По утрам, и как можно раньше, прогуливайтесь вдоль полосы прибоя и вглядывайтесь в предметы, выброшенные морем. Особое внимание обращайте на скорлупу кокосовых орехов. Шифр вам известен. Ждите вестей от Энрико. Но это, наверное, будет не скоро.
Реаль вытащил бумажник и, вытряхнув все содержимое в широкополую ковбойскую шляпу, стал отбирать ненужное.
– Второй паспорт навредит, – сказал он, кладя его в открытую сумочку Долорес. – Фотокарточки – тоже. Здесь четыреста аргентинских песо… гонорар за статью в прогрессивном журнале. Возьмите их, не отказывайтесь. Вам они понадобятся, а у меня – станут лишь добычей полицейских. Себе оставлю только две долларовые бумажки и несколько сентавосов. Прошу паспорт с моим новым именем.
Она вытащила спрятанный на груди паспорт и сунула ему в бумажник. Хосе запихал отощавший бумажник в задний карман брюк, затем, взглянув на часы, снял их и надел на запястье Долорес.
– Пусть они напоминают вам о минутах, проведенных вместе, – едва слышно произнес он.
– Как коротки были эти минуты! – вздохнула Долорес.
Реаль поднялся со скамьи. Встала и она. Наступил последний момент расставания.
– Я скоро вернусь, и тогда… – он умолк, не решаясь закончить фразу.
– Что же будет тогда, Хосе? – тихо спросила она.
– Если бы вы знали, как трудно было всякий раз расставаться! Хотелось… Даже сегодня не осмелюсь… – Он неожиданно обнял ее и поцеловал. – Ждите меня. Начнем не раньше сезона дождей. Я обязательно вернусь.
Хосе быстро зашагал в сторону неоновых огней, мигающих на площади. Долорес видела, как он оглянулся у фонаря и помахал шляпой.
– Почему ты не сказал всего этого раньше, милый и глупый Хосе? Как трудно было тебе произнести простые слова! А я так ждала их, – прошептала она.
Долорес вновь опустилась на скамейку и, сжимая в руках сумочку, стала вслушиваться: не донесутся ли свистки полицейских?
Прошло около получаса. К скверу вдруг приблизилась возбужденная толпа. Впереди двигались полицейские. Они вели, вернее – волочили человека с бессильно склонившейся головой. Рядом шагали двое в штатской одежде. Один из них стирал кровь с подбородка и бранился:
– Чему вас только учат, ослы! В таких случаях нужно действовать решительно, а не собирать толпу. Тащите его в нашу машину; она дежурит за углом.
Поравнявшись с Долорес, человек в светло-серых бриджах добавил:
– А сильный, скотина! Троих разбросал! Прямо буйвол какой-то…
За тайными агентами двигалась в отдалении толпа зевак. Долорес присоединилась к ним.
Полицейские дотащили арестованного к закрытой черной машине, бросили его в кузов и стали усаживаться сами.
Вскоре, завывая сиреной, черная машина умчалась в темноту, озаряемую вспышками реклам.
Долорес, сдерживая слезы, смотрела ей вслед и думала: «Теперь я могу сказать товарищам: «Все прошло удачно». Но какая же это удача, когда его без сознания бросили в машину! Не разбили ли они ему голову? Какие бессердечные, звери!»

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
НА ПАЛУБЕ ЛАЙНЕРА

Под утро депутата скотоводов дона Гонсалеса, едущего в Чикаго для переговоров, вторично выпроводили из бара лайнера. Бурная кровь потомка конкистадоров Конкистадоры – испанские завоеватели, захватившие в XV-XVI веках огромные территории в Центральной и Южной Америке

звала к мщению, но природная сметливость подсказывала: «Здесь поднимать стрельбу нельзя. В море нравы крутые, не спасет и депутатская „неприкосновенность“. Все же он не мог спокойно стоять на палубе, – хотелось с кем-нибудь поделиться своими горестями.
Палуба лайнера была еще безлюдна. Лишь у прохода к люкс-каютам за столиками под тентом сидели на шезлонгах два скучающих джентльмена. Дон Гонсалес заплетающейся походкой направился к ним и стал жаловаться.
– Когда нужны деньги, – все ко мне! Туда давай, сюда жертвуй! А если я желаю плясать на столе, меня выталкивают проветриться. Да где же справедливость? Я спрашиваю. Певичкам можно, а мне, депутату, нельзя? – И он вытер слезу волосатой рукой. – Потребую в сенате внести ясность в этом вопросе. Довольно, не позволю притеснять свободных скотоводов! Секретарь! Где ты, каналья, прячешься?
Из мглы парохода, откуда доносилась приглушенная музыка, появился тонконогий человек в черном костюме. Почтительно поклонившись, он остановился на изрядном расстоянии от скотовода.
Джентльмен с лицом, напоминавшим замшелый, потрескавшийся камень, тотчас же пальцем поманил к себе секретаря депутата и, сделав свирепое лицо, шепнул ему несколько слов.
– Хорошо, сэр, не беспокойтесь. Сию минуту, – пообещал тот.
Подбежав к своему эстансьеро Эстансьеро – крупный помещик

, секретарь схватил его за руку и потащил в каюту, подальше от скучающих джентльменов.
– Туман, сплошной туман! – глядя на море, пробормотал краснолицый человек в светло-серых бриджах; затем он заглянул в пустой стакан и огорчился. – В этих южных морях все не по-человечески: лето зимой, а зимы совсем нет. Зато сколько угодно лихорадки. Брр! Надо бы по этому случаю еще по глотку, а?..
Но его собеседник, убрав виски со стола и указав на сифон с содовой, внушительно сказал:
– Пока мы на дежурстве, – вот ваше питье! А чтобы не было скучно, расскажу назидательную историю. В ней есть даже мораль.
– Валяйте! – согласился краснолицый и прикрыл ладонью невольную зевоту.
– Вот так же, как и мы, в личной охране полковника Луиса подвизался один джентльмен. Звали его, кажется, Мальвини. Он был не плохим служакой, но слишком часто лакал виски, жаловался на сварливую жену и лихорадку. Однажды он исчез. Что сталось с его лихорадкой, неизвестно, но вдовушка торгует теперь в порту спичками. Рекомендую никогда не забывать о судьбе неудачника-Мальвини.
За бортом легшего в дрейф лайнера колыхалась молочная кисея тумана. Из бара вышла на верхнюю палубу парочка: светловолосая девушка и летчик в новом мундире, хорошо облегавшем его статную фигуру. Серебристые полоски на рукаве свидетельствовали о том, что пилот служит не в армии, а в наемном «воздушном легионе».
Молодые люди направились к фальшборту и, остановясь, стали любоваться затуманенным океаном.
Замшелый джентльмен покосился на краснолицего. Тот поспешил сообщить:
– Пилот Наварро, из легиона. Следует к месту службы. Между прочим, известный гусь: был когда-то чемпионом по плаванию. Кумир всех девиц и… никакого делового соображения. Эх, я бы на его месте давно разбогател! Глуп; мог сделать карьеру в армии, но свихнулся.
– Причины известны?
– Начал размышлять!
Летчик явно охмелел; он слегка покачивался, но с собеседницей держался вежливо и предупредительно. Это, видимо, было случайное пароходное знакомство. Девушка, наверное, тоже выпила немного вина; она была возбуждена, теребила за рукав кавалера и говорила:
– Взгляните, Рамон, как изумительно кругом!
– Обыкновенный восход солнца, мисс Лилиан. Оно имеет манеру подниматься по утрам, – меланхолично ответил Наварро, закуривая сигарету.
Туман постепенно расползался; вдали показался остров. Он был окружен белым кольцом прибоя, разбивавшегося на рифах. На острове росли высокие пальмы.
– Так бывает лишь в сказках! – восторженно продолжала девушка. – Остров должен называться очень красиво!
– Не увлекайтесь, Лилиан! – усмехнулся летчик. – Зеленый папа наверняка уже устроил на нем какой-нибудь склад копры или печи для сжигания излишков кофе. Сказок давно нет на свете!
– Ах, вы не хотите понять! На таком острове должны жить только необыкновенные люди! Посмотрите, там вдали светится звезда. Скажите, Рамон, вы верите в то, что у каждого человека есть своя счастливая звезда? Ее только надо найти.
– Не знаю. Вблизи я видел звезды на хвостовом оперении самолета. Они мне ничего хорошего не принесли. Моя звезда закатывается. Прошу вас, – потанцуйте со мной последний раз.
Наварро бережно взял под руку свою спутницу и увел с верхней палубы.
– Не возьму в толк, – возобновил прерванный разговор краснолицый. – Зачем полковник везет трех арестантов? Особенно этого… кареглазого. Ну и взгляд! Людей с подобными глазами необходимо уничтожать сразу же. Ненавижу таких. Хотел было при посадке закатить ему оплеуху, а он таким сатаной взглянул, что я даже опешил, рука не поднялась.
– Сразу видно, что вас перевели к нам из полиции; слишком прямолинейное мышление, – заметил старший агент. – А наша работа требует соображения: знай, когда бить можно.
– Как прикажете понимать сию премудрость?
– Провожал я однажды из Управления в тюрьму арестанта. Не понравился он мне. Ну я, конечно, по пути съездил ему по роже несколько раз.
– А он вам – сдачи? – догадался краснолицый.
– Ничего подобного! Только коротко сказал: «Запомним!» Ну, привез, сдал и забыл о нем. Месяца через три вызывает меня полковник и говорит: «Нужен толковый сотрудник интеллигентного вида». Я щелкнул каблуками: «К вашим, мол, услугам». А в кабинете у него два каких-то майора. Вдруг один из них и говорит: «Годится вполне. Я эту морду давно заприметил, даже должен ему». Смотрю, тот самый арестант… только в форме. Полковник смеется: «Долги платить всегда полезно!» Ка-ак развернется майор… Меня даже в угол от его удара занесло. Вот какие ошибочки бывают!
Я под его начальством больше года работал; многому научил. А рассказываю я вам это для науки. В нашем деле необходимо чутье, – пояснил рассказчик и налил собеседнику в фужер виски.
– Следовательно, среди них могут оказаться и наши? – пришел к выводу краснолицый.
– Вы удивительно догадливы! Кстати, этот кареглазый арестант – наш общий знакомый.
– Мне и то показалось, что уже где-то встречался с ним.
– Месяца полтора назад мы с вами задержали на площади какого-то дурня… Жалкий эмигрантишка, вернулся на родину, кажется, из Аргентины. Он пристал к полисмену с просьбой почитать вслух коммунистическую прокламацию! Должны бы вспомнить: ведь он вам тогда еще зуб вышиб!
– Неужели это он? – изумился краснолицый, потрогав нижнюю челюсть. – Тогда ничего не понимаю: зачем такой болван полковнику?
– Во всяком деле всегда участвуют дураки и умные; причем выигрывают лишь те, кто с головой. Полковник хитер, и просто так он ничего не делает. Запомните это! – и рассказчик многозначительно поднял палец.

* * *

Полковник Луис во время второй мировой войны был резидентом тайной немецкой разведки в странах Латинской Америки. После поражения гитлеровцев он притаился, но ненадолго. Его ненависть к коммунизму привлекла внимание агентов Зеленого папы. Вскоре он был приглашен на секретную службу: нужно было любыми путями вести разведку в странах Центральной и Южной Америки и убирать с пути враждебные компании элементы.
Служба оказалась очень прибыльной; в ней были заинтересованы, кроме «Юнайтед фрут», еще и «Стандарт ойл», «Ванадиум корпорейшен» и много других компаний. Благодаря подкупам и влиянию Уолл-стрита, он получил доступ к секретным документам и выступил в роли шефа тайной полиции многих республик. К его указаниям даже прислушивались министры внутренних дел.
В это раннее утро полковник Луис смазывал маленький маузер – подарок Гиммлера, которым чрезвычайно гордился.
Адъютант с прилизанным пробором, почувствовав хорошее настроение шефа, вкрадчиво спросил:
– Сеньор полковник, почему вы всегда чистите пистолет сами? Я был бы счастлив…
– Мы, солдаты, бодрствующие во мраке, – цветисто ответил Луис, – в своем оружии должны быть уверены в любую минуту.
– Но ваше время так драгоценно, – замялся адъютант.
– Есть кое-что поценнее, – ответил полковник. – Собственная жизнь! Катер с острова придет минут через сорок. Приведите ко мне этого ковбоя. Следователи, кажется, не сумели разобраться в нем. Посмотрю; может, пригодится для разведывательных целей.
Адъютант вышел на палубу первого класса. Захватив краснолицего охранника, он спустился по трапу за пленником.
Когда они вытолкали арестанта из камеры, он все время порывался вежливо уступать дорогу, но ничего путного из этой затеи не получилось: ковбой безбожно давил ноги, поминутно извинялся и задерживал всех. Поднимаясь по трапу, он обратился к адъютанту:
– Господин старший, чего же меня домой не отпускают?
– Прекратить разговоры! – прикрикнул тот.
Полковник, поглядев на доставленного ковбоя, жестом отпустил всех.
– Как вас зовут? – спросил он, пристально взглянув на арестанта.
– Я уже всем начальникам рассказывал… Роберто Юррита! А все равно не отпускают!
– Сядьте, Роберто, отвечайте на вопросы!
– Сижу, тридцать лет сижу, а что толку? – пробормотал Юррита, присаживаясь на краешек стула.
– Вас держат всего лишь сорок два дня, а вы уже успели надоесть всем своей феноменальной тупостью!
– Как? – оживился арестант и даже заерзал на месте. – Могу я спросить, – что бы значило это словечко?
– Оно означает, что ты такой дурень, какого еще никто не видывал! – объяснил полковник, всегда гордившийся своим хладнокровием.
– А-а! Ну, это-то мне и прежде говорили.
Некоторое время Луис пытался проникнуть во внутренний мир собеседника, но скоро убедился в бесплодности этого занятия. Арестант оказался на редкость глупым, и вытянуть из него что-либо было просто невозможно.
– Н-да! Догадываюсь, как вы осточертели моим следователям! – наконец сказал полковник, вытирая платком лоб.
– Так ведь не я, а они пристают ко мне с пустяками! – пожаловался арестант. – Вот когда я был гаучо Гаучо – ловкие наездники-пастухи

у дона Густаво. Да вы его, наверное, встречали. Его любая собака знает…
Сдерживая нараставший гнев, Луис строго приказал:
– Отвечайте только на вопросы. Кто ваши родители?
– Мои родители, в том числе и мамаша, скончалась при моем рождении, а возможно, немного позже. Никто достоверно не знает, а я сам был в те дни очень маленький. Я, видите ли, бедный сирота! – сообщил арестант с подкупающей простосердечностью.
– Послушайте, вы… бедный сирота! Вас арестовали за приставание к полисмену с листовкой!
– Как, и вы о том же? – изумился пленник. – Сунула мне на улице какая-то девчонка пачку листиков. Я даже обрадовался: думаю, афишки насчет цирка. В цирке мне нравится: клоуны, лошади под музыку пляшут. В дверях самый настоящий генерал стоит, весь в золоте. Строгий, – у него без билета не проскочишь.
Глаза арестанта разгорелись, но полковник вовремя остановил его и заставил вернуться к истории с прокламацией.
– Смотрел-смотрел, ничего не понял: читаю я плохо, – продолжал рассказывать Роберто Юррита. – А на площади полицейский; я к нему: «Прочти, добрый человек, объясни, что к чему?». Смотрю, а у него глаза на лоб, – видно, тоже неграмотный. «Отдай, – говорю, – афишку, поищу людей поумней». И стал я эти листочки прохожим совать. Только и всего. А полицейский цап меня за ворот и давай свистеть. Тут еще двое подскочили, рожи такие – карманы береги. Один меня в зубы – я его… так и пошло. Драчунов не тронули, а меня в тюрьму. В Аргентине, правда, меня тоже за решетку водили, но к утру вытолкали, даже сна не дали досмотреть.
Полковник глубоко вздохнул и опять вытер лоб. Один из следователей высказал подозрение, что вернувшийся на родину ковбой не так глуп, как притворяется. Проверка установила, что человек, по имени Роберто Юррита, действительно проживал когда-то в скотоводческих районах Аргентины и числился среди неблагонадежных.
Следователей также смущала внешность арестанта. Большой высокий лоб, серые, словно смеющиеся, чуть прищуренные глаза делали его лицо чрезмерно интеллигентным для неграмотного ковбоя. А на допросах он казался болтливым идиотом, изводящим не относящимися к делу вопросами и бесконечными рассказами.
– Ваши политические убеждения? – как бы между прочим поинтересовался Луис.
– Чего? – искренне недоумевал Роберто Юррита.
– Ну, кому вы сочувствуете? – упростил вопрос полковник. – Католикам, анархистам… социалистам? Что нужно, по-вашему, чтобы людям жилось лучше?
– Ах, вот вы о ком! – обрадовался арестант. – Значит, тоже о бедняках подумываете? Это хорошо! Вам бы с одним моряком поговорить. В десяти словах умел все объяснить: богачей, значит, по шапке, а народ сам, без них хорошую жизнь наладит…
– Где этот чертов моряк?
– В Уругвае остался. Звал я его с собой, а он: «Нет, – говорит, – своих дел хватит, без меня добивайтесь».
– Так вот ты за каким дьяволом вернулся? Бунтовать захотелось?
– А как же! Если начнется, я от людей не отстану.
– Понятно! Твое счастье, что ты бедный сирота! – сказал полковник.
Вглядываясь в безмятежно-спокойные глаза допрашиваемого, Луис пришел к выводу: «Наследственный идиотизм. Потому и обманчив весь его вид. Вырождение!»
– Скоро ли меня отпустят, господин начальник? – спросил Юррита. – Тут все какие-то скупые, есть ничего не дают.
Полковник молча подчеркнул надпись «бессрочная каторга» на сопроводительной карточке, позвонил адъютанту и приказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18