— Мы должны что-то сделать, — все глаза обернулись на нового говорящего. Мотави стал арики скорее благодаря своему достоинству и мастерству, нежели происхождению. Он был горд, спокоен, и люди внимательно слушали, когда он говорил.
Канехо немедленно замолчал.
Когда молодой вождь убедился, что привлек всеобщее внимание, он продолжил:
— Мы должны показать пакеа, что они не могут обращаться с нами по-свински и не считаться с нами, когда им это удобно. Те Ровака прав: мы должны продолжать торговать с ними, чтобы получить ружья. Мы берем у них то, что нам нужно: их бога, их оружие, их инструменты. Но мы должны им показать, что можем все это выкинуть в море, если захотим.
— Но можем ли? Их стало много, — напомнил ему Арута.
— Не сомневайся, мудрый.
— Я знаю, что беспокоит Канехо, — внезапно сказал Те Ровака. — Он злится не потому что мы торгуем с пакеа, а потому что племена с запада теперь торгуют с ними больше, чем мы, с тех пор как пакеа выстроили огромное новое па в большом заливе.
— Я торгую со всеми, с кем хочу, — усмехнулся Канехо на слова старого вождя. — Мне не нужны пакеа.
— Никому из нас не нужны пакеа, — терпеливо ответил Те Ровака. — Мы торгуем с ними не из нужды, а потому что это выгодно. Они отдают нам чудеса, которые мы не можем сделать сами за корзину яиц, или зерно, или связку льна. Мы выращиваем больше, чем нужно нам самим. Зачем рисковать такой торговлей ради войны?
— Потому что они наращивают силу, — сказал Мотави. — Мы должны показать им, что мы сильнее, пока еще есть время.
— А должны ли мы быть сильнее? — Арута казался усталым. Он был стар и хотел еще порадоваться своим внукам.
— Мы — люди, пакеа тоже люди. Не обязательно сражаться, чтобы доказать что-то друг другу.
Мотави потряс своей дубинкой, но не в направлении вождя, это было бы неуважением, и сказал:
— Многие пакеа не согласны с тобой, мудрый. Они называют нас свиньями и рассматривают нас, как ниже стоящих. Эти новые пакеа отличаются от тех, что сперва селились здесь. У них нет мана. Им нет дела до нас. Многие из нас выучили слова пакеа, но многие ли из них говорят на языке маори?
— Мы должны научиться жить рядом с ними. Они здесь, и мы должны учиться у них, чтобы научить их тому, чего хотим. — Те Ровака не нравилась позиция противника, но он отказывался позволить молодым вождям делать по-своему. — Ими можно управлять так же, как мы управляем нашими свиньями. Взять хотя бы ихнего бога, этого Христа, который, как они утверждают, верховный над всеми старыми богами. Мы говорим, что мы принимаем его, и это делает их счастливыми. Им только надо, чтобы мы поставили его на почетное место рядом с нашими богами.
— Или, например, это умение писать слова, это ведь тоже хорошая вещь.
— Нам это не нужно, — перебил его Канехо, — это не для маори. Мы всегда умели хранить наши воспоминания и без этого.
— Записанная история — это лучше чем устная история.
— Те Ровака было нелегко его сбить. — Точно так же как ружья лучше копий. Сейчас, когда многие племена начали продавать земли пакеа, мы должны знать, как пакеа записывают свои сделки. Они не будут верными на словах, или в качестве обещаний, они должны быть записаны ихними знаками. Мы должны знать, как они это делают, чтобы нам же самим не быть обманутыми.
— Ты хочешь, чтобы мы с каждым днем становились все больше похожи на пакеа? — спросил Канехо.
— Если в этом есть польза для нас, то что же здесь плохого? — возразил Арита.
— Плохо то, — спокойно возразил Мотави, — что мы забудем, что мы маори, и что это наша земля. Мы забудем, что пакеа находятся здесь только потому что мы разрешили им это, — Его взгляд скользнул за круг вождей. — Уже сейчас некоторые пакеа говорят о том, чтобы забрать всю землю себе.
Это вызвало настоящий взрыв возмущения среди арики, как и предполагал Мотави. Даже Те Ровака был ошеломлен.
— Они не могут даже думать об этом! Они должны знать, что мы этого не позволим.
— Я слышал подобные разговоры, — Арута сделал неопределенный жест рукой. — Пакеа — такие же как маори. Некоторые могут сболтнуть все, что угодно, когда наберутся слишком много пива.
В доме собраний раздался смех. Когда он замер, Мотави продолжил:
— Я не возражаю против торговли с пакеа. Я возражаю против того, чтобы они и дальше покупали нашу землю, — он согласно кивнул Те Ровака. — Ты прав, когда говоришь, что мы должны приобретать у них ружья и порох для сражений с южными племенами. Но они должны помнить, кто здесь хозяин и кому они обязаны длительным пребыванием на этой земле.
Канехо поднялся, слишком разгневанный, чтобы продолжать сидеть.
— Что случилось с маори, что они сидят и обсуждают все это как дети, — он свирепо взглянул на Те Ровака, возмущенный примиренческим подходом Мотави. — А тебя не волнует, что моряки пакеа берут наших молодых женщин? Что они возвращаются к нам развращенными и ограбленными?
— Женщины делают то, что делают женщины, — пробормотал один из вождей.
— Мы не можем удержать их от страсти к драгоценностям и деньгам, которые моряки им предлагают. Что плохого в любви между пакеа и маори? Кроме того, многие из тех, что уходят с моряками, были развращены и до того, как легли с ними.
Снова смех огласил дом собраний. Раздосадованный и пристыженный, Канехо снова сел, ворча себе под нос:
— Им надо показать, кто здесь хозяин.
— Я не заинтересован в том, чтобы им показывать, — Те Ровака тоже сел, — мне хорошо в моем па. Я торгую с ними, когда я хочу, а не когда они. И если я говорю им уйти, — он сделал широкий, смахивающий жест рукой, — они уходят, и остаются в своих па. Тех, кто покупает у нас землю, мало, а животных у них много. Если мы захотим, то можем забрать у них крупный скот и овец, и выгнать этих немногих пакеа. Так что пока нет необходимости убивать их, лучше дать пакеа усердно работать. И если мы захотим попробовать их животных, то нет ничего проще позаимствовать одного-другого.
Теперь большинство было настроено в пользу Арута и торговцев. Канехо был подавлен, а Мотави не был уверен, как ему продолжать. В этой ситуации все были очень удивлены, услышав новый голос, раздавшийся из глубины дома собраний.
— Я согласен с Канехо и Мотави.
Все обернулись и посмотрели в тень, откуда вышел говоривший. Он был приземистый и сильный, в нем чувствовался воин. Он не был похож на оратора, но говорил легко и свободно.
— Пакеа стали слишком самоуверенны. Некоторые берут земли, не заплатив вперед. Но торговля также важна. Пакеа нужен урок, а не длительная война. Я не буду просить моих братьев присоединяться ко мне в этом деле, но станут ли они останавливать меня, если я решу один показать пакеа, кто здесь хозяин?
Арута прищурился, стараясь лучше разглядеть говорившего.
— Я знаю тебя. Тут не надо долго думать. Ты сражаешься ради добычи и удовольствия.
— Да, ради того и другого, — с готовностью ответил говоривший. — Разве не так поступают маори? Пакеа могут быть полезны, если будут знать свое место.
Арута кивнул.
— Какова твоя цель?
— Показать пакеа, что может сделать маори, если захочет. К Канехо вернулся его энтузиазм.
— Мы сожжем фермы и уведем весь скот. Говоривший посмотрел на него презрительно.
— Любой татуа может сжечь ферму. Мы должны преподать им такой урок, который они не скоро забудут. Только тогда они станут относится к нам как к равным в нашей стране. И я, Хоне Хеке, это сделаю. У меня есть тысяча воинов. Присоединится ли ко мне кто-нибудь из вас?
— Я, — немедленно сказал Канехо.
— И я, — добавил Мотави. Хоне Хеке кивнул.
— Хорошо. Этого будет достаточно, — он посмотрел на остальных арики. — Будет ли здесь кто-нибудь пытаться нас остановить?
Вожди посмотрели друг на друга и в конце концов опять на старого Арута. Пожилой арики хорошо подумал прежде, чем ответить:
— Мы не будем помогать тебе в этом деле, но и мешать тоже не будем. Пакеа знают как сражаться. Они себя защитят. Хоне Хеке сплюнул на пол.
— Только не эти пакеа. Они все время пьяны. Хотя они владеют чудесным оружием, но они не воины. Пу, ружье, хорошо только тогда, когда его держит воин. Вы увидите сами. Я, Хоне Хеке, вам это покажу!
Он развернулся и покинул дом собраний. Канехо и Мотави ушли вместе с ним. Те Ровака подошел и встал рядом с Арута. Оба они посмотрели на дверь, через которую вышли молодые воины.
— Это будет плохо для торговли, — сказал Те Ровака.
— Да, — грустно сказал старый вождь, — и будет еще хуже, если они победят.
Глава 3
— Роберт?
Поначалу он испугался, что ему опять снится один из тех беспокойных снов, которые мучили его годами. Постепенно, уловив несколько отдельных звуков, он понял, что это реальный мир. Холли была совсем рядом, он чувствовал мягкие складки ее ночного халата. Она трясла его за плечо и шептала:
— Роберт, проснись.
Он заворочался, все еще полусонный, не понимая в чем дело. Медленно приоткрыв глаза, он был готов встретить резкий удар солнечного света через окно спальни. Но его не было. Слегка розовеющее небо было видно сквозь импортное стекло. Он заморгал.
— Дорогая, еще ночь на дворе.
— Ты что, не слышишь, Роберт? Она сидела на кровати и смотрела в то же окно. Напряжение в ее голосе отражалось в ее позе.
— А что я должен слышать?
В следующее мгновение все его чувства разом вернулись к нему, когда он услышал шум снаружи, ставший ответом на его вопрос.
Смешанные голоса, возбужденная болтовня многих человек, говорящих одновременно. Не крик, но и не спокойный разговор. Он нащупал спички и зажег лампу. Его карманные часы лежали на столе. Он посмотрел на них. Два часа утра. Слишком поздно для пьяной пирушки и слишком рано для всяких мятежников.
Теперь он уже мог различить отдельные голоса на улице около дома. И было что-то еще, отдаленное, похожее на эхо: церковный колокол звонит. Нет, несколько церковных колоколов.
Пожар, инстинктивно подумал он. Наибольшая опасность для растущего поселения, которая выгоняет из постели каждого горожанина. Но когда он выкарабкался из простыней и прильнул к окну, то не заметил признаков растущего пламени ни в одной части города. В это время раздался стук в дверь, осторожный, но достаточно громкий для того, чтобы разбудить.
— Мистер Коффин, сэр! Мистер Коффин! Голос Сэмюэла. Шум во дворе, конечно же, прогнал чуткий сон старого слуги. Он направился к двери.
— Роберт, — Холли подавала ему тревожные знаки. Коффин посмотрел на себя и усмехнулся.
— Голый пакеа не отличается от голого маори, Холли. Она состроила гримасу и натянула одеяло до подбородка, пока он открывал дверь. Старик запыхался от быстрого подъема по лестнице.
— Снаружи люди, сэр. Много людей. Они хотят видеть вас. Извините за беспокойство, — он посмотрел мимо Коффина.
— Извините, миссис.
— Все хорошо, Сэмюэл.
Он кивнул, снова посмотрел на Коффина.
— Они говорят, чтобы вы спускались побыстрее, мистер Коффин, сэр.
— Но в чем дело, Сэмюэл? Что происходит?
— Я не знаю, сэр. Они мне не сказали. Они только сказали, ты иди и приведи скорее мистера Коффина! Я сказал им, мистер Коффин, что вы спите. Они сказали, что сегодня ночью никому не до сна. Мистер Мак-Кейд, это он так сказал.
— Мак-Кейд здесь?
— Да, сэр. И мистер Халуорси, и другие ваши друзья. Если бы был пожар, они бы так и сказали Сэмюэлу. Значит дело было не в этом. Он не мог себе представить, какой катаклизм мог заставить Джона Халуорси и ему подобных подняться в два часа утра.
— Скажи им, что я сейчас спущусь.
— Да, сэр, — Сэмюэл исчез в коридоре.
В два шага добравшись до огромного французского шкафа, занимавшего одну стену, Коффин распахнул дверцы и вытащил свое старое моряцкое снаряжение: тяжелые брюки, хлопчатую рубаху. Холли наблюдала из кровати.
— Ты ведь не собираешься в море, я надеюсь?
— Я не знаю, куда я собираюсь, Я не знаю, что происходит, — он натянул брюки.
— Я спущусь с тобой, — сказала она внезапно.
— Ну хорошо, только поторопись. Если Ангус сказал «скорее», это значит именно скорее.
Он уже наполовину был одет, когда она начала разбираться со своей одеждой. Он постоял минуту рядом с дверью Кристофера. Никаких признаков движения он не услышал. Мальчик крепко спал, значит, сутолока снаружи его еще не разбудила. Вниз по лестнице он промчался мимо европейских картин, украшавших стены и служивших ярким свидетельством как вкуса Холли Коффин, так и их возрастающего благосостояния.
Ожидающие его столпились у наружной двери. Свет проникал снаружи от фонарей и факелов. В воздухе витал запах лошадей, густо смешанный с запахом горящего масла и дерева. Через несколько мгновений он выделил из толпы Ангуса Мак-Кейда, единственного человека, от которого он мог рассчитывать получить ясные, исчерпывающие ответы на свои вопросы.
— Торопись, Роберт! Мы потратили много времени, заезжая за каждым из нас, и ты последний, кого нам не хватало.
— Но куда вы собираетесь? Что вообще происходит, Ангус?
— Сперва проверь свое оружие, Роберт.
Коффин нахмурился. Мак-Кейд был слишком серьезен. Это было совсем не похоже на розыгрыш. Он обернулся к Сэмюэлу.
— Принеси хорошее ружье и мои пистолеты из кабинета.
— Да, сэр! — изумленный туземец побежал выполнять приказание.
— Это Корорарека, Роберт, — объяснил Ангус. — Она атакована, пока мы здесь с тобой разговариваем.
— Атакована? — Коффин тряхнул головой. Может быть, он ослышался. Может еще не совсем проснулся. — Это безумие! У нас же есть договор с маори.
— Мало надежды на договор с варварами!
Эти слова отозвались одобрительными криками в толпе собравшихся людей.
Явно уставший, Мак-Кейд нашел все же время, чтобы объяснить.
— Один человек прискакал в город около часа назад. Он и его лошадь были загнаны чуть не до смерти. Он пересек весь остров, чтобы принести нам плохие новости.
Джон Халуорси выступил вперед.
— Он сейчас в моем доме, отдыхает и при нем доктор. Это один из моих людей в Корорареке, Джонас Купер. Он едва мог говорить, но все же сумел сказать достаточно, чтобы представить, что случилось. Он советовал мне поднять всех боеспособных мужчин, взять ружья, какие только есть в Окленде, и выступать так скоро, как только можем, потому что маори собираются сравнять город с землей. И если мы не поспешим со скоростью ветра, там будет страшная резня.
— Резня? — Коффин старался понять невозможное. — Но ведь никакой резни не может быть, даже если слова Купера верны. Люди всегда могут бежать на корабли в гавани.
— Если у них будет время и если маори их не отрежут от моря, — мрачно заметил Халуорси.
Сэмюэл вернулся бегом с пистолетами Коффина.
— Хорошо, Сэмюэл. А теперь проверь мою лошадь.
Слуга кивнул и исчез за лестницей.
— Я не могу в это поверить. Договор был составлен тщательно и по закону. Я сам лично могу поручиться за половину вождей, которые поставили под ним свои имена.
Халуорси презрительно фыркнул.
— А как насчет другой половины? Мы с тобой спорили на эту тему много раз, Роберт. Ты не знаешь маори. И ты заблуждаешься, если думаешь наоборот. Это только тешит твое тщеславие.
Коффин рассердился, и Мак-Кейд поспешил вмешаться.
— Может статься так, что те, кто атакуют Корорареку, не подписывали этот проклятый договор. Мы не можем ничего говорить наверняка, пока не попадем туда сами.
— Да покарает небо тех арики, которые подписали договор для того, чтобы тут же его нарушить, — решительно пробормотал Коффин. В памяти всплыло загадочное послание, побудившее его продать свою собственность в Корорареке несколько месяцев назад.
Мак-Кейд положил руку на плечо Коффину.
— Пойдем, Роберт. Если этот Купер не прав, я собственноручно сверну ему шею. Но если он прав хотя бы наполовину, то нам нельзя терять ни минуты!
Глава 4
— Мама, я боюсь.
Мэри Киннегад крепче обняла свою дочь, сидя с ней вместе на металлической кровати.
— Я тоже, дитя мое.
— Не волнуйтесь, мама, Сэлли, все будет хорошо.
Юный Флинн Киннегад держал заряженный пистолет обеими руками. Он с трудом смог поднять его от пола, а когда наконец поднял, то нацелил его прямо на входную дверь.
До сих пор пожар, бушевавший в Корорареке, обходил их стороной. Но Мэри была убеждена, что это только вопрос времени, пока маори найдут маленький дом на склоне холма. Местные лавиной спустились с холмов, крича и дико жестикулируя. Не было никаких переговоров и ультиматумов. Было ясно, что они собираются разрушить все до основания. На этот раз огонь, осветивший город, пришел не из котлов китобойных кораблей, а из самих домов.
Она знала, что чуть ли не в первый раз в жизни ей повезло, и она была не на работе в таверне, когда напали маори. Она смотрела, как Флинн решительно целится в дверь, и гадала, будет ли старый пистолет стрелять.
В окно она могла видеть, что огнем было охвачено уже больше половины города. Атака приостановилась, когда маори вломились в таверны, начиная с самых крупных, таких как «Пятерка и барабан» или «Разбитый якорь».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67