошадей и отправляйся в путь сегодня же ночью. Я… так, подожди минутку. – Блейн схватил кусок жареного мяса с золотой тарелки и бросил Джилл. – Хлеб возьмешь сам, парень. А теперь послушай, Комин. Гони этих бандитов, шлюхино отродье, в Йир Аусглин. Если у гверберта Игвимира хватит наглости пожаловаться, то скажи ему вот что: если мы не увидим их головы на копьях через неделю, это означает войну.
– Все сделаю. Как только будут новости, отправлю посыльного.
Пока они обговаривали детали, Джилл продолжала есть. Когда Комин ушел, чтобы выбрать людей, Блейн взял свой кубок и быстро выхлебал мед – так жадно, словно это была чистая вода. Паж, поджидавший поблизости, тотчас же шагнул вперед и ловко долил кубок.
– Похоже, ты едва прикоснулся к меду, – заметил Блейн, обращаясь к гонцу. – Что ты за серебряный кинжал, если так медленно пьешь? Как тебя зовут, парень?
– Джилиан, ваша светлость, и я не парень, а девушка.
Блейн уставился на нее, потом откинул голову и расхохотался.
– Похоже, я старею и слепну! – все еще улыбаясь, воскликнул он. – Да, на самом деле девушка! Что же заставило девушку ступить на долгую дорогу?
– Мужчина, которого я люблю, – серебряный кинжал. Я оставила своих родственников, чтобы следовать за ним.
– Очень глупо с твоей стороны, но с другой стороны кто знает, на что способны женщины? – Он передернул плечами. – Хорошо, Джилиан. Мы не можем разместить тебя в казарме, поэтому на ночь я выделю тебе комнату в брохе.
В тот же день патруль Кама Пекла проводил остатки каравана Серила к приграничному посту, а затем воины снова отправились на поиски бандитов. Родри помог перенести Серила на койку в казарме, проследил, чтобы охранников и погонщиков хорошо накормили, а затем отправился в конюшни – проверить, в порядке ли Восход. Конюх сказал ему, что Джилл выехала на рассвете с посланием гвербрету.
– Так что она прямо сейчас должна приближаться к дану Хиррейд.
Родри посмотрел сквозь дверной проем на закат.
– Именно так. Ты когда-нибудь был в нашем городе, серебряный кинжал?
– Один или два раза. Ну, я собираюсь поужинать.
Закончив трапезу, Родри зашел проведать раненого бандита, которого заперли в сарае с припасами. В этих предосторожностях не было необходимости, поскольку юноша умирал. Он был без сознания. Родри чувствовал запах зараженной раны через бинты. Он дал умирающему воды, затем уселся рядом, разглядывая его. Никогда прежде он не видел, чтобы подобная рана так быстро убила человека – а ведь Родри принимал участие в очень многих сражениях. Конечно, грабители питаются совсем не так хорошо, как лорды. Молодой человек, несомненно, нередко голодал и поэтому сильно ослаб. Тем не менее заражение должно было распространяться медленнее, в особенности после того, как Джилл обработала рану. Она ведь сделала перевязку сразу же после того, как юноша был ранен! Если кто-то хотел заткнуть парню рот, то ему очень повезло.
– Но была ли это просто удача? – спросил Родри вслух.
Умирающий застонал. Хотя совсем недавно Родри собирался перерезать ему горло, внезапно ему стало жаль незадачливого паренька.
Джилл проснулась поздно и, ничего не понимая, огляделась вокруг. Что она делает на этой роскошной кровати с вышитым пологом? Наконец она вспомнила: Блейн, его гостеприимство, прошлый вечер. Подняв полог, она обнаружила, что сквозь окна проникают солнечные лучи, а в дверном проеме неуверенно топчется паж.
– Э… госпожа… – заговорил он. – Гвербрет хочет, чтобы вы присутствовали на полуденной трапезе. Приготовить вам ванну? Время есть.
– Ванна – это прекрасно. Уже полдень? Боги! Скажи, супруга их светлости будет за столом? Я даже не знаю ее имени.
– Каниффа. Она уехала навестить своего брата.
Джилл возблагодарила богов за это. Она совсем не хотела, чтобы дама благородного происхождения следила за ее манерами. После ванны Джилл достала из седельных вьюков другую рубашку, которая была относительно чистой. Внезапно она опять вспомнила про браслет. Среди запасных вещей во вьюке его не оказалось.
– Клянусь льдом во всех кругах ада! Вероятно, его выкрал один из этих проклятых погонщиков!
Она в раздражении перевернула оба седельных вьюка, но драгоценная вещица пропала. Однако внизу одного из вьюков, под наполовину оторвавшейся заплаткой, лежало что-то маленькое и твердое. Джилл засунула туда пальцы и извлекла перстень с сапфиром. Большой камень был вставлен в золото, и два крошечных дракона свернулись вокруг него. Джилл долго смотрела на перстень.
– А ты как оказался в моем барахле? Наверное, Дикие украли браслет… – Она замолчала, взвешивая перстень в руке. – Браслет весил примерно столько же, не так ли?
Сапфир мерцал в солнечном свете. Джилл чувствовала себя полной дурой, разговаривая с перстнем, словно он мог ей ответить. Она нашла тряпку, завернула в нее свою находку и снова убрала ее в седельные вьюки, в самый низ. Ее ждет гвербрет – нет времени беспокоиться о каком-то перстне.
Блейн опять оказал ей честь, усадив за свой стол. Ему было любопытно, как протекает ее жизнь на долгой дороге. Она знала, что Родри стыдится обсуждать с посторонними свою ссылку, поэтому прилагала все усилия для того, чтобы почти ничего не говорить о нем во время трапезы. Это оказалось легко, когда она упомянула, что ее отец – Каллин из Кермора.
– Ну, тогда не удивительно, что ты так хорошо идешь по долгой дороге, – заметил Блейн с улыбкой. – Послушай, Джилл, один раз я встречался с твоим отцом. Я был маленьким мальчиком, думаю, шести или семи лет, и мой отец нанял его. Я помню, как смотрел на Каллина из Кермора – снизу вверх. И думал, что никогда не встречал более устрашающего человека.
– Да, папа действительно вызывает у людей такие эмоции.
– Но он великолепный воин. Я не очень хорошо помню, как там все обернулось, но закончилось тем, что мой отец подарил ему красивые ножны, украшенные золотом, и кое-что заплатил в дополнение к оговоренной сумме. А он все еще жив, твой замечательный отец?
С этого момента Джилл могла преспокойно повествовать о различных подвигах своего знаменитого отца. Этих подвигов хватило очень надолго. Когда трапеза закончилась, Блейн дал ей горсть монет, словно желая заплатить за послание.
– А когда прибудет караван, как ты думаешь? – спросил ее гвербрет.
– По крайней мере в ближайшие три дня не приедет, ваша светлость. Некоторые ранены.
Джилл собрала свои пожитки и вынесла их из дана на многолюдные улицы.
Это было единственное поселение во всей провинции, достойное называться городом. Под специально сделанными арками в стенах река текла через город, разделяя его на западную часть – для обеспеченных граждан и самого гвербрета, и восточную – для простых людей. Везде вдоль берегов реки тянулись зеленые общинные выгоны, где на жарком послеполуденном солнце паслись коровы.
У восточных ворот Джилл наконец отыскала гостиницу под названием «Бегущая лиса», которая находилась в достаточно тяжелом положении, чтобы предоставить место наемнику. Как только Джилл оказалась в маленькой комнатке одна, она открыла седельные вьюки и нашла перстень. На этот раз вокруг камня извивался всего один дракон.
– Не могла же я сойти с ума. Ты должен быть двеомером.
Камень на мгновение ярко замерцал, затем погас. Теперь это был просто блестящий драгоценный камень. Вздрагивая, Джилл завернула его в ткань и опустила в кошель, который носила на шее. Там хранились почти все монеты, которые у нее были.
Девушка спустилась вниз в таверну и взяла кружку самого темного эля, чтобы успокоить нервы. Боги, вот она здесь, в странном городе, у нее есть камень, обладающий двеомером, а Родри находится во многих милях от нее! «Невин, о, Невин! – подумала она. – Молюсь всем богам на небе, чтобы ты был здесь!»
«Он приближается, – прозвучала мысль у нее в сознании. – Он спасет нас обоих.»
Джилл поперхнулась элем и закашлялась. К ней поспешил владелец гостиницы.
– Там случайно не было мухи? – он постучал ее по спине.
– Нет. Спасибо.
«Ну ничего себе! – подумала Джилл. – Я должна побольше разузнать об этом камне.»
Хотя в таком большом городе работали ювелиры, она не собиралась открыто говорить о камне, который умеет менять форму и посылать мысли. Однако всегда найдутся другие источники информации для человека, который умеет их искать.
Таверна была полнехонька. За одним столом сидела стайка растрепанных и неряшливых молодых женщин, которые вкушали кашу на поздний завтрак; за другим расположились несколько охранников караванов – эти явно пребывали в поисках работы; за третьим насыщалось несколько молодых людей – какие-то подмастерья или приказчики из торговых лавок. Когда владелец гостиницы подошел к Джилл, чтобы снова наполнить ее кружку, она нарочно немного похвасталась, восхваляя щедрость Блейна. Никогда еще ей так хорошо не платили за доставку послания, сказала она. Конечно, она заплатила владельцу гостиницы из того кошеля, который открыто носила на поясе, а не из того, что спрятала под рубашкой.
Затем Джилл отправилась гулять по улицам.
Солнечный свет освещал тщательно подметенные вымощенные камнем улицы. Торговцы спешили по делам или разгуливали, лениво болтая. Женщины с корзинами и ведрами несли овощи, воду, рыбу. Они бросали взгляд на серебряный кинжал и демонстративно переходили на другую сторону улицу. Джилл заворачивала во все узкие переулки, какие встречала по пути. Она шла медленно, словно глубоко задумавшись. Наконец в одном переулке между булочной и мастерской сапожника ее охота привлекла к себе дичь.
Проходивший молодой человек как бы случайно столкнулся с ней. Он вежливо извинился и поспешил дальше, но Джилл развернулась и схватила его за запястье. Прежде чем он сумел вырваться, она прижала его к каменной стене сапожной мастерской и выбила из него дыхание. Добыча Джилл, худой невысокий паренек со светлыми волосами и покрытым бородавками носом, уставился на нее снизу вверх.
– Прости, серебряный кинжал, я не собирался тебя оскорблять.
– Оскорблять? Это демоны могут оскорбиться. Верни мой кошелек.
Вор лягнул ее и метнулся было в сторону, но Джилл схватила его и развернула лицом к стене. Пока он скулил и брыкался, она запустила руку ему под рубашку и достала кошелек, а также забрала у него маленький кинжальчик из скрытых ножен. Когда Джилл снова развернула парня лицом к себе, он застонал и обмяк у нее в руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
– А теперь послушай, – сказала Джилл конюху, – Восход должен быть здесь, когда прибудет Родри.
– За кого ты нас принимаешь, за конокрадов?
– Есть много великих лордов, которые «обменивали» лошадь, в то время как ее владелец совершенно не собирался этого делать.
– Твой конь в полной безопасности. Я вот что тебе скажу, серебряный кинжал. Мы, люди из Кама Пекла, ненавидим конокрадов больше всех других воров на земле. У нас конокраду не отрубают кисти рук. Ему дают пятнадцать ударов плетью и публично вешают.
– Отлично. В таком случае я отправляюсь в путь со спокойным сердцем.
Вскоре Джилл выехала. Она двигалась то рысью, то шагом, пока не преодолела горы. На более пологих склонах предгорий она время от времени могла пускать коня в галоп. Около полудня она прибыла в дан благородного лорда, получила еду и свежую лошадь и снова понеслась вперед.
Холмы быстро остались позади, теперь дорога Джилл вела по лугам Кама Пекла. Эта провинция, по большей части совершенно не подходящая для земледелия, была настоящим раем для скотоводов. На хорошо орошаемых лугах среди небольших березовых рощиц Джилл видела спокойно пасущиеся табуны; белые коровы с ржаво-красными ушами лежали в тени и жевали свою жвачку. Конные пастухи объезжали стада.
На равнине девушка почти все время скакала галопом. Она еще два раза меняла лошадей. От патрульного поста до города было пятьдесят миль. Преодолеть такое расстояние за один день мог только специальный курьер. К третьей смене лошадей солнце уже опускалось к горизонту. Лорд, который давал ей лошадь, предложил гонцу гвербрета переночевать у него. Джилл хотела было принять предложение, но опять почувствовала предупреждение двеомера. На этот раз оно прошло по ней резко, как нож. Она должна ехать дальше – и как можно быстрее.
– Благодарю, лорд, но послание на самом деле срочное.
– Несомненно, тебе лучше знать, серебряный кинжал.
Покинув дан, она понеслась галопом. Холодок двеомера подгонял ее, Джилл ощущала спиной его ледяное дыхание. Кто-то знал, где она находится, и этот «кто-то» следовал за ней, чтобы причинить ей зло. После прошлой тяжелой ночи Джилл была близка к тому, чтобы заснуть в седле всякий раз, когда лошадь переходила на шаг. Тем не менее девушка продолжала бодрствовать и подгонять лошадь. При виде путников на дороге Джилл кричала, именем гвербрета требуя, чтобы ей освободили путь. С удивленными возгласами пешеходы и всадники отступали в сторону и позволяли ей проехать.
Наконец Джилл поднялась на гребень невысокой горы и увидела внизу город гвербрета – дан Хиррейд, растянувшийся по обеим сторонам реки и окруженный высокими каменными стенами. Река блестела на закате так ярко, что для усталых глаз Джилл это было почти невыносимо. Скоро городские ворота закроются на ночь. Девушка ударила пятами лошадь, чтобы заставить ее бежать быстрее, и бросилась вниз, примчавшись к воротам как раз когда они закрывались.
– Послание для гвербрета! – заорала Джилл. – С перевала Кам Пекл!
Ворота попридержали. Когда стражник выбежал, чтобы встретить ее, Джилл широким жестом достала и продемонстрировала опознавательный знак.
– Хорошо, серебряный кинжал, – сказал стражник. – Я отведу тебя прямо в дан.
Когда створки ворот затворились и были заперты, Джилл почувствовала огромное облегчение. Здесь на какое-то время она в безопасности.
Стражник повел ее по лабиринту мощеных улиц. Круглые здания лепились друг к другу почти вплотную. В окнах горел свет; люди возвращались домой после торгового дня; тут и там из окон долетал запах ужина, от чего у Джилл заурчало в животе. В дальней стороне города находилась невысокая насыпная гора, окруженная каменными стенами. И снова ворота, и еще стражники, но благодаря опознавательному знаку Джилл с провожатым вскоре оказались во дворе огромного дана Блейна, с тройным брохом, возвышающимся над сараями и конюшнями. После того, как паж забрал лошадь Джилл, городской стражник провел посланца в большой зал.
В каминах пылал огонь, ярко горели свечи. Моргая, Джилл стояла у двери, в то время как стражник отправился поговорить с гвербретом. Возле большого слуги подавали ужин боевому отряду из ста человек. Воины восседали за длинными столами. За отдельным столом для почетных гостей и хозяев гвербрет трапезничал один. Джилл осматривалась по сторонам. Искусная работа каменщиков, прекрасные шпалеры, серебряные кубки и канделябры на столах… Джилл испытала желание отругать весь патруль. Почему эти «олухи не отправили послание капитану гвербрета, вместо того, чтобы заставлять ее врываться к великому лорду и беспокоить его за ужином? Грязный серебряный кинжал, вроде нее, должен был бы ждать снаружи во дворе.
Вид самого Блейна едва ли успокаивал. Когда стражник поговорил с ним, гвербрет надменно откинул голову и встал, гордо расправив плечи. Он оказался гораздо моложе, чем ожидала Джилл, на вид приблизительно двадцати двух лет, и поразительно напомнил ей Родри, синеглазый, с черными волосами. Хотя, конечно, не мог сравниться в красоте с ее мужчиной.
– Иди сюда, серебряный кинжал, – приказал он. – Что там за послание?
Джилл поспешила к нему и уже начала опускаться на колени, но потеряла равновесие и чуть не растянулась на полу.
– Простите, ваша светлость, – пробормотала она. – Два дня в пути, а до этого – сражение.
– Клянусь задницами богов! Тогда поднимайся с проклятого пола и садись на стул. Паж! Меда! Тащи кубок! Шевелись! Этот парень, должно быть, голоден.
Пока удивленные, пажи приходили в себя, Блейн схватил Джилл за плечи, помог ей встать и усадил на свой стул. Он сам сунул ей в руку кубок с медом, затем устроился на краю стола, позабыв о еде.
– Готов поспорить, что угадал, – сказал он. – На этом перевале, по которому таскаются демоны, опять возникли неприятности.
– Именно так, ваша светлость.
Пока Джилл рассказывала, подошел капитан Блейна, чтобы тоже послушать новости. Это был крепкий мужчина тридцати с лишним лет; на его щеке выделялся побледневший шрам. Когда Джилл закончила говорить, гвербрет повернулся к нему.
– Комин, возьми пятьдесят человек и запасных лошадей и отправляйся в путь сегодня же ночью. Я… так, подожди минутку. – Блейн схватил кусок жареного мяса с золотой тарелки и бросил Джилл. – Хлеб возьмешь сам, парень. А теперь послушай, Комин. Гони этих бандитов, шлюхино отродье, в Йир Аусглин. Если у гверберта Игвимира хватит наглости пожаловаться, то скажи ему вот что: если мы не увидим их головы на копьях через неделю, это означает войну.
– Все сделаю. Как только будут новости, отправлю посыльного.
Пока они обговаривали детали, Джилл продолжала есть. Когда Комин ушел, чтобы выбрать людей, Блейн взял свой кубок и быстро выхлебал мед – так жадно, словно это была чистая вода. Паж, поджидавший поблизости, тотчас же шагнул вперед и ловко долил кубок.
– Похоже, ты едва прикоснулся к меду, – заметил Блейн, обращаясь к гонцу. – Что ты за серебряный кинжал, если так медленно пьешь? Как тебя зовут, парень?
– Джилиан, ваша светлость, и я не парень, а девушка.
Блейн уставился на нее, потом откинул голову и расхохотался.
– Похоже, я старею и слепну! – все еще улыбаясь, воскликнул он. – Да, на самом деле девушка! Что же заставило девушку ступить на долгую дорогу?
– Мужчина, которого я люблю, – серебряный кинжал. Я оставила своих родственников, чтобы следовать за ним.
– Очень глупо с твоей стороны, но с другой стороны кто знает, на что способны женщины? – Он передернул плечами. – Хорошо, Джилиан. Мы не можем разместить тебя в казарме, поэтому на ночь я выделю тебе комнату в брохе.
В тот же день патруль Кама Пекла проводил остатки каравана Серила к приграничному посту, а затем воины снова отправились на поиски бандитов. Родри помог перенести Серила на койку в казарме, проследил, чтобы охранников и погонщиков хорошо накормили, а затем отправился в конюшни – проверить, в порядке ли Восход. Конюх сказал ему, что Джилл выехала на рассвете с посланием гвербрету.
– Так что она прямо сейчас должна приближаться к дану Хиррейд.
Родри посмотрел сквозь дверной проем на закат.
– Именно так. Ты когда-нибудь был в нашем городе, серебряный кинжал?
– Один или два раза. Ну, я собираюсь поужинать.
Закончив трапезу, Родри зашел проведать раненого бандита, которого заперли в сарае с припасами. В этих предосторожностях не было необходимости, поскольку юноша умирал. Он был без сознания. Родри чувствовал запах зараженной раны через бинты. Он дал умирающему воды, затем уселся рядом, разглядывая его. Никогда прежде он не видел, чтобы подобная рана так быстро убила человека – а ведь Родри принимал участие в очень многих сражениях. Конечно, грабители питаются совсем не так хорошо, как лорды. Молодой человек, несомненно, нередко голодал и поэтому сильно ослаб. Тем не менее заражение должно было распространяться медленнее, в особенности после того, как Джилл обработала рану. Она ведь сделала перевязку сразу же после того, как юноша был ранен! Если кто-то хотел заткнуть парню рот, то ему очень повезло.
– Но была ли это просто удача? – спросил Родри вслух.
Умирающий застонал. Хотя совсем недавно Родри собирался перерезать ему горло, внезапно ему стало жаль незадачливого паренька.
Джилл проснулась поздно и, ничего не понимая, огляделась вокруг. Что она делает на этой роскошной кровати с вышитым пологом? Наконец она вспомнила: Блейн, его гостеприимство, прошлый вечер. Подняв полог, она обнаружила, что сквозь окна проникают солнечные лучи, а в дверном проеме неуверенно топчется паж.
– Э… госпожа… – заговорил он. – Гвербрет хочет, чтобы вы присутствовали на полуденной трапезе. Приготовить вам ванну? Время есть.
– Ванна – это прекрасно. Уже полдень? Боги! Скажи, супруга их светлости будет за столом? Я даже не знаю ее имени.
– Каниффа. Она уехала навестить своего брата.
Джилл возблагодарила богов за это. Она совсем не хотела, чтобы дама благородного происхождения следила за ее манерами. После ванны Джилл достала из седельных вьюков другую рубашку, которая была относительно чистой. Внезапно она опять вспомнила про браслет. Среди запасных вещей во вьюке его не оказалось.
– Клянусь льдом во всех кругах ада! Вероятно, его выкрал один из этих проклятых погонщиков!
Она в раздражении перевернула оба седельных вьюка, но драгоценная вещица пропала. Однако внизу одного из вьюков, под наполовину оторвавшейся заплаткой, лежало что-то маленькое и твердое. Джилл засунула туда пальцы и извлекла перстень с сапфиром. Большой камень был вставлен в золото, и два крошечных дракона свернулись вокруг него. Джилл долго смотрела на перстень.
– А ты как оказался в моем барахле? Наверное, Дикие украли браслет… – Она замолчала, взвешивая перстень в руке. – Браслет весил примерно столько же, не так ли?
Сапфир мерцал в солнечном свете. Джилл чувствовала себя полной дурой, разговаривая с перстнем, словно он мог ей ответить. Она нашла тряпку, завернула в нее свою находку и снова убрала ее в седельные вьюки, в самый низ. Ее ждет гвербрет – нет времени беспокоиться о каком-то перстне.
Блейн опять оказал ей честь, усадив за свой стол. Ему было любопытно, как протекает ее жизнь на долгой дороге. Она знала, что Родри стыдится обсуждать с посторонними свою ссылку, поэтому прилагала все усилия для того, чтобы почти ничего не говорить о нем во время трапезы. Это оказалось легко, когда она упомянула, что ее отец – Каллин из Кермора.
– Ну, тогда не удивительно, что ты так хорошо идешь по долгой дороге, – заметил Блейн с улыбкой. – Послушай, Джилл, один раз я встречался с твоим отцом. Я был маленьким мальчиком, думаю, шести или семи лет, и мой отец нанял его. Я помню, как смотрел на Каллина из Кермора – снизу вверх. И думал, что никогда не встречал более устрашающего человека.
– Да, папа действительно вызывает у людей такие эмоции.
– Но он великолепный воин. Я не очень хорошо помню, как там все обернулось, но закончилось тем, что мой отец подарил ему красивые ножны, украшенные золотом, и кое-что заплатил в дополнение к оговоренной сумме. А он все еще жив, твой замечательный отец?
С этого момента Джилл могла преспокойно повествовать о различных подвигах своего знаменитого отца. Этих подвигов хватило очень надолго. Когда трапеза закончилась, Блейн дал ей горсть монет, словно желая заплатить за послание.
– А когда прибудет караван, как ты думаешь? – спросил ее гвербрет.
– По крайней мере в ближайшие три дня не приедет, ваша светлость. Некоторые ранены.
Джилл собрала свои пожитки и вынесла их из дана на многолюдные улицы.
Это было единственное поселение во всей провинции, достойное называться городом. Под специально сделанными арками в стенах река текла через город, разделяя его на западную часть – для обеспеченных граждан и самого гвербрета, и восточную – для простых людей. Везде вдоль берегов реки тянулись зеленые общинные выгоны, где на жарком послеполуденном солнце паслись коровы.
У восточных ворот Джилл наконец отыскала гостиницу под названием «Бегущая лиса», которая находилась в достаточно тяжелом положении, чтобы предоставить место наемнику. Как только Джилл оказалась в маленькой комнатке одна, она открыла седельные вьюки и нашла перстень. На этот раз вокруг камня извивался всего один дракон.
– Не могла же я сойти с ума. Ты должен быть двеомером.
Камень на мгновение ярко замерцал, затем погас. Теперь это был просто блестящий драгоценный камень. Вздрагивая, Джилл завернула его в ткань и опустила в кошель, который носила на шее. Там хранились почти все монеты, которые у нее были.
Девушка спустилась вниз в таверну и взяла кружку самого темного эля, чтобы успокоить нервы. Боги, вот она здесь, в странном городе, у нее есть камень, обладающий двеомером, а Родри находится во многих милях от нее! «Невин, о, Невин! – подумала она. – Молюсь всем богам на небе, чтобы ты был здесь!»
«Он приближается, – прозвучала мысль у нее в сознании. – Он спасет нас обоих.»
Джилл поперхнулась элем и закашлялась. К ней поспешил владелец гостиницы.
– Там случайно не было мухи? – он постучал ее по спине.
– Нет. Спасибо.
«Ну ничего себе! – подумала Джилл. – Я должна побольше разузнать об этом камне.»
Хотя в таком большом городе работали ювелиры, она не собиралась открыто говорить о камне, который умеет менять форму и посылать мысли. Однако всегда найдутся другие источники информации для человека, который умеет их искать.
Таверна была полнехонька. За одним столом сидела стайка растрепанных и неряшливых молодых женщин, которые вкушали кашу на поздний завтрак; за другим расположились несколько охранников караванов – эти явно пребывали в поисках работы; за третьим насыщалось несколько молодых людей – какие-то подмастерья или приказчики из торговых лавок. Когда владелец гостиницы подошел к Джилл, чтобы снова наполнить ее кружку, она нарочно немного похвасталась, восхваляя щедрость Блейна. Никогда еще ей так хорошо не платили за доставку послания, сказала она. Конечно, она заплатила владельцу гостиницы из того кошеля, который открыто носила на поясе, а не из того, что спрятала под рубашкой.
Затем Джилл отправилась гулять по улицам.
Солнечный свет освещал тщательно подметенные вымощенные камнем улицы. Торговцы спешили по делам или разгуливали, лениво болтая. Женщины с корзинами и ведрами несли овощи, воду, рыбу. Они бросали взгляд на серебряный кинжал и демонстративно переходили на другую сторону улицу. Джилл заворачивала во все узкие переулки, какие встречала по пути. Она шла медленно, словно глубоко задумавшись. Наконец в одном переулке между булочной и мастерской сапожника ее охота привлекла к себе дичь.
Проходивший молодой человек как бы случайно столкнулся с ней. Он вежливо извинился и поспешил дальше, но Джилл развернулась и схватила его за запястье. Прежде чем он сумел вырваться, она прижала его к каменной стене сапожной мастерской и выбила из него дыхание. Добыча Джилл, худой невысокий паренек со светлыми волосами и покрытым бородавками носом, уставился на нее снизу вверх.
– Прости, серебряный кинжал, я не собирался тебя оскорблять.
– Оскорблять? Это демоны могут оскорбиться. Верни мой кошелек.
Вор лягнул ее и метнулся было в сторону, но Джилл схватила его и развернула лицом к стене. Пока он скулил и брыкался, она запустила руку ему под рубашку и достала кошелек, а также забрала у него маленький кинжальчик из скрытых ножен. Когда Джилл снова развернула парня лицом к себе, он застонал и обмяк у нее в руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48