в тускло-желтом свете махали ракетками несколько мужчин и женщин. Как ни странно, все четыре площадки были заняты. Вот уж чего не мог понять Асакава, так это что могло заставить людей в начале октября, в четверг, посреди недели, в восемь вечера тащиться в такую даль, только чтобы поиграть в теннис. За кортом, далеко-далеко внизу мерцали ночными огнями Мисима и Нумадзу. А еще дальше расстилалась черная как смоль гладь бухты Тагоноура.
Ресторан был сразу напротив входа. Через стеклянную стену было видно все, что творилось внутри. И было чему удивиться: несмотря на то, что ресторан закрывается в восемь, зал почти наполовину заполнен народом. Семьи с детьми, какие-то женские группы… Ну и ну! – подумал Асакава, – Откуда же их столько понаехало? Чудеса! Неужели они все сюда прикатили по той же дороге, что и я? Не иначе, тут еще какая-нибудь дорога есть – пошире да посветлее. Но нет, он точно помнил слова телефонистки, объяснявшей дорогу до "Пасифик Ленда": "Примерно посередине шоссе Нэккан сверните налево, а дальше по горной дороге". Асакава так и сделал. Стало быть, не может быть никакой другой дороги.
Понимая, что заказы уже не принимают, Асакава все же прошел в ресторан. За широким, во всю стену, окном описывал плавную дугу хорошо ухоженный газон, спускающийся в сторону ночного города. Свет в зале, скорей всего, специально держали приглушенным, чтобы посетители могли насладиться прекрасной панорамой ночных огней. Асакава поймал за локоть пробегавшего мимо официанта и спросил, как дойти до коттеджей. – Вон по той дороге поверните направо, дальше прямо, и метров через сто увидите административный корпус. – Стоянка там есть? – Прямо перед зданием.
Вот как, сюда и заезжать-то было незачем – ехал бы себе прямо, и дорога сама привела бы на место. Асакава до некоторой степени разбирался в собственной психологии. Похоже, беспокоиться было не о чем. Он-то ожидал увидеть нечто в духе "Пятницы-13", какой-нибудь замшелый бревенчатый сруб, который даже отдаленно нельзя назвать современным, но как раз такими вещами здесь и не пахло. Перед глазами было очевидное свидетельство того, что цивилизация сумела пробиться и в эту глушь, а это само по себе внушало некую уверенность в себе. Странным казалось только одно обстоятельство: при откровенно убогой дороге снизу, здесь – в "горнем мире", так много людей развлекается в ресторане и на корте. Асакава и сам затруднялся ответить, что его, собственно, настораживало. Просто во всех, кто был вокруг, не ощущалось одного незначительного нюанса – жизни…
И в ресторане, и на корте было полно народу, так что из коттеджей наверняка будет слышен веселый гвалт отдыхающей толпы. Асакава на это подспудно надеялся. Однако, глядя в долину от края стоянки, среди беспорядочно растущих деревьев из десяти коттеджей от силы можно было разглядеть шесть. Дальше, внизу, куда не доходил уже свет фонарей, расстилалась абсолютная тьма, не нарушаемая ни единым лучиком света, пробивающимся из окна. Хорошо еще, что корпус Б-4, в котором предстояло остановиться на ночь, стоял где-то на самой границе света и тьмы, хотя виднелась только верхняя часть двери.
Асакава развернулся, открыл дверь администраторской и вошел внутрь. В конторке не было ни тени человека, только откуда-то доносился звук работающего телевизора. Судя по всему, смотрели не телепередачу, а какое-то западное видео – слышалась английская речь, отражение экрана колыхалось в стеклянной дверке шкафа впереди. В шкафу, утопленном в стену, ровными рядами стояли на полках футляры с видеокассетами. Асакава оперся о конторку и подал голос.
– А… добро пожаловать! – перед ним мгновенно возник невысокий человек лет шестидесяти, склонил голову. Не иначе, это он любезно предоставил всю необходимую информацию, когда сюда наведалась инспекция из корпункта Атами во главе с адвокатом… Асакава изобразил на лице приветливую улыбку.
– Моя фамилия Асакава, по заявке…
Человек раскрыл тетрадь, проверил наличие заявки.
– Корпус Б-4, верно? Вот здесь, пожалуйста, впишите Ваше имя и домашний адрес.
Асакава подписался своим настоящим именем. Членскую карточку на имя Ноноямы на руках уже не было – вчера он отослал ее по почте законному владельцу.
– Один останавливаетесь?
Администратор поднял голову и удивленно посмотрел на Асакаву. Видимо, до сего времени никто не снимал коттедж в одиночку – в отеле гораздо экономнее, если платить без членских скидок. Администратор выдал набор спального белья, кивнул в сторону шкафа.
– Видео напрокат не желаете? У нас хороший выбор, много известных фильмов…
– О, это все – напрокат?
Асакава небрежно пробежал глазами по этикеткам кассет, расставленных во всю стену. "Гонщики", "Звездные войны", "Назад в будущее", "Пятница-13"… Сплошь все известное, в основном фантастика, много нового. Судя по всему, коттеджами пользуются веселые молодые компании. Ничего особенно интересного на полке не было. Да и не за этим он сюда приехал – работа прежде всего.
– Я бы с удовольствием, да я здесь по делу… – Асакава многозначительно приподнял портативное "вапро"[2.Вапро – яп. сокр. от англ. "word processor". Электронная пишущая машинка.]. Похоже, для администратора это послужило вполне вразумительным ответом на вопрос, зачем человеку снимать в одиночку целый коттедж.
– А посуда в доме есть? – на всякий случай спросил Асакава.
– Конечно. Любая, какая понадобится.
Да ничего, собственно, не понадобится, кроме чайника для кипятка – лапшу заварить. Перед тем, как Асакава вышел, администратор объяснил ему, как пройти в корпус Б-4, и подозрительно вежливо пожелал приятного времяпрепровождения.
Прежде чем коснуться дверной ручки, Асакава натянул заранее припасенные резиновые перчатки. Береженого бог бережет – кто его знает, что там за вирусы могут быть.
Отворил дверь, щелкнул выключателем в прихожей. Стоваттная лампочка осветила гостиную примерно в двадцать татами. Обои на стенах, ковер на полу, четырехместный диван, телевизор, обеденный сервиз – все в комнате было новое, с иголочки, расставлено рационально, с толком. Асакава разулся, прошел в комнату. Снаружи был балкон, а на первом и втором этаже было еще по одной комнатке японского стиля, в четыре татами каждая. Да, пожалуй, для одного слишком большая роскошь. Вместе с кружевными шторами Асакава открыл стеклянную дверь балкона, впустил в комнату свежий воздух. Комната была предательски чистой, что даже немного расстраивало. "Неужели так и придется уехать, ничего не наковыряв?" – мелькнула мысль в голове Асакавы.
Он вошел в комнату рядом с гостиной, открыл дверцы стенного шкафа. Пусто. Снял рубашку и брюки, повесил на плечики, переоделся в майку и тренировочные штаны. Поднялся на второй этаж, включил свет в японской комнате. Грустно ухмыльнулся над собственным ребячеством: не успел зайти – уже свет везде повключал…
Озарив помещение, на всякий случай заглянул в туалет, убедился, что там никого нет, оставил в двери щелку. Вспомнил, как в детстве играл в страшилки. Летними ночами он ребенком боялся один ходить в туалет, и вот так же оставлял щелку в двери, которую снаружи сторожил отец. За перегородкой из матового стекла – красивая ванная комната, идеально чистая, без влаги на стенах, и ни на дне ванны, ни в раковине – ни единой капельки воды. Наверняка некоторое время здесь никто не останавливался. Резиновые перчатки прилипли к вспотевшим рукам и никак не хотели сниматься. Прохладный горный ветер шевелил шторы.
Асакава наполнил стакан льдом из морозильника, налил до половины привезенного с собой виски. Хотел добавить воды, но тут же закрыл кран, убедив себя, что просто со льдом вкуснее. Признаться самому себе, что в комнате было это, пока не хватало духу. Но насчет льда можно не беспокоиться: откуда-то взялась уверенность, что всевозможные паразиты боятся жара и холода.
Поудобнее устроившись на диване, включил телевизор. Зазвучал голос новомодной певицы. В Токио в эти часы идет та же программа. Асакава переключил каналы. Отрегулировал громкость, хотя и не собирался смотреть, достал из сумки видеокамеру, установил на столе. Уж если случится что-нибудь, все надо будет запечатлеть на пленку.
Отпил глоток виски. На душе стало на полграмма легче. Асакава прокрутил в голове последние события. Если сегодня он ничего не найдет, задуманная статья пойдет прахом. Хотя, может оно и к лучшему. Ничего не найти – значит не подцепить загадочный вирус, значит не умереть таинственным образом, оставив жену и дочь. Асакава закинул ноги на стол.
…Итак, чего мы ждем? Что, и не страшно совсем? Эй, правда не страшно? А вот как Смерть сюда заявится, собственной персоной?
Ему стало не по себе, он бегал глазами, пытался сосредоточить взгляд в одной точке на стене, но не мог. Как ни старайся, чем больше таращишься, тем больше обретает форму воображаемый образ.
Ветер снаружи усиливался. Прежде чем закрыть окно и задернуть шторы, на секунду он взглянул в темноту. Виднелась только крыша соседнего корпуса Б-5, но ниже, в тени от стены стояла абсолютно непроглядная темнота. Казалось бы, и в ресторане, и на корте так много людей. Но почему-то здесь Асакава был совершенно один. Задернул шторы, посмотрел на часы. Восемь пятьдесят шесть. Еще и получаса здесь не пробыл, а кажется, что целый час прошел. Но просто быть здесь – само по себе не означает быть в опасности. Эта мысль слегка успокоила его. Все-таки, корпус Б-4 построен не вчера, а полгода назад, и здесь уже побывало достаточно постояльцев. И до сего времени, по его подсчетам, умерло из них всего четверо. Конечно, если покопать еще, возможно, будут и другие случаи, но пока что ничего не обнаружено. По сути дела, проблема не в том, быть или не быть здесь. Проблема в том, что здесь делать!
– И что же они тут делали? – Асакава слегка изменил постановку вопроса, – И что вообще здесь можно делать?
Ни в туалете, ни в ванной, ни в шкафу, ни в холодильнике ничего подозрительного не замечено. Даже если что-то и было, местный администратор наверняка давно все прибрал. Так что, чем распивать тут виски в тишине, не лучше ли поболтать с администратором?
Первый стакан допит. Нальем поменьше. Не хватало еще нализаться и заснуть. Водички нальем побольше, можно и из-под крана. Вроде бы и ощущение опасности притупилось. Кляня себя за то, что с таким трудом выкроил свободное время и так по дурацки его тратит, Асакава снял очки, вымыл лицо, поглядел на свое лицо в зеркале. Больное было лицо. А может, это уже злополучный вирус заработал? Асакава залпом высушил едва налитый стакан, наполнил снова.
Выходя из гостиной, он нашел под телефоном тетрадь. "Путевые заметки" было написано на обложке. Открыл на первой попавшейся странице.
7 июля. Суббота.
Нонко никогда не забудет этот день. Почему? Не-ска-жу! Юити, а ты ласковый… хм-хм-хм…
NONKO
Обычная книга отзывов, как в любом пансионате. На следующей странице детской рукой коряво нарисованы портреты папы с мамой. Наверное, семейная поездка. Дата – 14 апреля.
Мама толстая моя
Папа толстый у меня
И поэтому конечно их такой же толстый сын!
Читырнацатое апреля
Асакава перевернул страницу. Так и подбивало забежать вперед, но нужно было аккуратно просмотреть все по порядку, а то не мудрено и пропустить что-нибудь. Наверняка, многие постояльцы ничего не писали, так что однозначно утверждать трудно, но в общем было видно, что до сезона отпусков записи теснились в субботние и воскресные дни, с наступлением оного стали распространяться и на будни, а ближе к концу августа стало больше скорбных возгласов на тему "вот и лето прошло".
12 августа, воскресенье
А-а-а… Каникулы кончаюцаааа! А ничего хорошего-то и не было! Помогите, люди! Протяните руку помощи, погибаю! Имею 500-кубовый моцик, и вообще я крутой и четкий. Девки, не прогадаете!
A.Y.
Правильно, от стенаний к саморекламе. В целом, идеи у всех схожие. Приезжаем парой – пишем с подтекстом, приезжаем бобылем – вымещаем в тетрадь желание найти пассию. Но все равно читать забавно. Часовая стрелка уже зашкалила за девять. Читаем дальше.
30 августа, четверг
Опа! Предостережение! Трусливый, не смотри это! Пожалеешь! Хе-хе-хе…
S.I.
И больше ничего. Тридцатое августа – как раз предыдущим вечером здесь остановилась наша четверка. S.I. – Сюити Ивата, все сходится. И только его запись отличается от остальных. И что это значит, "не смотри это"? Какое такое "это"? Асакава на секунду захлопнул тетрадь, взглянул с торца, в одном месте между страницами увидел еле заметный зазор. Поддел его ногтем, открыл. Буквы ударили по глазам: "…Опа! Предостережение! Трусливый, не смотри это! Пожалеешь! Хе-хе-хе… S.I." Какая сила открывает именно эту страницу? Асакава задумался. Скорее всего, они открыли тетрадь, а сверху придавили чем-то тяжелым, и теперь тетрадь сама собой открывается в этом месте. А между "чем-то тяжелым" и таинственным этим, которое нельзя смотреть, сам собой напрашивается знак равенства.
Асакава пострелял глазами по комнате, заглянул в телефонную тумбочку. Ничего там не обнаружил, даже карандаша.
Вернувшись на диван, стал читать дальше. Следующая дата – 1 сентября, суббота. На этот раз здесь была группа студентов-однокурсников, аналогичная всем предыдущим. И смотрели ли они запретное это – совершенно неясно. Ни одна из последующих записей на это не давала ни малейшего намека.
Асакава закрыл тетрадь, задымил сигаретой. Если это нельзя смотреть трусам, значит – понятное дело, это содержит в себе что-то ужасное. Открыв тетрадь на первом попавшемся месте, он слегка надавил между страниц. Чтобы победить упругость бумаги, это должно быть достаточно тяжелым. Пары "спиритических" фотографий тут явно недостаточно. Это мог быть, скажем, журнал или книга какая-нибудь… Но в любом случае нечто, предназначенное для просмотра. Надо бы расспросить администратора, не находили ли в тот день в комнате чего-нибудь странного после отъезда постояльцев. Он может и не помнить, но если это было достаточно странным, чтобы привлечь внимание, то наверняка не забыл. Поднимаясь с дивана, Асакава остановил взгляд на видеодвойке и замер, так и не разогнув колени. Все это время телевизор оставался включенным, на экране известная киноактриса в обнимку с пылесосом гналась за "мужем". Похоже, реклама производителей бытовой электроники.
Действительно, если положить на тетрадь стандартную кассету VHS, то ее веса как раз хватит.
Не меняя своей странной позы, Асакава затушил сигарету. В памяти мгновенно возникла видеоколлекция в администраторской. Возможно, они просто случайно посмотрели какой-нибудь фильм ужасов, сами, как говорится, "заторчали" и решили пустить интригующий слух. Если только это, тогда… Нет, погоди! Почему тогда Ивата не написал название? Скажем, понравилась ему "Пятница 13" – так и написал бы толком, если хотел другим передать, а не пользовался местоимениями. Вроде бы незачем специально писать в тетрадке про какое-то "это". Значит, если для этого не нашлось никакого другого слова, кроме "это", то, может быть, у него вообще нет конкретного названия?
Ну, так что? Стоит дальше раскапывать, или нет?
Раз уж никаких других зацепок нет, то можно попробовать – хуже не будет. В любом случае, сидеть тут и впустую раздумывать толку нет. Асакава вышел на улицу, поднялся по каменной лестнице, толкнул дверь администраторской. Как и в первый раз, за стойкой администратора не было, только из глубины комнаты доносился звук телевизора. "Наверное, вышел человек на пенсию, решил остаток жизни провести на природе, устроился вахтером на курорт, а теперь скучает – вот и крутит видео целыми днями", – произвольно изложил его "легенду" Асакава. Не дожидаясь оклика, администратор подполз на четвереньках и высунулся из-за стойки.
– Я тут подумал… И правда, взять видео, что ли, – почему-то фраза прозвучала виновато.
Администратор радостно улыбнулся.
– Пожалуйста, выбирайте. По триста иен за кассету.
Асакава рассматривал полку с ужастиками. Почти все уже виденное в студенчестве: "Адская усадьба", "Черный ужас", "Экзорцист", "Омен" и прочее. А дальше… Должно же быть хоть что-нибудь неизвестное. Он просмотрел все названия от первого до последнего, но ничего такого не обнаружил. Снова по порядку просмотрел всю коллекцию – кассет двести, не меньше, и тут, на самой нижней полке в углу заметил кассету, валявшуюся без футляра. Все остальные пестрели фотографиями и названиями, на этой же вообще не было никакой этикетки.
– А это что такое? – спросил он и поймал себя на том, что местоимение это непроизвольно сорвалось с языка. А как еще назвать то, у чего названия нет? Администратор сделал недоумевающее лицо, вопросительно хмыкнул, повертел кассету в руках.
– Это? Так, ничего особенного…
Ага! А он сам то знает, что там записано?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Ресторан был сразу напротив входа. Через стеклянную стену было видно все, что творилось внутри. И было чему удивиться: несмотря на то, что ресторан закрывается в восемь, зал почти наполовину заполнен народом. Семьи с детьми, какие-то женские группы… Ну и ну! – подумал Асакава, – Откуда же их столько понаехало? Чудеса! Неужели они все сюда прикатили по той же дороге, что и я? Не иначе, тут еще какая-нибудь дорога есть – пошире да посветлее. Но нет, он точно помнил слова телефонистки, объяснявшей дорогу до "Пасифик Ленда": "Примерно посередине шоссе Нэккан сверните налево, а дальше по горной дороге". Асакава так и сделал. Стало быть, не может быть никакой другой дороги.
Понимая, что заказы уже не принимают, Асакава все же прошел в ресторан. За широким, во всю стену, окном описывал плавную дугу хорошо ухоженный газон, спускающийся в сторону ночного города. Свет в зале, скорей всего, специально держали приглушенным, чтобы посетители могли насладиться прекрасной панорамой ночных огней. Асакава поймал за локоть пробегавшего мимо официанта и спросил, как дойти до коттеджей. – Вон по той дороге поверните направо, дальше прямо, и метров через сто увидите административный корпус. – Стоянка там есть? – Прямо перед зданием.
Вот как, сюда и заезжать-то было незачем – ехал бы себе прямо, и дорога сама привела бы на место. Асакава до некоторой степени разбирался в собственной психологии. Похоже, беспокоиться было не о чем. Он-то ожидал увидеть нечто в духе "Пятницы-13", какой-нибудь замшелый бревенчатый сруб, который даже отдаленно нельзя назвать современным, но как раз такими вещами здесь и не пахло. Перед глазами было очевидное свидетельство того, что цивилизация сумела пробиться и в эту глушь, а это само по себе внушало некую уверенность в себе. Странным казалось только одно обстоятельство: при откровенно убогой дороге снизу, здесь – в "горнем мире", так много людей развлекается в ресторане и на корте. Асакава и сам затруднялся ответить, что его, собственно, настораживало. Просто во всех, кто был вокруг, не ощущалось одного незначительного нюанса – жизни…
И в ресторане, и на корте было полно народу, так что из коттеджей наверняка будет слышен веселый гвалт отдыхающей толпы. Асакава на это подспудно надеялся. Однако, глядя в долину от края стоянки, среди беспорядочно растущих деревьев из десяти коттеджей от силы можно было разглядеть шесть. Дальше, внизу, куда не доходил уже свет фонарей, расстилалась абсолютная тьма, не нарушаемая ни единым лучиком света, пробивающимся из окна. Хорошо еще, что корпус Б-4, в котором предстояло остановиться на ночь, стоял где-то на самой границе света и тьмы, хотя виднелась только верхняя часть двери.
Асакава развернулся, открыл дверь администраторской и вошел внутрь. В конторке не было ни тени человека, только откуда-то доносился звук работающего телевизора. Судя по всему, смотрели не телепередачу, а какое-то западное видео – слышалась английская речь, отражение экрана колыхалось в стеклянной дверке шкафа впереди. В шкафу, утопленном в стену, ровными рядами стояли на полках футляры с видеокассетами. Асакава оперся о конторку и подал голос.
– А… добро пожаловать! – перед ним мгновенно возник невысокий человек лет шестидесяти, склонил голову. Не иначе, это он любезно предоставил всю необходимую информацию, когда сюда наведалась инспекция из корпункта Атами во главе с адвокатом… Асакава изобразил на лице приветливую улыбку.
– Моя фамилия Асакава, по заявке…
Человек раскрыл тетрадь, проверил наличие заявки.
– Корпус Б-4, верно? Вот здесь, пожалуйста, впишите Ваше имя и домашний адрес.
Асакава подписался своим настоящим именем. Членскую карточку на имя Ноноямы на руках уже не было – вчера он отослал ее по почте законному владельцу.
– Один останавливаетесь?
Администратор поднял голову и удивленно посмотрел на Асакаву. Видимо, до сего времени никто не снимал коттедж в одиночку – в отеле гораздо экономнее, если платить без членских скидок. Администратор выдал набор спального белья, кивнул в сторону шкафа.
– Видео напрокат не желаете? У нас хороший выбор, много известных фильмов…
– О, это все – напрокат?
Асакава небрежно пробежал глазами по этикеткам кассет, расставленных во всю стену. "Гонщики", "Звездные войны", "Назад в будущее", "Пятница-13"… Сплошь все известное, в основном фантастика, много нового. Судя по всему, коттеджами пользуются веселые молодые компании. Ничего особенно интересного на полке не было. Да и не за этим он сюда приехал – работа прежде всего.
– Я бы с удовольствием, да я здесь по делу… – Асакава многозначительно приподнял портативное "вапро"[2.Вапро – яп. сокр. от англ. "word processor". Электронная пишущая машинка.]. Похоже, для администратора это послужило вполне вразумительным ответом на вопрос, зачем человеку снимать в одиночку целый коттедж.
– А посуда в доме есть? – на всякий случай спросил Асакава.
– Конечно. Любая, какая понадобится.
Да ничего, собственно, не понадобится, кроме чайника для кипятка – лапшу заварить. Перед тем, как Асакава вышел, администратор объяснил ему, как пройти в корпус Б-4, и подозрительно вежливо пожелал приятного времяпрепровождения.
Прежде чем коснуться дверной ручки, Асакава натянул заранее припасенные резиновые перчатки. Береженого бог бережет – кто его знает, что там за вирусы могут быть.
Отворил дверь, щелкнул выключателем в прихожей. Стоваттная лампочка осветила гостиную примерно в двадцать татами. Обои на стенах, ковер на полу, четырехместный диван, телевизор, обеденный сервиз – все в комнате было новое, с иголочки, расставлено рационально, с толком. Асакава разулся, прошел в комнату. Снаружи был балкон, а на первом и втором этаже было еще по одной комнатке японского стиля, в четыре татами каждая. Да, пожалуй, для одного слишком большая роскошь. Вместе с кружевными шторами Асакава открыл стеклянную дверь балкона, впустил в комнату свежий воздух. Комната была предательски чистой, что даже немного расстраивало. "Неужели так и придется уехать, ничего не наковыряв?" – мелькнула мысль в голове Асакавы.
Он вошел в комнату рядом с гостиной, открыл дверцы стенного шкафа. Пусто. Снял рубашку и брюки, повесил на плечики, переоделся в майку и тренировочные штаны. Поднялся на второй этаж, включил свет в японской комнате. Грустно ухмыльнулся над собственным ребячеством: не успел зайти – уже свет везде повключал…
Озарив помещение, на всякий случай заглянул в туалет, убедился, что там никого нет, оставил в двери щелку. Вспомнил, как в детстве играл в страшилки. Летними ночами он ребенком боялся один ходить в туалет, и вот так же оставлял щелку в двери, которую снаружи сторожил отец. За перегородкой из матового стекла – красивая ванная комната, идеально чистая, без влаги на стенах, и ни на дне ванны, ни в раковине – ни единой капельки воды. Наверняка некоторое время здесь никто не останавливался. Резиновые перчатки прилипли к вспотевшим рукам и никак не хотели сниматься. Прохладный горный ветер шевелил шторы.
Асакава наполнил стакан льдом из морозильника, налил до половины привезенного с собой виски. Хотел добавить воды, но тут же закрыл кран, убедив себя, что просто со льдом вкуснее. Признаться самому себе, что в комнате было это, пока не хватало духу. Но насчет льда можно не беспокоиться: откуда-то взялась уверенность, что всевозможные паразиты боятся жара и холода.
Поудобнее устроившись на диване, включил телевизор. Зазвучал голос новомодной певицы. В Токио в эти часы идет та же программа. Асакава переключил каналы. Отрегулировал громкость, хотя и не собирался смотреть, достал из сумки видеокамеру, установил на столе. Уж если случится что-нибудь, все надо будет запечатлеть на пленку.
Отпил глоток виски. На душе стало на полграмма легче. Асакава прокрутил в голове последние события. Если сегодня он ничего не найдет, задуманная статья пойдет прахом. Хотя, может оно и к лучшему. Ничего не найти – значит не подцепить загадочный вирус, значит не умереть таинственным образом, оставив жену и дочь. Асакава закинул ноги на стол.
…Итак, чего мы ждем? Что, и не страшно совсем? Эй, правда не страшно? А вот как Смерть сюда заявится, собственной персоной?
Ему стало не по себе, он бегал глазами, пытался сосредоточить взгляд в одной точке на стене, но не мог. Как ни старайся, чем больше таращишься, тем больше обретает форму воображаемый образ.
Ветер снаружи усиливался. Прежде чем закрыть окно и задернуть шторы, на секунду он взглянул в темноту. Виднелась только крыша соседнего корпуса Б-5, но ниже, в тени от стены стояла абсолютно непроглядная темнота. Казалось бы, и в ресторане, и на корте так много людей. Но почему-то здесь Асакава был совершенно один. Задернул шторы, посмотрел на часы. Восемь пятьдесят шесть. Еще и получаса здесь не пробыл, а кажется, что целый час прошел. Но просто быть здесь – само по себе не означает быть в опасности. Эта мысль слегка успокоила его. Все-таки, корпус Б-4 построен не вчера, а полгода назад, и здесь уже побывало достаточно постояльцев. И до сего времени, по его подсчетам, умерло из них всего четверо. Конечно, если покопать еще, возможно, будут и другие случаи, но пока что ничего не обнаружено. По сути дела, проблема не в том, быть или не быть здесь. Проблема в том, что здесь делать!
– И что же они тут делали? – Асакава слегка изменил постановку вопроса, – И что вообще здесь можно делать?
Ни в туалете, ни в ванной, ни в шкафу, ни в холодильнике ничего подозрительного не замечено. Даже если что-то и было, местный администратор наверняка давно все прибрал. Так что, чем распивать тут виски в тишине, не лучше ли поболтать с администратором?
Первый стакан допит. Нальем поменьше. Не хватало еще нализаться и заснуть. Водички нальем побольше, можно и из-под крана. Вроде бы и ощущение опасности притупилось. Кляня себя за то, что с таким трудом выкроил свободное время и так по дурацки его тратит, Асакава снял очки, вымыл лицо, поглядел на свое лицо в зеркале. Больное было лицо. А может, это уже злополучный вирус заработал? Асакава залпом высушил едва налитый стакан, наполнил снова.
Выходя из гостиной, он нашел под телефоном тетрадь. "Путевые заметки" было написано на обложке. Открыл на первой попавшейся странице.
7 июля. Суббота.
Нонко никогда не забудет этот день. Почему? Не-ска-жу! Юити, а ты ласковый… хм-хм-хм…
NONKO
Обычная книга отзывов, как в любом пансионате. На следующей странице детской рукой коряво нарисованы портреты папы с мамой. Наверное, семейная поездка. Дата – 14 апреля.
Мама толстая моя
Папа толстый у меня
И поэтому конечно их такой же толстый сын!
Читырнацатое апреля
Асакава перевернул страницу. Так и подбивало забежать вперед, но нужно было аккуратно просмотреть все по порядку, а то не мудрено и пропустить что-нибудь. Наверняка, многие постояльцы ничего не писали, так что однозначно утверждать трудно, но в общем было видно, что до сезона отпусков записи теснились в субботние и воскресные дни, с наступлением оного стали распространяться и на будни, а ближе к концу августа стало больше скорбных возгласов на тему "вот и лето прошло".
12 августа, воскресенье
А-а-а… Каникулы кончаюцаааа! А ничего хорошего-то и не было! Помогите, люди! Протяните руку помощи, погибаю! Имею 500-кубовый моцик, и вообще я крутой и четкий. Девки, не прогадаете!
A.Y.
Правильно, от стенаний к саморекламе. В целом, идеи у всех схожие. Приезжаем парой – пишем с подтекстом, приезжаем бобылем – вымещаем в тетрадь желание найти пассию. Но все равно читать забавно. Часовая стрелка уже зашкалила за девять. Читаем дальше.
30 августа, четверг
Опа! Предостережение! Трусливый, не смотри это! Пожалеешь! Хе-хе-хе…
S.I.
И больше ничего. Тридцатое августа – как раз предыдущим вечером здесь остановилась наша четверка. S.I. – Сюити Ивата, все сходится. И только его запись отличается от остальных. И что это значит, "не смотри это"? Какое такое "это"? Асакава на секунду захлопнул тетрадь, взглянул с торца, в одном месте между страницами увидел еле заметный зазор. Поддел его ногтем, открыл. Буквы ударили по глазам: "…Опа! Предостережение! Трусливый, не смотри это! Пожалеешь! Хе-хе-хе… S.I." Какая сила открывает именно эту страницу? Асакава задумался. Скорее всего, они открыли тетрадь, а сверху придавили чем-то тяжелым, и теперь тетрадь сама собой открывается в этом месте. А между "чем-то тяжелым" и таинственным этим, которое нельзя смотреть, сам собой напрашивается знак равенства.
Асакава пострелял глазами по комнате, заглянул в телефонную тумбочку. Ничего там не обнаружил, даже карандаша.
Вернувшись на диван, стал читать дальше. Следующая дата – 1 сентября, суббота. На этот раз здесь была группа студентов-однокурсников, аналогичная всем предыдущим. И смотрели ли они запретное это – совершенно неясно. Ни одна из последующих записей на это не давала ни малейшего намека.
Асакава закрыл тетрадь, задымил сигаретой. Если это нельзя смотреть трусам, значит – понятное дело, это содержит в себе что-то ужасное. Открыв тетрадь на первом попавшемся месте, он слегка надавил между страниц. Чтобы победить упругость бумаги, это должно быть достаточно тяжелым. Пары "спиритических" фотографий тут явно недостаточно. Это мог быть, скажем, журнал или книга какая-нибудь… Но в любом случае нечто, предназначенное для просмотра. Надо бы расспросить администратора, не находили ли в тот день в комнате чего-нибудь странного после отъезда постояльцев. Он может и не помнить, но если это было достаточно странным, чтобы привлечь внимание, то наверняка не забыл. Поднимаясь с дивана, Асакава остановил взгляд на видеодвойке и замер, так и не разогнув колени. Все это время телевизор оставался включенным, на экране известная киноактриса в обнимку с пылесосом гналась за "мужем". Похоже, реклама производителей бытовой электроники.
Действительно, если положить на тетрадь стандартную кассету VHS, то ее веса как раз хватит.
Не меняя своей странной позы, Асакава затушил сигарету. В памяти мгновенно возникла видеоколлекция в администраторской. Возможно, они просто случайно посмотрели какой-нибудь фильм ужасов, сами, как говорится, "заторчали" и решили пустить интригующий слух. Если только это, тогда… Нет, погоди! Почему тогда Ивата не написал название? Скажем, понравилась ему "Пятница 13" – так и написал бы толком, если хотел другим передать, а не пользовался местоимениями. Вроде бы незачем специально писать в тетрадке про какое-то "это". Значит, если для этого не нашлось никакого другого слова, кроме "это", то, может быть, у него вообще нет конкретного названия?
Ну, так что? Стоит дальше раскапывать, или нет?
Раз уж никаких других зацепок нет, то можно попробовать – хуже не будет. В любом случае, сидеть тут и впустую раздумывать толку нет. Асакава вышел на улицу, поднялся по каменной лестнице, толкнул дверь администраторской. Как и в первый раз, за стойкой администратора не было, только из глубины комнаты доносился звук телевизора. "Наверное, вышел человек на пенсию, решил остаток жизни провести на природе, устроился вахтером на курорт, а теперь скучает – вот и крутит видео целыми днями", – произвольно изложил его "легенду" Асакава. Не дожидаясь оклика, администратор подполз на четвереньках и высунулся из-за стойки.
– Я тут подумал… И правда, взять видео, что ли, – почему-то фраза прозвучала виновато.
Администратор радостно улыбнулся.
– Пожалуйста, выбирайте. По триста иен за кассету.
Асакава рассматривал полку с ужастиками. Почти все уже виденное в студенчестве: "Адская усадьба", "Черный ужас", "Экзорцист", "Омен" и прочее. А дальше… Должно же быть хоть что-нибудь неизвестное. Он просмотрел все названия от первого до последнего, но ничего такого не обнаружил. Снова по порядку просмотрел всю коллекцию – кассет двести, не меньше, и тут, на самой нижней полке в углу заметил кассету, валявшуюся без футляра. Все остальные пестрели фотографиями и названиями, на этой же вообще не было никакой этикетки.
– А это что такое? – спросил он и поймал себя на том, что местоимение это непроизвольно сорвалось с языка. А как еще назвать то, у чего названия нет? Администратор сделал недоумевающее лицо, вопросительно хмыкнул, повертел кассету в руках.
– Это? Так, ничего особенного…
Ага! А он сам то знает, что там записано?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25