Должно быть, Алекс неверно набрал комбинацию, поскольку трое остальных опять рассмеялись, а Дейрдра выкрикнула:
– Уже хай-тест! Люси, а ты уверена, что он на первый заезд идет?
Алекс попробовал то, что у него получилось. Сильно отличаясь от «меркаптана особого», напиток был менее сладким и имел смутно-горьковатый привкус. Алексу понравилось. Он двинулся дальше по залу вместе с тремя своими спутниками, внимательно прислушиваясь, но ничего не говоря. Если они и обратили внимание, то никак это не прокомментировали.
Все четверо подошли к краю танцевального участка. Про танцы никто ничего не сказал, но Дейрдра де Сото встала перед Алексом и начала раскачиваться в такт музыке. Алекс завороженно смотрел, потому что как бы она ни двигала телом, уровень выпивки в ее бокале оставался ровным. Он попытался подстроиться под ее движения и тут же плеснул себе на руку. Прежде чем Алекс успел что-либо предпринять, Дейрдра наклонила голову и слизала влагу.
– Ты это нарочно! – крикнула Люси.
Но Алекс не смог понять, обвиняет она его или Дейрдру. Теперь Люси и Дафуд тоже двигались, следуя пульсации фоновой музыки. Алекс чувствовал нарастающее стремление делать то же самое – но тогда он пролил бы выпивку.
У этой проблемы имелось очевидное решение. Одним длинным глотком Алекс опорожнил оставшиеся три четверти бокала, затем прошел к одной из стоек, чтобы его туда поставить. Тут его внимание привлекла стенная роспись за стойкой. Четыре ярко раскрашенных гоночных машины неслись по прямой трассе к крутому повороту. Алекс услышал, как завыли моторы, когда водители переключили передачи и устремились по наклонному виражу. Он действительно видел, как машины движутся, выбирая себе лучшую позицию. Затем на переднем плане возникла машина, которая не справилась с виражом и теперь, развернутая задом наперед, лежала на боку. От ее мотора поднимался густой черный дым. Алекс видел, что она готова взорваться пламенем. Водитель уже выпрыгнул из измятой кабины и катился оттуда по траве.
Чьи-то руки обняли Алекса и на сто восемьдесят градусов его развернули. Люси оказалась справа от него, Дейрдра де Сото слева.
– Еще пара танцев здесь, а потом в «Бугаттис». Там мы посидеть сможем. – Говорила только одна из них. Но которая? Алекс не мог разобрать. Он снова оказался на танцполе, и там он либо танцевал, либо проделывал что-то достаточно близкое. То и дело оглядываясь, дальше трех метров вокруг себя он ничего видел. В двух метрах оттуда Люси танцевала с Дафудом де Сото – так плотно, будто ее посредством хирургической операции к нему пришили.
Стоящая перед Алексом Дейрдра передвинулась, загораживая ему вид Люси и Дафуда. А затем, прямо у него на глазах, Дейрдра стала магическим образом расти – она росла и росла, пока рубин у нее в пупке гипнотически не замерцал где-то на уровне его глаз. Несколько мгновений спустя Алекс понял, что почему-то стоит на коленях, а его руки хватаются за голые ляжки Дейрдры.
Девушка ухватила его за подмышки и помогла встать. Алекс хотел извиниться, но прежде чем он успел сказать хоть слово, Дейрдра обвила его руки вокруг своей шеи и ухватила его за пояс.
– Так легче стоять. – Она тыкалась носом в его шею. – Ты как, ничего?
Алексу этот вопрос показался риторическим, и он решил на него не отвечать. Он танцевал с Дейрдрой, затем с Люси, а когда невесть кто сунул ему в руку бокал, он залпом его выпил. Затем Дейрдра оттянула от него Люси, спрашивая: «В «Бугаттис»?» – и Алекс потащился за ними. Выйдя через одну мерцающую дверь, они вошли в другую. Там было прохладнее – тишина, темнота и отдельные кабинки вместо ярких огней, публичной выпивки и людного танцпола.
Это был «Бугаттис»? Должно быть. Алекс вдруг понял, что сидит на длинной широкой кушетке, прожевывая какой-то сладкий и липкий кубик. Мягкая ляжка прижималась к его бедру. Ему нравился «Бугаттис». Он ему даже больше «Лагондаса» нравился.
Алекс закрыл глаза. Он классно себя чувствовал.
Алекс открыл глаза. Он классно себя чувствовал, но вместо того, чтобы сидеть на кушетке, он почему-то лежал в постели. Судя по потолку и куску стены, это была его собственная постель.
Голос в паре метров от него произнес:
– Добрый вечер, Алекс. Добро пожаловать в реальный мир.
Это была Кейт. Сидя на стуле в дальнем конце его тесной спаленки, она внимательно на него глядела.
Алекс сел.
– Что случилось?
– Вообще-то я надеялась, что ты сможешь мне рассказать. – Голос Кейт запросто мог заморозить метан. – Я начну с того места, когда я ко всему этому подключилась. Сегодня утром мне позвонили «Всемирные службы» с тем, чтобы я приняла посылку. Они попробовали служебный номер, воспользовавшись документом из кармана твоих штанов, и к счастью для тебя я все еще была здесь. Посылкой оказался ты. Ты был без сознания. Увидев тебя, я немного забеспокоилась. Я провела медицинское сканирование и выяснила, что ты по меньшей мере двадцать колов гомодрила принял.
– Это очень много. – Алекс к этому времени уже заметил свою голую грудь. – Ты уверена? От такого количества гомодрила я должен был бы ужасно себя чувствовать, но мне хорошо.
– Это потому, что мы ввели тебя под наркоз, промыли тебе всю систему, а потом опять тебя под наркозом держали.
– Сколько сейчас времени?
– Шесть с небольшим.
– Ты позволила мне весь день проспать?
– Позволила. И даже сказать тебе не могу, какой выдержки это от меня потребовало. Ты говорил, что тебе на семейную встречу было нужно?
– Именно туда я и ходил.
– Ага. Верно. На семейную встречу на уровне двести двадцатом, в клубе «Эники-беники». Именно там «Всемирные службы» тебя подобрали. Там проходила семейная встреча, на который ты с кем попало трахался.
– Не думаю, что я там трахался. – Однако у Алекса было туманное воспоминание о какой-то возне и интимных прикосновениях теплых, голых тел.
– Тебе лучше надеяться, что ты это делал. Спереди у тебя на штанах была сперма, и она либо твоя, либо какого-то твоего милого дружка.
Алекс посмотрел под одеяло. Он был голый.
– Да-да, все верно, – продолжила Кейт. – Я их сняла и отправила на анализ. Патогенный анализ. Заразный и больной ты мне не нужен.
– Спасибо, Кейт.
– Но не для того, о чем ты подумал, эгоистичный имбецил. Если ты воображаешь, что меня волнует, с особями каких полов или даже видов тебе вздумалось потрахаться, а также сколько их было, то можешь быть уверен, что другие твои органы нуждаются в медицинском освидетельствовании куда больше твоих гениталий. Как по-твоему, почему я в три утра все еще была на работе? Как думаешь, чем я там занималась, пока ты свою палку в клубе «Эники-беники» употреблял? Между прочим, пока ты спал, я все про это заведение выяснила. И до сих пор спать не ложилась. Я весь день проработала, и только десять минут тому назад сюда пришла, чтобы посмотреть, проснулся ты или нет.
Алекс более внимательно изучил Кейт. Уже заметив ее бледность, он решил, что это от гнева. Теперь же он различил плотно сжатые губы и темные мешки под глазами.
– Ты все это время работала? Со вчерашнего утра до сегодняшнего вечера?
– Работала. Догадываешься, над чем я работала? Над твоей треклятой моделью.
– Она что, барахлила?
– Нет. Она работала. В этом-то и проблема. Я, наверно, сотню прогонов сделала. И все прошло гладко, ничто даже из интервала не вышло.
Модель работала! Алекс начал было выбираться из постели, но затем, поняв, что он голый, остановился.
– Ну-ну, не будь идиотом. – Смех Кейт прозвучал горестно и насмешливо. – Думаешь, там есть что-то, чего я не видела и не трогала? Догадываюсь, что кроме меня это еще много кто видел и трогал. Модель не барахлила в том смысле, в каком она раньше барахлила. Она работала. У нас теперь только одна проблема.
Алекс, одной ногой в брюках, помедлил и поднял взгляд, услышав, как изменился тон Кейт.
– Сегодня же, чуть попозже, – продолжила она, – мы с тобой должны будем изложить Солу Глаубу и ревизионной комиссии текущее положение дел. Полагаю, это выскользнуло у тебя из головы, пока ты так бурно забавлялся.
«И правда выскользнуло», – подумал Алекс.
– Мне не сложно будет перед любой комиссией отчитаться. Я эту модель как свои пять пальцев знаю.
– Очень может быть. – Кейт сидела, склонив голову. – Зато ты результатов не знаешь. Я испробовала все вариации, какие только смогла придумать, и всякий раз в течение лет пятидесяти человеческая цивилизация равномерно распространялась по Солнечной системе. Все шло просто роскошно. А дальше, что бы я ни делала, все начинало рушиться. Согласно твоей модели, задолго до 2200 года численность населения всех обитаемых миров в Солнечной системе упадет до нуля.
Что ты собираешься поведать Солу Глаубу, Алекс? Что все человечество вымрет? Или что твоя драгоценная, абсолютно непогрешимая модель капитальным образом барахлит?

9.

Сова выразился так ясно, что по его понятиям это была грубость:
– Туда или сюда. Выбирайте немедленно.
И Морд, не чуждый грубости, мгновенно приняв свое решение, секунду спустя ответил:
– Выходит – туда. В Неводе должна быть куча леденцов, которые еще никто никогда не обсасывал. Речь идет о доступе к миллионам отдельных баз данных, от гигабайтных малышек на камнях Пояса до Великого Кита в Земном своде данных. И в большинство мелких луж никто еще не заглядывал – их посредством автоматического сканера данных из первоначального источника загружали. Так что адью, амиго. Пойду там поброжу.
И Морд испарился, исчезая в немыслимо запутанном лабиринте Невода.
Сова тут же проверил, нет ли Морда где-нибудь в Цитадели. Очень в духе Морда было бы прикинуться, будто он ушел в Невод, а потом выпрыгнуть в тот момент, когда Сова меньше всего этого ожидал. Однако полное сканирование всех элементов Цитадели показало, что Морд нигде не обнаруживается.
Сова удовлетворенно крякнул, протянул жирный палец и нежно тронул нужную клавишу. Таким образом отрубалась всякая связь. Теперь у него на Пандоре имелся доступ к двум мощнейшим компьютерным системам. Одной был канал Невода, связывающий его с рассеянным и бесконечно взаимопереплетенным набором информационных процессоров, что простирались на всю Солнечную систему и служили всем ее обитателям, в своей совокупности представляя собой Невод; другой была Цитадель, существующая только на Пандоре и под абсолютным контролем Совы. Если только Сова не допустил какой-то грубой ошибки, разделение этих двух систем было полным. Ничто в Неводе не имело доступа в Цитадель, а Цитадель в свою очередь не зависела ни от чего в Неводе, что не фильтровалось бы лично Совой.
Сова изучил результаты прогона ряда тестовых программ и кивнул в знак одобрения. Цитадель, хотя она и представляла собой всего лишь одну систему в единственном местоположении, вполне могла обштопать почти любой процессор, существовавший до Невода. Так оно и должно было быть. Недаром туда пошли столь крупные объемы Совиного времени и активов. Только еда, уединение и реликвии Великой войны были так же важны, как и компьютерная мощь.
Что же касалось Невода...
Сова развернулся на своем громадном кресле к другому пульту. На него сильное впечатление произвела вескость последних слов Морда. Невод действительно представлял собой чудесный новый ресурс, и Сова имел все намерения прощупать его по полной программе; однако ему совершенно не хотелось, чтобы Невод при этом прощупывал его самого, вторгаясь в личные банки данных Свами Савачарьи.
Для начала Сова изучил пульт на предмет входящих сообщений. Обнаружив четыре штуки, он предпочел просканировать источники, а не сами сообщения. Отправители были прекрасно ему известны. И Хапуга, и Дух, и Джокер, и Аттобой находились на уровне Мастеров Сети Головоломок. С прочтением их сообщений можно было не торопиться. Хорошая задача могла потребовать для своего решения от недели до вечности. Однажды Сова провел целый месяц, пытаясь разгадать головоломку от женщины по имени Клавдий (он был убежден, что это женщина, несмотря на имя), пока наконец не понял, что имеет дело с трансформированной версией самого знаменитого недоказанного предположения в истории математики.
В Сети Головоломок подобные фокусы считались вполне правомерными. Головоломка решалась, когда ты ухватывал, что именно Клавдий проделала. Разумеется, существовала возможность того, что какой-то Мастер головоломок действительно докажет истинность предположения Римана (или докажет его ошибочность) – и тем самым навеки внесет свое имя в историю математики.
Вместо того, чтобы читать ожидающие его сообщения, Сова приступил к собственному исследованию Невода. Это исследование ему не терпелось проделать с самого Дня Невода, однако он уклонялся от этого, пока не убедился в максимальной надежности Цитадели.
Считанные минуты спустя Сова понял, что чутье Морда и его собственные предчувствия их не обманули. В банках данных теперь оказалось доступно то, что считалось утраченным или было припрятано еще во время Великой войны. Это могло стать путеводной ниточкой к сокровищнице давным-давно сгинувшего оружия – такого оружия, о существовании которого Сова даже и не подозревал. Однако ему следовало соблюдать осторожность. Да, его линии связи были установлены многие годы тому назад, делая Сову главным пауком в центре его собственной информационной паутины. В прошлом, не выходя за пределы Совиной Пещеры, он мог поддерживать восприимчивость к каждой тенденции и инициативе внутри Солнечной системы.
Но не теперь. Невод стал новым фактором, воздействие которого Сова на данный момент не мог даже приблизительно оценить. Он лишь подозревал, что у Невода хватит мощи, чтобы уничтожить его сеть и пустить насмарку всю многолетнюю работу.
Медленно, предельно осторожно Сова позволил своим отборным программам проникнуть в глубины Невода. В качестве первого задания он запросил список всех баз данных Великой войны, доступных сегодня, но неизвестных и недоступных месяц тому назад. Он надеялся получить хотя бы несколько таких баз. Считанные минуты спустя Сова понял, что был слишком скромен в своих ожиданиях. Отсчет перевалил за семьдесят и не проявлял никаких признаков замедления, когда внимание Совы внезапно было отвлечено коммуникационной тревогой. Приходило сообщение о необходимости контакта с кем-то в режиме реального времени – с кем-то, ждущим на том конце.
Одна колоссальная побочная выгода Невода – или, с точки зрения Совы, одна возможная побочная неприятность – заключалась в том, что Невод обеспечивал мгновенный доступ ко всей Солнечной системе. В прошлом прохождение сигнала на световой скорости от Пандоры до Ганимеда или еще до какого-то важного пункта занимало многие минуты – даже в условиях оптимальной орбитальной геометрии. Теперь же Невод содержал в себе полностью взаимосвязанную сумму компьютеров, разбросанных по всей Солнечной системе. Аудио – и видеосообщения можно было переводить в цифровую форму и воссоздавать в местах их назначений. А это, разумеется, означало, что любой дурак в Солнечной системе мог попытаться добраться до вас и запросить связи в реальном времени.
Весь фокус состоял в том, чтобы не дать любому дураку в Солнечной системе о вашем существовании или местонахождении узнать.
Так кто же это звонил?
Сова взглянул на идентификацию и смиренно закрыл глаза. Звонила Магрит Кнудсен, одна из немногих людей вне Сети Головоломок, кому позволялось связываться с Совой. И сообщение Магрит было простым и свободным от всякой информации: «Сова, вы там? Если вы там, пожалуйста, выйдите на связь». Магрит никогда не звонила из-за какой-нибудь ерунды. Либо она оказалась в беде, либо столкнулась с загадкой достаточно странной, чтобы заинтриговать Свами Савачарью.
Сова оглядел Совиную Пещеру. Уровень загрязненности пола показался ему вполне терпимым – в ином случае Магрит могла бы его упрекнуть. Затем Сова оглядел себя. Он мылся и менял одежду в не столь отдаленном прошлом.
Тогда Сова включил видеосвязь.
В объеме дисплея тут же появилось лицо Магрит Кнудсен. Не на шутку встревоженное. Это был дурной знак. Сова, испытывавший отвращение к любым человеческим конфронтациям, отлично знал, что Магрит просто расцветает на конфликтах. Если она тревожилась, ему тоже следовало забеспокоиться.
Магрит, как могла, откладывала этот разговор. Беседы со Свами Савачарьей никогда не бывали легки, а эта обещала стать подлинной головной болью.
– Привет, Сова. – Магрит даже не попыталась изобразить обычную радушную улыбку. – Вы один? Разумеется, вы один – что за глупый вопрос. Сова, у нас проблемы. И к вашим головоломкам это никакого отношения не имеет.
Лицо, что глазело на нее из дисплея, так и осталось лишено всякого выражения. Сова, насколько Магрит могла судить, прибавил еще по меньшей мере двадцать пять кило со времени их последней встречи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52