– воскликнул Саламандр. – Ведь это все время было, у нас под носом! Когда я в следующий раз увижу Невина, то обязательно расскажу ему о том, что серебряные кинжалы в курсе многих вещей, которые следует знать.
Образ Невина парил над огнем и выглядел таким удивленным, словно кто-то только что облил старика водой с головы до ног.
«Я никогда бы об этом не подумал, – волной пришел поток мыслей старика. Эвани явно забавлялся. – Какая порочная и нечестивая вещь! Я почти в Элдисе. Думаю, у меня состоится долгий разговор с Каллином.»
«Разумно, – послал Саламандр ответный ментальный импульс. – А я, если хотите, вернусь в Кермор.»
«Отлично. Возвращайся, но никому ничего не говори, пока я сам тебе не велю. В этой торговле замешаны жуткие головорезы и черный двеомер, и мы должны передвигаться очень осторожно и еще осторожнее устанавливать капканы.»
«Именно так. Знаете ли, некоторыми борделями тайно владеют люди, пользующиеся большим влиянием.»
Мысль Невина пришла, как рычание волка.
«Несомненно! Ну, мы посмотрим, что можно сделать. Спасибо, парень. Это была очень интересная новость.»
После того, как они прервали контакт, Саламандр взмахом руки погасил огонь в жаровне с углем, потом подошел к окну гостиничного номера. Светало, и небо уже посерело. Когда Саламандр выглянул наружу, то увидел внизу Джилл и Родри – они седлали лошадей. Он быстро натянул сапоги и спустился вниз, чтобы попрощаться. Хотя он не мог сказать, почему, но никогда раньше он не встречал человека, который бы так ему понравился при первой встрече, как Родри.
– Как я понимаю, вы улетаете на крыльях рассвета, – сказал Саламандр.
– Да, – ответил Родри. – Отсюда до Йира Аусглин не близко.
– Жаль, что наши пути пересеклись только для того, чтобы разойтись снова. Может быть, мы снова встретимся на долгой дороге?
– Надеюсь, – Родри протянул ему руку. – Прощай, гертсин. Может, боги позволят нам еще раз посидеть за кружкой эля.
Когда их ладони соприкоснулись, Саламандр почувствовал, как у него по спине пробежал предупреждающий холодок двеомера. Он знал, что они непременно встретятся снова, но совершенно не так, как надеялись. Холод двеомера был таким сильным, что он непроизвольно вздрогнул.
– Эй! – окликнула его Джилл. – Ты не простудился?
– Немного. Боги, как я ненавижу рано вставать.
Они все рассмеялись и расстались с улыбками, но весь день по пути назад на запад в Кермор, Саламандр помнил о холодке двеомера.
В великолепно обставленной комнате гостиницы в дане Дэверри Аластир и Камдель сидели за небольшим столиком и торговались. Речь шла о двадцати брусках опиума. Саркин облокотился о подоконник и просто наблюдал за этим фарсом. Хотя деньги имели для Аластира мало значения, ему требовалось притворяться, что значат для него почти все, – ведь следовало убедить Камделя в том, что он всего лишь контрабандист. Наконец сделка была заключена, деньги перешли из рук в руки. Настало время истинной цели встречи. Саркин открыл третий глаз, чтобы наблюдать за происходящим.
– Лорд, вы должны понимать, что мне опасно приезжать в дан Дэверри, – сказал Аластир. – Теперь, после того, как мы встретились, я предпочел бы, чтобы вы имели дело только с Саркином.
Камдель презрительно фыркнул и вскинул голову, Аластир тут же послал луч света со своей ауры. Луч обогнул ауру лорда и заставил яйцевидную форму кружиться, как волчок. Камдель пьяно покачнулся.
– Саркин очень важен, – прошептал Аластир. – Ты можешь доверять ему, как можешь доверять мне. Ты будешь доверять ему. Ты будешь доверять ему.
– Да, буду, – произнес Камдель. – Я ему доверяю.
– Хорошо. Ты забудешь, что тебя околдовали. Ты забудешь, что тебя околдовали.
Аластир убрал луч и позволил ауре Камделя прекратить кружиться.
– Конечно, я понимаю, – резко сказал Камдель. – Иметь дело с твоим заместителем вполне приемлемо.
Саркин закрыл третий глаз и с поклоном проводил лорда до тяжелой дубовой двери. Аластир тихо рассмеялся себе под нос и, потягиваясь, встал.
– Значит, сделано, – объявил учитель. – И помни: с ним нужно работать медленно. Если можешь, заговаривай его только тогда, когда он напился меда или накурился опиума, чтобы он не понял, что происходит что-то странное.
– Запросто, учитель. Он напивается, как свинья, и сосет дым, как труба.
Аластир снова рассмеялся. Саркин не мог вспомнить, когда еще учитель был бы так доволен. С другой стороны, Аластир работал долгие годы, чтобы добраться до этой стадии своих планов.
Поскольку Камдель свободно заходил в покои короля, то мог украсть для них то, до чего они сами никогда бы не смогли дотянуться.
– Я вижу, этот маленький мерзавец вызывает у тебя зуд, – продолжал Аластир. – Ты всегда был маленьким демоном в постели.
Он небрежно похлопал ученика по заднице.
Саркин застыл. Никогда раньше он не осознавал, что Аластир воображает, будто мальчик наслаждался вниманием учителя.
– Мои извинения, – ничего не поняв, произнес Аластир. – Он не в твоем вкусе?
– Я ненавижу маленькую свинью.
– О-о. Скоро ты сможешь заставить его заплатить. Продолжай работать над ним, пока мы не сможем вести его, как коня – на очень длинном поводе. Я буду ждать за городской чертой. После того, как он будет достаточно околдован, выезжай и присоединяйся ко мне. Но помни, спешить некуда. Если потребуется несколько недель, пусть будет несколько недель.
После того, как Аластир ушел, Саркин некоторое время метался из угла в угол. Его подхлестывала ненависть.
Несмотря на то, что Невин изображал из себя неопрятного старого травника, он был хорошо известен в главном брохе дана Гвербин. Когда он однажды утром подъехал к воротам, два стражника поклонились ему и кликнули слуг, чтобы тс отвели его лошадь и вьючного мула в конюшни.
Во дворе стояло несколько больших повозок и слуги неспешно работали на теплом солнце, загружая на них тюки и бочонки.
– Тьерина вскоре перебирается в летнюю резиденцию? – осведомился Невин.
– Да, – ответил паж. – Всего через два дня мы отправляемся в Каннобейн. Сейчас их светлость находится в большом зале.
Ловиан сидела за столом вместе с писарем. Казалось, они обсуждают важные вопросы, однако она отпустила писаря, едва завидев Невина, и посадила старика по правую руку.
Он тут же передал ей все новости о Родри, поскольку знал, как у нее болит сердце о сыне.
– Вчера ночью занимался дальновидением, – заключил он. – Они сейчас в Аусглине, ищут, к кому бы наняться. Должен сказать, что Джилл знает, как экономить деньги. Кажется, с прошлой зимы у них осталось достаточно.
– Это меня радует. Боги, лето только началось, а мой бедный маленький мальчик продает свой меч на больших дорогах.
– О, прекрати, Ловва. Ты должна признать, что «бедный маленький мальчик» является одним из лучших мастеров фехтования во всем королевстве.
– Даже самых лучших воинов иногда преследует неудача.
– Ты права. Я и сам тревожусь.
– Знаю. Ах, забыла, что ты не в курсе еще одной новости! Теперь ссылка Родри беспокоит меня гораздо больше, и не только из-за него самого. Невин, случилось ужасная вещь. Ты помнишь Дониллу, жену Райса, от которой он отказался из-за ее бесплодия?
– Прекрасно помню.
– Ее новый муж совершенно очарован ею и он ухаживает за ней, словно за молодой девушкой. Очевидно, с большим успехом, потому что она беременна.
– О, боги! А Райс уже слышал новость?
– Слышал. Я сама ездила в Аберуин, чтобы сообщить ему об этом. Я полагала, будет лучше, если он услышит это от меня. Он плохо воспринял известие.
– Несомненно. Знаешь ли, я даже попытаюсь пожалеть Райса. Вероятно, сплетни распространяются, как лесной пожар.
– Он стал посмешищем в глазах всех лордов в Элдисе. У меня болит сердце за его несчастную новую жену. К ней сейчас относятся, как к призовой кобыле. Даже заключают пари, забеременеет она или нет. Насколько я знаю, ставки против очень высоки. Боги, насколько жестокими могут быть люди!
– Ты права. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Родри – последний наследник из Майлвадов для Аберуина. Мы должны вернуть его назад.
– Когда Райс в таком настроении? Ты его не видел! Он пребывает в непрерывной ярости, и никто не смеет даже произнести слово «ребенок» в его присутствии. Теперь он никогда не призовет Родри назад. Кроме того, нашлась масса амбициозных людей, которые питают его ненависть к брату. Если Райс умрет, не оставив наследника, у их клана появится шанс заполучить гвербретрин.
– В этом есть отвратительный привкус правды.
– Конечно. Готова поспорить: заговоры и махинации среди Совета Выборщиков уже начались, – Ловиан улыбнулась Невину. – Я тоже уже начала строить ответные козни. Когда мы отправимся в Каннобейн, я собираюсь забрать незаконнорожденную дочь Родри из приемной семьи и оставить ее при себе. Маленькая Родда будет залогом в этой борьбе. Я намерена сама следить за ее воспитанием. В конце концов, человек, который женится на наследнице Родри, даже на незаконнорожденной, будет иметь претензии для представления Совету.
– Клянусь самой Богиней, я тобой восхищаюсь! Любая другая женщина все еще рвала бы на себе волосы из-за ссылки сына, а ты уже строишь планы на четырнадцать лет вперед.
– У любой другой женщины никогда не было такой власти, как у меня.
Несколько минут они, обеспокоенные, сидели в молчании. Ловиан выглядела усталой и несчастной, и Невин предположил, что она думает о горькой правде: Родри на самом деле не истинный Майлвад.
Тем не менее было необходимо, чтобы люди считали его Майлвадом. Хотя Невин, конечно, не мог читать будущее, он был уверен: Родри предначертано править в западном Элдисе, если не как гвербрету Аберуина, то, по крайней мере, как тьерину дана Гвербин. Ни его самого, ни Властелинов Вирда нисколько не беспокоило, кто отец Родри. Но господ благородного происхождения это будет беспокоить очень сильно.
– Знаешь, чего я больше всего боюсь? – внезапно спросила Ловиан. – Дело дойдет до открытой войны, когда умрет Райс. Такое случалось, когда недовольный кандидат считал себя обделенным. Впрочем, к тому времени я сама уже давно помру, так что можно беспокоиться.
Поскольку Райс был здоровым мужчиной двадцати девяти лет, ее замечание звучало в высшей степени разумно, но Невин внезапно ощутил предупреждение двеомера.
Похоже, Ловиан проживет достаточно долго, чтобы похоронить еще одного сына.
– Что-то не так? – спросила она, заметив, как изменилось выражение его лица.
– Просто задумался о том, как нам организовать возвращение Родри. Как отозвать его из ссылки.
– Если бы слова становились золотыми монетами, то мы все уже были бы богаты, как король.
Ловиан тяжело вздохнула.
– Всегда трудно наблюдать за гибелью великого клана, но будет по-настоящему жаль видеть конец Майлвадов.
– Ты права.
Клан Майлвадов всегда был важен для двеомера, с самого своего странного скромного начала, которое зародилось примерно триста лет назад.
КЕРМОР И ЭЛДИС, 790–797
«Все ли происходящее предопределено богами? Нет, потому что многие события происходят благодаря слепой удаче. Хорошо запомните: у каждого человека есть свой вирд. А еще существует удача. Тайна премудрости заключается в том, чтобы отделять одно от другого.»
«Тайная книга друида Кадваллона»
Примерно в неделе пути верхом от Аберуина, там, где вполне могла находиться западная граница Элдиса, наверху поросшего травой холма стоял дан и смотрел на океан. Старая, ненадежная каменная стена окружала большой двор, мощеный булыжником. Между камнями давно проросли сорняки. Внутри стояли приземистый каменный брох, несколько деревянных сараев и – словно журавль среди куриц – узкая башня-маяк. Каждый день после полудня Аваскейн преодолевал сто пятьдесят ступенек по винтовой лестнице и выходил на плоскую крышу башни. Его сыновья загружали в люльку лебедки дрова, и Аваскейн поднимал их наверх, а затем раскладывал под небольшим навесом. На закате он зажигал первую партию дров. Неподалеку отсюда в море находились скалы, наполовину погруженные в белоснежную пену волн. Аваскейн со своей башни почти не мог их разглядеть, но, что еще более существенно, эти скалы оставались фактически невидимыми для кораблей, которые шли по направлению к ним. Любой капитан, заметив свет Каннобейна, знал: чтобы не разбиться о скалы, ему следует отойти подальше, в безопасное открытое море.
Не то чтобы к ним в последние несколько лет заходило много кораблей. Из-за войны за трон Дэверри торговля почти прекратилась. Время от времени, в особенности, зимой, когда холодный ветер сильно задувал под навесом, Аваскейн задумывался, зачем он вообще продолжает поддерживать огонь. «Но если только один корабль получит пробоину и пойдет ко дну, – подумай, как ты будешь себя чувствовать», – обычно говорил он себе. Кроме того, сам принц Мейл много лет назад обязал его следить за маяком. Тогда принц отправился на войну и так и не вернулся назад.
Аваскейн готовил двух своих сыновей, Марила и Эгамина, для работы на маяке после его смерти. Марил был надежным парнем. Ему нравился труд смотрителя, ему льстило своего рода привилегированное положение, которое их семья занимала в деревне Каннобейн. Однако Эгамин, которому исполнилось только четырнадцать, ворчал, ругался и постоянно грозился убежать, чтобы присоединиться к королевской армии. Аваскейн обычно давал ему подзатыльник и приказывал замолчать.
– Принц просил меня и мою семью поддерживать огонь, – обычно говорил Аваскейн. – И мы выполним поручение.
– О, послушай, папа, готов поспорить: мы больше никогда не увидим несчастного принца, – обычно отвечал Эгамин.
– Может, и нет, но если я все-таки увижу его, то он услышит, что я сдержал слово. Я – как барсук. Держусь крепко.
Аваскейн, его жена Скуна и сыновья жили в большом зале броха, где готовили еду, спали и обычно проводили свободное время. Верхние этажи были заперты, чтобы беречь тепло зимой. Два раза в год Скуна проветривала каждую комнату, вытирала пыль с мебели, мыла полы – на тот случай, если принц в один прекрасный день вернется в свое загородное поместье. У них во дворе был разбит огород, они держали нескольких кур и поросят. В счет уплаты налогов маяку Каннобейна фермеры из ближайшей деревни давали им хлеб и все необходимое, а главное – поставляли дрова, которые рубили в огромных дубовых лесах, протянувшихся на север и запад.
– У нас хорошая жизнь, – обычно говорил Авакейн Эгамину. – Ты должен благодарить богов за то, что мы живем в мире.
Эгамин только упрямо качал темноволосой головой и бормотал, что ему скучно. Кроме фермеров, в дан Каннобейн редко кто приезжал.
Поэтому настоящим событием стало появление у ворот какого-то незнакомца. Чужак приехал сразу после полудня. Аваскейн спал все утро и только начинал свой день прогулкой, когда увидел всадника на гнедом жеребце, подъезжающего к дану.
За всадником ступали два серых мула, тяжело груженые холщовыми мешками. Когда всадник спешился, Аваскейн понял, что перед ним полная женщина средних лет. На ней было платье, из-под которого виднелись бригги, позволявшие ей ехать на лошади в мужском седле. Ее седые волосы были заколоты на затылке, как у незамужней, а темные глаза блестели добрым юмором. Самым странным был цвет ее рук – коричневато-синий вплоть до локтей.
– Доброе утро, господин хороший, – поздоровалась она. – Готова поспорить: ты удивлен, увидев, как я подъехала.
– Не стану отрицать – удивлен. Но в любом случае – добро пожаловать. Могу ли я спросить твое имя?
– Примилла из Абернауда, господин хороший. Я приехала сюда искать редкие растения для гильдии красильщиков из Абернауда.
– О, подумать только! Не воспользуешься ли ты нашим гостеприимством? Я могу предложить тебе покушать, если ты не возражаешь против завтраков в обеденное время.
Примиллу это нисколько не волновало. В то время, как Марил занимался ее конем и мулами, она с удовольствием отведала бекона и ячменной каши. Путница сообщила много важных новостей из Абернауда, королевского города Элдиса. Скуна с Эгамином жадно слушали, как гостья описывает происходящее в городе.
– Предполагаю, нет никаких новостей о принце Мейле, – наконец сказал Аваскейн.
– Есть. И это – грустные новости. Недавно умерла его жена, бедняжка. От лихорадки. – Примилла грустно покачала головой. – Очень жаль, что она так никогда больше не увидела мужа.
На глаза Скуны навернулись слезы. Аваскейн и сам чувствовал себя потрясенным.
– А ведутся ли разговоры о том, чтобы лишить моего принца прав на наследство и поставить на его место его сына?
– Ведутся. А вы что об этом думаете?
– Мейл – вот принц, которому я поклялся служить, и я буду ему служить. Я подобен барсуку, уважаемая. Держусь крепко.
Примилла улыбнулась, словно находила такую преданность восхитительной. Слишком многие насмехались над тем, как Аваскейн относится к делу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Образ Невина парил над огнем и выглядел таким удивленным, словно кто-то только что облил старика водой с головы до ног.
«Я никогда бы об этом не подумал, – волной пришел поток мыслей старика. Эвани явно забавлялся. – Какая порочная и нечестивая вещь! Я почти в Элдисе. Думаю, у меня состоится долгий разговор с Каллином.»
«Разумно, – послал Саламандр ответный ментальный импульс. – А я, если хотите, вернусь в Кермор.»
«Отлично. Возвращайся, но никому ничего не говори, пока я сам тебе не велю. В этой торговле замешаны жуткие головорезы и черный двеомер, и мы должны передвигаться очень осторожно и еще осторожнее устанавливать капканы.»
«Именно так. Знаете ли, некоторыми борделями тайно владеют люди, пользующиеся большим влиянием.»
Мысль Невина пришла, как рычание волка.
«Несомненно! Ну, мы посмотрим, что можно сделать. Спасибо, парень. Это была очень интересная новость.»
После того, как они прервали контакт, Саламандр взмахом руки погасил огонь в жаровне с углем, потом подошел к окну гостиничного номера. Светало, и небо уже посерело. Когда Саламандр выглянул наружу, то увидел внизу Джилл и Родри – они седлали лошадей. Он быстро натянул сапоги и спустился вниз, чтобы попрощаться. Хотя он не мог сказать, почему, но никогда раньше он не встречал человека, который бы так ему понравился при первой встрече, как Родри.
– Как я понимаю, вы улетаете на крыльях рассвета, – сказал Саламандр.
– Да, – ответил Родри. – Отсюда до Йира Аусглин не близко.
– Жаль, что наши пути пересеклись только для того, чтобы разойтись снова. Может быть, мы снова встретимся на долгой дороге?
– Надеюсь, – Родри протянул ему руку. – Прощай, гертсин. Может, боги позволят нам еще раз посидеть за кружкой эля.
Когда их ладони соприкоснулись, Саламандр почувствовал, как у него по спине пробежал предупреждающий холодок двеомера. Он знал, что они непременно встретятся снова, но совершенно не так, как надеялись. Холод двеомера был таким сильным, что он непроизвольно вздрогнул.
– Эй! – окликнула его Джилл. – Ты не простудился?
– Немного. Боги, как я ненавижу рано вставать.
Они все рассмеялись и расстались с улыбками, но весь день по пути назад на запад в Кермор, Саламандр помнил о холодке двеомера.
В великолепно обставленной комнате гостиницы в дане Дэверри Аластир и Камдель сидели за небольшим столиком и торговались. Речь шла о двадцати брусках опиума. Саркин облокотился о подоконник и просто наблюдал за этим фарсом. Хотя деньги имели для Аластира мало значения, ему требовалось притворяться, что значат для него почти все, – ведь следовало убедить Камделя в том, что он всего лишь контрабандист. Наконец сделка была заключена, деньги перешли из рук в руки. Настало время истинной цели встречи. Саркин открыл третий глаз, чтобы наблюдать за происходящим.
– Лорд, вы должны понимать, что мне опасно приезжать в дан Дэверри, – сказал Аластир. – Теперь, после того, как мы встретились, я предпочел бы, чтобы вы имели дело только с Саркином.
Камдель презрительно фыркнул и вскинул голову, Аластир тут же послал луч света со своей ауры. Луч обогнул ауру лорда и заставил яйцевидную форму кружиться, как волчок. Камдель пьяно покачнулся.
– Саркин очень важен, – прошептал Аластир. – Ты можешь доверять ему, как можешь доверять мне. Ты будешь доверять ему. Ты будешь доверять ему.
– Да, буду, – произнес Камдель. – Я ему доверяю.
– Хорошо. Ты забудешь, что тебя околдовали. Ты забудешь, что тебя околдовали.
Аластир убрал луч и позволил ауре Камделя прекратить кружиться.
– Конечно, я понимаю, – резко сказал Камдель. – Иметь дело с твоим заместителем вполне приемлемо.
Саркин закрыл третий глаз и с поклоном проводил лорда до тяжелой дубовой двери. Аластир тихо рассмеялся себе под нос и, потягиваясь, встал.
– Значит, сделано, – объявил учитель. – И помни: с ним нужно работать медленно. Если можешь, заговаривай его только тогда, когда он напился меда или накурился опиума, чтобы он не понял, что происходит что-то странное.
– Запросто, учитель. Он напивается, как свинья, и сосет дым, как труба.
Аластир снова рассмеялся. Саркин не мог вспомнить, когда еще учитель был бы так доволен. С другой стороны, Аластир работал долгие годы, чтобы добраться до этой стадии своих планов.
Поскольку Камдель свободно заходил в покои короля, то мог украсть для них то, до чего они сами никогда бы не смогли дотянуться.
– Я вижу, этот маленький мерзавец вызывает у тебя зуд, – продолжал Аластир. – Ты всегда был маленьким демоном в постели.
Он небрежно похлопал ученика по заднице.
Саркин застыл. Никогда раньше он не осознавал, что Аластир воображает, будто мальчик наслаждался вниманием учителя.
– Мои извинения, – ничего не поняв, произнес Аластир. – Он не в твоем вкусе?
– Я ненавижу маленькую свинью.
– О-о. Скоро ты сможешь заставить его заплатить. Продолжай работать над ним, пока мы не сможем вести его, как коня – на очень длинном поводе. Я буду ждать за городской чертой. После того, как он будет достаточно околдован, выезжай и присоединяйся ко мне. Но помни, спешить некуда. Если потребуется несколько недель, пусть будет несколько недель.
После того, как Аластир ушел, Саркин некоторое время метался из угла в угол. Его подхлестывала ненависть.
Несмотря на то, что Невин изображал из себя неопрятного старого травника, он был хорошо известен в главном брохе дана Гвербин. Когда он однажды утром подъехал к воротам, два стражника поклонились ему и кликнули слуг, чтобы тс отвели его лошадь и вьючного мула в конюшни.
Во дворе стояло несколько больших повозок и слуги неспешно работали на теплом солнце, загружая на них тюки и бочонки.
– Тьерина вскоре перебирается в летнюю резиденцию? – осведомился Невин.
– Да, – ответил паж. – Всего через два дня мы отправляемся в Каннобейн. Сейчас их светлость находится в большом зале.
Ловиан сидела за столом вместе с писарем. Казалось, они обсуждают важные вопросы, однако она отпустила писаря, едва завидев Невина, и посадила старика по правую руку.
Он тут же передал ей все новости о Родри, поскольку знал, как у нее болит сердце о сыне.
– Вчера ночью занимался дальновидением, – заключил он. – Они сейчас в Аусглине, ищут, к кому бы наняться. Должен сказать, что Джилл знает, как экономить деньги. Кажется, с прошлой зимы у них осталось достаточно.
– Это меня радует. Боги, лето только началось, а мой бедный маленький мальчик продает свой меч на больших дорогах.
– О, прекрати, Ловва. Ты должна признать, что «бедный маленький мальчик» является одним из лучших мастеров фехтования во всем королевстве.
– Даже самых лучших воинов иногда преследует неудача.
– Ты права. Я и сам тревожусь.
– Знаю. Ах, забыла, что ты не в курсе еще одной новости! Теперь ссылка Родри беспокоит меня гораздо больше, и не только из-за него самого. Невин, случилось ужасная вещь. Ты помнишь Дониллу, жену Райса, от которой он отказался из-за ее бесплодия?
– Прекрасно помню.
– Ее новый муж совершенно очарован ею и он ухаживает за ней, словно за молодой девушкой. Очевидно, с большим успехом, потому что она беременна.
– О, боги! А Райс уже слышал новость?
– Слышал. Я сама ездила в Аберуин, чтобы сообщить ему об этом. Я полагала, будет лучше, если он услышит это от меня. Он плохо воспринял известие.
– Несомненно. Знаешь ли, я даже попытаюсь пожалеть Райса. Вероятно, сплетни распространяются, как лесной пожар.
– Он стал посмешищем в глазах всех лордов в Элдисе. У меня болит сердце за его несчастную новую жену. К ней сейчас относятся, как к призовой кобыле. Даже заключают пари, забеременеет она или нет. Насколько я знаю, ставки против очень высоки. Боги, насколько жестокими могут быть люди!
– Ты права. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Родри – последний наследник из Майлвадов для Аберуина. Мы должны вернуть его назад.
– Когда Райс в таком настроении? Ты его не видел! Он пребывает в непрерывной ярости, и никто не смеет даже произнести слово «ребенок» в его присутствии. Теперь он никогда не призовет Родри назад. Кроме того, нашлась масса амбициозных людей, которые питают его ненависть к брату. Если Райс умрет, не оставив наследника, у их клана появится шанс заполучить гвербретрин.
– В этом есть отвратительный привкус правды.
– Конечно. Готова поспорить: заговоры и махинации среди Совета Выборщиков уже начались, – Ловиан улыбнулась Невину. – Я тоже уже начала строить ответные козни. Когда мы отправимся в Каннобейн, я собираюсь забрать незаконнорожденную дочь Родри из приемной семьи и оставить ее при себе. Маленькая Родда будет залогом в этой борьбе. Я намерена сама следить за ее воспитанием. В конце концов, человек, который женится на наследнице Родри, даже на незаконнорожденной, будет иметь претензии для представления Совету.
– Клянусь самой Богиней, я тобой восхищаюсь! Любая другая женщина все еще рвала бы на себе волосы из-за ссылки сына, а ты уже строишь планы на четырнадцать лет вперед.
– У любой другой женщины никогда не было такой власти, как у меня.
Несколько минут они, обеспокоенные, сидели в молчании. Ловиан выглядела усталой и несчастной, и Невин предположил, что она думает о горькой правде: Родри на самом деле не истинный Майлвад.
Тем не менее было необходимо, чтобы люди считали его Майлвадом. Хотя Невин, конечно, не мог читать будущее, он был уверен: Родри предначертано править в западном Элдисе, если не как гвербрету Аберуина, то, по крайней мере, как тьерину дана Гвербин. Ни его самого, ни Властелинов Вирда нисколько не беспокоило, кто отец Родри. Но господ благородного происхождения это будет беспокоить очень сильно.
– Знаешь, чего я больше всего боюсь? – внезапно спросила Ловиан. – Дело дойдет до открытой войны, когда умрет Райс. Такое случалось, когда недовольный кандидат считал себя обделенным. Впрочем, к тому времени я сама уже давно помру, так что можно беспокоиться.
Поскольку Райс был здоровым мужчиной двадцати девяти лет, ее замечание звучало в высшей степени разумно, но Невин внезапно ощутил предупреждение двеомера.
Похоже, Ловиан проживет достаточно долго, чтобы похоронить еще одного сына.
– Что-то не так? – спросила она, заметив, как изменилось выражение его лица.
– Просто задумался о том, как нам организовать возвращение Родри. Как отозвать его из ссылки.
– Если бы слова становились золотыми монетами, то мы все уже были бы богаты, как король.
Ловиан тяжело вздохнула.
– Всегда трудно наблюдать за гибелью великого клана, но будет по-настоящему жаль видеть конец Майлвадов.
– Ты права.
Клан Майлвадов всегда был важен для двеомера, с самого своего странного скромного начала, которое зародилось примерно триста лет назад.
КЕРМОР И ЭЛДИС, 790–797
«Все ли происходящее предопределено богами? Нет, потому что многие события происходят благодаря слепой удаче. Хорошо запомните: у каждого человека есть свой вирд. А еще существует удача. Тайна премудрости заключается в том, чтобы отделять одно от другого.»
«Тайная книга друида Кадваллона»
Примерно в неделе пути верхом от Аберуина, там, где вполне могла находиться западная граница Элдиса, наверху поросшего травой холма стоял дан и смотрел на океан. Старая, ненадежная каменная стена окружала большой двор, мощеный булыжником. Между камнями давно проросли сорняки. Внутри стояли приземистый каменный брох, несколько деревянных сараев и – словно журавль среди куриц – узкая башня-маяк. Каждый день после полудня Аваскейн преодолевал сто пятьдесят ступенек по винтовой лестнице и выходил на плоскую крышу башни. Его сыновья загружали в люльку лебедки дрова, и Аваскейн поднимал их наверх, а затем раскладывал под небольшим навесом. На закате он зажигал первую партию дров. Неподалеку отсюда в море находились скалы, наполовину погруженные в белоснежную пену волн. Аваскейн со своей башни почти не мог их разглядеть, но, что еще более существенно, эти скалы оставались фактически невидимыми для кораблей, которые шли по направлению к ним. Любой капитан, заметив свет Каннобейна, знал: чтобы не разбиться о скалы, ему следует отойти подальше, в безопасное открытое море.
Не то чтобы к ним в последние несколько лет заходило много кораблей. Из-за войны за трон Дэверри торговля почти прекратилась. Время от времени, в особенности, зимой, когда холодный ветер сильно задувал под навесом, Аваскейн задумывался, зачем он вообще продолжает поддерживать огонь. «Но если только один корабль получит пробоину и пойдет ко дну, – подумай, как ты будешь себя чувствовать», – обычно говорил он себе. Кроме того, сам принц Мейл много лет назад обязал его следить за маяком. Тогда принц отправился на войну и так и не вернулся назад.
Аваскейн готовил двух своих сыновей, Марила и Эгамина, для работы на маяке после его смерти. Марил был надежным парнем. Ему нравился труд смотрителя, ему льстило своего рода привилегированное положение, которое их семья занимала в деревне Каннобейн. Однако Эгамин, которому исполнилось только четырнадцать, ворчал, ругался и постоянно грозился убежать, чтобы присоединиться к королевской армии. Аваскейн обычно давал ему подзатыльник и приказывал замолчать.
– Принц просил меня и мою семью поддерживать огонь, – обычно говорил Аваскейн. – И мы выполним поручение.
– О, послушай, папа, готов поспорить: мы больше никогда не увидим несчастного принца, – обычно отвечал Эгамин.
– Может, и нет, но если я все-таки увижу его, то он услышит, что я сдержал слово. Я – как барсук. Держусь крепко.
Аваскейн, его жена Скуна и сыновья жили в большом зале броха, где готовили еду, спали и обычно проводили свободное время. Верхние этажи были заперты, чтобы беречь тепло зимой. Два раза в год Скуна проветривала каждую комнату, вытирала пыль с мебели, мыла полы – на тот случай, если принц в один прекрасный день вернется в свое загородное поместье. У них во дворе был разбит огород, они держали нескольких кур и поросят. В счет уплаты налогов маяку Каннобейна фермеры из ближайшей деревни давали им хлеб и все необходимое, а главное – поставляли дрова, которые рубили в огромных дубовых лесах, протянувшихся на север и запад.
– У нас хорошая жизнь, – обычно говорил Авакейн Эгамину. – Ты должен благодарить богов за то, что мы живем в мире.
Эгамин только упрямо качал темноволосой головой и бормотал, что ему скучно. Кроме фермеров, в дан Каннобейн редко кто приезжал.
Поэтому настоящим событием стало появление у ворот какого-то незнакомца. Чужак приехал сразу после полудня. Аваскейн спал все утро и только начинал свой день прогулкой, когда увидел всадника на гнедом жеребце, подъезжающего к дану.
За всадником ступали два серых мула, тяжело груженые холщовыми мешками. Когда всадник спешился, Аваскейн понял, что перед ним полная женщина средних лет. На ней было платье, из-под которого виднелись бригги, позволявшие ей ехать на лошади в мужском седле. Ее седые волосы были заколоты на затылке, как у незамужней, а темные глаза блестели добрым юмором. Самым странным был цвет ее рук – коричневато-синий вплоть до локтей.
– Доброе утро, господин хороший, – поздоровалась она. – Готова поспорить: ты удивлен, увидев, как я подъехала.
– Не стану отрицать – удивлен. Но в любом случае – добро пожаловать. Могу ли я спросить твое имя?
– Примилла из Абернауда, господин хороший. Я приехала сюда искать редкие растения для гильдии красильщиков из Абернауда.
– О, подумать только! Не воспользуешься ли ты нашим гостеприимством? Я могу предложить тебе покушать, если ты не возражаешь против завтраков в обеденное время.
Примиллу это нисколько не волновало. В то время, как Марил занимался ее конем и мулами, она с удовольствием отведала бекона и ячменной каши. Путница сообщила много важных новостей из Абернауда, королевского города Элдиса. Скуна с Эгамином жадно слушали, как гостья описывает происходящее в городе.
– Предполагаю, нет никаких новостей о принце Мейле, – наконец сказал Аваскейн.
– Есть. И это – грустные новости. Недавно умерла его жена, бедняжка. От лихорадки. – Примилла грустно покачала головой. – Очень жаль, что она так никогда больше не увидела мужа.
На глаза Скуны навернулись слезы. Аваскейн и сам чувствовал себя потрясенным.
– А ведутся ли разговоры о том, чтобы лишить моего принца прав на наследство и поставить на его место его сына?
– Ведутся. А вы что об этом думаете?
– Мейл – вот принц, которому я поклялся служить, и я буду ему служить. Я подобен барсуку, уважаемая. Держусь крепко.
Примилла улыбнулась, словно находила такую преданность восхитительной. Слишком многие насмехались над тем, как Аваскейн относится к делу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48