— Миленькая! Хорошо воспитанная! Дамочка! Леди! Когда она наливает чай, придерживая крышку чайника пальчиком, ее клитор трепещет, как маленький розовый червяк! А если, не дай бог, серебро на столе неверно расставлено — тут уж все! У таких леди спина все время прямая, как фок-мачта! Они ни за что не станут раздеваться перед мужчиной при дневном освещении! О, я знаю таких!
— Ты ошибаешься насчет моей жены, — напряженным голосом проговорил еле сдерживающий себя Коффин. — Холли добропорядочная женщина. Она сильная личность. Ее терпеливое ожидание в течении нескольких лет — убедительное тому доказательство. Все это лишний раз подтвердилось за те дни, которые она находится здесь. Я не хочу оставлять ее так же, как я не хочу оставлять тебя.
— А вот теперь, почтеннейший капитан Коффин, я попрошу вас немножечко помолчать. То, что вы сейчас сказали, не вам решать! Если уж речь зашла о том, что кто-то кого-то может или хочет покинуть, то решения тут принимать буду я! Итак, проваливай из моего дома! Чтоб глаза мои тебя больше не видели! Возвращайся к своей дорогуше в белом чепчике! Проваливай, я сказала!
Она повернулась и схватила с полки фарфоровый подсвечник, прибывший сюда из самого Шанхая, который Коффин преподнес ей в качестве подарка несколько лет назад.
— Мэри…
— Я тебе, по-моему, все ясно сказала! Проваливай отсюда! И держись отныне подальше от меня и моих детей! Нам не нужна твоя вшивая помощь! Я вообще никогда не нуждалась в помощи со стороны мужчин!
Подсвечник раскололся, ударившись в стену за его спиной. В самый последний момент, уже во время броска, он сумел ловко увернуться. Коффин вздохнул и стал собирать свою одежду, одновременно краем глаза следя за ней. А Мэри уже выискивала по комнате следующий «метательный снаряд».
— Я понимаю, как ты расстроена, Мэри. Но я уверен, что ты пожалеешь о тех словах, которые говоришь сейчас в запальчивости. Пожалеешь, когда успокоишься и придешь в себя. Я же знаю твой характер.
— Да, я тоже знаю свой характер! И силу своего возмущения я тоже знаю! Ты говоришь, что я пожалею?! Как бы не так! Я тебя больше видеть не могу! Единственное, о чем я сейчас жалею, так это о том, что встретилась с тобой в этой жизни! Ну, что скажешь?
С этими словами она запустила в него башмаком. Но он был уже начеку и вовремя «нырнул» в сторону. Башмак ударился о переднюю спинку кровати.
Коффин оделся, поднялся и стал продвигаться к двери. Он не спускал с Мэри глаз.
— Скоро ты поймешь, какую женщину потерял и обязательно вернешься сюда, — прорычала она. — Вот увидишь! А делить тебя со всякими шлюхами я не собираюсь, мне не нужна половина мужчины, мне нужен мужчина весь! В Корорареке… Да что там в Корорареке! Во всем Тихом океане найдется не одна тысяча мужчин, которые будут готовы жизни за меня положить, если я их об этом попрошу. С тебя я тоже меньше брать не буду, Роберт Коффин!
— Говори, что хочешь, но у меня есть обязательства перед моими детьми. Вне зависимости от твоего ко мне отношения, я буду продолжать обеспечивать их всем необходимым.
— Засунь свое обеспечение знаешь куда?! Мне плевать на твои грязные деньги! Они мне никогда не были нужны! Мне нужен был только ты, Роберт Коффин. И я еще получу свое! Вот увидишь! Ты вернешься ко мне. Куда ты денешься? Я хорошо знаю, что могу предложить мужчине гораздо больше, чем любая другая женщина.
Он подумал о том, что насчет этого она, пожалуй, права.
— Но ты забываешь…
— Любой мужчина будет ползать передо мной на коленях, если я этого захочу.
Коффин криво усмехнулся. Она забывает, что он не «любой» мужчина. Он относил себя к иному типу мужчин, к тем, кто реагирует инстинктивно и мощно на любой намек на опасность.
— Я тебе очень советую аккуратнее подбирать слова, Мэри Киннегад. Учти, я не отношусь к категории тех людей, которые умеют все легко прощать. Если ты выкинешь меня сейчас из этого дома при помощи ругани, я больше не вернусь.
— И не возвращайся, нужен ты мне!
На этот раз она метнула в него нож. Ловко, из-за спины. Он с хрустом вошел в стену не более чем в футе от его головы. Он даже не заметил, когда она его взяла со стола. Это был обыкновенный кухонный нож, но метнула она его, как настоящий моряк.
Он поднял на него глаза и долго, неподвижно смотрел, как он мелко подрагивает в дереве. Затем он медленно перевел взгляд на его владелицу. Она все так же яростно смотрела на него. В ее глазах не было и тени раскаяния.
Значит, она действительно хотела воткнуть нож ему в шею. Значит…
— Пусть будет по-твоему, — спокойно проговорил он. — Я предлагал тебе приемлемые варианты. Ты их все отвергла. На свой страх и риск. Дело твое.
— Твои варианты воняют тухлой рыбой, Роберт Коффин! Ты знаешь, что мне нужно!
— Я знаю, но дать тебе этого не могу. Если сейчас между нами случится разрыв, то никогда не забывай, кто виноват в нем.
— Пошел ты к дьяволу, негодяй! Я найду себе другого мужчину и уж не буду ждать шесть лет, пока он на мне женится! Но учти. Придет темная, холодная ночь, когда ты будешь лежать со своей чопорной английской женушкой в вашей стылой кровати и тебе будет очень худо! Она будет в своей обычной паршивой муслиновой пижаме и чепчике. Уткнется в подушку на своей половине кровати, повернувшись к тебе задом! И тогда ты вспомнишь обо мне! О, ты вспомнишь обо мне, это я тебе, дорогой мой Роберт Коффин, могу твердо-твердо обещать!
— Очень возможно, — проговорил он. Голос у него был настолько ледяной, что на какое-то мгновение ее непоколебимость дала трещину. Он небрежно оглянулся на нож, который все еще подрагивал в стене.
— И об этом я тоже не забуду, хотя он причинил мне меньше вреда, чем твои слова. Берегись, Мэри Киннегад! Я любил тебя… И я все еще люблю тебя, но если тебе этого недостаточно…
— На таких условиях, какие ты предлагаешь, — недостаточно, — твердо произнесла она.
— Хорошо, тогда покончим с этим! — заключил он, распахивая дверь. — Только помни, что не я это все начал.
— Ты так уверен в себе! ? В себе и в своей паршивой правоте! ?
Она запустила в него ковшиком для воды. Он со звоном ударился о деревянную дверь, которую за секунду до этого спокойно закрыл за собой Коффин.
Он все еще слышал ее крики, когда пошел по улице, не оглядываясь назад. В ушах стоял звон, сквозь который прорывалось эхо яростных рыданий, несшихся от небольшого домика, который он построил когда-то для нее и их детей. Он решительно шагал прочь от того места, до боли стиснув зубы.
Наконец, звуки Пляжа окончательно заглушили ее вопли, и Коффин смог в первый раз глубоко и с облегчением вздохнуть. Он твердо решил тут же выкинуть из своей памяти женщину, которая была для него ближайшей спутницей жизни на протяжении последней полдюжины лет. Он поклялся себе отныне не вспоминать больше о ней. Это была страшная клятва.
Но она сама сделала свой выбор. Пусть теперь живет с ним, как с занозой в сердце.
Ближайшей пивной, в которой человек не рисковал отравиться рюмкой рома, был «Хромой ворон». Коффин, поколебавшись минуту, решительно завернул к нему.
Он не сожалел ни о чем. Пусть все останется так, как есть. Теперь оставалось только окончательно прийти в себя и успокоиться. В этом он очень рассчитывал на помощь нескольких больших кружек пива.
— Я говорю тебе, — вдалбливал он час спустя в ухо вежливо склонившегося к нему официанта-бармена. — Ничего с этим уже не подделаешь. Ничего! — Он опустил в пол мрачный взгляд. В кружке, которую он безвольно держал в руке, что-то плескалось и булькало. — Как бы ты ни подлаживался к их желаниям, им никогда не видно конца!
— Кого вы имеете в виду, сэр! — вежливо спросил бармен. — Кто это изматывает вас своими желаниями?
— Женщины, конечно, олух ты царя небесного! Где были твои уши?! Я же в сотый раз повторяю тебе это!
— Прошу прощения, сэр. Мне действительно нужно было раньше догадаться. Виноват.
Коффин сделал большой глоток из кружки, сморщился и утер рот рукавом.
— Она больше от меня не получит ни шиллинга, так и знай, парень! Пусть сама себе заработает. Меня не интересует, каким способом. Все эти последние годы я по-разному думал о Киннегад, но никогда не мог назвать ее дурой. По крайней мере такой дурой она никогда не была, клянусь!
— Так, так, та-ак… — послышалось рядом. Коффин не обратил на это внимание.
— Я сказал: так, так, так, — раздался грубый голос за его спиной.
Коффин обернулся и увидел перед собой здорового моряка, который возвышался в пивной надо всеми, будто слон. За его спиной жалась маленькая кучка зевак. Они толкали друг друга локтями и перешептывались. Коффину они напомнили стайку прилипал, которые всюду находятся вместе с акулой и ждут ее очередной жертвы, чтобы насытиться объедками.
— Я вот уже несколько минут слушаю, что вы говорите, сэр. Насколько я понял, вы Роберт Коффин, владелец «Дома Коффина»?
На этот раз Коффин заинтересованно взглянул на моряка.
— Да, это я и есть.
— Тот самый, кто ухаживал за «ирландкой» Мэри на протяжении последних лет? Коффин медленно кивнул.
— И насколько я понял из вашей речи, вы с этим покончили?
— Вы поняли абсолютно правильно, мой друг.
Моряк с облегчением выдохнул и радостно воскликнул:
— Ура!! ! Сегодня выдался славный денек, ребята, вы не находите?! Два последних года моей самой заветной мечтой было залезть к этой ирландской проститутке в постель! Я только об этом и мечтал! Только об этом и думал! Если вы снимаете с нее свою ставку, сэр, значит, это открывает мне ворота к победе!
Эта реплика отозвалась взрывом хохота у шестерок моряка.
Однако, Коффин устремил на моряка взгляд настолько мрачный, что его прихлебатели тут же заткнулись. Наступила пауза, которая сильно затянулась. Кто-то в дальнем конце зала кашлянул, и все это услышали. Затем Коффин вновь опустил взгляд в свою кружку.
— Делай с ней, что хочешь, если ты ей понравишься. У меня с ней все кончено.
— Как скажешь, как скажешь? — радостно забормотал моряк и по-приятельски ткнул Коффина в плечо. При этом движении бармен подозрительно сощурился и исчез под стойкой.
— Что, надоело, парень? Я понимаю. Выжал все соки и надоело. Ничего, я недавно видел ее на улице. По-моему, в этой шлюхе еще многое осталось. Есть на что позариться, а?
Коффин медленно поставил свою кружку на стойку бара и поднял глаза на моряка. Он снова смерил его внимательным взглядом, быстро трезвея.
Малый был здоров, что и говорить. У него были коротко остриженные волосы, а лицо пересекал шрам, нанесенный каким-то острым режущим предметом типа сабли.
— Друг мой, запомни одну вещь: Мэри Киннегад не шлюха. Я с шлюхами дела не имею. Понял? Брови моряка сдвинулись.
— Что-то я вас не пойму, сэр. Вы только что сказали, что разорвали с этой девчонкой.
— С ней, да. С памятью о ней — нет.
Моряк недоуменно оглянулся на своих приятелей, затем вдруг широко улыбнулся и попытался замять неловкость шуточкой:
— А я и не покушался на ее память, приятель. Мне нужно несколько иное…
— Как тебя зовут, друг мой?
— Шон Коннот. Вообще я из Ливерпуля, но сейчас из Нового Южного Уэльса. Мне говорили, что у вас здесь есть места, где бывший австралийский каторжник может жить спокойно, не опасаясь визитов полиции. Вот поэтому я два года назад и решил пойти на сделку с самим собой и начать драить палубу на судах. Я должен был на время уйти на дно, сэр. — Рыгнув, он хвастливо прибавил: — Такие, как я, везде требуются. Какому же капитану хочется входить в гавань Корорареки с грязной, как задница аборигена, палубой?
— Да, сразу видно, что вы долго пробыли на дне, друг мой. Длительное пребывание там, как я погляжу, несколько размягчило вам мозги. Иначе вы не стали бы говорить об ирландке Мэри Киннегад в таких выражениях.
Выражение лица Коннота резко изменилось. Улыбка исчезла и сменилась суровой гримасой.
— Послушай, Коффин, мне плевать, сколько у тебя в кубышке собралось деньжат и какое положение ты занимаешь в этом городе, но запомни одну вещь: у Шона Коннота никогда ничего не размягчается, понял? Если же ты этого не поймешь, то я возьму тебя за шиворот и немного порастрясу твою спесь!
— Что ж, благородная задача, дружище Коннот. Изволь, порастряси, если сможешь.
Приятели моряка расступились, освобождая площадку возле стойки. Коннот тоже отступил на шаг назад, засучил рукава рубашки, пригнул голову и сжал огромные кулаки.
— Похоже, сэр, мне придется преподать вам небольшой урок. Хотя мне и очень жаль бить человека, по сути, ни за что. Я еще понял бы драку из-за женщины, но очень странно с вашей стороны получать по носу из-за той, которую вы же сам бросили!
Коффин встал со своего табурета.
— Я сам знаю, за что дерусь. И не прошу вас, друг мой, мне на что-либо указывать и за что-либо меня жалеть.
— Ну, держись тогда!
— Эй, вы оба!
Оба спорщика обернулись к бару на резкий окрик. За стойкой стоял владелец «Хромого Ворона» с двумя морскими пистолетами в руках. Он кивнул себе через плечо.
— В этом году мне уже трижды приходилось менять центральное зеркало, джентльмены. Рассказать вам о том, насколько это трудно — отыскать такую ценную вещь в таком захолустье? Мне плевать на то, из-за чего вы поссорились, но меня очень волнует вопрос о том, где вы собираетесь выяснять между собой отношения. Это мое заведение, джентльмены. Попрошу вас покинуть его. Бейте друг друга на улице в полное удовольствие, я вам мешать не стану.
Он показал на выход из пивной дулами пистолетов. Коффин остановился у самой двери, оглянулся на Коннота и, сделав приглашающий жест, проговорил:
— Только после вас, господин бывший каторжник.
— Нет, сэр, как можно? — глумливо усмехаясь, развел руками в притворном изумлении моряк. — Я с детства приучен везде пропускать джентльменов вперед себя.
Коффин не стал больше препираться и вышел на улицу. Моряк тут же последовал за ним.
Постепенно вокруг них стала собираться небольшая толпа любопытствующих. Вообще драки были слишком частым явлением для Корорареки, чтобы привлекать к себе каждый раз всеобщее внимание. Но на этот раз намечалось необычное шоу: разборка происходила между пользующимся дурной славой Коннотом и добропорядочным, уважаемым бизнесменом Коффином.
Коннот стянул с себя рубаху и передал ее на сохранение одному из своих собутыльников. В толпе зрителей уже стали делать ставки. Коффин был примерно одного роста с моряком, однако, безнадежно проигрывал ему в комплекции и размерах кулаков, поэтому общий итог был примерно два против одного в пользу Шона Коннота.
— Ставлю фунт на Коффина! — вдруг раздался чей-то голос в толпе.
— Принимаю! — тут же последовал ответ.
— Дурак ты парень, что ставишь на сквайра. Коннот отдолбит его за милую душу!
— Все равно я ставлю на молодого капитана! — ответил задорно тот же голос.
Толпа уже сильно волновалась, люди толкались между собой, пытаясь занять удобную для наблюдения позицию. Соперники готовились схватиться.
Знакомый Коффину мастер по шитью парусов принял у молодого капитана на сохранение его куртку и рубашку. Оба соперника взглянули друг на друга, заняли боевые стойки и стали передвигаться по кругу то в одну, то в другую сторону, словно были на ринге.
— Постараюсь не задеть жизненно важные органы и не переломать вам слишком много костей, сэр, — зловеще ухмыляясь, пообещал Коннот.
— Смотри, не переломи себе руку, — ответил Коннот.
— Постарайтесь, ребята, закончить свое представление до захода солнца, — крикнул пьяным голосом один из зрителей. — Я еще должен вернуться на корабль. Если опоздаю из-за вас, мне худо будет!
До захода солнца?.. Коффин нахмурился, выпрямился и оглянулся на горизонт. Солнце стояло уже очень низко. Черт возьми, сколько же времени он потерял в «Хромом Вороне»?!
— Проклятье! — пробормотал он. Коннот тоже остановился.
— Ну, что еще?
— Я не могу сейчас с тобой драться, бравый уроженец Ливерпуля, — объявил Коффин, чем вызвал стон у толпы. — Я, черт возьми, дико опаздываю на одну очень важную для меня деловую встречу.
— Сэр, очень не хотелось бы мешать исполнению вашего долга, но хочу напомнить, что мы с вами сейчас решаем не менее важные дела.
— В другой раз, господин Коннот. Я обещаю, — торопливо проговорил Коффин, уже одевая рубашку. Моряка это не удовлетворило.
— Я вам не девочка, чтобы мне назначали свидания!
— Прошу прощения, но сначала деловая встреча. Накинув поверх рубашки куртку, Коффин уже собрался уходить.
Коннот что-то невнятно прорычал и, подскочив к нему, схватил его за руку.
— От меня так просто не отделаешься, парень! Я хочу закончить наш разговор!
— Черт возьми, я же сказал…
— А мне плевать! Сначала закончим наше дело!
— Ну что ж, изволь.
Кулак Коффина совершил маневр с такой непостижимой скоростью, что большинство зевак просто ничего не заметили. Многие в тот момент подумали, что Коннота не ударили, а в него кто-то выстрелил. Моряк отступил на два шага назад, на лице у него застыло удивленное выражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
— Ты ошибаешься насчет моей жены, — напряженным голосом проговорил еле сдерживающий себя Коффин. — Холли добропорядочная женщина. Она сильная личность. Ее терпеливое ожидание в течении нескольких лет — убедительное тому доказательство. Все это лишний раз подтвердилось за те дни, которые она находится здесь. Я не хочу оставлять ее так же, как я не хочу оставлять тебя.
— А вот теперь, почтеннейший капитан Коффин, я попрошу вас немножечко помолчать. То, что вы сейчас сказали, не вам решать! Если уж речь зашла о том, что кто-то кого-то может или хочет покинуть, то решения тут принимать буду я! Итак, проваливай из моего дома! Чтоб глаза мои тебя больше не видели! Возвращайся к своей дорогуше в белом чепчике! Проваливай, я сказала!
Она повернулась и схватила с полки фарфоровый подсвечник, прибывший сюда из самого Шанхая, который Коффин преподнес ей в качестве подарка несколько лет назад.
— Мэри…
— Я тебе, по-моему, все ясно сказала! Проваливай отсюда! И держись отныне подальше от меня и моих детей! Нам не нужна твоя вшивая помощь! Я вообще никогда не нуждалась в помощи со стороны мужчин!
Подсвечник раскололся, ударившись в стену за его спиной. В самый последний момент, уже во время броска, он сумел ловко увернуться. Коффин вздохнул и стал собирать свою одежду, одновременно краем глаза следя за ней. А Мэри уже выискивала по комнате следующий «метательный снаряд».
— Я понимаю, как ты расстроена, Мэри. Но я уверен, что ты пожалеешь о тех словах, которые говоришь сейчас в запальчивости. Пожалеешь, когда успокоишься и придешь в себя. Я же знаю твой характер.
— Да, я тоже знаю свой характер! И силу своего возмущения я тоже знаю! Ты говоришь, что я пожалею?! Как бы не так! Я тебя больше видеть не могу! Единственное, о чем я сейчас жалею, так это о том, что встретилась с тобой в этой жизни! Ну, что скажешь?
С этими словами она запустила в него башмаком. Но он был уже начеку и вовремя «нырнул» в сторону. Башмак ударился о переднюю спинку кровати.
Коффин оделся, поднялся и стал продвигаться к двери. Он не спускал с Мэри глаз.
— Скоро ты поймешь, какую женщину потерял и обязательно вернешься сюда, — прорычала она. — Вот увидишь! А делить тебя со всякими шлюхами я не собираюсь, мне не нужна половина мужчины, мне нужен мужчина весь! В Корорареке… Да что там в Корорареке! Во всем Тихом океане найдется не одна тысяча мужчин, которые будут готовы жизни за меня положить, если я их об этом попрошу. С тебя я тоже меньше брать не буду, Роберт Коффин!
— Говори, что хочешь, но у меня есть обязательства перед моими детьми. Вне зависимости от твоего ко мне отношения, я буду продолжать обеспечивать их всем необходимым.
— Засунь свое обеспечение знаешь куда?! Мне плевать на твои грязные деньги! Они мне никогда не были нужны! Мне нужен был только ты, Роберт Коффин. И я еще получу свое! Вот увидишь! Ты вернешься ко мне. Куда ты денешься? Я хорошо знаю, что могу предложить мужчине гораздо больше, чем любая другая женщина.
Он подумал о том, что насчет этого она, пожалуй, права.
— Но ты забываешь…
— Любой мужчина будет ползать передо мной на коленях, если я этого захочу.
Коффин криво усмехнулся. Она забывает, что он не «любой» мужчина. Он относил себя к иному типу мужчин, к тем, кто реагирует инстинктивно и мощно на любой намек на опасность.
— Я тебе очень советую аккуратнее подбирать слова, Мэри Киннегад. Учти, я не отношусь к категории тех людей, которые умеют все легко прощать. Если ты выкинешь меня сейчас из этого дома при помощи ругани, я больше не вернусь.
— И не возвращайся, нужен ты мне!
На этот раз она метнула в него нож. Ловко, из-за спины. Он с хрустом вошел в стену не более чем в футе от его головы. Он даже не заметил, когда она его взяла со стола. Это был обыкновенный кухонный нож, но метнула она его, как настоящий моряк.
Он поднял на него глаза и долго, неподвижно смотрел, как он мелко подрагивает в дереве. Затем он медленно перевел взгляд на его владелицу. Она все так же яростно смотрела на него. В ее глазах не было и тени раскаяния.
Значит, она действительно хотела воткнуть нож ему в шею. Значит…
— Пусть будет по-твоему, — спокойно проговорил он. — Я предлагал тебе приемлемые варианты. Ты их все отвергла. На свой страх и риск. Дело твое.
— Твои варианты воняют тухлой рыбой, Роберт Коффин! Ты знаешь, что мне нужно!
— Я знаю, но дать тебе этого не могу. Если сейчас между нами случится разрыв, то никогда не забывай, кто виноват в нем.
— Пошел ты к дьяволу, негодяй! Я найду себе другого мужчину и уж не буду ждать шесть лет, пока он на мне женится! Но учти. Придет темная, холодная ночь, когда ты будешь лежать со своей чопорной английской женушкой в вашей стылой кровати и тебе будет очень худо! Она будет в своей обычной паршивой муслиновой пижаме и чепчике. Уткнется в подушку на своей половине кровати, повернувшись к тебе задом! И тогда ты вспомнишь обо мне! О, ты вспомнишь обо мне, это я тебе, дорогой мой Роберт Коффин, могу твердо-твердо обещать!
— Очень возможно, — проговорил он. Голос у него был настолько ледяной, что на какое-то мгновение ее непоколебимость дала трещину. Он небрежно оглянулся на нож, который все еще подрагивал в стене.
— И об этом я тоже не забуду, хотя он причинил мне меньше вреда, чем твои слова. Берегись, Мэри Киннегад! Я любил тебя… И я все еще люблю тебя, но если тебе этого недостаточно…
— На таких условиях, какие ты предлагаешь, — недостаточно, — твердо произнесла она.
— Хорошо, тогда покончим с этим! — заключил он, распахивая дверь. — Только помни, что не я это все начал.
— Ты так уверен в себе! ? В себе и в своей паршивой правоте! ?
Она запустила в него ковшиком для воды. Он со звоном ударился о деревянную дверь, которую за секунду до этого спокойно закрыл за собой Коффин.
Он все еще слышал ее крики, когда пошел по улице, не оглядываясь назад. В ушах стоял звон, сквозь который прорывалось эхо яростных рыданий, несшихся от небольшого домика, который он построил когда-то для нее и их детей. Он решительно шагал прочь от того места, до боли стиснув зубы.
Наконец, звуки Пляжа окончательно заглушили ее вопли, и Коффин смог в первый раз глубоко и с облегчением вздохнуть. Он твердо решил тут же выкинуть из своей памяти женщину, которая была для него ближайшей спутницей жизни на протяжении последней полдюжины лет. Он поклялся себе отныне не вспоминать больше о ней. Это была страшная клятва.
Но она сама сделала свой выбор. Пусть теперь живет с ним, как с занозой в сердце.
Ближайшей пивной, в которой человек не рисковал отравиться рюмкой рома, был «Хромой ворон». Коффин, поколебавшись минуту, решительно завернул к нему.
Он не сожалел ни о чем. Пусть все останется так, как есть. Теперь оставалось только окончательно прийти в себя и успокоиться. В этом он очень рассчитывал на помощь нескольких больших кружек пива.
— Я говорю тебе, — вдалбливал он час спустя в ухо вежливо склонившегося к нему официанта-бармена. — Ничего с этим уже не подделаешь. Ничего! — Он опустил в пол мрачный взгляд. В кружке, которую он безвольно держал в руке, что-то плескалось и булькало. — Как бы ты ни подлаживался к их желаниям, им никогда не видно конца!
— Кого вы имеете в виду, сэр! — вежливо спросил бармен. — Кто это изматывает вас своими желаниями?
— Женщины, конечно, олух ты царя небесного! Где были твои уши?! Я же в сотый раз повторяю тебе это!
— Прошу прощения, сэр. Мне действительно нужно было раньше догадаться. Виноват.
Коффин сделал большой глоток из кружки, сморщился и утер рот рукавом.
— Она больше от меня не получит ни шиллинга, так и знай, парень! Пусть сама себе заработает. Меня не интересует, каким способом. Все эти последние годы я по-разному думал о Киннегад, но никогда не мог назвать ее дурой. По крайней мере такой дурой она никогда не была, клянусь!
— Так, так, та-ак… — послышалось рядом. Коффин не обратил на это внимание.
— Я сказал: так, так, так, — раздался грубый голос за его спиной.
Коффин обернулся и увидел перед собой здорового моряка, который возвышался в пивной надо всеми, будто слон. За его спиной жалась маленькая кучка зевак. Они толкали друг друга локтями и перешептывались. Коффину они напомнили стайку прилипал, которые всюду находятся вместе с акулой и ждут ее очередной жертвы, чтобы насытиться объедками.
— Я вот уже несколько минут слушаю, что вы говорите, сэр. Насколько я понял, вы Роберт Коффин, владелец «Дома Коффина»?
На этот раз Коффин заинтересованно взглянул на моряка.
— Да, это я и есть.
— Тот самый, кто ухаживал за «ирландкой» Мэри на протяжении последних лет? Коффин медленно кивнул.
— И насколько я понял из вашей речи, вы с этим покончили?
— Вы поняли абсолютно правильно, мой друг.
Моряк с облегчением выдохнул и радостно воскликнул:
— Ура!! ! Сегодня выдался славный денек, ребята, вы не находите?! Два последних года моей самой заветной мечтой было залезть к этой ирландской проститутке в постель! Я только об этом и мечтал! Только об этом и думал! Если вы снимаете с нее свою ставку, сэр, значит, это открывает мне ворота к победе!
Эта реплика отозвалась взрывом хохота у шестерок моряка.
Однако, Коффин устремил на моряка взгляд настолько мрачный, что его прихлебатели тут же заткнулись. Наступила пауза, которая сильно затянулась. Кто-то в дальнем конце зала кашлянул, и все это услышали. Затем Коффин вновь опустил взгляд в свою кружку.
— Делай с ней, что хочешь, если ты ей понравишься. У меня с ней все кончено.
— Как скажешь, как скажешь? — радостно забормотал моряк и по-приятельски ткнул Коффина в плечо. При этом движении бармен подозрительно сощурился и исчез под стойкой.
— Что, надоело, парень? Я понимаю. Выжал все соки и надоело. Ничего, я недавно видел ее на улице. По-моему, в этой шлюхе еще многое осталось. Есть на что позариться, а?
Коффин медленно поставил свою кружку на стойку бара и поднял глаза на моряка. Он снова смерил его внимательным взглядом, быстро трезвея.
Малый был здоров, что и говорить. У него были коротко остриженные волосы, а лицо пересекал шрам, нанесенный каким-то острым режущим предметом типа сабли.
— Друг мой, запомни одну вещь: Мэри Киннегад не шлюха. Я с шлюхами дела не имею. Понял? Брови моряка сдвинулись.
— Что-то я вас не пойму, сэр. Вы только что сказали, что разорвали с этой девчонкой.
— С ней, да. С памятью о ней — нет.
Моряк недоуменно оглянулся на своих приятелей, затем вдруг широко улыбнулся и попытался замять неловкость шуточкой:
— А я и не покушался на ее память, приятель. Мне нужно несколько иное…
— Как тебя зовут, друг мой?
— Шон Коннот. Вообще я из Ливерпуля, но сейчас из Нового Южного Уэльса. Мне говорили, что у вас здесь есть места, где бывший австралийский каторжник может жить спокойно, не опасаясь визитов полиции. Вот поэтому я два года назад и решил пойти на сделку с самим собой и начать драить палубу на судах. Я должен был на время уйти на дно, сэр. — Рыгнув, он хвастливо прибавил: — Такие, как я, везде требуются. Какому же капитану хочется входить в гавань Корорареки с грязной, как задница аборигена, палубой?
— Да, сразу видно, что вы долго пробыли на дне, друг мой. Длительное пребывание там, как я погляжу, несколько размягчило вам мозги. Иначе вы не стали бы говорить об ирландке Мэри Киннегад в таких выражениях.
Выражение лица Коннота резко изменилось. Улыбка исчезла и сменилась суровой гримасой.
— Послушай, Коффин, мне плевать, сколько у тебя в кубышке собралось деньжат и какое положение ты занимаешь в этом городе, но запомни одну вещь: у Шона Коннота никогда ничего не размягчается, понял? Если же ты этого не поймешь, то я возьму тебя за шиворот и немного порастрясу твою спесь!
— Что ж, благородная задача, дружище Коннот. Изволь, порастряси, если сможешь.
Приятели моряка расступились, освобождая площадку возле стойки. Коннот тоже отступил на шаг назад, засучил рукава рубашки, пригнул голову и сжал огромные кулаки.
— Похоже, сэр, мне придется преподать вам небольшой урок. Хотя мне и очень жаль бить человека, по сути, ни за что. Я еще понял бы драку из-за женщины, но очень странно с вашей стороны получать по носу из-за той, которую вы же сам бросили!
Коффин встал со своего табурета.
— Я сам знаю, за что дерусь. И не прошу вас, друг мой, мне на что-либо указывать и за что-либо меня жалеть.
— Ну, держись тогда!
— Эй, вы оба!
Оба спорщика обернулись к бару на резкий окрик. За стойкой стоял владелец «Хромого Ворона» с двумя морскими пистолетами в руках. Он кивнул себе через плечо.
— В этом году мне уже трижды приходилось менять центральное зеркало, джентльмены. Рассказать вам о том, насколько это трудно — отыскать такую ценную вещь в таком захолустье? Мне плевать на то, из-за чего вы поссорились, но меня очень волнует вопрос о том, где вы собираетесь выяснять между собой отношения. Это мое заведение, джентльмены. Попрошу вас покинуть его. Бейте друг друга на улице в полное удовольствие, я вам мешать не стану.
Он показал на выход из пивной дулами пистолетов. Коффин остановился у самой двери, оглянулся на Коннота и, сделав приглашающий жест, проговорил:
— Только после вас, господин бывший каторжник.
— Нет, сэр, как можно? — глумливо усмехаясь, развел руками в притворном изумлении моряк. — Я с детства приучен везде пропускать джентльменов вперед себя.
Коффин не стал больше препираться и вышел на улицу. Моряк тут же последовал за ним.
Постепенно вокруг них стала собираться небольшая толпа любопытствующих. Вообще драки были слишком частым явлением для Корорареки, чтобы привлекать к себе каждый раз всеобщее внимание. Но на этот раз намечалось необычное шоу: разборка происходила между пользующимся дурной славой Коннотом и добропорядочным, уважаемым бизнесменом Коффином.
Коннот стянул с себя рубаху и передал ее на сохранение одному из своих собутыльников. В толпе зрителей уже стали делать ставки. Коффин был примерно одного роста с моряком, однако, безнадежно проигрывал ему в комплекции и размерах кулаков, поэтому общий итог был примерно два против одного в пользу Шона Коннота.
— Ставлю фунт на Коффина! — вдруг раздался чей-то голос в толпе.
— Принимаю! — тут же последовал ответ.
— Дурак ты парень, что ставишь на сквайра. Коннот отдолбит его за милую душу!
— Все равно я ставлю на молодого капитана! — ответил задорно тот же голос.
Толпа уже сильно волновалась, люди толкались между собой, пытаясь занять удобную для наблюдения позицию. Соперники готовились схватиться.
Знакомый Коффину мастер по шитью парусов принял у молодого капитана на сохранение его куртку и рубашку. Оба соперника взглянули друг на друга, заняли боевые стойки и стали передвигаться по кругу то в одну, то в другую сторону, словно были на ринге.
— Постараюсь не задеть жизненно важные органы и не переломать вам слишком много костей, сэр, — зловеще ухмыляясь, пообещал Коннот.
— Смотри, не переломи себе руку, — ответил Коннот.
— Постарайтесь, ребята, закончить свое представление до захода солнца, — крикнул пьяным голосом один из зрителей. — Я еще должен вернуться на корабль. Если опоздаю из-за вас, мне худо будет!
До захода солнца?.. Коффин нахмурился, выпрямился и оглянулся на горизонт. Солнце стояло уже очень низко. Черт возьми, сколько же времени он потерял в «Хромом Вороне»?!
— Проклятье! — пробормотал он. Коннот тоже остановился.
— Ну, что еще?
— Я не могу сейчас с тобой драться, бравый уроженец Ливерпуля, — объявил Коффин, чем вызвал стон у толпы. — Я, черт возьми, дико опаздываю на одну очень важную для меня деловую встречу.
— Сэр, очень не хотелось бы мешать исполнению вашего долга, но хочу напомнить, что мы с вами сейчас решаем не менее важные дела.
— В другой раз, господин Коннот. Я обещаю, — торопливо проговорил Коффин, уже одевая рубашку. Моряка это не удовлетворило.
— Я вам не девочка, чтобы мне назначали свидания!
— Прошу прощения, но сначала деловая встреча. Накинув поверх рубашки куртку, Коффин уже собрался уходить.
Коннот что-то невнятно прорычал и, подскочив к нему, схватил его за руку.
— От меня так просто не отделаешься, парень! Я хочу закончить наш разговор!
— Черт возьми, я же сказал…
— А мне плевать! Сначала закончим наше дело!
— Ну что ж, изволь.
Кулак Коффина совершил маневр с такой непостижимой скоростью, что большинство зевак просто ничего не заметили. Многие в тот момент подумали, что Коннота не ударили, а в него кто-то выстрелил. Моряк отступил на два шага назад, на лице у него застыло удивленное выражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67