Впрочем, мои дети откалывали номера и похлеще. Тот же Роберт в совсем младенческом возрасте как-то на морском пляже потребовал у меня ложку. Я удивилась.— Зачем тебе здесь ложка?— Песочек копать.— А где твоя лопатка?— Исполтилась.И предъявил лопатку. Я смотрела на неё и не понимала, что вижу. Металлическая часть лопатки была свёрнута в аккуратную трубочку. Попыталась я было её развернуть — дохлый номер, даже с помощью плоскогубцев не смогла бы этого сделать. Интересно, чем же орудовал этот паршивец? Под рукой абсолютно никаких орудий труда, ни камушка, ни даже деревяшки, только чистый песочек. Следов зубов на бывшей лопатке тоже не было видно.— Как ты это сделал? — в ужасе вскричала я.— Не знаю.И я не знаю. Никто не мог понять, как удалось младенцу свернуть трубкой твёрдый металл.Его старший братец в четырехлетнем возрасте тоже отличился. После длительной болезни требовалось продержать ребёнка какое-то время в постели, а это всегда было самым трудным делом. Приходилось изобретать всевозможные развлечения. Перепробовав все имеющиеся игрушки, я в отчаянии принесла ему старый дедушкин будильник, давно испорченный. Присев рядом, показала, какая это замечательная игрушка, открутив от будильника пару винтиков. Разумеется, с помощью отвёртки, без неё не смогла бы. Ребёнок заинтересовался. Теперь я могла на какое-то время оставить его одного, заняться своими делами. Я и оставила Ежи наедине с будильником, забрав, разумеется, отвёртку как опасный для малыша предмет. Вернувшись к сыночку через полчаса, я застала прекрасную картину: устройство оказалось разобранным на составные элементы, и сделал ребёнок это голыми руками, пальчиками! И тоже до сих пор не могу понять, как ему это удалось.Вот видите, теперь я забираюсь в прошлое, но ведь я честно предупреждала!..Мой старший сын приводил нас в отчаяние своей «линкой». Что это такое — никто не мог понять. Можно сказать, таинственная «линка» появилась с тех пор, как Ежи стал говорить. И появлялась она в самых неожиданных случаях.— Хоцу линку! — требовал сын. — Дай линку!— Какую линку? — добивалась я.— Пан дукал сёл и нёс линку! — пояснял сын.Ну ладно, «пан дукал» — это кондуктор, понятно, но вот что он нёс? Что мог нести этот подлец?!На вопрос, что бы сын хотел на ужин, он отвечал: «Линку». Какой подарок ему хочется на день рождения? «Линку». Что он видел на прогулке? «Линку». Проклятая линка сидела у нас в печёнках, с помощью наводящих вопросов мы пытались вычислить, что же это может быть, пытались уловить момент, когда ребёнок видел эту чёртову линку, — все напрасно. Наконец наступил момент, когда малыш сам вдруг отцепился от сводящей нас с ума линки, а мы так и не узнали, что же это было.А ещё он доводил нас своими бесконечными «чем».— А сейчас ты будешь завтракать, — говорила я сыну.— Цем? — с интересом спрашивал ребёнок.И обязательно нужно было ответить, дитя не приступало к завтраку в ожидании ответа на свой вопрос. Господи, чем можно завтракать? «Вилкой», — отвечала я в полном отчаянии. Или «ложечкой», смотря по обстоятельствам. Ладно, завтрак ещё полбеды, хуже обстояло дело, например, с атмосферными явлениями. «О, глядите, пошёл дождь!» — говорил кто-то, а ребёнок немедленно задавал свой неизменный вопрос: «Цем?» Ну и объясните, пожалуйста, чем может пойти дождь? Водой, наверное? «Ежи, поторопись, пойдём на прогулку». — «Цем?» Интересно, чем можно поторопиться? Собой, наверное.Из двух зол уж я предпочитала «как» его младшего брата. Тоже не отличался разнообразием в своих вопросах, монотонно интересуясь во всех жизненных ситуациях: «Как?» На такой вопрос я могла давать уже более развёрнутые ответы, черпая из неиссякаемых запасов наречий. Дождь мог литься сильно, на прогулку мы могли пойти медленно, а завтрак съесть с аппетитом. Но если честно, своими вечными расспросами детки могли прикончить кого угодно.И как будто считая, что этого мало, им помогала приканчивать меня, и весьма успешно, моя мать. Каждый раз, когда я приходила после работы к ней, чтобы забрать сыновей домой, открывая мне дверь, она встречала меня какой-нибудь ужасной информацией. Зная такую привычку матери, я ещё перед дверью сжималась в комок, собирая все силы, чтобы вынести очередной удар.Звоню. Мать открывает и говорит:— Ты должна мне двести сорок два злотых и пятьдесят грошей. Купила детям обувку.Или:— Жуткое несчастье! Нет, входи и сама посмотри! Видишь, кран протекает!Или:— Больше я с твоими сорванцами не выдержу! Роберт опять порвал штаны!Или:— У обоих высокая температура, еле тебя дождалась, беги за доктором.Всего не перечислишь. У моих сыновей было: искривление позвоночника, плоскостопие, расстройство пищеварения, умственная неполноценность, туберкулёз и нарушение обмена веществ. Однажды мать побила все свои прежние рекорды. Распахнув передо мной дверь, она трагическим голосом заявила:— У Ежи остеомиелит.У меня сумка вывалилась из рук, я чуть не померла на месте.— Почему? Откуда?.. С чего ты взяла? Кто определил?Оказалось — никто, мать сама пришла к такому заключению на основании собственных наблюдений. Остеомиелит меня доконал, после него я уже перестала реагировать на катастрофические инсинуации матери. * * * В материальном отношении нам по-прежнему жилось тяжело, приходилось выискивать дополнительный приработок. Помогла Люцина. Она работала в профсоюзном издательстве и поручила мне написать серию статей о значении колористики на производстве. С темой я справиться могла, поскольку имела представление и о колористике, и об архитектуре наших учреждений, а писать к тому времени уже научилась довольно сносно. Повсюду велось строительство, вот я и разъезжала по всей стране, выискивая наиболее интересные случаи для своих статей. Продолжалось это не один год, и сейчас я просто не могу понять, как удавалось мне сочетать такую творческую деятельность с основной работой, домом и уходом за детьми.Не бойтесь, я не намерена цитировать здесь свои статьи, хотя некоторые из них были весьма удачными, похвастаюсь лишь одним достижением.Как-то во время одной из творческих командировок на предприятии я застала лишь секретаршу директора. Ознакомившись с моим командировочным предписанием, девушка провела меня сначала по производственным помещениям, потом запустила в директорский кабинет. Мне хватило одной минуты. Выходя, я спросила у неё:— Они, должно быть, жутко ссорятся в этом кабинете?— Откуда вы узнали? — удивилась секретарша. — И в самом деле. Такой крик стоит — на всех этажах слышно! Знаете, это трудно вынести.С пониманием выслушав девушку, я пояснила, откуда мне известно о нервной обстановке в кабинете её директора. Комната была большая, просторная, хорошо и даже со вкусом обставленная. Но цвет… Красная обивка на стульях и креслах, огромный, во всю комнату ковёр в фиолетовых тонах, а шторы на окнах оранжевые в алые разводы. От всего этого в глазах рябило и начинала болеть голова. Сразу вспомнилось, как я циклевала пол в новой квартире бритвой мужа в обществе новёхонького дивана свекольного цвета, так что я легко могла себе представить чувства, бушевавшие в груди людей, сидевших в таком кабинете.В это же время я пыталась писать и детективы и должна признаться, что на моё будущее творчество муж оказал весьма заметное влияние. Как-то я прочитала очень завлекательный детектив, не помню уже ни автора, ни названия. Была в нем такая сцена. Чёрной-пречёрной ночью плывёт по чёрному безбрежному океану преступник на маленькой лодочке. Разумеется, весь в чёрном. Наконец доплывает до острова ещё более чёрного, чем океан. Высаживается преступник на берег и идёт делать своё чёрное дело. Идёт осторожно, ведь ничего не видать. Вот он наткнулся на провод, перелезть нельзя, поднимется тревога. Преступник осторожненько обматывает этот провод изоляционной лентой и перерезает кусачками. Потом натыкается на второй и тоже, обмотав изолентой, перекусывает. Вроде все идёт как надо, но третьего провода преступник не заметил, разорвал его ботинком, и из-за этого поднялась тревога и вообще возникли все последующие осложнения.Прочитав это произведение, муж так хохотал, что с трудом успокоился. Я удивилась:— Ты чего? Тут такие страхи, а ты ржёшь. Что смешного?— Ну как ты не понимаешь? — ответил муж, отирая слезы с глаз. — Какая разница, разрезал ли он провод кусачками, обернув изоляционной лентой, или разорвал копытом? Ведь идиотизм же!Я была потрясена. Для меня и в самом деле изоляционная лента представлялась гарантией безопасности. Убедившись, что муж прав, я запомнила этот случай на всю жизнь и поняла, как важно разбираться в существе дела. Поэтому впоследствии я всегда проверяла все малейшие детали в моем будущем произведении, в которых не была уверена. Твёрдо решила: я таких идиотизмов не допущу.И чтобы не слишком отвлекаться, сразу же добавлю: сама лично убедилась в правильности такого решения. Читала я недавно историческую книжку для молодёжи, действие которой происходит в XIV веке. Опять же не помню фамилии автора (женщины). Начинается книга с такой сцены: по пустынному пляжу, ещё до восхода солнца, бежит мальчик и находит кусок янтаря. Ещё темно. В кромешной тьме мальчик порылся в прибрежном песочке и нащупал кусочек янтаря, выброшенный морем.Поскольку у меня ко времени знакомства с этой книгой был за плечами многолетний опыт собирания янтаря, я сразу поняла весь идиотизм приведённой выше сцены. Море выбрасывает на берег все подряд. Ну допустим, в XIV веке оно не выбрасывало пластмассовых изделий, а все остальное ведь выбрасывало? И водоросли, и камни, и рыбьи внутренности со скелетами, и дохлую морскую живность, и куски дерева, и тысячи ещё других гадостей. И в куче такого мусора на ощупь определить кусок янтаря нельзя хотя бы потому, что на морском берегу он валялся бы не очищенный, а вместе с породой, из которой его вырвали морские волны, так что по тяжести ничем не отличался бы ни от куска дерева, ни от камешка. В кромешной тьме попробуйте на ощупь отличить такой янтарь от прочих разных разностей. Я пробовала, и у меня ничего не получалось. Пусть бы авторша сама попробовала, ха-ха! А так книга очень милая, интересная, написана профессионально; наверное, и исторические детали автором проверены, но вот эта вступительная сцена сразу дискредитирует всю книгу. Прекрасно понимаю, не все читатели книги разбираются в янтаре, но все равно автору непозволительно совершать такие ошибки, тем более что очень легко можно было бы проверить достоверность написанного. Могла бы, например, и мне позвонить… К тому времени мною было уже написано немало, и я ещё раз убедилась: проверять, проверять, проверять!!А что из этой проверки получилось, я напишу как-нибудь потом, когда время придёт. * * * Муж оказал влияние не только на моё творчество, и сейчас самое время посвятить ему больше внимания. Он не любил никаких развлечений. Кафе, рестораны для него не существовали, о ночных заведениях и речи быть не могло. В кино я каждый раз выволакивала его силой и теперь только удивляюсь: зачем мне это было нужно? Каждый раз я несла личную ответственность за качество фильма, а в зрительном зале муж преимущественно засыпал и своим храпом компрометировал меня. Когда же по ходу действия на экране фильма звук усиливался, муж просыпался и, чрезвычайно недовольный, громко протестовал против такого шума. Когда мне довелось смотреть фильм «Самая красивая» с Анной Маньяни, — очень крикливый, помните? — я радовалась, что не захватила с собой мужа. Представляю, как бы он отравил мне все удовольствие, если бы сидел рядом!Надолго запомнился скандал, устроенный им по случаю похода всем нашим семейством на «Трёхгрошовую оперу». У нас в родне было заведено по праздникам совместное посещение театра. Кто-нибудь покупал билеты, и мы отправлялись гурьбой. Тут тоже получилось довольно неожиданно, мы к этому привыкли и радостно собирались, муж же отбивался зубами и когтями. Я осталась тверда и заставила-таки его пойти с нами. Потом он признался, что пьеса ему очень понравилась и как хорошо я поступила, силой заставив его пойти.Был он не просто непьющим, но убеждённым трезвенником, из-за чего в гостях я каждый раз переживала муки мученические. Сам в рот не брал ни капли спиртного и ещё оказывал негативное воздействие на остальных. Садились мы за стол — у нас или в гостях, — муж позволял наполнить свою рюмку, потом поднимал её и подозрительно нюхал. Понюхав, с таким отвращением отставлял на место, что окружающие с рюмками просто терялись, не зная, как поступить. Глядя на него, многие тоже начинали принюхиваться, а потом растерянно оглядывались. Тоже поставить на место? Выпить? За столом веяло холодом, праздничное настроение — псу под хвост.Танцевать он умел, но не любил. Очень хорошо играл в бридж, но никогда на деньги, даже если ставки были грошовые. Просто не терпел азарт ни под каким видом. Сколько нервов мне стоили рождественские и новогодние праздники — лучше не говорить, но они у меня все записаны, и, возможно, я ещё этот реестр использую.А вот по уходу за детьми он был просто незаменим После купаний в Буге на Роберта напала какая-то аллергия, ребёнок весь покрылся струпьями. Несчастный их расчёсывал, отчего они гноились, в общем, сплошной кошмар. Ребёнка надо было купать в крахмальном растворе и на ночь закутывать в пропитанную риванолем простыню. Ни минуты не сомневаясь, зная, что делаю, я отправила ребёнка во Владиславов с папочкой, и, когда через две недели приехала к ним, все болячки с Роберта сошли, остался лишь маленький прыщик на пятке. Золотой муж!Наш последний с ним общий отдых мы провели в Ротулове под Закопане. Отдыхали своей компанией, мы с мужем и двое его коллег по работе, один с женой, а второй со своей девушкой Не стану заострять ваше внимание на том обстоятельстве, что эта самая девушка вскоре стала второй женой моего мужа. Тогда, в Ротулове, этого ещё никто и представить не мог. Мы, женщины, поделили между собой хозяйственные обязанности. Меня освободили от приготовления пищи, зная мою к этому неспособность. Я взяла на себя заготовку топлива и разжигание огня. Жили мы в хижине местного горца, и он сделал мне грандиозный комплимент. Глядя, как я рублю топором дрова на пенёчке, он сказал:— О, пани рубит как мужик, а не как баба.И я вся раздулась от гордости.А муж добился успехов в другой области. Хозяин научил его ловить форель руками в горном ручье, муж проявил большие способности, и мы часто ели восхитительно вкусную рыбу. Муж не отдавал себе отчёта в том, что этот метод рыбной ловли — браконьерский, а я ему не говорила, иначе он, по натуре чрезмерно добропорядочный и законопослушный, перестал бы доставлять нам пищу.Однажды вечером туземцы решили продемонстрировать нам настоящий горский разбойничий танец. Мы почему-то понравились местным парням, вот они в тот вечер и решили потешить нас. Кооптировали парочку своих приятелей, в том числе и местного секретаря партии, организовали оркестр, и началось! Отплясывали разбойнички в лыжных ботинках и так колошматили подошвами о деревянный пол, что только искры летели! Мы были в восторге, а они, закончив выступление, сказали:— Ну а теперь вы нам покажите, как пляшут в Варшаве.Выбор был небольшой. Обе наши пани не годились в танцовщицы, а из мужчин танцевать умел только мой муж. Оркестр принялся наяривать польку, и мы с мужем пустились спасать честь столицы.Мою жизнь спас каблук, оторвавшийся через двадцать минут безумного танца. А ведь я решила плясать до упаду, хоть и отдавала отчёт в том, что молодые горцы-музыканты будут повыносливей меня. Каблук отлетел, мы остановились, музыка смолкла, а муж снял с себя рубаху и выжал в окно. Поскольку нам аплодировали бешено, считаю, чести столицы мы не уронили, а каблук мне прибил сапожник в Закопане. * * * Где-то в конце пятидесятых годов Люцина получила садово-огородный участок недалеко от Окенче. Жила она на улице Жвирки и Вигуры, а полученный участок находился напротив её дома, по другую сторону улицы. Была это настоящая целина, и мы всем семейством её поднимали. Муж не выносил огородные работы, не любил копаться в земле. Мы его и не особенно заставляли, но иногда просто необходима была мужская физическая сила.Навсегда остались в памяти страшные минуты, когда муж тащил доски для беседки. Приобрели мы их на лесопилке и довезли, видимо, на автобусе, трамвай там тогда ещё не ходил. Огромную связку досок муж, согнувшись, тащил на спине, а я насмерть забыла, где находится калитка в заборе, окружавшем участок. Рысцой бежала впереди мужа вдоль забора, боясь, что каждую секунду он бросит доски наземь и разразится проклятиями. Куда же подевалась эта холерная калитка?— Вот она! — нервно вскрикивала я. — Нет, не тут, наверное, немного дальше. Вон там… Нет, снова ошиблась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37