– Назначение пенсии английским правительством. – Визит президента в Англию. – Железнодорожный заем. – Взаимоотношение республики с туземными племенами. – Принятие законов. – Ссора с Кетчвайо. – Конфискация земель у туземцев в соответствии с решением, известным под названием «решения Кита». – Договор с вождем племени свази. – Война с Секукуни. – Захват союзниками свази главной цитадели. – Штурм горы Секукуни. – Поражение и разгон бурской армии. – Радость туземцев. – Добровольцы фон Шликмана. – Акты жестокости. – Абель Эразмус. – Обхождение буров с туземцами. – Народное собрание в Почефструме 1868 года. – Проблема рабства. – Некоторые факты по этому поводу. – Финансовое положение Трансвааля до аннексии. – Внутренние проблемы. – Разногласия среди буров. – Страна в безнадежном положении.
Примерно в 1872 году жители республики избрали своим президентом м-ра Бюргерса. Этот замечательный человек являлся уроженцем Капской колонии и первые шестнадцать или семнадцать лет своей жизни, как он мне однажды поведал, провел на ферме, где пас овец. Впоследствии он стал священником и в своих проповедях отличался редким красноречием, однако в связи с тем, что его идеи оказались слишком недоступными для большинства прихожан, он оставляет приход и в роковой для своей жизни час уходит в политику.
Президент Бюргерс был человек потрясающих способностей, особенно в области ораторского искусства – его бы заслушались даже наши члены Палаты общин. Он обладал удивительным, на редкость подвижным интеллектом, который иногда встречается у особо одаренных людей, что свидетельствует о возможном непостоянстве и неуравновешенности характера. Его интеллект напоминал воздушный шар, которым нельзя было управлять. Он всегда витал где-то в облаках и, что вполне естественно для человека такого возвышенного склада, смотрел на вещи совсем иначе и с большей долей оптимизма, чем обычные люди.
Но если отбросить в сторону его высокие идеи, то можно смело сказать, что президент Бюргерс был истинным патриотом своей родины, день и ночь отдававшим все силы на благо государства, бразды правления которым он взял в свои руки; однако его патриотизм был слишком возвышенным для окружающих. Он хотел возвысить до уровня нации народ, у которого не было ни малейшего желания возвышаться; и с этими помыслами он вкладывал деньги в железные дороги, проводил военные кампании, чеканил золото и т.д., пока однажды не обнаружил, что страна перестала его поддерживать.
Короче говоря, он был сделан совсем из другого теста, чем те, с кем ему приходилось иметь дело. Он мечтал о великой голландской республике с восьмимиллионным населением, об организации широкой торговли внутри страны путем заключения договора с компанией «Делагоа Бэй Рэйлуэй» на перевозку грузов железнодорожным транспортом. Но им было наплевать на республику, на железные дороги, их интересовал только принудительный труд и способы уклонения от уплаты налогов – а в результате из-за конфликта между ними республика оказалась в тяжелейшем положении. Следует, однако, иметь в виду, что на протяжении всей своей деятельности президент Бюргерс руководствовался добрыми побуждениями. Он делал все от себя зависящее, встречая при этом сопротивление упрямых и твердолобых людей; и если он и потерпел неудачу, то в этом скорее их вина, а не его. Что касается пенсии, которую он получал от английского правительства, – факт, который очень часто ставился ему в упрек, то это, в конце концов, была всего лишь ничтожная часть того, что причиталось ему за пять лет тяжелого и упорного труда, если бы республика продолжала существовать, то уж, наверное, они что-нибудь предусмотрели бы для своего старого президента, тем более что он, по всей видимости, израсходовал все свои личные сбережения, расплачиваясь с долгами республики. Не знаю, как насчет остальных лиц, занимающих ответственные посты в государстве, а президент, по-моему, был честным человеком.
В 1875 году м-р Бюргерс отправился в Европу, получив, как он пишет в предсмертном документе, вышедшем недавно в свет, полномочия фолксраада сделать все «для осуществления планов по развитию страны путем установления прямых связей с другими государствами при условии невмешательства Англии». Согласно этому документу, за время его отсутствия две могущественные партии, а именно, «фракция беспринципных авантюристов, мошенников и предателей, с одной стороны, и фракции православных экстремистов, отделившаяся от голландской реформистской церкви, с другой, объединились в совместной борьбе против правительства республики и меня лично…
Несмотря на свою болезнь и вопреки советам врача, я отправился в Европу в начале 1875 года для осуществления задуманного мной плана, но не успел покинуть Трансвааль, как тут же начали действовать заговорщики. Принятые почти единогласно на заседании парламента новые герб и флаг республики были упразднены; самовольно внесены изменения в законы о бесплатном светском образовании, а мое выступление против безрассудной инспекции и использования правительственных земель, на которых пока еще проживают туземцы, было открыто проигнорировано. Парламент, куда пробрались в основном карьеристы, прикрывающиеся словами о прогрессе и поддержке политики правительства, оказался неспособным оказать противодействие заговорщикам и предоставил право исполняющему обязанности президента провести мероприятия, диаметрально противоположные проводимому мной курсу.
Был произведен осмотр земель туземцев, после чего эти земли передали в руки спекулянтам, которые претендовали на земли, предназначенные гражданам, таким образом, по возвращении из Европы мне была уготовлена война, которую я не смог предотвратить».
Данный отрывок интересен тем, что из него ясно видно, какие отношения сложились между президентом и его чиновниками накануне войны с Секукуни. Из него также видно, что президент более не пользовался поддержкой и сочувствием граждан, так как не успел он покинуть страну, как они тотчас же во главе с господами Жубером и Полем Крюгером свели на нет то малое, но полезное, что он успел сделать.
Когда м-р Бюргерс прибыл в Англию, он увидел, что его планы относительно строительства железной дороги совершенно не заинтересовали местных капиталистов. В Голландии ему все же удалось выбить 90 тысяч фунтов из тех 300 тысяч, которые он намеривался взять в долг под высокий процент. Деньги тут же были вложены в железнодорожное предприятие, на которое по прибытии в бухту Делагоа пришлось оформить закладную, чтобы оплатить стоимость перевозки. На этом предприятие и развалилось, а долг в 90 тысяч до сих пор не вернули доверчивым голландским пайщикам.
По возвращении в Трансвааль президенту был оказан теплый прием, и в течение месяца с небольшим все шло тихо и гладко, однако отношение с соседями-туземцами к тому времени настолько накалилось, что неизбежно должен был где-то произойти взрыв.
В 1874 году фолксраад принял несправедливый закон, предусматривающий повышение стоимости за проезд через территорию республики, согласно которому каждый туземец, передвигающийся по территории республики, обязан был платить от одного до пяти фунтов. В случае неуплаты туземец подвергался штрафу в размере от одного до десяти фунтов и наказанию от «десяти до двадцати пяти ударов плетью». Он также был обязан пройти трехмесячную военную службу и получить соответствующее удостоверение, за которое должен был заплатить пять шиллингов. Все это делалось, несмотря на серьезные протесты президента, который ясно дал понять членам парламента, что ратификация такого закона приведет тем самым к аннулированию соглашений, заключенных с вождями племен, проживающих у юго-западных границ республики.
Тем не менее до сих пор не ясно, вступил этот закон в силу или нет. Хотелось бы надеяться, что нет, так как даже при старом законе буры самым бессовестным образом обращались с туземцами, представляя все дело так, как будто само правительство поручило им собирать налоги, в результате чего несчастным кафрам часто приходилось платить дважды.
Подобные законы наводили на туземцев такой страх, что, добираясь, к примеру, на работу в Даймонд Филдс, они часто делали крюк в сотни миль, лишь бы не ехать напрямую через Трансвааль.
А тот факт, что фолксраад намеревался ввести в действие закон, предусматривающий использование труда кафров на территории с почти миллионным населением туземцев, которые в отличие от зулусов желают работать, но при одном условии – если с ними будут по-человечески обращаться – уже сам по себе поучителен, так как говорит о взаимоотношениях, сложившихся между бурами-хозяевами и слугами-кафрами. Но помимо общей неприязни, которую буры всегда испытывали к кафрам, между ними существовал и ряд индивидуальных различий, готовых перерасти в серьезный конфликт.
С самого начала их отношения с Кетчвайо были далеко не дружескими. Во время отсутствия м-ра Бюргерса бурское правительство, возглавляемое в этот период П. Жубером, направило Кетчвайо очень резкое послание, после прочтения которого могло сложиться впечатление, что м-р Жубер в приложении к нему готов был направить с десяток тысяч солдат.
Включая в себя ряд заявлений и требований по отношению к племени амасвази, а также вопрос по поводу спорной пограничной линии, оно заканчивалось следующими словами:
«Хотя правительство Южно-Африканской республики никогда не стремилось и сейчас не стремится к тому, чтобы между ним и вами сложились отношения недоверия и вражды, тем не менее во избежание серьезных последствий и для вашей же пользы вам следовало бы все обдуманно взвесить и принять решение; тем более, что со своей стороны вам также не мешало бы сохранить между нами отношения мира и дружбы».
Министр по делам туземцев в Натале комментирует данное послание следующим образом: «Тон данного послания к Кетчвайо не очень-то дружелюбный, он скорее ультимативный, и если бы правительство Трансвааля находилось в положении, отличном от того, в котором оно находится сейчас, то из данного послания следовало бы понимать, что правительство намерено действовать в принудительном порядке в случае, если требования, изложенные в нем, не будут тотчас же выполнены; но я склонен полагать, что намерения у правительства совсем иные и что передача копии послания правительству Наталя сделана с целью уведомления его о том, что правительство Трансвааля провозгласило территорию, являющуюся яблоком раздора между ним и зулусами, собственностью республики и что оно намерено занять эту территорию».
На территориях, по которым было принято решение, ставшее известным как «решение Кита», суть которого сводилось к тому, что по просьбе обеих сторон губернатор Наталя Кит проложил пограничную линию, отделяющую буров от некоторых туземных племен, бурское правительство повело себя еще более вероломно, поскольку туземцы из этих мест были сравнительно миролюбивы и вряд ли смогли бы оказать сопротивление.
18 августа 1876 года исполняющий обязанности президента Жубер объявил о том, что пограничная линия будет проходить намного южнее той линии, которая была намечена м-ром Китом, в связи с чем к республике с ее безразмерными границами отходят дополнительные земли. В правительственном уведомлении, датированном тем же числом, предлагается всем желающим приобрести земельные наделы, отныне объявленные собственностью республики, направить заявки в адрес земельного комитета для решения этого вопроса.
6 марта 1876 года другой вождь из тех мест (Монтсиоа) пишет губернатору Западного Грикваленда следующее:
«Мой друг, хочу информировать вас о делах отдельных лиц, связанных с бурами. Один из моих слуг получил серьезную травму головы в результате удара, нанесенного ему кем-то из прислуги буров, от которой он скончался. С другим моим человеком обошлись не менее жестоко: какой-то бур затянул его шею вожжами, затем сел верхом на лошадь и потащил за собой. Мой брат Молема, который все это видел расскажет вам об этом со всеми подробностями».
Рассказ Молемы звучит так: «Человек, на которого напали, остался жив; ему проломили череп. Нападение совершил бур по имени Вессельс Баденхорст, который бессовестным образом издевался над человеком, бил его, пока тот не потерял сознание, а когда он пришел в себя, то тот затянул у него на шее петлю и заставил бежать до усадьбы рядом с лошадью, которая неслась галопом. В усадьбе он привязал его к колесу подводы и бил до тех пор, пока г-жа Баденхорст не остановила своего мужа».
Хотя буры враждовали и с зулусами и с туземцами, проживающими на территории, отошедшей к республике согласно решению Кита, у них все же был один союзник из кафров – его звали Умбандени и он был предводителем племени амасвази. Этот союз был заключен при обстоятельствах столь необычных, что о них стоит вкратце рассказать.
Зимой 1875 года м-р Рудольф, ландрост из Утрехта, отправился в Свазиленд и, следуя примеру правительства Наталя в отношении племени Кетчвайо, от имени и по поручению бурского правительства произвел коронацию Умбандени. Далее он заключил с ним союзный договор и обещал помощь в виде отрядов «коммандос» в случае нападения зулусов. А теперь наступает удивительный момент всей истории.
18 мая 1876 года приходит послание от этого самого Умбандени на имя сэра Х. Булвера, выдержку из которого я привожу ниже:
«Мы, посланники нашего предводителя, от его имени благодарим правительство Наталя за информацию, поступившую прошлой зимой, о возможном нападении на нас зулусов, которую передал м-р Рудольф. По поручению нашего предводителя мы также выражаем благодарность правительству Наталя за принятые меры по предотвращению возможного нападения и за указание направить отряд бурских „коммандос“ для оказания помощи в случае необходимости, а также за назначение м-ра Рудольфа начальником отряда „коммандос“ для проведения коронации Умбандени и заключения с ним и его людьми договора по поручению правительства Наталя…» Правительство Трансвааля обратилось к Умбандени с предложением принять подданство, но он категорически отказался. В протоколе по этому делу приводятся следующие слова министра по делам туземцев в Натале: «Никаких объяснений, ни заверений с моей стороны не было достаточно для того, чтобы убедить их (посланников Умбандени) в том, что они в данном случае уже являются подданными Южно-Африканской республики; они заявили, что не имеют ни малейшего желания делать это и что не признают никаких статусов, которые им навязываются обманным путем».
Я должен закончить этот эпизод цитатой из последнего послания сэра X. Булвера, где в последнем параграфе он затрагивает более широкий круг вопросов, чем предполагаемый договор: «Нет необходимости в настоящий момент вносить дополнения к тому, что уже зафиксировано в протоколе министра по делам туземцев. Мне бы хотелось только отметить, что ситуация, складывающаяся из-за отношений правительства ЮАР с соседними государствами, в которых проживают туземцы, настолько сложна и представляет столько неясных и запутанных моментов, опасных для мира и стабильности в этой части Южной Африки, что, мне кажется, пора найти возможности для скорейшего урегулирования проблем, которых, как я считаю, не следует оставлять без внимания, как это делалось много раз с расчетом на удачу».
А теперь я бы хотел обратить внимание читателя на самую серьезную угрозу, нависшую в то время над республикой. На границе с Лейденбургской провинцией проживал могущественный вождь по имени Секукуни. В начале 1876 года между ним и правительством Трансвааля начались трения, как обычно, из-за земли. Буры заявили, что приобрели землю у племени связи, которые ранее завоевали часть этой территории, и что связи предложили «очистить ее от ежевики», т.е. убить каждого, кто проживал на ней; и что они (буры) решили никого не трогать, – пусть себе живут, могут пригодиться в качестве слуг. Представители племени басуто, напротив, заявили, что такой сделки никогда не состоялось, но даже если она и состоялась, то все равно была незаконной, поскольку свази не проживали на этой территории и потому не могли ее продать.
Война началась из-за брата Секукуни, которого звали Иоганн. Он был кафром, но исповедовал христианскую религию. Иоганн жил в местечке Ботсобело. Это был приход м-ра Меренского. Затем он перебрался в свои укрепления, находившиеся на реке Спекбум на оспариваемой территории.
Буры послали за ним в надежде вернуть его назад, но он отказался и попросил их убраться прочь с его земли. Буры пожаловались Секукуни, но Секукуни заявил, что земли принадлежит его племени, поэтому Иоганн оттуда никуда не уйдет. Он также заявил бурам, что «не собирается воевать, но всегда готов к этому, если они того пожелают».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Примерно в 1872 году жители республики избрали своим президентом м-ра Бюргерса. Этот замечательный человек являлся уроженцем Капской колонии и первые шестнадцать или семнадцать лет своей жизни, как он мне однажды поведал, провел на ферме, где пас овец. Впоследствии он стал священником и в своих проповедях отличался редким красноречием, однако в связи с тем, что его идеи оказались слишком недоступными для большинства прихожан, он оставляет приход и в роковой для своей жизни час уходит в политику.
Президент Бюргерс был человек потрясающих способностей, особенно в области ораторского искусства – его бы заслушались даже наши члены Палаты общин. Он обладал удивительным, на редкость подвижным интеллектом, который иногда встречается у особо одаренных людей, что свидетельствует о возможном непостоянстве и неуравновешенности характера. Его интеллект напоминал воздушный шар, которым нельзя было управлять. Он всегда витал где-то в облаках и, что вполне естественно для человека такого возвышенного склада, смотрел на вещи совсем иначе и с большей долей оптимизма, чем обычные люди.
Но если отбросить в сторону его высокие идеи, то можно смело сказать, что президент Бюргерс был истинным патриотом своей родины, день и ночь отдававшим все силы на благо государства, бразды правления которым он взял в свои руки; однако его патриотизм был слишком возвышенным для окружающих. Он хотел возвысить до уровня нации народ, у которого не было ни малейшего желания возвышаться; и с этими помыслами он вкладывал деньги в железные дороги, проводил военные кампании, чеканил золото и т.д., пока однажды не обнаружил, что страна перестала его поддерживать.
Короче говоря, он был сделан совсем из другого теста, чем те, с кем ему приходилось иметь дело. Он мечтал о великой голландской республике с восьмимиллионным населением, об организации широкой торговли внутри страны путем заключения договора с компанией «Делагоа Бэй Рэйлуэй» на перевозку грузов железнодорожным транспортом. Но им было наплевать на республику, на железные дороги, их интересовал только принудительный труд и способы уклонения от уплаты налогов – а в результате из-за конфликта между ними республика оказалась в тяжелейшем положении. Следует, однако, иметь в виду, что на протяжении всей своей деятельности президент Бюргерс руководствовался добрыми побуждениями. Он делал все от себя зависящее, встречая при этом сопротивление упрямых и твердолобых людей; и если он и потерпел неудачу, то в этом скорее их вина, а не его. Что касается пенсии, которую он получал от английского правительства, – факт, который очень часто ставился ему в упрек, то это, в конце концов, была всего лишь ничтожная часть того, что причиталось ему за пять лет тяжелого и упорного труда, если бы республика продолжала существовать, то уж, наверное, они что-нибудь предусмотрели бы для своего старого президента, тем более что он, по всей видимости, израсходовал все свои личные сбережения, расплачиваясь с долгами республики. Не знаю, как насчет остальных лиц, занимающих ответственные посты в государстве, а президент, по-моему, был честным человеком.
В 1875 году м-р Бюргерс отправился в Европу, получив, как он пишет в предсмертном документе, вышедшем недавно в свет, полномочия фолксраада сделать все «для осуществления планов по развитию страны путем установления прямых связей с другими государствами при условии невмешательства Англии». Согласно этому документу, за время его отсутствия две могущественные партии, а именно, «фракция беспринципных авантюристов, мошенников и предателей, с одной стороны, и фракции православных экстремистов, отделившаяся от голландской реформистской церкви, с другой, объединились в совместной борьбе против правительства республики и меня лично…
Несмотря на свою болезнь и вопреки советам врача, я отправился в Европу в начале 1875 года для осуществления задуманного мной плана, но не успел покинуть Трансвааль, как тут же начали действовать заговорщики. Принятые почти единогласно на заседании парламента новые герб и флаг республики были упразднены; самовольно внесены изменения в законы о бесплатном светском образовании, а мое выступление против безрассудной инспекции и использования правительственных земель, на которых пока еще проживают туземцы, было открыто проигнорировано. Парламент, куда пробрались в основном карьеристы, прикрывающиеся словами о прогрессе и поддержке политики правительства, оказался неспособным оказать противодействие заговорщикам и предоставил право исполняющему обязанности президента провести мероприятия, диаметрально противоположные проводимому мной курсу.
Был произведен осмотр земель туземцев, после чего эти земли передали в руки спекулянтам, которые претендовали на земли, предназначенные гражданам, таким образом, по возвращении из Европы мне была уготовлена война, которую я не смог предотвратить».
Данный отрывок интересен тем, что из него ясно видно, какие отношения сложились между президентом и его чиновниками накануне войны с Секукуни. Из него также видно, что президент более не пользовался поддержкой и сочувствием граждан, так как не успел он покинуть страну, как они тотчас же во главе с господами Жубером и Полем Крюгером свели на нет то малое, но полезное, что он успел сделать.
Когда м-р Бюргерс прибыл в Англию, он увидел, что его планы относительно строительства железной дороги совершенно не заинтересовали местных капиталистов. В Голландии ему все же удалось выбить 90 тысяч фунтов из тех 300 тысяч, которые он намеривался взять в долг под высокий процент. Деньги тут же были вложены в железнодорожное предприятие, на которое по прибытии в бухту Делагоа пришлось оформить закладную, чтобы оплатить стоимость перевозки. На этом предприятие и развалилось, а долг в 90 тысяч до сих пор не вернули доверчивым голландским пайщикам.
По возвращении в Трансвааль президенту был оказан теплый прием, и в течение месяца с небольшим все шло тихо и гладко, однако отношение с соседями-туземцами к тому времени настолько накалилось, что неизбежно должен был где-то произойти взрыв.
В 1874 году фолксраад принял несправедливый закон, предусматривающий повышение стоимости за проезд через территорию республики, согласно которому каждый туземец, передвигающийся по территории республики, обязан был платить от одного до пяти фунтов. В случае неуплаты туземец подвергался штрафу в размере от одного до десяти фунтов и наказанию от «десяти до двадцати пяти ударов плетью». Он также был обязан пройти трехмесячную военную службу и получить соответствующее удостоверение, за которое должен был заплатить пять шиллингов. Все это делалось, несмотря на серьезные протесты президента, который ясно дал понять членам парламента, что ратификация такого закона приведет тем самым к аннулированию соглашений, заключенных с вождями племен, проживающих у юго-западных границ республики.
Тем не менее до сих пор не ясно, вступил этот закон в силу или нет. Хотелось бы надеяться, что нет, так как даже при старом законе буры самым бессовестным образом обращались с туземцами, представляя все дело так, как будто само правительство поручило им собирать налоги, в результате чего несчастным кафрам часто приходилось платить дважды.
Подобные законы наводили на туземцев такой страх, что, добираясь, к примеру, на работу в Даймонд Филдс, они часто делали крюк в сотни миль, лишь бы не ехать напрямую через Трансвааль.
А тот факт, что фолксраад намеревался ввести в действие закон, предусматривающий использование труда кафров на территории с почти миллионным населением туземцев, которые в отличие от зулусов желают работать, но при одном условии – если с ними будут по-человечески обращаться – уже сам по себе поучителен, так как говорит о взаимоотношениях, сложившихся между бурами-хозяевами и слугами-кафрами. Но помимо общей неприязни, которую буры всегда испытывали к кафрам, между ними существовал и ряд индивидуальных различий, готовых перерасти в серьезный конфликт.
С самого начала их отношения с Кетчвайо были далеко не дружескими. Во время отсутствия м-ра Бюргерса бурское правительство, возглавляемое в этот период П. Жубером, направило Кетчвайо очень резкое послание, после прочтения которого могло сложиться впечатление, что м-р Жубер в приложении к нему готов был направить с десяток тысяч солдат.
Включая в себя ряд заявлений и требований по отношению к племени амасвази, а также вопрос по поводу спорной пограничной линии, оно заканчивалось следующими словами:
«Хотя правительство Южно-Африканской республики никогда не стремилось и сейчас не стремится к тому, чтобы между ним и вами сложились отношения недоверия и вражды, тем не менее во избежание серьезных последствий и для вашей же пользы вам следовало бы все обдуманно взвесить и принять решение; тем более, что со своей стороны вам также не мешало бы сохранить между нами отношения мира и дружбы».
Министр по делам туземцев в Натале комментирует данное послание следующим образом: «Тон данного послания к Кетчвайо не очень-то дружелюбный, он скорее ультимативный, и если бы правительство Трансвааля находилось в положении, отличном от того, в котором оно находится сейчас, то из данного послания следовало бы понимать, что правительство намерено действовать в принудительном порядке в случае, если требования, изложенные в нем, не будут тотчас же выполнены; но я склонен полагать, что намерения у правительства совсем иные и что передача копии послания правительству Наталя сделана с целью уведомления его о том, что правительство Трансвааля провозгласило территорию, являющуюся яблоком раздора между ним и зулусами, собственностью республики и что оно намерено занять эту территорию».
На территориях, по которым было принято решение, ставшее известным как «решение Кита», суть которого сводилось к тому, что по просьбе обеих сторон губернатор Наталя Кит проложил пограничную линию, отделяющую буров от некоторых туземных племен, бурское правительство повело себя еще более вероломно, поскольку туземцы из этих мест были сравнительно миролюбивы и вряд ли смогли бы оказать сопротивление.
18 августа 1876 года исполняющий обязанности президента Жубер объявил о том, что пограничная линия будет проходить намного южнее той линии, которая была намечена м-ром Китом, в связи с чем к республике с ее безразмерными границами отходят дополнительные земли. В правительственном уведомлении, датированном тем же числом, предлагается всем желающим приобрести земельные наделы, отныне объявленные собственностью республики, направить заявки в адрес земельного комитета для решения этого вопроса.
6 марта 1876 года другой вождь из тех мест (Монтсиоа) пишет губернатору Западного Грикваленда следующее:
«Мой друг, хочу информировать вас о делах отдельных лиц, связанных с бурами. Один из моих слуг получил серьезную травму головы в результате удара, нанесенного ему кем-то из прислуги буров, от которой он скончался. С другим моим человеком обошлись не менее жестоко: какой-то бур затянул его шею вожжами, затем сел верхом на лошадь и потащил за собой. Мой брат Молема, который все это видел расскажет вам об этом со всеми подробностями».
Рассказ Молемы звучит так: «Человек, на которого напали, остался жив; ему проломили череп. Нападение совершил бур по имени Вессельс Баденхорст, который бессовестным образом издевался над человеком, бил его, пока тот не потерял сознание, а когда он пришел в себя, то тот затянул у него на шее петлю и заставил бежать до усадьбы рядом с лошадью, которая неслась галопом. В усадьбе он привязал его к колесу подводы и бил до тех пор, пока г-жа Баденхорст не остановила своего мужа».
Хотя буры враждовали и с зулусами и с туземцами, проживающими на территории, отошедшей к республике согласно решению Кита, у них все же был один союзник из кафров – его звали Умбандени и он был предводителем племени амасвази. Этот союз был заключен при обстоятельствах столь необычных, что о них стоит вкратце рассказать.
Зимой 1875 года м-р Рудольф, ландрост из Утрехта, отправился в Свазиленд и, следуя примеру правительства Наталя в отношении племени Кетчвайо, от имени и по поручению бурского правительства произвел коронацию Умбандени. Далее он заключил с ним союзный договор и обещал помощь в виде отрядов «коммандос» в случае нападения зулусов. А теперь наступает удивительный момент всей истории.
18 мая 1876 года приходит послание от этого самого Умбандени на имя сэра Х. Булвера, выдержку из которого я привожу ниже:
«Мы, посланники нашего предводителя, от его имени благодарим правительство Наталя за информацию, поступившую прошлой зимой, о возможном нападении на нас зулусов, которую передал м-р Рудольф. По поручению нашего предводителя мы также выражаем благодарность правительству Наталя за принятые меры по предотвращению возможного нападения и за указание направить отряд бурских „коммандос“ для оказания помощи в случае необходимости, а также за назначение м-ра Рудольфа начальником отряда „коммандос“ для проведения коронации Умбандени и заключения с ним и его людьми договора по поручению правительства Наталя…» Правительство Трансвааля обратилось к Умбандени с предложением принять подданство, но он категорически отказался. В протоколе по этому делу приводятся следующие слова министра по делам туземцев в Натале: «Никаких объяснений, ни заверений с моей стороны не было достаточно для того, чтобы убедить их (посланников Умбандени) в том, что они в данном случае уже являются подданными Южно-Африканской республики; они заявили, что не имеют ни малейшего желания делать это и что не признают никаких статусов, которые им навязываются обманным путем».
Я должен закончить этот эпизод цитатой из последнего послания сэра X. Булвера, где в последнем параграфе он затрагивает более широкий круг вопросов, чем предполагаемый договор: «Нет необходимости в настоящий момент вносить дополнения к тому, что уже зафиксировано в протоколе министра по делам туземцев. Мне бы хотелось только отметить, что ситуация, складывающаяся из-за отношений правительства ЮАР с соседними государствами, в которых проживают туземцы, настолько сложна и представляет столько неясных и запутанных моментов, опасных для мира и стабильности в этой части Южной Африки, что, мне кажется, пора найти возможности для скорейшего урегулирования проблем, которых, как я считаю, не следует оставлять без внимания, как это делалось много раз с расчетом на удачу».
А теперь я бы хотел обратить внимание читателя на самую серьезную угрозу, нависшую в то время над республикой. На границе с Лейденбургской провинцией проживал могущественный вождь по имени Секукуни. В начале 1876 года между ним и правительством Трансвааля начались трения, как обычно, из-за земли. Буры заявили, что приобрели землю у племени связи, которые ранее завоевали часть этой территории, и что связи предложили «очистить ее от ежевики», т.е. убить каждого, кто проживал на ней; и что они (буры) решили никого не трогать, – пусть себе живут, могут пригодиться в качестве слуг. Представители племени басуто, напротив, заявили, что такой сделки никогда не состоялось, но даже если она и состоялась, то все равно была незаконной, поскольку свази не проживали на этой территории и потому не могли ее продать.
Война началась из-за брата Секукуни, которого звали Иоганн. Он был кафром, но исповедовал христианскую религию. Иоганн жил в местечке Ботсобело. Это был приход м-ра Меренского. Затем он перебрался в свои укрепления, находившиеся на реке Спекбум на оспариваемой территории.
Буры послали за ним в надежде вернуть его назад, но он отказался и попросил их убраться прочь с его земли. Буры пожаловались Секукуни, но Секукуни заявил, что земли принадлежит его племени, поэтому Иоганн оттуда никуда не уйдет. Он также заявил бурам, что «не собирается воевать, но всегда готов к этому, если они того пожелают».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27