.. Через
ошеломленный мозг пролетела мысль, что он мог забыть о том, что
выздоровел, но я сразу же поняла, что здесь что-то не так...
Дива издала сдавленный вскрик, помолчала, скорее всего пытаясь скрыть
разочарование. Со своей стороны я пыталась овладеть желанием бурно
отреагировать.
- Да, теперь понимаю... - холодно произнесла она и вдруг изменила
тон. - Слушай... Нет, это ужасно! Ты был у врача? Пробовал лечиться?
- Когда-то... Потом отказался. Я не верю в возможность излечения...
- Но, как ты мог?!..
Я покачала головой, следя, чтобы случайно не стукнуть лбом по трубе.
Идиотизм ситуации превосходил человеческое понимание. Я абсолютно ничего
не понимала. Было абсолютно ясно, что он не хочет этой гарпии, но тогда
какого черта с ней заигрывать?! Ему понравилась подвернувшаяся роль
слезливого идиота? Пожалуйста, я поддерживаю такое желание, но нельзя же
поверить, что дело тут именно в этом!
Гарпия изо всех сил старалась убедить его, что он зря потерял
надежду, и уговаривала сходить к врачу. Она сообщила, что у нее есть
знакомства в тех кругах, ее отец - врач, он найдет лучших специалистов, в
случае необходимости пошлет за границу, техника и медицина не стоят на
месте, они могут совершить чудо!... Марек протестовал все слабее. В
конце-концов дошло до того, что он пообещал ей отправиться на обследование
сначала в Гданьске, а потом в Варшаве. Мне стало интересно, как он
намеревается исполнить это обещание...
При случае мне удалось узнать несколько мелочей о себе. Дива не
хотела быть нетактичной, но ее интересовало, как, в таком случае, с той
женщиной, которая была с ним, и как эта женщина переносит его импотенцию.
Мне и самой было интересно. Оказалось, что я являюсь особой необычайно
духовной, вообще астральной, с отвращением отношусь к сексу, мне он совсем
не нужен. Дива позволила себе продемонстрировать вежливую жалость, с
которой я охотно согласилась.
Я отказалась от запланированного обстоятельного разговора, при первом
сигнале об окончании его визита оставила волшебное место и помчалась в
свою комнату. Теперь было о чем подумать! Все представление стало
полностью непонятным.
Одно было точно. Он что-то придумал, у него была какая-то причина
обманывать эту диву. Какие бы намерения у него не были, он решил скрыть их
от меня. Я бы была не я, если бы не решила со своей стороны перепрыгнуть
через себя, лишь бы разгадать тайну. Он еще не знает самой плохой моей
стороны...
Он зашел ко мне и мы спустились к ужину. Две части моей личности
наконец-то договорились и перестали друг другу мешать, действуя в нужные
моменты.
- Ты закончила правку? - поинтересовался он за столиком.
- Еще нет, но уже почти, - не раздумывая, ответила я. - Завтра к
вечеру закончу. Потом постою в очереди на почте, ты мне для этого не
нужен. Можешь выспаться.
- Спать я не буду. Я пройдусь немного, на обед меня не жди, если я
буду опаздывать, перекушу по пути.
- Пройдешься по пляжу?
- Нет, по дороге. Поэтому я и выбираюсь тогда, когда ты занята. Тебе
же не нравится ходить по дорогам.
Из этого я заключила, что он куда-то отправляется с дивой. Он не
подозревал меня во лжи, поверил, что я прикована к машинке, значит, у руки
у меня были развязаны. Я не знала, есть ли у этой пиявки машина, но
разницы не было, чем бы они не ехали, я решила следовать за ними!
Сколько усилий мне стоила реализация этого решения, словами не
выскажешь. Мой автомобиль отличался особой чертой, по которой его легко
можно было узнать среди целого стада фольксвагенов. А именно, вместо
антенны у него была старая, немного погнутая и поржавевшая шпага, которая
прекрасно работала в качестве антенны, но издалека бросалась в глаза.
Необходимо было вынуть ее, что представляло некоторые трудности, потому
что она была намертво заклинена в гнезде. Мало того, машина стояла на
стоянке, как раз под его окном, где возня с этой железякой полностью
исключалась. Просто уехать я тоже не могла, он бы услышал звук двигателя,
а слух у него был противно чутким. Надо было дождаться ночи и выбрать
момент, когда меня заглушат другие машины...
Все это я исполнила. В диком напряжении я пол часа ожидала самого
громкого рокота, мне казалось, что я жду уже пол года. Отъезжала я с
открытой дверью, боясь хлопнуть и придерживая ее рукой. В безлюдном месте
я в поте лица добывала оружие из гнезда, выискивая по сторонам хулиганов,
которые такие вещи делают одним движением. Я просто не знаю, как это им
удается... Возвращалась я с похожими хитростями. Вытащенную шпагу я
поставила на старое место, собираясь вынуть ее только во время следствия.
Я потренировалась вынимать и вставлять ее на ходу, словом всю ночь провела
за работой.
А потом провела за работой все утро. Чего бы Марек от меня ни ожидал,
но не того, что я добровольно поднимусь в семь утра. И все-таки я
поднялась. Завтрак я ела на окне. И чуть не подавилась, когда увидела, что
он выходит вместе с дивой. Мои допущения оказались верными. Прогулка по
дороге, как же!..
У нее была машина - зеленый пежо. Я успела стартовать, когда ее еще
было видно в конце улицы. Она отправилась в сторону Гданьска.
Волшебные утренние часы я провела как гончая собака, гоняясь по
городу за зеленым пежо. Результат был удивительный. В неизвестном мне
гдыньском жилом районе я окончательно утвердилась, что их целью является
визит в дом, на котором висит табличка врача соответствующей
специальности!
Я ничего не понимала. Он в самом деле решил лечится? От чего, ради
бога?!.. Если он продолжит процедуры в Варшаве, я поверю, что кто-то из
нас сошел с ума. Мне стало интересно, что он будет делать завтра. Свое он
уже отоспал, правку я закончила, у нас опять будет время друг для друга.
Как он разделится между мной и дивой, чтобы не вызывать подозрений? Что
придумает?
На обратном пути возникли дополнительные сложности. Они поехали прямо
в Сопот. Я никак не могла обгонять их на этой единственной, раздражающе
прямой дороге. А было ясно, что приехав в город Марек должен увидеть мою
машину спокойно стоящую на стоянке, и еще с антенной. Я мучилась этим все
время, пока мы ехали, в конце-концов я решила соврать, что ездила на
почту, но на помощь мне пришел случай. Дива парковалась с другой стороны
Гранда, свернула раньше меня, ее заслонили строения, я воспользовалась
мгновением, разогнала прохожих на тротуаре, чуть не врезалась в выезжающую
машину, водитель которой вдруг застучал себя пальцем по лбу, чуть не
выколола себе глаза проклятой шпагой и даже успела выскочить и спрятаться
за киоском с мороженным. Когда они входили в отель, пустой фольксваген с
антенной стоял на прежнем месте.
Затем я провела добрых полчаса в дамском туалете, горько сожалея о
том, что не взяла ничего почитать, машинально сравнивая мечты о
романтическом уик-энде с фактическим состоянием дел. С сотворения мира не
было такого, чтобы кто-то просидел весь свой роман в дамском туалете, а
было ясно, что именно это развлечение станет моим уделом на большую часть
времени...
Диву в комнате было слышно, она делала что-то тихое, что, я
определить не могла, иногда как бы шелестела бумагами, иногда чем-то
щелкала. После веков ожидания, она набрала номер телефона. Этот звук я
распознала.
- Ты готов? - сладко спросила она. - Приходи ко мне, я жду.
Я тоже ждала, чувствуя, как внутри все бурлит. Чертова кукла, нашла
себе любовника... Через минуту я услышала Марека, а потом снова диву.
- Я написала отцу, - произнесла она голосом сирены, шелестя бумагами.
- Возьмешь это с собой, подожди, я прочитаю...
Я с отвращением вслушивалась в настойчивые просьбы папочке, заняться
предъявителем письма с исключительной заботой, в случае необходимости,
отправив его в Швецию. Мне стало интересно, будет ли Марек развивать
действие до заграничной поездки. Судя по звукам, он принял письмо и
спрятал конверт. Мерзкая упыриха, веселая, как поросенок в луже, всунула
ему фотоаппарат, что-то болтая о снимках, которые она должна сделать для
папочки. Папочка одержим фотоманией и коллекционирует пейзажи, особенно
приморские.
Я вышла из отеля, держась вдалеке за ними. Они отправились по пляжу в
сторону Гдыни, а я пошла в ту же сторону лесом. Я поздравила себя с тем,
что взяла тапочки. Гарпия с неестественным весельем металась туда сюда по
пляжу, подскакивала, как взбесившаяся сирена, пробовала ногой воду и
убегала от волн, Я не отрывала от нее алчного взгляда, надеясь, что она
поскользнется на медузе или на рыбьих кишках. Действительно, мало чего я
желала больше. Через каждые два шага она приказывала снимать ее на фоне
всего, что встречалось по пути.
Если бы не глубочайшее незыблемое убеждение, что я являюсь свидетелем
развития некоей неслыханно таинственной, странной и непонятной акции,
наблюдаю за сценой, означающей совсем не то, что кажется, несомненно, в
этом приморском лесочке меня бы свалил инфаркт. Марек терпеливо следовал
за этой выродившейся баядеркой, с достойным удивления упорством избегая
атак ее нежности. Это слегка утешало меня.
Она дотащилась до того места, где земная поверхность выгнулась
бугорком. Она влезла на склонившуюся иву, растущую над ручейком и стала
позировать для фотографий, забралась повыше, спустилась ниже, вилась по
этому дереву как линяющий желтопузик. Потом она перебралась вглубь оврага,
по которому бежал ручеек, принимая все более изощренные позы на пригорках
и во впадинах. Со своего места в зарослях я слышала протесты Марека,
который утверждал, что в овраге темно и снимки не выйдут. Как назло, эта
обезьяна решила возвращаться лесом, что заставило меня пережидать в липкой
грязи и мокрых зарослях. Пришлось пропустить их вперед.
Дальнейшее наблюдение привело меня к мысли, что воцарилась общая
неразбериха. Я посвятила себя слежению за Мареком, а Марек явно следил за
дивой. Обед я съела в одиночестве, а за ужином влюбленный мужчина, очень
озабоченный, сообщил мне о своих планах. Точнее, он хотел удалиться на
несколько дней и не знает, как я это восприму. Неожиданно оказалось, что в
Щецине должно состояться небольшое совещание журналистов, в котором он
должен принять участие, я должна его простить, потом он вернется, я
подожду, климат Сопота идет мне на пользу... Я не поверила ни в Щецин ни в
журналистов, меня сразу испугала мысль, насколько тяжело будет выслеживать
его по всей стране.
- Я отвезу тебя к поезду, - коварно предложила я, согласившись со
всеми его планами.
- Исключено. У меня поезд в шесть утра.
- Тем более!..
- И речи быть не может! Незачем тебе зря вставать так рано. Ты
думаешь, я не дойду до вокзала пешком? Багажа у меня нет, я освобожу
комнату, а вещи у тебя. Сделаю это сразу после ужина.
Я не собиралась настаивать, пораскинула мозгами, и легко выявила
цель. На следующий день я подождала пока Марек выйдет, не торопясь
оделась, села в машину и спокойно поехала прямо в аэропорт. Он прибыл туда
примерно через пол часа после меня и как раз успел на самолет до Варшавы.
Подтверждение моих опасений добило меня окончательно. Какая
удивительная тайна должна была вселить в него эту манию лечения?! Он
отправился в Варшаву с рекомендательным письмом от дивы так скоро, будто
выдуманная немочь угрожала всем немедленной катастрофой. Может, это
заразно?.. С точки зрения дивы все можно было объяснить, его охватило
неутолимое сумасшествие чувств и он решил дать им выход, пока она не
передумала. Вдохновленный надеждой, он начал спешить. С моей точки зрения
смысла в этом не было вовсе.
Я вернулась в Сопот, по пути анализируя ситуацию. Не было сомнений,
он обманывал нас обеих. В Гранд он переезжал вовсе не от бессонницы, а
из-за этой гетеры. Если бы он потом ее просто соблазнил, все было бы
хорошо, то есть, не хорошо, а просто и ясно. Но он вместо любовного
похождения придумал ложь, которая его полностью исключила. Значит, ему
нужно что-то совсем другое. На кой черт он носится по врачам?..
Мне пришло в голову, что его интересует вовсе не дива, а именно
врачи, и он выбрал такой своеобразный путь к ним. Что может быть во
врачах?.. И почему я не могу про это знать?.. Я подумала, что возможно в
дело замешан полковник, что секрет возник из-за подозрения меня в краже
дурацких бриллиантов, что кто-то проглотил эти бриллианты и какой-то
хирург добыл их хирургическим путем, а теперь их надо добыть из хирурга, с
этой целью Марек отправился в Варшаву, коварно избавившись от меня, и что
специально для этого он и приехал со мной в Сопот. Чтобы убрать меня из
Варшавы.
Я сидела в машине, на стоянке перед Гранд-отелем, постепенно выдвигая
все более точные гипотезы. В тот момент, когда я уже склонялась к мысли,
что дива тоже, своим путем, отправилась в столицу, я увидела, как она
выходит из отеля. Понятно, что я не раздумывая отправилась за ней.
В качестве объекта слежки она была неинтересной. Она зашла в
фотомастерскую на той же улице и забрала заказанные фотографии, я видела
это через окно. Потом она вернулась в отель. Затем снова вышла и
отправилась на почту. Послала письмо. Заказное. Вернулась. Я сделала
перестановку в комнате, чтобы можно было сидя за столом не терять из виду
входа в Гранд-отель.
На следующий день я начала терять терпение. Эта кретинка приехала к
морю, чтобы торчать в номере с видом на стоянку? Из-за нее и мне вести
такой образ жизни?
Через два дня она вышла на свежий воздух только однажды, опять на
почту, где получила какое-то послание до востребования. Это окончательно
меня разозлило, я решила, что теперь она просидит в номере целые сутки без
перерыва, и выбралась прогуляться по пляжу.
Я медленно волочилась в сторону Гдыни, не глядя по сторонам,
задумчиво уставившись под ноги. Я поняла, что ночью был шторм, свежий след
волны находился далеко от моря. Я свернула к этому следу, надеясь найти
кусочки янтаря, людей в такое время и такую погоду здесь ходило немного, а
те, что ходили, могли плохо видеть. С недовольством и обидой я
присмотрелась к слишком многочисленным для моих планов отпечаткам ног на
высыхающей поверхности и шла между ними, все еще веря, что здесь были
только слепые.
Вдруг мне показалось, что я увидела что-то знакомое, такое, на что
следовало обратить внимание. Впечатление было таким сильным, что я
остановилась, пытаясь отгадать, что это могло быть. Я обернулась,
посмотрела под ноги, у меня мелькнула надежда, что я заметила кусочек
янтаря, и сразу этого не поняла. Я вернулась на несколько шагов и
просмотрелась повнимательнее. Никакого янтаря не было, зато на песке,
среди мусора, виднелся четкий отпечаток каблука.
Этот след я прекрасно знала. Каблук принадлежал правому мужскому
тапку и был обрезан достаточно характерно, с одной стороны был полукруглый
вырез. При мне Марек наступил на какой-то гвоздь, торчащий из досок у
входа на пляж, и на моих глазах аккуратно отрезал оторванный гвоздем
кусок. На влажном песке каблук отпечатался очень точно.
Я стояла над следом, смотрела на него, как собака на кость, и
пыталась понять, что это значит. Тапочек Марек у меня не оставил, забрал
их собой в рекомый Щецин. Мы ходили здесь миллион раз, но невозможно же,
чтобы след оставался здесь нетронутым столько времени, как минимум, трое
суток... Тут люди ходят, кроме того, ночью был шторм...
От выводов мне стало жарко. Ночью был шторм, следы появились сегодня
утром, он должен быть где-то здесь! Он отнюдь не сидит в Варшаве, он в
Сопоте, шатается по пляжу, прячется от меня, черт знает где и черт знает
зачем. О боже, что это?!.. Я не верю в существование двух правых мужских
каблуков одинаково поврежденных!
Мне вспомнился Карол Мэй, я всегда с энтузиазмом относилась к игре в
индейцев. В детстве я получала впечатления в диких прериях, протянувшихся
над речкой, за городской бойней. Я собственноручно сделала себе лук,
стрелы которого здорово цеплялись за шторы, у меня был головной убор из
индюшачьих перьев, который, по неизвестной причине, приводил в панику
кота. Я внимательно изучала следы и мне даже удавалось отличить след
человека от следа коровьего копыта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28