Повернувшись к компьютеру, он хотел набрать код вопроса, но Кику остановил его:
— Не трудись. Твое предположение совершенно верно. «Летающее Лезвие». Второй полет.
— «Летающее Лезвие», — тупо повторил Гринберг.
— Да. Мы никогда в точности не знали, где они были, и поэтому не могли ничего и предполагать. Но мы совершенно точно знаем, когда был совершен этот полет. Все сходится. И это куда проще, чем гипотеза доктора Фтаемла о двух расах-близнецах.
— Конечно. — Сергей посмотрел на босса. — Значит, это — Луммокс?
— Но этого не может быть. У Луммокса нет рук. Он глуп. Глуп, как кролик.
— Да, этого не может быть. Но это есть.
VII. «МАМА ЗНАЕТ ЛУЧШЕ»
В резервуаре Луммокса уже не было. Он устал и отправился домой. Для этого надо было сделать пролом в стенке, чтобы без хлопот выбраться наружу, и Луммокс постарался проломить стену как можно аккуратнее, с минимальным ущербом для резервуара. О таких пустяках он даже не собирался спорить с Джоном Томасом — о чем тут говорить?
Кое-кто из людей всполошился, когда Луммокс выбрался наружу, но он не обратил на них внимания. Главным для него было ни на кого не наступить, и двигался он с горделивым достоинством. Даже когда пожарники стали поливать Луммокса из брандспойтов, он уже не стал реагировать так, как в тот день, когда вышел на прогулку; он просто прижмурил глаза, закрыл ноздри, опустил голову и затрусил домой.
Джон Томас встретил Луммокса на полпути, ибо его взбудоражили чьи-то истерические крики о помощи. Луммокс остановился, и после взаимных приветствий Джон Томас вскарабкался ему на спину, и они отправились домой. Шериф Дрейзер был непоколебим.
— Разворачивай животное, — рявкнул он, — гони его обратно!
— Сами попробуйте, — мрачно сказал Джон Томас.
— Я с тебя шкуру спущу! Я… я…
— А что я сделал?
— Ты… лучше бы ты ничего не делал. Эта зверюга вырвалась и…
— Я там даже не был, — сказал Джон Томас. Луммокс продолжают двигаться неторопливой рысью.
— Да, но… все равно! Он на свободе. Твоя обязанность — оказать содействие закону и водворить его обратно. Джон Стюарт, тебя ждут крупные неприятности!
— Не понимаю, что вы имеете в виду. Вы его у меня забрали. Вынесли ему приговор и сказали, что он мне больше не принадлежит. Вы пытались убить его, не дожидаясь, пока правительство утвердит приговор. Если он принадлежит мне, я должен подать на вас в суд. Если он мне не принадлежит, то меня ни капельки не волнует, как Луммокс выбрался из той идиотской банки. — Джон Томас наклонился и посмотрел вниз. — Почему бы вам не залезть в свою машину, шериф, вместо того, чтобы с вашей одышкой бегать вокруг нас?
Вряд ли шерифу Дрейзеру пришелся по душе этот совет, но он влез в машину и приказал шоферу гнать вперед. Едва придя в себя, он высунулся из окна:
— Джон Стюарт, — прорычал он, — я не бросаю слов на ветер. И не твое дело, что я делаю или что я собираюсь делать. Горожане возложили на меня обязанности поддерживать мир и покой в общине. Я обращаюсь к тебе официально — и учти, магнитофон в машине включен — ты должен мне помочь вернуть это животное в резервуар.
— И после этого я могу идти домой? — с невинным видом спросил Джон Томас.
— А? Конечно.
— Спасибо, шериф. А как вы представляете себе — долго ли будет Луммокс торчать в резервуаре после того, как я водворю его туда и пойду домой? Или вы планируете дать мне постоянную должность в вашей полиции?
Шериф Дрейзер задумался. Луммокс тем временем продолжал двигаться к дому.
Тем не менее, Дрейзер решил, что столкнулся лишь с временным затруднением; настойчивость, которая сделала его хорошим полицейским офицером, была его врожденной чертой. Он должен был признать, что в округе станет куда спокойнее, если зверь будет находиться под присмотром дома, пока он не найдет безошибочный способ покончить с ним. Распоряжение Заместителя Секретаря Межзвездного Департамента, разрешающее ему уничтожение Луммокса, было у него на руках, и он чувствовал себя достаточно уверенно, хотя старый судья О'Фаррел лишь саркастически ухмылялся, когда он хватался за пистолет.
Отмена же приказа и последующее распоряжение, откладывающее уничтожение Луммокса, не попали к нему. Новый клерк из бюро "связи Департамента сделал маленькую ошибочку, всего в один символ. Отмена приговора пошла на Плутон… и все последующие бумаги под тем же шифром последовали за ней.
Дрейзер сидел в своей конторе, крутя в руках смертный приговор Луммоксу и размышлял, как лучше привести его в исполнение. Электроток? Может быть… но он не знал, какое напряжение потребуется в данном случае. Перерезать Луммоксу горло? Шериф не мог представить, какой придется подбирать нож и что будет делать в это время зверь.
Ни взрывчатка, ни огнестрельное оружие тут не подойдут. Подождите! Если заставить чудовище как можно шире открыть пасть, тогда можно зашвырнуть ему в глотку заряд, который выпотрошит его дочиста. Так точно, сэр, — оно сразу же подохнет! Броню носят многие животные — черепахи, крокодилы, например, — но у всех она снаружи, а не внутри. И эта зверюга не исключение; шериф несколько раз заглядывал ему в пасть, когда пытался скормить яд. Броневые плиты у Луммокса только снаружи; а внутри все розовое, влажное и мягкое, как и у всех.
Значит, так: он скажет, чтобы мальчишка Стюарт приказал зверюге открыть пасть, и… нет, тоже не пойдет. Мальчишка увидит, что я собираюсь делать, и тогда… еще одна вдова полицейского будет получать пенсию. Мальчишка совершенно от рук отбился… просто удивительно, как мальчик из хорошей семьи катится по наклонной плоскости прямиком в тюрьму.
Нет, мальчишку надо под каким-нибудь предлогом отправить вниз в город и в его отсутствие все сделать. Они могут предложить животному какую-нибудь вкуснятину и сказать: «Ах, какая прелесть!», а оно откроет пасть…
Он посмотрел на часы. Сегодня? Нет, ему еще надо выбрать оружие и кое с кем переговорить, чтобы все шло, как часы. Завтра рано утром… лучше всего убрать мальчишку сразу же после завтрака.
Луммокс был счастлив очутиться дома, всем своим видом показывая — кто старое помянет, тому глаз вон. Он ни словом не обмолвился о шерифе Дрейзере и если даже знал, что кто-то к нему настроен неблагожелательно, то делал вид, что все в порядке. Его прекрасное настроение выражалось в том, что он то и дело старался водрузить свою голову Джонни на колени, чтобы тот поласкал его. Прошло много времени с тех пор, как он был достаточно мал для таких игр; теперь он просто клал переднюю часть морды Джонни на колени, держа тяжесть тела на весу, пока Джонни чесал ему нос осколком кирпича.
Джонни был счастлив, но не совсем. С возвращением Луммокса он чувствовал себя значительно лучше, но знал, что ничего еще не решено; шериф Дрейзер обязательно предпримет попытку убить Луммокса. И Джонни постоянно, до головной боли, думал, что предпринять.
А тут еще и мать подлила масла в огонь, издав громкий вопль, когда увидела, что «это животное!» возвращается в дом Стюартов. Джон Стюарт пропустил мимо ушей ее крики, угрозы и приказания, а стал кормить и поить своего друга. Несколько позже шторм продолжался уже в доме, когда мать заявила, что позвонит шерифу Дрейзеру. Джонни ждал шторма, но был совершенно уверен, что ничего не произойдет… Так оно и случилось, мать осталась дома. Джонни погрузился в размышления; опыт долгих лет жизни бок о бок с матерью научил его обходиться с ней, уступая и повинуясь. Вступать с ней в конфликт было для него гораздо мучительнее, чем для нее. Каждый раз, когда его отец улетал или возвращался, он говорил Джонни: «Заботься о своей матери, сынок. Не причиняй ей горя…» Ну что ж, он пытался… он в самом деле сделал все, что мог. Но совершенно ясно, отец никогда не мог себе представить, что мать постарается избавиться от Луммокса. А уж она-то должна была знать: она выходила замуж за отца, прекрасно понимая, что Луммокс — неотъемлемая часть их жизни. Так что же она?.. Вот Бетти никогда бы так не поступила. Или и она тоже?..
Женщины вообще очень странные существа. Может быть, он и Луммокс должны собрать свои пожитки и попробовать пожить самостоятельно. Он размышлял обо всем этом до самого вечера, пока возился с Луммоксом и играл с ним. Припухлости Лумми по-прежнему беспокоили его. Одна из них, похоже, была готова лопнуть. Может, эту припухлость надо вскрыть? Но никто не знал о предмете его беспокойства больше самого Джонни, а он — сам ничего не знал.
Не хватало, чтобы ко всему Лумми еще заболел! Обедать Джонни не пошел. И в конце концов мать пришла во двор с подносом.
— Я думаю, ты можешь позавтракать здесь вместе с Луммоксом, — мягко сказала она. Джонни подозрительно посмотрел на нее:
— Спасибо, мама. В самом деле, и… словом, спасибо.
— Как Лумми?
— О, с ним все в порядке.
— Это хорошо.
Она ушла, и Джонни посмотрел ей вслед. Плохо, когда мать сердится, но его еще больше обеспокоило ее мягкое, ласковое обращение и этот хитрый кошачий взгляд. Тем не менее, обед был отличным, и Джонни съел его подчистую — после завтрака у него крошки во рту не было. Мать вернулась через полчаса.
— Ты поел, дорогой?
— Да… все было отлично, спасибо, мама.
— И тебе спасибо, дорогой. Не можешь ли ты отнести поднос? И будь, пожалуйста, дома; к восьми часам должен прийти мистер Перкинс, который хочет поговорить с тобой.
— Мистер Перкинс? Кто это? — Но мать уже скрылась за дверью.
Джонни нашел ее в холле, где, расположившись в кресле, она штопала его носки. Улыбнувшись, она сказала:
— Ну? Как ты себя чувствуешь?
— Отлично. Скажи, мама, что это за мистер Перкинс? Почему он хочет встретиться именно со мной?
— Он позвонил и попросил о встрече. Я сказала ему, что он может подойти к восьми.
— Он сказал, что ему надо?
— М-м-м… он что-то там говорил, но я считаю, что мистер Перкинс должен объясниться непосредственно с тобой.
— Насчет Луммокса?
— Перестань меня допрашивать. Скоро ты сам все узнаешь.
— Но, видишь ли, я…
— Давай больше не будем говорить об этом. Сними ботинки, дорогой. Я хочу примерить тебе носки.
Сбитый с толку, он стал снимать обувь, но внезапно остановился:
— Мама, не надо мне штопать носки.
— В чем дело, дорогой? Но маме нравится что-то делать для тебя.
— Да, но… Видишь ли, я не люблю штопаных носков. Они мне натирают ногу, и я уже много раз показывал тебе.
— Не говори глупости! Как могут мягкие шерстяные носки натирать тебе ногу? Знал бы ты, сколько приходится платить за носки из натуральной шерсти и ручной вязки! Любой сын был бы только благодарен!
— Но я же тебе сказал, что они мне не нравятся!
— Иногда, сынок, я прямо не знаю, что с тобой делать, честное слово. — Мать вздохнула и отложила в сторону вязание. — Иди вымой руки… и лицо тоже. Причеши волосы. Мистер Перкинс будет с минуту на минуту.
— Скажи, этот мистер Перкинс…
— Поторопись, дорогой. Матери и так трудно…
Мистер Перкинс оказался сама любезность; несмотря на все подозрения, Джону Томасу он понравился. После обмена вежливыми общими словами за ритуальным столиком с кофе он перешел к делу.
Перкинс представлял лабораторию Экзотических Форм Жизни Музея Натуральной Истории. И услышав об истории Луммокса, увидев его изображения и узнав о процессе… Музей решил купить Луммокса.
— К моему удивлению, — добавил он, — просматривая архивы музея, я выяснил, что мы уже пытались купить это существо… у вашего дедушки, насколько я понимаю. Все данные совпадают. Известно ли вам…
— Это был мой пра-прапрадедушка, — прервал ее Джонни. — И скорее всего, это был мой дедушка, у которого пытались купить Луммокса. Но он не продавался тогда — не продается и сейчас!
Миссис Стюарт подняла глаза от вязания и сказала:
— Будь поумнее, мой дорогой. У тебя сейчас не то положение.
Джон Томас упрямо молчал. Мистер Перкинс продолжал с мягкой улыбкой:
— Я уважаю ваши чувства, мистер Стюарт. Но прежде, чем я поехал сюда, наш юридический отдел исследовал суть дела, и я знаком с вашими насущными проблемами. Поверьте, я прибыл не для того, чтобы усложнять их; у нас есть предложение, в результате которого ваш питомец окажется под защитой, а ваше беспокойство будет устранено.
— Я не буду продавать Луммокса, — настойчиво сказал Джон Томас.
— Почему? А если это будет единственный выход из положения?
— Ну… потому что я не могу. Если бы даже хотел. Он достался мне не для продажи, еще до того, как я появился на свет… еще до моей матери. Вот в чем дело. — Джонни строго посмотрел на мать. — Мама, я не понимаю, к чему ты клонишь?
— Хватит об этом, — тихо сказала она, — Мама знает, что лучше для тебя.
Джон Томас помрачнел, и мистер Перкинс ловко сменил тему разговора:
— Во всяком случае, раз уже я проделал такой путь, не мог бы я познакомиться с вашим питомцем? Мне очень интересно…
— Почему же нельзя, — Джон Томас медленно поднялся на ноги и пошел к выходу.
Увидев Луммокса, мистер Перкинс сделал глубокий вздох и с шумом выпустил воздух:
— Восхитительно! — Он обошел вокруг Луммокса, изумляясь на каждом шагу. — Просто потрясающе! Уникально! Это самое большое внеземное существо, которое я когда-либо видел! Ума не приложу, как его доставили на Землю!
— Ну, с тех пор он немного подрос, — признал Джон Томас.
— Понимаю. Я слышал, он немного подражает человеческой речи. Не могли бы вы попросить его произнести несколько звуков?
— Чего? Он не подражает… он говорит.
— В самом деле?
— Конечно. Эй, Лумми, мальчик мой, как ты поживаешь?
— Отлично, — пискнул Луммокс. — А что ему надо?
— Да ничего особенного. Он просто хочет посмотреть на тебя.
— Он говорит!
— Мистер Перкинс в изумлении вылупил глаза. — Мистер Стюарт, лаборатория просто обязана получить этот образец!
— Я уже сказал — с этим покончено.
— Я с самого начала был готов выложить приличную сумму, а теперь, когда я увидел… и услышал его…
Джон Томас почувствовал, что сейчас взорвется, но сдержался и сказал:
— Мистер Перкинс, вы женаты?
— Да. А что?
— И дети есть?
— Девочка. Ей всего пять лет. — Лицо Перкинса смягчилось.
— Я предлагаю вам сделку. Давайте обменяемся. И без всяких вопросов. И пусть каждый делает со своим «образцом» все, что захочет.
Перкинс залился румянцем, а затем улыбнулся.
— Туше! Я сражен наповал. Но, — продолжал он, — давайте не будем торопиться. Вы не представляете, какое искушение представляет это существо для человека науки. В самом деле. — Он с тоской посмотрел на Луммокса и спросил:
— Не вернуться ли нам?
Когда они вошли, миссис Стюарт взглянула на них. Мистер Перкинс отрицательно качнул головой. Они расположились в креслах и мистер Перкинс сложил кончики пальцев.
— Миссис Стюарт, вы предупреждали меня, что разговор будет нелегким, но если я скажу директору Лаборатории, что мы даже не смогли договориться, я буду выглядеть просто глупо. Могу ли я рассказать вам конкретнее о предложениях музея… просто ради информации?
— Ну что ж… — Джон Томас нахмурился. — Я думаю, беды в этом не будет.
— Спасибо. Я должен сделать хоть что-нибудь, чтобы оправдать расходы на дорогу. Разрешите мне проанализировать ситуацию. Это создание… ваш друг Луммокс… или лучше «наш друг Луммокс», ибо я влюбился в него, как только увидел… наш друг Луммокс под угрозой смертного приговора, не так ли? Таково было решение суда.
— Да, — вынужден был признать Джон Томас. — Но приговор еще не утвержден Межзвездным Департаментом.
— Я знаю. Но полиция уже готовится привести его в исполнение, не дожидаясь формального утверждения. Так?
Взглянув на мать, Джон Томас удержал ругательства, готовые сорваться с языка:
— Тупые идиоты! Но как бы там ни было, им не удастся убить Луммокса, они слишком глупы.
— Я согласен с вашей оценкой… в частном порядке. Этот буйвол, шеф полиции. Но ведь они все же могут уничтожить совершенно уникальное создание! Непостижимо!
Откашлявшись, миссис Стюарт сказала:
— Шериф Дрейзер — прекрасный джентльмен.
Мистер Перкинс повернулся к ней:
— Миссис Стюарт, я не собирался порочить вашего приятеля. Но я должен сказать прямо: у шерифа нет прав самолично решать эту проблему. Такое отношение нетерпимо со стороны любого гражданина, тем более — представителя закона.
— Он должен думать о безопасности общества, —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Не трудись. Твое предположение совершенно верно. «Летающее Лезвие». Второй полет.
— «Летающее Лезвие», — тупо повторил Гринберг.
— Да. Мы никогда в точности не знали, где они были, и поэтому не могли ничего и предполагать. Но мы совершенно точно знаем, когда был совершен этот полет. Все сходится. И это куда проще, чем гипотеза доктора Фтаемла о двух расах-близнецах.
— Конечно. — Сергей посмотрел на босса. — Значит, это — Луммокс?
— Но этого не может быть. У Луммокса нет рук. Он глуп. Глуп, как кролик.
— Да, этого не может быть. Но это есть.
VII. «МАМА ЗНАЕТ ЛУЧШЕ»
В резервуаре Луммокса уже не было. Он устал и отправился домой. Для этого надо было сделать пролом в стенке, чтобы без хлопот выбраться наружу, и Луммокс постарался проломить стену как можно аккуратнее, с минимальным ущербом для резервуара. О таких пустяках он даже не собирался спорить с Джоном Томасом — о чем тут говорить?
Кое-кто из людей всполошился, когда Луммокс выбрался наружу, но он не обратил на них внимания. Главным для него было ни на кого не наступить, и двигался он с горделивым достоинством. Даже когда пожарники стали поливать Луммокса из брандспойтов, он уже не стал реагировать так, как в тот день, когда вышел на прогулку; он просто прижмурил глаза, закрыл ноздри, опустил голову и затрусил домой.
Джон Томас встретил Луммокса на полпути, ибо его взбудоражили чьи-то истерические крики о помощи. Луммокс остановился, и после взаимных приветствий Джон Томас вскарабкался ему на спину, и они отправились домой. Шериф Дрейзер был непоколебим.
— Разворачивай животное, — рявкнул он, — гони его обратно!
— Сами попробуйте, — мрачно сказал Джон Томас.
— Я с тебя шкуру спущу! Я… я…
— А что я сделал?
— Ты… лучше бы ты ничего не делал. Эта зверюга вырвалась и…
— Я там даже не был, — сказал Джон Томас. Луммокс продолжают двигаться неторопливой рысью.
— Да, но… все равно! Он на свободе. Твоя обязанность — оказать содействие закону и водворить его обратно. Джон Стюарт, тебя ждут крупные неприятности!
— Не понимаю, что вы имеете в виду. Вы его у меня забрали. Вынесли ему приговор и сказали, что он мне больше не принадлежит. Вы пытались убить его, не дожидаясь, пока правительство утвердит приговор. Если он принадлежит мне, я должен подать на вас в суд. Если он мне не принадлежит, то меня ни капельки не волнует, как Луммокс выбрался из той идиотской банки. — Джон Томас наклонился и посмотрел вниз. — Почему бы вам не залезть в свою машину, шериф, вместо того, чтобы с вашей одышкой бегать вокруг нас?
Вряд ли шерифу Дрейзеру пришелся по душе этот совет, но он влез в машину и приказал шоферу гнать вперед. Едва придя в себя, он высунулся из окна:
— Джон Стюарт, — прорычал он, — я не бросаю слов на ветер. И не твое дело, что я делаю или что я собираюсь делать. Горожане возложили на меня обязанности поддерживать мир и покой в общине. Я обращаюсь к тебе официально — и учти, магнитофон в машине включен — ты должен мне помочь вернуть это животное в резервуар.
— И после этого я могу идти домой? — с невинным видом спросил Джон Томас.
— А? Конечно.
— Спасибо, шериф. А как вы представляете себе — долго ли будет Луммокс торчать в резервуаре после того, как я водворю его туда и пойду домой? Или вы планируете дать мне постоянную должность в вашей полиции?
Шериф Дрейзер задумался. Луммокс тем временем продолжал двигаться к дому.
Тем не менее, Дрейзер решил, что столкнулся лишь с временным затруднением; настойчивость, которая сделала его хорошим полицейским офицером, была его врожденной чертой. Он должен был признать, что в округе станет куда спокойнее, если зверь будет находиться под присмотром дома, пока он не найдет безошибочный способ покончить с ним. Распоряжение Заместителя Секретаря Межзвездного Департамента, разрешающее ему уничтожение Луммокса, было у него на руках, и он чувствовал себя достаточно уверенно, хотя старый судья О'Фаррел лишь саркастически ухмылялся, когда он хватался за пистолет.
Отмена же приказа и последующее распоряжение, откладывающее уничтожение Луммокса, не попали к нему. Новый клерк из бюро "связи Департамента сделал маленькую ошибочку, всего в один символ. Отмена приговора пошла на Плутон… и все последующие бумаги под тем же шифром последовали за ней.
Дрейзер сидел в своей конторе, крутя в руках смертный приговор Луммоксу и размышлял, как лучше привести его в исполнение. Электроток? Может быть… но он не знал, какое напряжение потребуется в данном случае. Перерезать Луммоксу горло? Шериф не мог представить, какой придется подбирать нож и что будет делать в это время зверь.
Ни взрывчатка, ни огнестрельное оружие тут не подойдут. Подождите! Если заставить чудовище как можно шире открыть пасть, тогда можно зашвырнуть ему в глотку заряд, который выпотрошит его дочиста. Так точно, сэр, — оно сразу же подохнет! Броню носят многие животные — черепахи, крокодилы, например, — но у всех она снаружи, а не внутри. И эта зверюга не исключение; шериф несколько раз заглядывал ему в пасть, когда пытался скормить яд. Броневые плиты у Луммокса только снаружи; а внутри все розовое, влажное и мягкое, как и у всех.
Значит, так: он скажет, чтобы мальчишка Стюарт приказал зверюге открыть пасть, и… нет, тоже не пойдет. Мальчишка увидит, что я собираюсь делать, и тогда… еще одна вдова полицейского будет получать пенсию. Мальчишка совершенно от рук отбился… просто удивительно, как мальчик из хорошей семьи катится по наклонной плоскости прямиком в тюрьму.
Нет, мальчишку надо под каким-нибудь предлогом отправить вниз в город и в его отсутствие все сделать. Они могут предложить животному какую-нибудь вкуснятину и сказать: «Ах, какая прелесть!», а оно откроет пасть…
Он посмотрел на часы. Сегодня? Нет, ему еще надо выбрать оружие и кое с кем переговорить, чтобы все шло, как часы. Завтра рано утром… лучше всего убрать мальчишку сразу же после завтрака.
Луммокс был счастлив очутиться дома, всем своим видом показывая — кто старое помянет, тому глаз вон. Он ни словом не обмолвился о шерифе Дрейзере и если даже знал, что кто-то к нему настроен неблагожелательно, то делал вид, что все в порядке. Его прекрасное настроение выражалось в том, что он то и дело старался водрузить свою голову Джонни на колени, чтобы тот поласкал его. Прошло много времени с тех пор, как он был достаточно мал для таких игр; теперь он просто клал переднюю часть морды Джонни на колени, держа тяжесть тела на весу, пока Джонни чесал ему нос осколком кирпича.
Джонни был счастлив, но не совсем. С возвращением Луммокса он чувствовал себя значительно лучше, но знал, что ничего еще не решено; шериф Дрейзер обязательно предпримет попытку убить Луммокса. И Джонни постоянно, до головной боли, думал, что предпринять.
А тут еще и мать подлила масла в огонь, издав громкий вопль, когда увидела, что «это животное!» возвращается в дом Стюартов. Джон Стюарт пропустил мимо ушей ее крики, угрозы и приказания, а стал кормить и поить своего друга. Несколько позже шторм продолжался уже в доме, когда мать заявила, что позвонит шерифу Дрейзеру. Джонни ждал шторма, но был совершенно уверен, что ничего не произойдет… Так оно и случилось, мать осталась дома. Джонни погрузился в размышления; опыт долгих лет жизни бок о бок с матерью научил его обходиться с ней, уступая и повинуясь. Вступать с ней в конфликт было для него гораздо мучительнее, чем для нее. Каждый раз, когда его отец улетал или возвращался, он говорил Джонни: «Заботься о своей матери, сынок. Не причиняй ей горя…» Ну что ж, он пытался… он в самом деле сделал все, что мог. Но совершенно ясно, отец никогда не мог себе представить, что мать постарается избавиться от Луммокса. А уж она-то должна была знать: она выходила замуж за отца, прекрасно понимая, что Луммокс — неотъемлемая часть их жизни. Так что же она?.. Вот Бетти никогда бы так не поступила. Или и она тоже?..
Женщины вообще очень странные существа. Может быть, он и Луммокс должны собрать свои пожитки и попробовать пожить самостоятельно. Он размышлял обо всем этом до самого вечера, пока возился с Луммоксом и играл с ним. Припухлости Лумми по-прежнему беспокоили его. Одна из них, похоже, была готова лопнуть. Может, эту припухлость надо вскрыть? Но никто не знал о предмете его беспокойства больше самого Джонни, а он — сам ничего не знал.
Не хватало, чтобы ко всему Лумми еще заболел! Обедать Джонни не пошел. И в конце концов мать пришла во двор с подносом.
— Я думаю, ты можешь позавтракать здесь вместе с Луммоксом, — мягко сказала она. Джонни подозрительно посмотрел на нее:
— Спасибо, мама. В самом деле, и… словом, спасибо.
— Как Лумми?
— О, с ним все в порядке.
— Это хорошо.
Она ушла, и Джонни посмотрел ей вслед. Плохо, когда мать сердится, но его еще больше обеспокоило ее мягкое, ласковое обращение и этот хитрый кошачий взгляд. Тем не менее, обед был отличным, и Джонни съел его подчистую — после завтрака у него крошки во рту не было. Мать вернулась через полчаса.
— Ты поел, дорогой?
— Да… все было отлично, спасибо, мама.
— И тебе спасибо, дорогой. Не можешь ли ты отнести поднос? И будь, пожалуйста, дома; к восьми часам должен прийти мистер Перкинс, который хочет поговорить с тобой.
— Мистер Перкинс? Кто это? — Но мать уже скрылась за дверью.
Джонни нашел ее в холле, где, расположившись в кресле, она штопала его носки. Улыбнувшись, она сказала:
— Ну? Как ты себя чувствуешь?
— Отлично. Скажи, мама, что это за мистер Перкинс? Почему он хочет встретиться именно со мной?
— Он позвонил и попросил о встрече. Я сказала ему, что он может подойти к восьми.
— Он сказал, что ему надо?
— М-м-м… он что-то там говорил, но я считаю, что мистер Перкинс должен объясниться непосредственно с тобой.
— Насчет Луммокса?
— Перестань меня допрашивать. Скоро ты сам все узнаешь.
— Но, видишь ли, я…
— Давай больше не будем говорить об этом. Сними ботинки, дорогой. Я хочу примерить тебе носки.
Сбитый с толку, он стал снимать обувь, но внезапно остановился:
— Мама, не надо мне штопать носки.
— В чем дело, дорогой? Но маме нравится что-то делать для тебя.
— Да, но… Видишь ли, я не люблю штопаных носков. Они мне натирают ногу, и я уже много раз показывал тебе.
— Не говори глупости! Как могут мягкие шерстяные носки натирать тебе ногу? Знал бы ты, сколько приходится платить за носки из натуральной шерсти и ручной вязки! Любой сын был бы только благодарен!
— Но я же тебе сказал, что они мне не нравятся!
— Иногда, сынок, я прямо не знаю, что с тобой делать, честное слово. — Мать вздохнула и отложила в сторону вязание. — Иди вымой руки… и лицо тоже. Причеши волосы. Мистер Перкинс будет с минуту на минуту.
— Скажи, этот мистер Перкинс…
— Поторопись, дорогой. Матери и так трудно…
Мистер Перкинс оказался сама любезность; несмотря на все подозрения, Джону Томасу он понравился. После обмена вежливыми общими словами за ритуальным столиком с кофе он перешел к делу.
Перкинс представлял лабораторию Экзотических Форм Жизни Музея Натуральной Истории. И услышав об истории Луммокса, увидев его изображения и узнав о процессе… Музей решил купить Луммокса.
— К моему удивлению, — добавил он, — просматривая архивы музея, я выяснил, что мы уже пытались купить это существо… у вашего дедушки, насколько я понимаю. Все данные совпадают. Известно ли вам…
— Это был мой пра-прапрадедушка, — прервал ее Джонни. — И скорее всего, это был мой дедушка, у которого пытались купить Луммокса. Но он не продавался тогда — не продается и сейчас!
Миссис Стюарт подняла глаза от вязания и сказала:
— Будь поумнее, мой дорогой. У тебя сейчас не то положение.
Джон Томас упрямо молчал. Мистер Перкинс продолжал с мягкой улыбкой:
— Я уважаю ваши чувства, мистер Стюарт. Но прежде, чем я поехал сюда, наш юридический отдел исследовал суть дела, и я знаком с вашими насущными проблемами. Поверьте, я прибыл не для того, чтобы усложнять их; у нас есть предложение, в результате которого ваш питомец окажется под защитой, а ваше беспокойство будет устранено.
— Я не буду продавать Луммокса, — настойчиво сказал Джон Томас.
— Почему? А если это будет единственный выход из положения?
— Ну… потому что я не могу. Если бы даже хотел. Он достался мне не для продажи, еще до того, как я появился на свет… еще до моей матери. Вот в чем дело. — Джонни строго посмотрел на мать. — Мама, я не понимаю, к чему ты клонишь?
— Хватит об этом, — тихо сказала она, — Мама знает, что лучше для тебя.
Джон Томас помрачнел, и мистер Перкинс ловко сменил тему разговора:
— Во всяком случае, раз уже я проделал такой путь, не мог бы я познакомиться с вашим питомцем? Мне очень интересно…
— Почему же нельзя, — Джон Томас медленно поднялся на ноги и пошел к выходу.
Увидев Луммокса, мистер Перкинс сделал глубокий вздох и с шумом выпустил воздух:
— Восхитительно! — Он обошел вокруг Луммокса, изумляясь на каждом шагу. — Просто потрясающе! Уникально! Это самое большое внеземное существо, которое я когда-либо видел! Ума не приложу, как его доставили на Землю!
— Ну, с тех пор он немного подрос, — признал Джон Томас.
— Понимаю. Я слышал, он немного подражает человеческой речи. Не могли бы вы попросить его произнести несколько звуков?
— Чего? Он не подражает… он говорит.
— В самом деле?
— Конечно. Эй, Лумми, мальчик мой, как ты поживаешь?
— Отлично, — пискнул Луммокс. — А что ему надо?
— Да ничего особенного. Он просто хочет посмотреть на тебя.
— Он говорит!
— Мистер Перкинс в изумлении вылупил глаза. — Мистер Стюарт, лаборатория просто обязана получить этот образец!
— Я уже сказал — с этим покончено.
— Я с самого начала был готов выложить приличную сумму, а теперь, когда я увидел… и услышал его…
Джон Томас почувствовал, что сейчас взорвется, но сдержался и сказал:
— Мистер Перкинс, вы женаты?
— Да. А что?
— И дети есть?
— Девочка. Ей всего пять лет. — Лицо Перкинса смягчилось.
— Я предлагаю вам сделку. Давайте обменяемся. И без всяких вопросов. И пусть каждый делает со своим «образцом» все, что захочет.
Перкинс залился румянцем, а затем улыбнулся.
— Туше! Я сражен наповал. Но, — продолжал он, — давайте не будем торопиться. Вы не представляете, какое искушение представляет это существо для человека науки. В самом деле. — Он с тоской посмотрел на Луммокса и спросил:
— Не вернуться ли нам?
Когда они вошли, миссис Стюарт взглянула на них. Мистер Перкинс отрицательно качнул головой. Они расположились в креслах и мистер Перкинс сложил кончики пальцев.
— Миссис Стюарт, вы предупреждали меня, что разговор будет нелегким, но если я скажу директору Лаборатории, что мы даже не смогли договориться, я буду выглядеть просто глупо. Могу ли я рассказать вам конкретнее о предложениях музея… просто ради информации?
— Ну что ж… — Джон Томас нахмурился. — Я думаю, беды в этом не будет.
— Спасибо. Я должен сделать хоть что-нибудь, чтобы оправдать расходы на дорогу. Разрешите мне проанализировать ситуацию. Это создание… ваш друг Луммокс… или лучше «наш друг Луммокс», ибо я влюбился в него, как только увидел… наш друг Луммокс под угрозой смертного приговора, не так ли? Таково было решение суда.
— Да, — вынужден был признать Джон Томас. — Но приговор еще не утвержден Межзвездным Департаментом.
— Я знаю. Но полиция уже готовится привести его в исполнение, не дожидаясь формального утверждения. Так?
Взглянув на мать, Джон Томас удержал ругательства, готовые сорваться с языка:
— Тупые идиоты! Но как бы там ни было, им не удастся убить Луммокса, они слишком глупы.
— Я согласен с вашей оценкой… в частном порядке. Этот буйвол, шеф полиции. Но ведь они все же могут уничтожить совершенно уникальное создание! Непостижимо!
Откашлявшись, миссис Стюарт сказала:
— Шериф Дрейзер — прекрасный джентльмен.
Мистер Перкинс повернулся к ней:
— Миссис Стюарт, я не собирался порочить вашего приятеля. Но я должен сказать прямо: у шерифа нет прав самолично решать эту проблему. Такое отношение нетерпимо со стороны любого гражданина, тем более — представителя закона.
— Он должен думать о безопасности общества, —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27