Похоже, так они выкрутятся из положения: эта зверюга не умеет прыгать.
— Звучит неплохо.
— Да, но это не все. Судья О'Фаррел сообщил мне, что шеф полиции так взбудоражен, что решил не ждать одобрения Департамента и немедленно приступить к экзекуции.
— Что?
— Разрешите мне кончить. Он никому ничего не сказал — но входной клапан вроде бы случайно оказался открытым, и за ночь резервуар наполнился до краев. К утру Луммокс оказался на дне. Шериф Дрейзер решил, что его «забывчивость» принесла успех, и Луммокс потонул.
— Ах, вот как?
— Но Луммокс совершенно не пострадал. Находился под водой несколько часов, но когда ее спустили, он проснулся, встал и сказал: «С добрым утром».
— Возможно, двоякодышащее. Какие действия ты предпринял, чтобы остановить это своеволие?
— Минутку, сэр. Дрейзер знал, что огнестрельное оружие и взрывчатка бесполезны… вы читали об этом… во всяком случае, в том объеме, который можно пускать в ход в черте города. Он решил прибегнуть к яду. Ничего не зная об этом существе, он взял полдюжины сортов и разновидностей яда в количестве достаточном, чтобы отправить на тот свет целый полк, и смешал их разной пищей.
— Ну и?
— Луммокс слопал все подчистую. Его даже в сон не потянуло; в сущности, это угощение лишь подхлестнуло его аппетит, ибо следующим блюдом для него стал тот самый входной клапан, и резервуар снова стал наполняться. Они должны были остановить насосную станцию.
Кику фыркнул от смеха:
— Он начинает мне нравиться, этот Луммокс. Ты говоришь, он съел этот клапан. Из чего тот был сделан?
— Не знаю. Думаю, обычный сплав.
— Х-хм-м… Похоже, его диета несколько суховата. А может быть, у него зоб, как у птиц?
— Я бы не удивился.
— Что шериф сделал потом?
— Пока еще ничего. Я попросил О'Фаррела предупредить Дрейзера, что он кончит в исправительной колонии в тридцати световых годах от Вествилла, если попытается свалить вину на Департамент. И сейчас он ломает себе голову, как решить эту проблему. Последняя его идея — залить Луммокса бетоном и оставить подыхать. Но О'Фаррел поставил на этом проекте крест как на бесчеловечном.
— Таким образом, Луммокс все еще сидит в резервуаре, ожидая, что мы предпримем, не так ли?
— Думаю, так, сэр. Во всяком случае, вчера он еще был там.
— Ладно, он может подождать. Пока они не придумают что-нибудь еще. — Мистер Кику взял краткий отчет Гринберга и его рекомендации.
— Могу ли я понимать, что вы не одобряете мои действия, сэр? — спросил Гринберг.
— Нет. С чего ты это взял?
— Он подписал санкцию на уничтожение Луммокса, которую тут же поглотила корзина для исходящих бумаг. — Если я отменяю чьи-то распоряжения… мне остается только выгнать такого работника… а у меня есть другая работа для тебя.
— Ох, — сказал Гринберг, испытав смутное сожаление; он бы с облегчением воспринял решение шефа отсрочить приведение смертного приговора Луммоксу в исполнение. Что ж… очень жаль… но зверь в самом деле был опасен.
— Ты боишься змей? — продолжал беседу мистер Кику.
— Нет. Они мне даже нравятся.
— Прекрасно! Хотя не могу представить, как они могут нравиться. Я всегда до смерти боялся их. Еще когда я был мальчишкой в Африке… впрочем, неважно. Ты когда-нибудь работал вместе с раргиллианами? Я что-то не припоминаю.
Гринберг внезапно вспомнил:
— У меня был переводчик с Раргиллиана в деле Веги-четыре. Мы неплохо сработались.
— Надеюсь, что так. Сергей, на мне висит дело, в котором участвует посредник с Раргиллиана, доктор Фтаемл. Ты должен был слышать о нем.
— Да, конечно, сэр.
— Доложен сказать, что когда он появляется… — Кику издал звук, напоминающий сдавленное проклятье. — Впрочем, с Фтаемлом все в порядке. Но его участие связано с каким-то запахом тревоги… и боюсь, моя личная фобия не позволяет моему носу достаточно точно улавливать этот запах. Так что я назначаю тебя моим ассистентом по вынюхиванию.
— Вы так доверяете моему носу, босс?
— Мы сейчас в положении, когда слепой ведет слепого, если ты позволишь вольное обращение с метафорой. Но, между нами, что-то мы должны выяснить.
— Пусть будет так, сэр. Могу я осведомиться, в чем сущность вашего поручения?
— Дело в том… — Но прежде, чем мистер Кику закончил, на пульте вспыхнул огонек, и голос секретаря сказал:
— Явился ваш психотерапевт, сэр.
Кику взглянул на часы.
— Как летит время… Проводи его в мой гардероб. Я сейчас буду. — Он повернулся к Гринбергу: — Фтаемл будет здесь через тридцать минут. Я должен привести себя в форму. Все, что нужно, ты найдешь в моей папке «К исполнению»… дел хватит!
— Мистер Кику бросил взгляд в корзину входящих бумаг, которая за время их разговора успела наполниться до краев. — Да, пяти минут будет маловато. Не пожалей времени, чтобы разобраться с этими ворохами. Визируй моим именем, а все, что, как ты считаешь, я должен просмотреть, оставляй… но лучше, чтобы таких бумаг было не больше полдюжины — иначе я пошлю тебя обратно в Гарвард!
Мистер Кику торопливо вышел и, заглянув к секретарю, дал указание фиксировать все, что будет происходить в течение следующего получаса… Он хочет посмотреть, как парень справится с делами. Мистера Кику давно уже беспокоила мысль о преемнике, и он хотел быть уверенным, что Гринберг сможет занять его место. И пока это не произошло, он должен безжалостно натаскивать мальчишку.
Заместитель Секретаря направился в свою гардеробную; откатившись в сторону, дверь мягко захлопнулась за ним, и Гринберг остался один. Едва только он потянулся за папкой, в которой лежали документы, требующие срочного исполнения, как в корзину входящих скользнула очередная бумага, а на панели мигнул красный огонек и зажужжал зуммер.
Он подхватил бумагу, быстро пробежал ее глазами до середины, но едва успел понять, что она срочная, как комбинация свет-звук на панели сообщила, что его вызывают по внутридепартаментской связи. На засветившемся экранчике Гринберг узнал шефа бюро систем связи.
— А где босс? — возбужденно спросил тот.
Гринберг перекинул тумблер двухсторонней связи:
— Я за него, — сказал он. — Грею его кресло. Я получил твою памятную записку, Стен, и читаю ее.
Ибаньес раздраженно дернулся:
— Не в этом дело. Дай мне босса.
Гринберг помедлил. Проблема Ибаньеса относилась к числу простых, но достаточно занудных. На каждом корабле, регулярно совершающем рейсы Земля-Венера, врач является представителем бюро общественного здоровья. Но вот «Ариэль», уже готовящийся к посадке в Порт-Либия, внезапно был поставлен своим врачом на карантин и теперь томился в ожидании на предпосадочной орбите. На его борту был венерианский министр иностранных дел… что было как нельзя некстати, так как ожидалось, что Венера поддержит позицию Земли против Марса на предстоящей тройственной конференции.
Гринберг мог отложить решение проблемы до появления босса; мог взвалить ее решение на его плечи; мог обратиться через голову босса непосредственно к Секретарю (что, впрочем, предполагало, что он придет к нему с уже готовым решением и получит на него санкцию); или… он мог действовать сам, используя авторитет мистера Кику.
Мистер Кику не предполагал, что возникнет острая ситуация… но у босса была досадная привычка бросать щенят на глубокое место и смотреть, как они всплывают. Гринберг быстро собрался с мыслями:
— Прости, Стен, — сказал он, — с боссом поговорить тебе не удастся. Я действую от его имени.
— С каких пор?
— Только пока он отсутствует.
Ибаньес нахмурился:
— Слушай, парень, тебе бы лучше найти босса. Может быть, ты шлепаешь его фамилию на обыкновенные бумаги… но это дело не из таких. Мы должны спешно посадить этот корабль. Тебе крепко намылят шею, если ты возьмешь на себя право отмены такой базовой установки, как карантинная политика. Пошевели мозгами.
Нарушить карантин? Гринберг вспомнил Большую Чуму 51-го года, когда все биологи были безмятежно уверены, что все живое на планете надежно защищено от инфекций из других миров.
— Карантин мы нарушать не будем.
Ибаньес болезненно сморщился:
— Сергей, мы можем поставить конференцию под угрозу… Что я говорю? Поставить под угрозу? Мы не можем допустить, чтобы работа десяти лет пошла насмарку лишь потому, что у кого-то из механиков легкая лихорадка. Карантин должен быть нарушен. Но я не хочу, чтобы ты брал это на себя.
Гринберг помедлил:
— Босса ждет тяжелая работа, и он под глубоким гипнозом. Ты сможешь увидеть его не раньше, чем через пару часов.
Ибаньес побледнел.
— Я попытаюсь убедить Секретаря. Мы не можем ждать два часа. Эта священная корова с Венеры в таком состоянии, что может приказать своему шкиперу рулить домой… и мы не можем рисковать.
— С другой стороны, мы не можем допустить возможность эпидемии. Вот что ты сделаешь. Вызови министра и скажи, что ты лично отправляешься за ним. Возьми десантную шлюпку. Посади его к себе на борт и оставь «Ариэль» на карантинной орбите. Как только он окажется на борту шлюпки… и не раньше… скажи ему, что вы оба, он и ты, примут участие в конференции, не выходя из скафандров. В скафандрах своя спрессованная система подачи воздуха; они используются при посещении планет, чья болезнетворная флора еще не исследована. Конечно, команда шлюпки должна будет тоже направиться в карантин.
— Скафандр! О, он будет в восторге! Куда лучше отменить конференцию. Такое унижение может настроить его против нас — это почти точно. Такие деятели жутко самолюбивы.
— Конечно, он будет в восторге, — объяснил Гринберг, — когда ты объяснишь ему, в чем дело. «Безопасность выдающейся личности», «нежелание рисковать благополучием нашей возлюбленной сестры» и так далее. Если у него еще будут какие-то сомнения, свяжи его с кем-нибудь из отдела общественных отношений. И позаботься, чтобы по время конференции рядом с ним был врач… в белом халате и пара сестер. Во время перерывов, чтобы он мог отдыхать, в Зале Героев, рядом с конференц-залом, организуй ему чуть ли не больничную палату с отлаженной системой коммуникаций. Пусть он думает, что даже на краю гибели он мужественно исполняет свои обязанности. Понял? Как-то подведи его к этой мысли… еще до того, как шлюпка приземлится.
— Думаешь, это сработает? — нерешительно спросил Ибаньес.
— Зависит от тебя. Я спущу твой меморандум, прикажу соблюдать карантин, но одновременно дам тебе указание проявить инициативу, чтобы обеспечить его присутствие на конференции.
— Ну что ж… ладно. — Ибаньес внезапно улыбнулся. — Черт с ним, с меморандумом. Берусь за дело. — И отключился.
Гринберг вернулся к столу, чувствуя радостное возбуждение от мысли, что он сыграл роль господа Бога. Интересно, подумал он, что бы на моем месте сделал босс?.. Могло быть много правильных решений, он выбрал одно из них и чувствовал, что не ошибся. Сергей снова обратился к папке с неотложными делами.
Внезапно он остановился. Что-то подсознательно угнетало его. Он чувствовал, что боссу не хотелось утверждать смертный приговор Луммоксу. Черт возьми, босс же говорил ему, что он не прав, что следовало бы провести полное расследование. Но босс, уважая право подчиненного на самостоятельные решения, не стал настаивать на своем. Но теперь он сам сидел в кресле босса. И что? Чего ради босс сунул его на это место? Не для того ли, чтобы он получил возможность исправить свои собственные ошибки? Вряд ли. Шеф проницателен, но не всезнающ; он не мог предположить, что Гринберг решит пересмотреть свои действия. И все же… Он позвонил личному секретарю босса.
— Милдред?
— Да, мистер Гринберг?
— Это краткое резюме о вмешательстве, где я участвовал… номер РТ-ноль-четыреста одиннадцать. Оно прошло пятнадцать минут назад. Я хочу вернуть его.
— Оно должно быть уже отправлено, — с сомнением сказала Милдред. — Отдел отправки завершил все свои операции семь минут назад.
— Нужно поторопиться. Если бумага уже покинула здание, вышлите ее аннулирование и подтверждение оного, ясно? И верните мне оригинал.
Наконец Сергей добрался до папки неотложных дел. Как мистер Кику и говорил, отделение с пометкой «Фтаемл» не отличалось полнотой. Он обнаружил на обложке надпись «Чудовище и Красавица» и удивился. Босс не был обделен чувством юмора… но оно менялось столь стремительно, что люди, пытавшиеся следовать за ним, нередко попадали в трудное положение.
Внезапно брови Гринберга поползли кверху. Эти неутомимые переводчики, маклеры, посредники и истолкователи, эти раргиллиане, как правило, появлялись на сцене лишь во время переговоров между двумя расами. Присутствие доктора Фтаемла на Земле дало понять Гринбергу, что какие-то негуманоиды встревожены… Негуманоидами их можно было назвать лишь условно: психология этих существ настолько отличалась от человеческой, что общение было довольно затруднительным. Но Гринберг не ожидал, что ученый доктор будет представлять расу, о которой он ничего не слышал… «Хрошии».
Вполне возможно, что Гринберг просто забыл о существовании народа с именем, напоминающим чихание; они могли представлять совершенно незначительную популяцию, находящуюся на низком культурном уровне, не способную к самостоятельным космическим путешествиям Или же приняты в Сообществе Цивилизаций, пока Гринберг был занят делами вне Солнечной системы.
Или, может быть, он знал о хрошии под другим именем? Гринберг повернулся к мистера Кику и ввел в него это имя.
Машина проглотила имя, а затем на экране дисплея вспыхнуло: «ИНФОРМАЦИЯ ОТСУТСТВУЕТ».
Гринберг с трудом перевел дыхание при мысли, что информация о хрошии могла как-то исчезнуть… или ее вообще не существует.
Он расширил круг поисков. Универсальный справочник Британского Музея был осведомлен не более, чем компьютер в офисе Заместителя Секретаря, хотя его хранилище информации занимало огромное здание в другой части Столицы, и целая армия кибернетиков, семантиков и энциклопедистов, не покладая рук, кормила фактами его ненасытное чрево. Теперь Гринберг мог быть уверен, что, откуда бы хрошии ни явились, Федерация о них ничего не знала.
Что само по себе было удивительно.
Поизумлявшись не более секунды, Гринберг продолжил чтение. Он выяснил, что хрошии были рядом, в пределах досягаемости передач — на круговой орбите, в пятидесяти тысячах миль от Земли. Теперь он удивлялся целых две секунды, выяснив, что ничего не слышал об этих пришельцах лишь потому, что доктор Фтаемл настоятельно советовал мистеру Кику воздержаться от посылки патрульного корабля на орбиту и от попытки войти на борт чужеземцев.
Вскоре Гринберга отвлекло возвращение бумаг по делу Луммокса, среди которых было и утвержденное мистером Кику решение. Подумав несколько мгновений, Сергей дополнил резолюцию следующим образом: «Решение утверждаю… но оно не должно быть проведено в жизнь до завершения полного научного исследования данного существа. Местные власти по рекомендации Бюро Ксенологии должны обеспечить приемлемые условия существования данного существа, которые позволят произвести его транспортировку, а также оценку стоимости».
Гринберг удостоверил приписку подписью Кик и отправил бумаги обратно, не без смущения отметив, что ныне распоряжение имеет несколько странный вид… ибо ясно, что на Луммокса наложил руки какой-то ксенобиолог, чего босс никогда бы не допустил. Тем не менее, на сердце у него полегчало. Все, что он делал до сих пор, было неправильно, но тут он был прав.
Внимание его снова вернулось к хрошии… и снова брови его поползли кверху. Хрошии явились сюда не для того, чтобы установить какие-то отношения с Землей; они висят над планетой, чтобы найти какую-то из своих соотечественниц. Исходя из того, что сообщил доктор Фтаемл, они уверены, что Земля держит ее в плену, и намерены требовать ее освобождения.
Гринберг почувствовал себя участником дурной мелодрамы. Эти существа с именем, напоминающим астматический хрип, избрали себе явно не ту планету для таких игр. На Земле негуманоидное существо без паспорта, без досье, находящегося в их Департаменте, без веских и санкционированных причин для посещения Земли столь же беспомощно, как невеста, потерявшая церковь, где она должна венчаться. В свое время его, конечно, обнаружат… что за идиотизм! Ведь оно даже не пройдет карантина.
Чего ради босс не сказал, чтобы они собирали свои пожитки и отправлялись домой?
Кроме того, как они представляют себе приземление?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Звучит неплохо.
— Да, но это не все. Судья О'Фаррел сообщил мне, что шеф полиции так взбудоражен, что решил не ждать одобрения Департамента и немедленно приступить к экзекуции.
— Что?
— Разрешите мне кончить. Он никому ничего не сказал — но входной клапан вроде бы случайно оказался открытым, и за ночь резервуар наполнился до краев. К утру Луммокс оказался на дне. Шериф Дрейзер решил, что его «забывчивость» принесла успех, и Луммокс потонул.
— Ах, вот как?
— Но Луммокс совершенно не пострадал. Находился под водой несколько часов, но когда ее спустили, он проснулся, встал и сказал: «С добрым утром».
— Возможно, двоякодышащее. Какие действия ты предпринял, чтобы остановить это своеволие?
— Минутку, сэр. Дрейзер знал, что огнестрельное оружие и взрывчатка бесполезны… вы читали об этом… во всяком случае, в том объеме, который можно пускать в ход в черте города. Он решил прибегнуть к яду. Ничего не зная об этом существе, он взял полдюжины сортов и разновидностей яда в количестве достаточном, чтобы отправить на тот свет целый полк, и смешал их разной пищей.
— Ну и?
— Луммокс слопал все подчистую. Его даже в сон не потянуло; в сущности, это угощение лишь подхлестнуло его аппетит, ибо следующим блюдом для него стал тот самый входной клапан, и резервуар снова стал наполняться. Они должны были остановить насосную станцию.
Кику фыркнул от смеха:
— Он начинает мне нравиться, этот Луммокс. Ты говоришь, он съел этот клапан. Из чего тот был сделан?
— Не знаю. Думаю, обычный сплав.
— Х-хм-м… Похоже, его диета несколько суховата. А может быть, у него зоб, как у птиц?
— Я бы не удивился.
— Что шериф сделал потом?
— Пока еще ничего. Я попросил О'Фаррела предупредить Дрейзера, что он кончит в исправительной колонии в тридцати световых годах от Вествилла, если попытается свалить вину на Департамент. И сейчас он ломает себе голову, как решить эту проблему. Последняя его идея — залить Луммокса бетоном и оставить подыхать. Но О'Фаррел поставил на этом проекте крест как на бесчеловечном.
— Таким образом, Луммокс все еще сидит в резервуаре, ожидая, что мы предпримем, не так ли?
— Думаю, так, сэр. Во всяком случае, вчера он еще был там.
— Ладно, он может подождать. Пока они не придумают что-нибудь еще. — Мистер Кику взял краткий отчет Гринберга и его рекомендации.
— Могу ли я понимать, что вы не одобряете мои действия, сэр? — спросил Гринберг.
— Нет. С чего ты это взял?
— Он подписал санкцию на уничтожение Луммокса, которую тут же поглотила корзина для исходящих бумаг. — Если я отменяю чьи-то распоряжения… мне остается только выгнать такого работника… а у меня есть другая работа для тебя.
— Ох, — сказал Гринберг, испытав смутное сожаление; он бы с облегчением воспринял решение шефа отсрочить приведение смертного приговора Луммоксу в исполнение. Что ж… очень жаль… но зверь в самом деле был опасен.
— Ты боишься змей? — продолжал беседу мистер Кику.
— Нет. Они мне даже нравятся.
— Прекрасно! Хотя не могу представить, как они могут нравиться. Я всегда до смерти боялся их. Еще когда я был мальчишкой в Африке… впрочем, неважно. Ты когда-нибудь работал вместе с раргиллианами? Я что-то не припоминаю.
Гринберг внезапно вспомнил:
— У меня был переводчик с Раргиллиана в деле Веги-четыре. Мы неплохо сработались.
— Надеюсь, что так. Сергей, на мне висит дело, в котором участвует посредник с Раргиллиана, доктор Фтаемл. Ты должен был слышать о нем.
— Да, конечно, сэр.
— Доложен сказать, что когда он появляется… — Кику издал звук, напоминающий сдавленное проклятье. — Впрочем, с Фтаемлом все в порядке. Но его участие связано с каким-то запахом тревоги… и боюсь, моя личная фобия не позволяет моему носу достаточно точно улавливать этот запах. Так что я назначаю тебя моим ассистентом по вынюхиванию.
— Вы так доверяете моему носу, босс?
— Мы сейчас в положении, когда слепой ведет слепого, если ты позволишь вольное обращение с метафорой. Но, между нами, что-то мы должны выяснить.
— Пусть будет так, сэр. Могу я осведомиться, в чем сущность вашего поручения?
— Дело в том… — Но прежде, чем мистер Кику закончил, на пульте вспыхнул огонек, и голос секретаря сказал:
— Явился ваш психотерапевт, сэр.
Кику взглянул на часы.
— Как летит время… Проводи его в мой гардероб. Я сейчас буду. — Он повернулся к Гринбергу: — Фтаемл будет здесь через тридцать минут. Я должен привести себя в форму. Все, что нужно, ты найдешь в моей папке «К исполнению»… дел хватит!
— Мистер Кику бросил взгляд в корзину входящих бумаг, которая за время их разговора успела наполниться до краев. — Да, пяти минут будет маловато. Не пожалей времени, чтобы разобраться с этими ворохами. Визируй моим именем, а все, что, как ты считаешь, я должен просмотреть, оставляй… но лучше, чтобы таких бумаг было не больше полдюжины — иначе я пошлю тебя обратно в Гарвард!
Мистер Кику торопливо вышел и, заглянув к секретарю, дал указание фиксировать все, что будет происходить в течение следующего получаса… Он хочет посмотреть, как парень справится с делами. Мистера Кику давно уже беспокоила мысль о преемнике, и он хотел быть уверенным, что Гринберг сможет занять его место. И пока это не произошло, он должен безжалостно натаскивать мальчишку.
Заместитель Секретаря направился в свою гардеробную; откатившись в сторону, дверь мягко захлопнулась за ним, и Гринберг остался один. Едва только он потянулся за папкой, в которой лежали документы, требующие срочного исполнения, как в корзину входящих скользнула очередная бумага, а на панели мигнул красный огонек и зажужжал зуммер.
Он подхватил бумагу, быстро пробежал ее глазами до середины, но едва успел понять, что она срочная, как комбинация свет-звук на панели сообщила, что его вызывают по внутридепартаментской связи. На засветившемся экранчике Гринберг узнал шефа бюро систем связи.
— А где босс? — возбужденно спросил тот.
Гринберг перекинул тумблер двухсторонней связи:
— Я за него, — сказал он. — Грею его кресло. Я получил твою памятную записку, Стен, и читаю ее.
Ибаньес раздраженно дернулся:
— Не в этом дело. Дай мне босса.
Гринберг помедлил. Проблема Ибаньеса относилась к числу простых, но достаточно занудных. На каждом корабле, регулярно совершающем рейсы Земля-Венера, врач является представителем бюро общественного здоровья. Но вот «Ариэль», уже готовящийся к посадке в Порт-Либия, внезапно был поставлен своим врачом на карантин и теперь томился в ожидании на предпосадочной орбите. На его борту был венерианский министр иностранных дел… что было как нельзя некстати, так как ожидалось, что Венера поддержит позицию Земли против Марса на предстоящей тройственной конференции.
Гринберг мог отложить решение проблемы до появления босса; мог взвалить ее решение на его плечи; мог обратиться через голову босса непосредственно к Секретарю (что, впрочем, предполагало, что он придет к нему с уже готовым решением и получит на него санкцию); или… он мог действовать сам, используя авторитет мистера Кику.
Мистер Кику не предполагал, что возникнет острая ситуация… но у босса была досадная привычка бросать щенят на глубокое место и смотреть, как они всплывают. Гринберг быстро собрался с мыслями:
— Прости, Стен, — сказал он, — с боссом поговорить тебе не удастся. Я действую от его имени.
— С каких пор?
— Только пока он отсутствует.
Ибаньес нахмурился:
— Слушай, парень, тебе бы лучше найти босса. Может быть, ты шлепаешь его фамилию на обыкновенные бумаги… но это дело не из таких. Мы должны спешно посадить этот корабль. Тебе крепко намылят шею, если ты возьмешь на себя право отмены такой базовой установки, как карантинная политика. Пошевели мозгами.
Нарушить карантин? Гринберг вспомнил Большую Чуму 51-го года, когда все биологи были безмятежно уверены, что все живое на планете надежно защищено от инфекций из других миров.
— Карантин мы нарушать не будем.
Ибаньес болезненно сморщился:
— Сергей, мы можем поставить конференцию под угрозу… Что я говорю? Поставить под угрозу? Мы не можем допустить, чтобы работа десяти лет пошла насмарку лишь потому, что у кого-то из механиков легкая лихорадка. Карантин должен быть нарушен. Но я не хочу, чтобы ты брал это на себя.
Гринберг помедлил:
— Босса ждет тяжелая работа, и он под глубоким гипнозом. Ты сможешь увидеть его не раньше, чем через пару часов.
Ибаньес побледнел.
— Я попытаюсь убедить Секретаря. Мы не можем ждать два часа. Эта священная корова с Венеры в таком состоянии, что может приказать своему шкиперу рулить домой… и мы не можем рисковать.
— С другой стороны, мы не можем допустить возможность эпидемии. Вот что ты сделаешь. Вызови министра и скажи, что ты лично отправляешься за ним. Возьми десантную шлюпку. Посади его к себе на борт и оставь «Ариэль» на карантинной орбите. Как только он окажется на борту шлюпки… и не раньше… скажи ему, что вы оба, он и ты, примут участие в конференции, не выходя из скафандров. В скафандрах своя спрессованная система подачи воздуха; они используются при посещении планет, чья болезнетворная флора еще не исследована. Конечно, команда шлюпки должна будет тоже направиться в карантин.
— Скафандр! О, он будет в восторге! Куда лучше отменить конференцию. Такое унижение может настроить его против нас — это почти точно. Такие деятели жутко самолюбивы.
— Конечно, он будет в восторге, — объяснил Гринберг, — когда ты объяснишь ему, в чем дело. «Безопасность выдающейся личности», «нежелание рисковать благополучием нашей возлюбленной сестры» и так далее. Если у него еще будут какие-то сомнения, свяжи его с кем-нибудь из отдела общественных отношений. И позаботься, чтобы по время конференции рядом с ним был врач… в белом халате и пара сестер. Во время перерывов, чтобы он мог отдыхать, в Зале Героев, рядом с конференц-залом, организуй ему чуть ли не больничную палату с отлаженной системой коммуникаций. Пусть он думает, что даже на краю гибели он мужественно исполняет свои обязанности. Понял? Как-то подведи его к этой мысли… еще до того, как шлюпка приземлится.
— Думаешь, это сработает? — нерешительно спросил Ибаньес.
— Зависит от тебя. Я спущу твой меморандум, прикажу соблюдать карантин, но одновременно дам тебе указание проявить инициативу, чтобы обеспечить его присутствие на конференции.
— Ну что ж… ладно. — Ибаньес внезапно улыбнулся. — Черт с ним, с меморандумом. Берусь за дело. — И отключился.
Гринберг вернулся к столу, чувствуя радостное возбуждение от мысли, что он сыграл роль господа Бога. Интересно, подумал он, что бы на моем месте сделал босс?.. Могло быть много правильных решений, он выбрал одно из них и чувствовал, что не ошибся. Сергей снова обратился к папке с неотложными делами.
Внезапно он остановился. Что-то подсознательно угнетало его. Он чувствовал, что боссу не хотелось утверждать смертный приговор Луммоксу. Черт возьми, босс же говорил ему, что он не прав, что следовало бы провести полное расследование. Но босс, уважая право подчиненного на самостоятельные решения, не стал настаивать на своем. Но теперь он сам сидел в кресле босса. И что? Чего ради босс сунул его на это место? Не для того ли, чтобы он получил возможность исправить свои собственные ошибки? Вряд ли. Шеф проницателен, но не всезнающ; он не мог предположить, что Гринберг решит пересмотреть свои действия. И все же… Он позвонил личному секретарю босса.
— Милдред?
— Да, мистер Гринберг?
— Это краткое резюме о вмешательстве, где я участвовал… номер РТ-ноль-четыреста одиннадцать. Оно прошло пятнадцать минут назад. Я хочу вернуть его.
— Оно должно быть уже отправлено, — с сомнением сказала Милдред. — Отдел отправки завершил все свои операции семь минут назад.
— Нужно поторопиться. Если бумага уже покинула здание, вышлите ее аннулирование и подтверждение оного, ясно? И верните мне оригинал.
Наконец Сергей добрался до папки неотложных дел. Как мистер Кику и говорил, отделение с пометкой «Фтаемл» не отличалось полнотой. Он обнаружил на обложке надпись «Чудовище и Красавица» и удивился. Босс не был обделен чувством юмора… но оно менялось столь стремительно, что люди, пытавшиеся следовать за ним, нередко попадали в трудное положение.
Внезапно брови Гринберга поползли кверху. Эти неутомимые переводчики, маклеры, посредники и истолкователи, эти раргиллиане, как правило, появлялись на сцене лишь во время переговоров между двумя расами. Присутствие доктора Фтаемла на Земле дало понять Гринбергу, что какие-то негуманоиды встревожены… Негуманоидами их можно было назвать лишь условно: психология этих существ настолько отличалась от человеческой, что общение было довольно затруднительным. Но Гринберг не ожидал, что ученый доктор будет представлять расу, о которой он ничего не слышал… «Хрошии».
Вполне возможно, что Гринберг просто забыл о существовании народа с именем, напоминающим чихание; они могли представлять совершенно незначительную популяцию, находящуюся на низком культурном уровне, не способную к самостоятельным космическим путешествиям Или же приняты в Сообществе Цивилизаций, пока Гринберг был занят делами вне Солнечной системы.
Или, может быть, он знал о хрошии под другим именем? Гринберг повернулся к мистера Кику и ввел в него это имя.
Машина проглотила имя, а затем на экране дисплея вспыхнуло: «ИНФОРМАЦИЯ ОТСУТСТВУЕТ».
Гринберг с трудом перевел дыхание при мысли, что информация о хрошии могла как-то исчезнуть… или ее вообще не существует.
Он расширил круг поисков. Универсальный справочник Британского Музея был осведомлен не более, чем компьютер в офисе Заместителя Секретаря, хотя его хранилище информации занимало огромное здание в другой части Столицы, и целая армия кибернетиков, семантиков и энциклопедистов, не покладая рук, кормила фактами его ненасытное чрево. Теперь Гринберг мог быть уверен, что, откуда бы хрошии ни явились, Федерация о них ничего не знала.
Что само по себе было удивительно.
Поизумлявшись не более секунды, Гринберг продолжил чтение. Он выяснил, что хрошии были рядом, в пределах досягаемости передач — на круговой орбите, в пятидесяти тысячах миль от Земли. Теперь он удивлялся целых две секунды, выяснив, что ничего не слышал об этих пришельцах лишь потому, что доктор Фтаемл настоятельно советовал мистеру Кику воздержаться от посылки патрульного корабля на орбиту и от попытки войти на борт чужеземцев.
Вскоре Гринберга отвлекло возвращение бумаг по делу Луммокса, среди которых было и утвержденное мистером Кику решение. Подумав несколько мгновений, Сергей дополнил резолюцию следующим образом: «Решение утверждаю… но оно не должно быть проведено в жизнь до завершения полного научного исследования данного существа. Местные власти по рекомендации Бюро Ксенологии должны обеспечить приемлемые условия существования данного существа, которые позволят произвести его транспортировку, а также оценку стоимости».
Гринберг удостоверил приписку подписью Кик и отправил бумаги обратно, не без смущения отметив, что ныне распоряжение имеет несколько странный вид… ибо ясно, что на Луммокса наложил руки какой-то ксенобиолог, чего босс никогда бы не допустил. Тем не менее, на сердце у него полегчало. Все, что он делал до сих пор, было неправильно, но тут он был прав.
Внимание его снова вернулось к хрошии… и снова брови его поползли кверху. Хрошии явились сюда не для того, чтобы установить какие-то отношения с Землей; они висят над планетой, чтобы найти какую-то из своих соотечественниц. Исходя из того, что сообщил доктор Фтаемл, они уверены, что Земля держит ее в плену, и намерены требовать ее освобождения.
Гринберг почувствовал себя участником дурной мелодрамы. Эти существа с именем, напоминающим астматический хрип, избрали себе явно не ту планету для таких игр. На Земле негуманоидное существо без паспорта, без досье, находящегося в их Департаменте, без веских и санкционированных причин для посещения Земли столь же беспомощно, как невеста, потерявшая церковь, где она должна венчаться. В свое время его, конечно, обнаружат… что за идиотизм! Ведь оно даже не пройдет карантина.
Чего ради босс не сказал, чтобы они собирали свои пожитки и отправлялись домой?
Кроме того, как они представляют себе приземление?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27