Бедняга весь вспотел. Редактор сидел молча.— Послушайте, спрячьте наконец этот предмет, — брезгливо сказал редактор внешнеторговцу. — Пусть у меня хоть иллюзии останутся.И он в ожидании моральной поддержки взглянул на сатирика. Тот лишь пожал плечами.— А почему бы и нет?— Так вы напишете? — оживился павший было духом Казик. — Положительно?— Пожалуй, напишу. Надеюсь, они хоть не дорогие?— Дешевле пареной репы! — обрадовался Казик.— Ладно, это как раз для нас…Историк с явным нетерпением пережидал помеху, горя желанием продолжить свои рассуждения об установлении межпланетарных отношений и контактов. Кажется, можно продолжать.— Итак, — заговорил историк, — вернёмся к нашей проблеме. Если излучения являют собой лишь микроскопические частицы энергии, то взбаламученная биоэнергия настолько сильна…— О, появился пан Здислав, — перебила его секретарша, наблюдавшая в окно за тем, что происходит на площади. — Похоже, и с него довольно. Отчаливаем?— Самое время! — отозвался молчавший до сих пор художник. — И скажу я вам, дорогие, что горжусь собой! Такого эффекта я, признаюсь, не ожидал. Думаю, могу считать это своим личным достижением. Что значит работать по вдохновению!И художник поднялся со стула. Архитектор встал тоже и с интересом спросил:— А в чем дело? Художественное оформление… неужто это вы?— Я! — скромно подтвердил художник. — От и до.— Тогда примите мои поздравления! Знаете, больше всего меня заинтриговали такие маленькие блестящие штучки. На загривках у них… Что это было?— Банки, медицинские банки.— Гениально! И вообще все потрясающе! Но знаете, я хотел вам сказать… Если бы мне поручили оформление, в некоторых случаях я бы поступил так…И два художника вместе двинулись к выходу, на ходу обсуждая творческие проблемы.Им навстречу в дверь кафе протиснулся социолог. В полном изнеможении свалился он на один из освободившихся стульев и, вытирая пот с лица, сказал:— Я и мечтать не смел о таком успехе! Да тут материала хватит на две диссертации! На три! А что, вы уже собираетесь уходить?— Боюсь, на эту ночь кафе уже закроют, — по своему обыкновению язвительно заметил сатирик, — а другое подходящее помещение сейчас в Гарволине вряд ли найдёшь. К тому же у меня есть сильное подозрение, что хозяин кафе воспользовался случаем и сбагрил нам залежалый товар, варёная колбаса, к примеру, у меня сразу вызвала подозрение. Нет, пора сматывать удочки.Редактор с историком уже обменивались адресами и телефонами, фоторепортёр полез под столик собирать свои фотоаппараты, секретарша заказала для всех по последней чашечке кофе и принялась проверять поданные едва державшейся на ногах официанткой счета, которые следовало потом передать в соцбытсектор. Сатирик ткнул в бок задремавшего было консультанта, и все взяли в руки по последней чашке кофе…
На площадке у автовокзала на центральной площади Гарволина величественно разворачивался только что прибывший автобус. Водитель выключил двигатель, открыл дверцу. Пассажиры стали не торопясь выходить, сам же водитель нетерпеливо выпрыгнул из кабины и подбежал к коллеге, который собирался со своим автобусом отъезжать.— Вацек, ты вчера тут был? Видел?— Видел, а как же, — важно ответил Вацек. — Ведь аккурат в это время у меня рейс, ну я и ждал. Тут оно и началось. С самого начала все видел. Время отправляться, а я ни с места. А кто бы уехал?— Ясное дело, — согласился коллега. — Надо же, как мне не везёт! Как раз в мой выходной высадились чёртовы марсиане, не могли в другой день. Да ты и сам знаешь, невезучий я. Ну так рассказывай же, как оно все тут происходило!— Расскажу, отчего не рассказать! А я своими глазами все видел, с самого начала. Показалось оно, значит, вот там…И шофёр ткнул пальцем в голубое небо, развернувшись на восток.— В том, значит, месте такая маленькая точка появилась. Серебристая, никто сначала и не подумал… Ты что?Коллега разинув рот уставился на маленькую серебристую точку в небе, которая появилась на самом кончике пальца коллеги. Коллега ошарашенно замолчал.— Вот как сейчас? — переспросил коллега. — В этом самом месте?— В этом самом, — сглотнув комок в горле, подтвердил шофёр-очевидец. — И точно так же выглядело…Оба, задрав головы, уставились в голубое небо, туда, где вдали серебрилась маленькая точка, которая вроде бы потихоньку увеличивалась…Гданьские журналисты въехали на центральную площадь Гарволина в тот момент, когда громкоговорители передавали опровержение. Остановив машину как раз под столбом с одним из гигантских рупоров, они стали внимательно слушать, опустив стекла в окнах.— Что за глупый розыгрыш! — воскликнул редактор. — Запоздалое первое апреля?— Ничего не понимаю, — недовольно произнёс фельетонист. — А этот твой брат… Может, у него не только позвоночник не в порядке? И ты уверен, что он был трезвый?— Как стёклышко, — растерянно заверил редактор. — И клялся, что их видели собственными глазами.— И собственными глазами видели опровержение в лесу?— А вот об этом он не говорил, тогда ещё не было никакого опровержения.— Послушайте, граждане! — зловеще начал спортивный комментатор. — Я гоню свою машину черт знает в какую даль, я как последний идиот всю ночь латаю покрышки…— Да вы что, ребята, белены объелись? — возмутился редактор. — Услышали по радио официальное сообщение и сразу поверили? Дети вы, что ли? У моего брата только позвоночник повреждён, остальное все в порядке. А занятия ботаникой ещё не доказательство, что человек спятил…— И у жены теплицы! — поддержал редактора критик.— И брат мне заявил — видел собственными глазами! И все остальные гарволинцы тоже! А вы — «радио», «опровержение»! Да кто вериг тому, что нам по радио плетут? Лапшу на уши вам повесили, а вы и поверили! Ясно, власти опомнились, подключились, принимают меры.— Ладно, оставим радио и властей в покое. Мы в Гарволине, люди что-то здесь видели, давайте порасспрашиваем.Так случилось, что мимо машины гданьских журналистов проходил правый защитник местной футбольной команды 3-й лиги, один из тех легконогих бегунов, которые вчера вечером первыми после мотоциклистов и автомашин прибыли на заветную лесную полянку. Остановленный громкими криками из машины, он охотно стал делиться впечатлениями.— Никаких следов вертолёта! — авторитетно заявил футболист. — Я был на полянке в числе первых и никого там не обнаружил — ни пришельцев, ни журналистов, ни вертолёта.— Так может, это была другая полянка? — попробовал сбить его с толку недоверчивый от природы критик.Футболист стоял на своём.— Никакая не другая, та самая! И ничего там не было, кроме тех, что после опровержения из Гарволина примчались. И ни следа подделки, говорю вам! И ещё могу сказать по секрету. Я сам не видел, но Стась, мотоциклист, говорил, а он парень свой, привирать не будет. Он первый на полянку примчался и застал там одного местного парня. Так этот местный стоял сам не свой и на вопрос Стася только и сказал, что такое видел!.. Стась говорил, стоял совсем обалдевший, слова не мог сказать, в лице переменившись, и вот только и мог сказать, что «ого-го!». А потом испарился, хоть мы его и разыскивали. А радио вам с три короба наплетёт, нечего уши развешивать. Я уж на той полянке все глаза проглядел, все искал следы хоть каких космитов или журналистов, г… извините, нашёл. Сам искал, так что знаю, что говорю. Следов на поляне — что свисту за ушами.— А тот местный парень, значит, так был потрясён… — начал было редактор, но футболист не дал ему закончить.— …так потрясён, что в столбняк впал и слова вымолвить не мог. От впечатления.Услышанное впечатляло.На единственного свидетеля, местного парня, пришельцы могли напустить какое-нибудь вредное излучение, чем и объясняется его неразговорчивость и остолбенелость. Журналисты с пристрастием порасспросили футболиста, хватило бы на полянке места для вертолёта, сколько прошло времени между опровержением по радио и его прибытием на полянку, не рассказывал ли кто из прибывших на неё о встречах со странными существами, не видел ли кто, чтобы «скорая помощь» забирала в психушку кого-нибудь (предполагался остолбенелый парень), и о многом другом.Получив ответ на все эти вопросы, журналисты наконец отпустили правого защитника и стали думать. Выходит, тут и в самом деле вчера происходило что-то необычное? Спортивный комментатор перестал ныть из-за дырявых покрышек, включил первую скорость, перешёл на вторую, поглядел вперёд, глянул случайно вверх и замер.На голубом небе отчётливо просматривалась блестящая звёздочка, которая росла прямо на глазах.
— Неужто второй раз приземляются? — удивился первый шофёр, глядя на блестящую точку в небе.— Черт их знает, — чесал в затылке второй. — Вчера с этого все и началось, вот так оно и выглядело. Считай, тебе повезло, похоже, они повторяют, может, специально для кино? Видишь, вон там стоит «рафик» кинохроники.— Выходит, я все смогу увидеть? — обрадовался первый.— Может, и увидишь…
Редактор, историк, консультант, сатирик, фоторепортёр и секретарша наконец покинули кафе. Казик, которого совершенно не интересовали чужедальние планеты, ещё раньше отбыл в Варшаву со своими ножницами. На площади сотрудников местной печати ждали редакционный «фиат» и «вартбург» фоторепортёра, уже на новеньких колёсах. В некотором отдалении виднелись машины кинохроники и телевидения, уже готовые к отъезду.— Минутку, только сигареты куплю, — сказал сатирик. — Может, в киоске ещё остались.— И для меня купи, — попросил фоторепортёр, с трудом отрывая взгляд от секретарши, этого небесного создания. — Если есть — «Экстру», а нет, так что-нибудь.Сатирик направился к киоску, остальные стояли у машин и ждали его.Купив сигареты, сатирик повернулся, чтобы направиться к машинам, увидел шофёров с задранными головами, задрал свою и остолбенел.Над площадью бесшумно зависло бокастое серебристое веретено, над которым, рассыпая искры, вибрировал световой круг. Протерев глаза, сатирик поглядел на площадь, на коллег, ожидающих его у машины, и, с усилием преодолев оцепенение, бросился к ним. Те уже принялись рассаживаться по машинам.— Стойте! — дико крикнул сатирик. — Да стойте же! Вы что, ослепли? Глядите, что это?!Коллеги с удивлением поглядели на сатирика, потом перевели взгляды на небо. И тоже застыли в неподвижности.Серебряное веретено уже совсем снизилось над площадью. Оно не издавало никаких звуков, совсем никаких, не было слышно даже тихого урчания. Слышался лишь свист ветра, поднятого вращающимся световым кругом. И оно было абсолютно ни на что не похоже!Фоторепортёр потряс головой и протёр глаза. Остальные стояли неподвижными каменными изваяниями. Ни жеста, ни звука.Тут к окаменевшей группе подбежал сбитый с толку социолог. Он немного позже остальных покинул кафе и только сейчас заметил странный предмет над площадью.— Что это? — лепетал он. — Как же это?.. Ведь |это же не мы…Ему никто не ответил.Блестящий предмет опускался так медленно, что его движение трудно было уловить. Вот между ним и мостовой осталось не более десяти метров. Кажется, он застыл, больше не снижался, лишь непрерывно вращался над ним сверкающий световой круг.Пассажиры отправляющегося автобуса заняли свои места и с умеренным интересом выглядывали в окна.— Пока, — сказал второй водитель первому. — Мне пора. Вчера я все это видел, так что, пожалуй, поеду. А тебе повезло!Выплюнув окурок, он растоптал его и залез в кабину автобуса. Не торопясь включил двигатель, не торопясь стал выруливать со стоянки. Первый шофёр не отрывал жадного взгляда от зависшего над площадью веретёна. Потом, все так же не сводя взгляда с космического корабля, задом влез в свою кабинку и, почти не глядя, занял освободившееся место на стоянке у автовокзала. Поставил автобус, открыл дверцу, пассажиры стали занимать свои места, а шофёр вышел из кабинки и все внимание уделил космическому кораблю.
Автомашина с журналистами из Гданьска с визгом затормозила у «фиата» местных работников пера. Из гданьской в жуткой спешке выскакивали приехавшие.— Привет, Стась! — крикнул фельетонист сатирику, с которым был хорошо знаком. — Что тут происходит? Нам казалось, все это ещё вчера было…— Здравствуйте, панове! — поздоровался с местными коллегами спортивный комментатор, — Выходит, мы все-таки успели? А я, знаете ли, всю дорогу только и делал, что покрышки латал! Но если это происходит сегодня, то что же было вчера?— Послушайте, а оно великолепно выглядит! — восхищался критик, лихорадочно вытаскивая фотоаппарат и прицеливаясь в небо. — Кто это сделал? Клянусь, в жизни такого не видел!Приезжие журналисты суетились, восхищались и работали вовсю, местные, в том числе и бывшие пришельцы, стояли столбами, ни словом не отреагировав на приветствия гданьских коллег.Критик с удивлением взглянул на фоторепортёра.— Янушек, что с тобой? Парализовало ручки? Такая оказия, снимки выйдут уникальные, а ты с места не сдвинулся! Если нет кассет, возьми у меня.Фельетонист подбежал к сатирику и ткнул его в бок.— Да очнись же! Скажи хоть, что здесь было вчера?Очнувшись, сатирик перевёл взгляд на гданьского коллегу и невнятно пробормотал:— Вчера? А что вчера?..— Если вчера ничего не было, к чему потребовалось давать опровержение? — удивлялся гданьский редактор. — И почему никто особенно не интересуется этим необычным явлением? Глядите, даже вверх не смотрят!Местные журналисты по-прежнему пребывали в оцепенении, никак не реагируя на вопросы приехавших, и не спускали глаз с чудесного видения.Веретено тем временем незаметно опустилось ниже, вот от мостовой его отделяют уже три метpa, вот два, вот оно коснулось остриём булыжников площади. И в этот момент вибрирующий сверху световой круг перестал вибрировать и исчез, словно его и не было. Гданьские газетчики безостановочно щёлкали фотоаппаратами, блистали вспышки, хотя в них и не было необходимости — солнце ярко сияло. И не только солнце. Солнце сияло в небе, а на земле не менее ярко сиял предмет, спустившийся с неба.— Колоссально! Невиданно! — бормотал фельетонист, щёлкая затвором фотоаппарата. — Как вам удалось такое сделать? Первоклассная работа, клянусь честью!
— Что-нибудь успокоительное, — мрачно попросил директор школы у аптекаря.— И такое, чтобы сразу подействовало.— А вы разве не на уроке? — удивился аптекарь.— Сказал бы я вам, где у меня эти уроки сидят, — пробурчал учитель математики, он же директор школы. — Я подал заявление об уходе. В конце концов, всему есть предел!— А я? — нервно вскричал аптекарь. — А мне как прикажете теперь себя вести? Ведь это же я вызвал пожарников! Как дурак попался на удочку, поверил!..— Что же мне тогда говорить? — взорвался математик. — Как людям в глаза смотреть? От стыда не знаю куда деться, а заявление мне не подписывают! Что-нибудь успокоительное!Аптекарь подошёл к одной из полок и снял тёмный пузырёк.— Самые сильнодействующие таблетки! — мрачно заявил он. — Для начала примите сразу две, а потом по одной три раза в день. Вот вода, запейте.Математик недоверчиво повертел пузырёк, недоверчиво оглядел две вытряхнутые на ладонь таблетки и взял в руки стакан с водой.— Теперь я уже никому и ничему не верю! — отрешённо заявил он.Проглотил обе таблетки, запил водой, а пузырёк сунул в карман. Попрощался и шагнул к двери.Открыв дверь, он застыл на пороге, с недоумением глядя на блестящее космическое веретено. Долго так стоял, потом с отвращением плюнул, захлопнул за собой дверь и решительно зашагал домой, даже не повернув головы в сторону площади.Удивлённый аптекарь вышел из-за прилавка и тоже открыл дверь.В этот момент сверкающее веретено как бы дрогнуло, и с него сплыло вниз человекоподобное существо. Вместо головы — или на голове — у него был полупрозрачный стеклянный шар, внизу две ноги, а между тем и другим бокастое туловище, из которого торчали четыре чрезвычайно подвижные руки. И из этих рук во все стороны растопырились тонкие палочки, сразу же заставившие вспомнить спицы номер три с половиной, но намного тоньше и ухватистее. Вслед за первым существом на рыночную мостовую соскользнуло второе, точно такое же. И вскоре вокруг космического корабля уже стояло пять космических пришельцев.Аптекарь вернулся за прилавок, отыскал на полке ещё один тёмный пузырёк, вытряхнул на ладонь две таблетки и запил водой, которая ещё оставалась в стакане.
Люди на главной площади города Гарволина останавливались и без особого интереса разглядывали пришельцев из космоса. Громкоговорители прервали вдруг передачу о пользе гербицидов и уже в десятый раз повторили экстренное сообщение, решительно опровергающее достоверность приземления инопланетян в Гарволине. Глядя на пришельцев и слушая опровержение, закалившиеся в космических проблемах гарволинцы лишь плечами пожимали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
На площадке у автовокзала на центральной площади Гарволина величественно разворачивался только что прибывший автобус. Водитель выключил двигатель, открыл дверцу. Пассажиры стали не торопясь выходить, сам же водитель нетерпеливо выпрыгнул из кабины и подбежал к коллеге, который собирался со своим автобусом отъезжать.— Вацек, ты вчера тут был? Видел?— Видел, а как же, — важно ответил Вацек. — Ведь аккурат в это время у меня рейс, ну я и ждал. Тут оно и началось. С самого начала все видел. Время отправляться, а я ни с места. А кто бы уехал?— Ясное дело, — согласился коллега. — Надо же, как мне не везёт! Как раз в мой выходной высадились чёртовы марсиане, не могли в другой день. Да ты и сам знаешь, невезучий я. Ну так рассказывай же, как оно все тут происходило!— Расскажу, отчего не рассказать! А я своими глазами все видел, с самого начала. Показалось оно, значит, вот там…И шофёр ткнул пальцем в голубое небо, развернувшись на восток.— В том, значит, месте такая маленькая точка появилась. Серебристая, никто сначала и не подумал… Ты что?Коллега разинув рот уставился на маленькую серебристую точку в небе, которая появилась на самом кончике пальца коллеги. Коллега ошарашенно замолчал.— Вот как сейчас? — переспросил коллега. — В этом самом месте?— В этом самом, — сглотнув комок в горле, подтвердил шофёр-очевидец. — И точно так же выглядело…Оба, задрав головы, уставились в голубое небо, туда, где вдали серебрилась маленькая точка, которая вроде бы потихоньку увеличивалась…Гданьские журналисты въехали на центральную площадь Гарволина в тот момент, когда громкоговорители передавали опровержение. Остановив машину как раз под столбом с одним из гигантских рупоров, они стали внимательно слушать, опустив стекла в окнах.— Что за глупый розыгрыш! — воскликнул редактор. — Запоздалое первое апреля?— Ничего не понимаю, — недовольно произнёс фельетонист. — А этот твой брат… Может, у него не только позвоночник не в порядке? И ты уверен, что он был трезвый?— Как стёклышко, — растерянно заверил редактор. — И клялся, что их видели собственными глазами.— И собственными глазами видели опровержение в лесу?— А вот об этом он не говорил, тогда ещё не было никакого опровержения.— Послушайте, граждане! — зловеще начал спортивный комментатор. — Я гоню свою машину черт знает в какую даль, я как последний идиот всю ночь латаю покрышки…— Да вы что, ребята, белены объелись? — возмутился редактор. — Услышали по радио официальное сообщение и сразу поверили? Дети вы, что ли? У моего брата только позвоночник повреждён, остальное все в порядке. А занятия ботаникой ещё не доказательство, что человек спятил…— И у жены теплицы! — поддержал редактора критик.— И брат мне заявил — видел собственными глазами! И все остальные гарволинцы тоже! А вы — «радио», «опровержение»! Да кто вериг тому, что нам по радио плетут? Лапшу на уши вам повесили, а вы и поверили! Ясно, власти опомнились, подключились, принимают меры.— Ладно, оставим радио и властей в покое. Мы в Гарволине, люди что-то здесь видели, давайте порасспрашиваем.Так случилось, что мимо машины гданьских журналистов проходил правый защитник местной футбольной команды 3-й лиги, один из тех легконогих бегунов, которые вчера вечером первыми после мотоциклистов и автомашин прибыли на заветную лесную полянку. Остановленный громкими криками из машины, он охотно стал делиться впечатлениями.— Никаких следов вертолёта! — авторитетно заявил футболист. — Я был на полянке в числе первых и никого там не обнаружил — ни пришельцев, ни журналистов, ни вертолёта.— Так может, это была другая полянка? — попробовал сбить его с толку недоверчивый от природы критик.Футболист стоял на своём.— Никакая не другая, та самая! И ничего там не было, кроме тех, что после опровержения из Гарволина примчались. И ни следа подделки, говорю вам! И ещё могу сказать по секрету. Я сам не видел, но Стась, мотоциклист, говорил, а он парень свой, привирать не будет. Он первый на полянку примчался и застал там одного местного парня. Так этот местный стоял сам не свой и на вопрос Стася только и сказал, что такое видел!.. Стась говорил, стоял совсем обалдевший, слова не мог сказать, в лице переменившись, и вот только и мог сказать, что «ого-го!». А потом испарился, хоть мы его и разыскивали. А радио вам с три короба наплетёт, нечего уши развешивать. Я уж на той полянке все глаза проглядел, все искал следы хоть каких космитов или журналистов, г… извините, нашёл. Сам искал, так что знаю, что говорю. Следов на поляне — что свисту за ушами.— А тот местный парень, значит, так был потрясён… — начал было редактор, но футболист не дал ему закончить.— …так потрясён, что в столбняк впал и слова вымолвить не мог. От впечатления.Услышанное впечатляло.На единственного свидетеля, местного парня, пришельцы могли напустить какое-нибудь вредное излучение, чем и объясняется его неразговорчивость и остолбенелость. Журналисты с пристрастием порасспросили футболиста, хватило бы на полянке места для вертолёта, сколько прошло времени между опровержением по радио и его прибытием на полянку, не рассказывал ли кто из прибывших на неё о встречах со странными существами, не видел ли кто, чтобы «скорая помощь» забирала в психушку кого-нибудь (предполагался остолбенелый парень), и о многом другом.Получив ответ на все эти вопросы, журналисты наконец отпустили правого защитника и стали думать. Выходит, тут и в самом деле вчера происходило что-то необычное? Спортивный комментатор перестал ныть из-за дырявых покрышек, включил первую скорость, перешёл на вторую, поглядел вперёд, глянул случайно вверх и замер.На голубом небе отчётливо просматривалась блестящая звёздочка, которая росла прямо на глазах.
— Неужто второй раз приземляются? — удивился первый шофёр, глядя на блестящую точку в небе.— Черт их знает, — чесал в затылке второй. — Вчера с этого все и началось, вот так оно и выглядело. Считай, тебе повезло, похоже, они повторяют, может, специально для кино? Видишь, вон там стоит «рафик» кинохроники.— Выходит, я все смогу увидеть? — обрадовался первый.— Может, и увидишь…
Редактор, историк, консультант, сатирик, фоторепортёр и секретарша наконец покинули кафе. Казик, которого совершенно не интересовали чужедальние планеты, ещё раньше отбыл в Варшаву со своими ножницами. На площади сотрудников местной печати ждали редакционный «фиат» и «вартбург» фоторепортёра, уже на новеньких колёсах. В некотором отдалении виднелись машины кинохроники и телевидения, уже готовые к отъезду.— Минутку, только сигареты куплю, — сказал сатирик. — Может, в киоске ещё остались.— И для меня купи, — попросил фоторепортёр, с трудом отрывая взгляд от секретарши, этого небесного создания. — Если есть — «Экстру», а нет, так что-нибудь.Сатирик направился к киоску, остальные стояли у машин и ждали его.Купив сигареты, сатирик повернулся, чтобы направиться к машинам, увидел шофёров с задранными головами, задрал свою и остолбенел.Над площадью бесшумно зависло бокастое серебристое веретено, над которым, рассыпая искры, вибрировал световой круг. Протерев глаза, сатирик поглядел на площадь, на коллег, ожидающих его у машины, и, с усилием преодолев оцепенение, бросился к ним. Те уже принялись рассаживаться по машинам.— Стойте! — дико крикнул сатирик. — Да стойте же! Вы что, ослепли? Глядите, что это?!Коллеги с удивлением поглядели на сатирика, потом перевели взгляды на небо. И тоже застыли в неподвижности.Серебряное веретено уже совсем снизилось над площадью. Оно не издавало никаких звуков, совсем никаких, не было слышно даже тихого урчания. Слышался лишь свист ветра, поднятого вращающимся световым кругом. И оно было абсолютно ни на что не похоже!Фоторепортёр потряс головой и протёр глаза. Остальные стояли неподвижными каменными изваяниями. Ни жеста, ни звука.Тут к окаменевшей группе подбежал сбитый с толку социолог. Он немного позже остальных покинул кафе и только сейчас заметил странный предмет над площадью.— Что это? — лепетал он. — Как же это?.. Ведь |это же не мы…Ему никто не ответил.Блестящий предмет опускался так медленно, что его движение трудно было уловить. Вот между ним и мостовой осталось не более десяти метров. Кажется, он застыл, больше не снижался, лишь непрерывно вращался над ним сверкающий световой круг.Пассажиры отправляющегося автобуса заняли свои места и с умеренным интересом выглядывали в окна.— Пока, — сказал второй водитель первому. — Мне пора. Вчера я все это видел, так что, пожалуй, поеду. А тебе повезло!Выплюнув окурок, он растоптал его и залез в кабину автобуса. Не торопясь включил двигатель, не торопясь стал выруливать со стоянки. Первый шофёр не отрывал жадного взгляда от зависшего над площадью веретёна. Потом, все так же не сводя взгляда с космического корабля, задом влез в свою кабинку и, почти не глядя, занял освободившееся место на стоянке у автовокзала. Поставил автобус, открыл дверцу, пассажиры стали занимать свои места, а шофёр вышел из кабинки и все внимание уделил космическому кораблю.
Автомашина с журналистами из Гданьска с визгом затормозила у «фиата» местных работников пера. Из гданьской в жуткой спешке выскакивали приехавшие.— Привет, Стась! — крикнул фельетонист сатирику, с которым был хорошо знаком. — Что тут происходит? Нам казалось, все это ещё вчера было…— Здравствуйте, панове! — поздоровался с местными коллегами спортивный комментатор, — Выходит, мы все-таки успели? А я, знаете ли, всю дорогу только и делал, что покрышки латал! Но если это происходит сегодня, то что же было вчера?— Послушайте, а оно великолепно выглядит! — восхищался критик, лихорадочно вытаскивая фотоаппарат и прицеливаясь в небо. — Кто это сделал? Клянусь, в жизни такого не видел!Приезжие журналисты суетились, восхищались и работали вовсю, местные, в том числе и бывшие пришельцы, стояли столбами, ни словом не отреагировав на приветствия гданьских коллег.Критик с удивлением взглянул на фоторепортёра.— Янушек, что с тобой? Парализовало ручки? Такая оказия, снимки выйдут уникальные, а ты с места не сдвинулся! Если нет кассет, возьми у меня.Фельетонист подбежал к сатирику и ткнул его в бок.— Да очнись же! Скажи хоть, что здесь было вчера?Очнувшись, сатирик перевёл взгляд на гданьского коллегу и невнятно пробормотал:— Вчера? А что вчера?..— Если вчера ничего не было, к чему потребовалось давать опровержение? — удивлялся гданьский редактор. — И почему никто особенно не интересуется этим необычным явлением? Глядите, даже вверх не смотрят!Местные журналисты по-прежнему пребывали в оцепенении, никак не реагируя на вопросы приехавших, и не спускали глаз с чудесного видения.Веретено тем временем незаметно опустилось ниже, вот от мостовой его отделяют уже три метpa, вот два, вот оно коснулось остриём булыжников площади. И в этот момент вибрирующий сверху световой круг перестал вибрировать и исчез, словно его и не было. Гданьские газетчики безостановочно щёлкали фотоаппаратами, блистали вспышки, хотя в них и не было необходимости — солнце ярко сияло. И не только солнце. Солнце сияло в небе, а на земле не менее ярко сиял предмет, спустившийся с неба.— Колоссально! Невиданно! — бормотал фельетонист, щёлкая затвором фотоаппарата. — Как вам удалось такое сделать? Первоклассная работа, клянусь честью!
— Что-нибудь успокоительное, — мрачно попросил директор школы у аптекаря.— И такое, чтобы сразу подействовало.— А вы разве не на уроке? — удивился аптекарь.— Сказал бы я вам, где у меня эти уроки сидят, — пробурчал учитель математики, он же директор школы. — Я подал заявление об уходе. В конце концов, всему есть предел!— А я? — нервно вскричал аптекарь. — А мне как прикажете теперь себя вести? Ведь это же я вызвал пожарников! Как дурак попался на удочку, поверил!..— Что же мне тогда говорить? — взорвался математик. — Как людям в глаза смотреть? От стыда не знаю куда деться, а заявление мне не подписывают! Что-нибудь успокоительное!Аптекарь подошёл к одной из полок и снял тёмный пузырёк.— Самые сильнодействующие таблетки! — мрачно заявил он. — Для начала примите сразу две, а потом по одной три раза в день. Вот вода, запейте.Математик недоверчиво повертел пузырёк, недоверчиво оглядел две вытряхнутые на ладонь таблетки и взял в руки стакан с водой.— Теперь я уже никому и ничему не верю! — отрешённо заявил он.Проглотил обе таблетки, запил водой, а пузырёк сунул в карман. Попрощался и шагнул к двери.Открыв дверь, он застыл на пороге, с недоумением глядя на блестящее космическое веретено. Долго так стоял, потом с отвращением плюнул, захлопнул за собой дверь и решительно зашагал домой, даже не повернув головы в сторону площади.Удивлённый аптекарь вышел из-за прилавка и тоже открыл дверь.В этот момент сверкающее веретено как бы дрогнуло, и с него сплыло вниз человекоподобное существо. Вместо головы — или на голове — у него был полупрозрачный стеклянный шар, внизу две ноги, а между тем и другим бокастое туловище, из которого торчали четыре чрезвычайно подвижные руки. И из этих рук во все стороны растопырились тонкие палочки, сразу же заставившие вспомнить спицы номер три с половиной, но намного тоньше и ухватистее. Вслед за первым существом на рыночную мостовую соскользнуло второе, точно такое же. И вскоре вокруг космического корабля уже стояло пять космических пришельцев.Аптекарь вернулся за прилавок, отыскал на полке ещё один тёмный пузырёк, вытряхнул на ладонь две таблетки и запил водой, которая ещё оставалась в стакане.
Люди на главной площади города Гарволина останавливались и без особого интереса разглядывали пришельцев из космоса. Громкоговорители прервали вдруг передачу о пользе гербицидов и уже в десятый раз повторили экстренное сообщение, решительно опровергающее достоверность приземления инопланетян в Гарволине. Глядя на пришельцев и слушая опровержение, закалившиеся в космических проблемах гарволинцы лишь плечами пожимали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28