К примеру, мой Холли, я могу вспомнить, что и ты тоже жил в то время. Я как будто воочию вижу безобразного философа в грязной одежде, переполненного вином и украденными у других знаниями: этот дерзкий осмеливался спорить с самим Александром, пока тот не прогневался и велел изгнать или утопить его – забыла, что именно.
– Меня звали, случайно, не Диогеном? – вкрадчиво осведомился я, подозревая, что Айша подтрунивает надо мной.
– Нет, – ответила она серьезно, – тебя звали не так. Диоген, о котором ты говоришь, был куда более прославленным философом, человеком истинной, хотя и не без изъянов, мудрости; кроме того, он не был пропойцей. Я все-таки не очень хорошо помню то свое существование, подобно многим последователям Будды, с чьим учением я внимательно знакомилась и о ком ты, Холли, прожужжал мне все уши. Может быть, мы и не встречались с ним в то время. Но я помню, что в Долине Костей, где я нашла тебя, мой Лео, некогда разыгралась великая битва между жрецами-огнепоклонниками и горными племенами с одной стороны и войсками Рассена, которому помогали обитатели Равнины, – с другой. Ибо между ними и горцами в те времена, как и в нынешние, была непримиримая вражда, так что в этой новой войне история лишь повторяется.
– Стало быть, это ты была нашей проводницей? – спросил Лео, испытующе глядя на нее.
– Кто же еще, Лео? Ничего удивительного, что ты не узнал меня в этих погребальных пеленах. Я хотела ждать тебя в Святилище, но когда я узнала, что вы оба бежали от Атене и уже совсем близко, мое сердце не выдержало, и я поспешила вам навстречу в этом безобразном обличье. Я была с вами и на берегу реки и, хотя вы меня не видели, спасла вас от беды.
Я просто умирала от желания видеть тебя, Лео, убедиться, что твое сердце не переменилось, но до наступления назначенного срока ты не должен был слышать мой голос, видеть мое лицо, ибо твоей верности предстояло пройти тяжкое испытание. И я хотела знать, достаточно ли проницателен Холли, чтобы узнать меня и в таком виде, и близок ли он к постижению истины. Именно поэтому на глазах у него я вытащила свой локон из кожаной сумочки, что висела на твоей груди, Лео, и громко, так чтобы он слышал, причитала над тобой в том странноприимном доме, где вы останавливались. Он как будто бы догадался, но вот ты, Лео, ты даже во сне сразу же узнал меня в незнакомом тебе облике, – да, – добавила она нежно, – и ты сказал несколько сладких слов, хорошо мне запомнившихся.
– Значит, под этим саваном скрывалось твое настоящее лицо, – снова спросил Лео: это обстоятельство очень его интересовало, – то самое прелестное лицо, что я вижу сегодня?
– Может быть… Ты видел то, что хотел, – уклончиво ответила Айша. – К тому же важна сокровенная суть, дух, а не видимость, хотя вы, мужчины, в своем ослеплении придерживаетесь иного мнения. Может быть, мое лицо таково, каким оно видится твоему сердцу, или же таково, каким моя воля являет его глазам и воображению тех, кто на меня смотрит. Но чу! Разведчики натолкнулись на врагов.
Ветер донес отдаленные крики, и мы увидели шеренгу всадников, медленно отъезжающих назад, к нашей передовой линии. Разведчики донесли, что воины Атене отступают. Они привели с собой пленника; допросив его, жрецы выяснили, что Атене не намерена дать нам бой на священной Горе. Она замышляет укрепиться на том берегу реки, которую нам придется переходить вброд: это решение свидетельствовало, что у нее неплохие задатки военачальника.
Таким образом, в тот день не произошло никаких сражений.
До самого вечера мы спускались вниз – гораздо быстрее, естественно, чем поднимались после долгого побега из Калуна. К закату мы достигли места, предназначенного для разбивки лагеря: то была широкая, отлого спускающаяся равнина, которая заканчивалась недалеко от Долины Костей, где мы встретили когда-то нашу таинственную проводницу. Но на этот раз мы шли не по тайному тоннелю, по словам Айши, сокращающему путь на много миль, ибо он был слишком узок для прохода армии.
Повернув налево, мы обогнули несколько крутых холмов, под которыми проходил этот тоннель, и наконец вышли к краю темного ущелья, где можно было спокойно расположиться на ночлег, не опасаясь ночной атаки.
Здесь разбили шатер для Айши; других шатров не оказалось, поэтому Лео, я и наша охрана расположились среди скал, в нескольких стах ярдов от нес. Узнав об этом, Айша сильно разгневалась и обрушилась с горькими словами на бедного вождя, который ведал провиантом и багажом, но, разумеется, не подумал прихватить с собой шатры.
Она также разбранила Ороса; тот кротко оправдывался: он де полагал, что мы – закаленные бойцы, привыкшие к тяготам войны. Но всего недовольнее она была собой: как могла она забыть о шатре для нас; и пока Лео не остановил ее раздраженным смешком, продолжала настаивать, чтобы мы спали в шатре, так как она ничуть не боится горного холода.
Кончилось это тем, что мы поужинали все вместе на открытом воздухе – вернее, поужинали мы с Лео, ибо в присутствии охраны Айша не стала открывать лицо.
Весь этот вечер Айша была в тревоге и беспокойстве: ее разбирали все новые непреодолимые страхи. Наконец усилием воли она поборола эти опасения и объявила, что хочет поспать, дать отдых своей душе: если она когда-либо уставала, то только душой, а не телом. Напоследок она сказала:
– Вы тоже спите, спите крепко, но не удивляйся, мой Лео, если ночью я вдруг позову вас обоих: возможно, во сне мне придут в голову какие-нибудь новые мысли и я захочу обсудить их с вами, прежде чем мы снимемся утром.
На том мы и расстались, даже не догадываясь, как и где свидимся вновь.
Мы были сильно утомлены и вскоре заснули возле костра: здесь, среди всей армии, нам нечего было опасаться. Я лежал, глядя на яркие звезды, которые усыпали необозримый купол небес, пока они не поблекли в чистом сиянии взошедшей ущербной луны; тем временем Лео сонно бормотал под своим меховым одеялом, что Айша совершенно права: как приятно побыть на свежем воздухе после всех этих пещер!
Затем я погрузился в сон; пробудился я от дальнего окрика часового; через некоторое время за первым окликом последовал второй – голос был начальника нашей охраны. И еще через некоторое время перед нами предстал жрец: он склонился в поклоне, и на его чисто выбритом лице, которое показалось мне знакомым, заиграли отблески костра.
– Я… – Он назвал имя, которое тоже показалось мне знакомым. – О повелители, меня прислал Орос: он велел передать, что с вами обоими хочет поговорить Айша – прямо сейчас.
Лео приподнялся, позевывая, и поинтересовался, в чем дело. Я объяснил ему; он выразил недовольство тем, что нас будят посреди ночи, неужели нельзя было подождать до утра, но тут же добавил:
– Ничего не поделаешь. Пошли, Хорейс. – И он встал, чтобы следовать за гонцом.
Жрец снова поклонился:
– Хесеа велела, чтобы мои повелители взяли с собой оружие и охрану.
– Что? – пробурчал Лео. – Неужели нам нужны оружие и охрана, чтобы пройти сто шагов в самом центре нашей армии?
– Хесеа покинула шатер, – объяснил жрец, – она сейчас в ущелье, намечает путь продвижения.
– Откуда ты все это знаешь? – спросил я.
– Я не знаю, – ответил он, – так сказал Орос; Хесеа велела, чтобы мои повелители привели с собой свою охрану, ибо она одна.
– Она что, с ума сошла? – воскликнул Лео. – Бродит в таком месте одна, среди ночи. Впрочем, это очень на нее похоже.
Я мысленно согласился с ним, ведь Айша всегда поступала не так, как другие, и все же я колебался. Но тут я вспомнил предупреждение Айши – о том, что она может послать за нами; к тому же я был уверен, что если бы замышлялась какая-нибудь ловушка, нам бы не велели взять с собой эскорт. Я позвал наших телохранителей – их было двенадцать, – мы вооружились копьями и мечами и поспешили вслед за жрецом.
Нас окликала и первая и вторая линия часовых, и я заметил, что последний пост, выслушав ответный пароль, был сильно изумлен. Но если у них и были сомнения, они не посмели их высказать. Мы пошли дальше. Спустились в ущелье по крутой, почти отвесной тропе, видимо очень хорошо известной нашему проводнику, ибо он шел с такой уверенностью, будто спускался по лестнице собственного дома.
– Зачем она позвала нас в это странное место, да еще в такое время? – с сомнением спросил Лео, когда мы были уже почти в самом низу, и начальник стражи, огромный рыжебородый охотник, который вместе с нами охотился на снежного барса, что-то недовольно проворчал. Пока я пытался понять, что он хочет сказать, в лучах лунного света на самом дне ущелья появилась фигура в белом – очевидно, Айша. Заметил ее и вождь.
– Хес! Хес! – обрадовался он.
– Ты только погляди на нее, – фыркнул Лео, – разгуливает себе по этой проклятой дыре, как по Гайд-парку! – И он побежал к ней.
Фигура повернулась, показала жестом, чтобы мы следовали за ней, и заскользила среди скелетов, разбросанных по базальтовому дну ущелья. Через несколько мгновений она углубилась в тень утеса с другой стороны. Здесь за долгие столетия ручей, который наполнялся водой лишь в дождливую пору года, проделал глубокое русло в скале и усыпал песком базальтовое дно, похоронив под этим песком целые россыпи костей.
Когда мы вступили в тень, я заметил, что их тут больше, чем где бы то ни было: со всех сторон я видел белые короны черепов, выступающие концы ребер и бедренных костей. Ручей, подумал я, видимо, проделал в скале тропу, ведущую к равнине; и в этом месте некогда происходило ожесточенное, кровопролитное побоище.
Айша задержалась, рассматривая каменистую тропу и словно раздумывая, не пойти ли по ней. Мы подошли ближе, а наш проводник отошел назад, к телохранителям, ибо никто не смеет приближаться к Хесеа без ее повеления. Лео шел на семь – восемь шагов впереди и я услышал, как он сказал:
– Зачем ты забралась в эту глушь, Айша, да еще ночью? Ты так уверена, что с тобой не может приключиться ничего худого?
Она ничего не ответила, только повернулась, широко развела и тут же опустила руки. Пока я размышлял, что может означать этот сигнал, со всех сторон послышался странный шорох.
Я огляделся. О ужас! Кругом нас из-под песка быстро выбирались скелеты. Я видел белые черепа, мерцающие во тьме кости рук и ног, пустые грудные клетки. Давно уже убитая армия вдруг воскресла; более того, в руках у призраков-воинов были призрачные копья.
Я был уверен, что это очередное проявление магических сил Айши, ее новая прихоть, ради которой она и велела разбудить нас. И все же, честно признаться, я был испуган. Даже самые отважные из людей, лишенные каких бы то ни было предрассудков, могут все же не выдержать, если ночью, оказавшись на церковном кладбище, увидят, что из всех могил вылезают мертвецы: это вполне понятно и простительно. А мы были в диких местах, отнюдь не на ухоженном городском кладбище.
– Что это еще за дьявольщина! – вскричал Лео испуганным сердитым голосом.
Айша ничего не ответила.
Скелеты набросились на наших телохранителей; вне себя от ужаса, бедняги побросали оружие, некоторые даже упали на колени. А призраки беспощадно разили их своими копьями; умирая, они перекатывались по земле. Закутанная в пелены фигура надо мной показала на Лео и вскричала:
– Схватите его! Но смотрите не пораньте! Я сразу узнал голос Атене.
«Измена!» – хотел было я завопить, но тут особенно рослый и кряжистый скелет оглушил меня могучим ударом по голове. Хотя крик и застрял у меня в горле, некоторое время я все еще оставался в сознании. И видел, как Лео сражается с многочисленными нападающими, которые пытались сбить его с ног; он сопротивлялся с таким неистовым напряжением сил, что изо рта у него хлынула кровь: должно быть, лопнул какой-то сосуд в легких.
Затем я перестал видеть и слышать, только успел подумать, что умираю, и провалился в беспамятство.
Почему меня тогда не прикончили – я так и не знаю; может быть, переодетые воины второпях решили, что я уже мертв, или им было велено пощадить и мою жизнь. Во всяком случае, кроме удара по голове, я не получил никаких других ушибов или ран.
Глава XXII. Буйство освобожденных стихий
Когда я наконец очнулся, был уже день. Надо мной склонялось спокойное, кроткое лицо Ороса: жрец вливал мне в горло какое-то снадобье, которое жарким теплом разливалось по всему моему телу, растапливая завесу в моем мозгу. Около него стояла Айша.
– Говори, человек, говори! – произнесла она угрожающим тоном. – Что здесь случилось? Ты жив, а где мой господин? Куда ты подевал моего господина? Говори – или я тебя убью.
Все было в точности так, как мне привиделось, когда я потерял сознание во время снежного обвала.
– Его похитила Атене, – ответил я.
– Атене похитила его, а тебя оставила в живых.
– Не гневайся на меня, – сказал я. – Тут нет моей вины. Ты же предупредила нас, что можешь позвать ночью; вот мы и поддались на обман.
И я как можно короче описал случившееся. Выслушав меня, она подошла к нашим телохранителям, чьи копья даже не были обагрены кровью, и поглядела на них.
– Их счастье, что они мертвы! – воскликнула она. – Вот видишь, Холли, к чему приводит милосердие. Люди, которых я пощадила ради моего повелителя, подвели его в решительный час.
Она прошла вперед – к том месту, где схватили Лео. Здесь лежал его сломанный меч – тот самый, что принадлежал Хану Рассену, – и двое убитых. Оба – в облегающих черных одеждах с грубо нарисованными на них мелом скелетами и выбеленными – мелом же – лицами.
– Уловка для дураков, – презрительно сказала она. – И подумать только – Атене посмела играть роль Айши! Какова наглость! – Она сжала пальцы в кулачок. – Его захватили врасплох, врагов было много, – и все же он сражался отважно. Скажи, Холли, его ранили?.. Я вижу… нет, нет, я верно, ошибаюсь…
– Не совсем, – нерешительно произнес я, – у него шла кровь изо рта, немного. Вот ее пятна, на скале.
– За каждую каплю его крови я лишу жизни сто человек! Клянусь! – со стоном пробормотала Айша. И тотчас же звонко закричала:
– По коням! Сегодня у меня много дел. Нет, погоди, Холли; мы поскачем кратчайшим путем, пока армия будет обходить ущелье. Орос, накорми, напои и подлечи его. Это только ушиб: толстый капюшон и густые волосы смягчили удар.
Пока Орос втирал в мой скальп какую-то жидкую, жгучую мазь, я ел и пил; скоро голова моя прояснилась, хотя удар был тяжелый, черепная кость все же выдержала, не треснула. Когда я почувствовал себя лучше, к нам подвели коней, мы сели и медленно поехали вверх по крутому руслу ручья.
– Смотри, – сказала Айша, показывая на колеи и отпечатки копыт на равнине. – Для него была уже приготовлена колесница, запряженная четырьмя быстрыми лошадьми. Атене хорошо продумала и осуществила свой замысел, а я была слишком уверена в себе и беспечна – и все проспала.
На равнине уже выстраивалась армия племен, которая еще до рассвета снялась с лагеря; была тут и кавалерия, если можно ее так назвать: около пяти тысяч всадников, каждый с запасным конем. Айша созвала вождей и военачальников и обратилась к ним с такими словами:
– Слуги Хес! Моего чужеземного господина, жениха и гостя, заманили в хитроумную ловушку и захватили заложником. Необходимо вызволить его как можно скорее, пока ему не причинили никакого вреда. Мы спускаемся, чтобы атаковать армию Хании за рекой. Когда мы переправимся через реку, я поскачу дальше вместе с всадниками, ибо сегодня ночью я должна спать в городе Калун. Что ты говоришь, Орос? Что его стены обороняет вторая, более многочисленная армия? Я знаю и, если понадобится, уничтожу эту армию. Не смотри на меня удивленными глазами. Считай, что они уже мертвы… Всадники, вы будете сопровождать меня.
Вы последуете за нами, вожди племен, и горе тому, кто оставит поле сражения: его уделом будут смерть и вечный позор; смелых же ожидают богатство и честь. Да, говорю вам, им достанется вся прекрасная страна Калун. У вас есть приказ перейти через реку. Я с всадниками переправлюсь через центральный брод. Вы же наступайте на флангах.
Вожди откликнулись радостным кличем, ибо люди они были свирепые, с любовью к войне и крови. И каким безумным ни казался бы им поход, они верили в своего Оракула, Хесеа и, как все горные племена, легко воспламенялись в предвкушении богатой добычи.
Через час армия достигла края болот. Но в это время года они были совершенно сухими и не препятствовали нашему продвижению; не таким уж непроходимым препятствием оказалась и обмелевшая река. Но дно у нее было каменистое, противоположный берег, где располагались пешие и конные войска Атене, круг и обрывист, и это сильно затрудняло переправу.
Пока фланги наших пеших воинов продвигались вперед, кавалеристы задержались в болотах, чтобы их кони могли пощипать длинные, побуревшие от холода побеги травы, что росла на этой топкой почве, и утолить жажду.
Все это время Айша стояла молча: она тоже спешилась, чтобы ее кобыла и две запасные лошади могли попастись вместе с другими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35