Склонив голову, он прошел мимо нее, свет от ее серебряных доспехов осветил его лицо.
Гордые, суровые черты напомнили ей его сына. Но лицо отца было смягчено страданием, самоистязанием, удары хлыста оставили след в его душе. Он посмотрел на нее, и она увидела слезы, блестевшие на впалых щеках.
Он не произнес ни единого слова, проходя мимо нее. Темнота сомкнулась вокруг него, и она больше не увидела его лица.
Мейгри молча проследовала за ним в стены аббатства.
* * *
– Брат Фидель, идемте со мной, – сказала ему леди Мейгри, и священник подчинился, хотя зачем ему идти и чем он поможет, было совершенно непонятно.
Он ожидал, что она даст ему какое-нибудь поручение, но она больше ничего не сказала. Подошла к неподвижной фигуре лорда Сагана, и молодой священник догадался, что она забыла о его присутствии.
Брат Фидель встал рядом, готовый предложить молчаливое утешение и участие, если ничем другим не сможет ей помочь. Смотря ей в лицо, он видел любовь к этому мужчине, сожаление о потерянном навсегда прошлом, знание того, что для них нет будущего, разве что очень далекое, находящееся за границей этого темного мира.
Он видел ее слезы, они, будто святая вода, текли по лицу и падали на руку Сагана, которую она держала.
Брат Фидель отвернулся, не желая мешать миледи. Когда он посмотрел опять, он понял, что она по-прежнему не помнит о нем. Мейгри стояла здесь, но ее дух бродил далеко.
А он внезапно осознал, что предстал перед Господом. Он был измучен, унижен. Господь и раньше приходил к нему: в соборе, когда вместе с братьями он воздавал Ему хвалу, или когда в темноте тихой ночи он преклонял колени перед маленьким алтарем у себя в келье и его голос разрезал благоговейную тишину. Но он никогда раньше не чувствовал Бога так близко.
Он не знал, что делать. Это ощущение возвышало его и ужасало. Надо молиться, надо молиться. Ведь он ждал этого момента. Но слова вылетели из головы, когда он пытался вспомнить их. Он стал заикаться, дрожать, язык его заплетался, его разрывали радость и страх – такие же ощущения он испытывал, когда ребенком подошел к алтарю к первому причастию.
Фидель не понимал, что происходит. Лицо леди Мейгри было пустым, лишенным выражения. Она молча занесла меч над телом Сагана.
Брат Фидель со страхом наблюдал за ней. Все в руках Божьих. Он не решался вмешиваться, хотя понимал, что она готова погубить Сагана, погубить себя, а значит – обречь всех остальных на смерть.
Все в руках Божьих.
Брат Фидель так и не понял, что заставило его повернуться. Не шум, потому что убийца наносил всегда удар бесшумно. Закричал Агис, но мгновением позже. Если бы Фидель не повернулся в ту самую секунду и не увидел, что происходит, было бы поздно что-либо исправить.
Спарафучиле проскользнул мимо него с поднятым кинжалом, на клинке которого играло пламя.
– Ты не убьешь моего хозяина! – Спарафучиле занес руку, готовый вонзить кинжал в Мейгри.
Монах навалился всем телом на убийцу. Схватил кинжал. Спарафучиле не ожидал этого. Он потерял равновесие. И они оба рухнули, задев Мейгри. От удара у нее вылетел меч и упал на пол. Она наклонилась за ним.
А потом бросила меч и повернулась спиной к спасителю и убийце.
* * *
Агис, стоя на страже у входа, увидел, как убийца сорвался с места, как сверкнул кинжал.
Центурион закричал, предупреждая Мейгри об опасности. Прыгнул вперед, но между ними было слишком большое расстояние. Он ослаб от раны и потому не смог бы оказаться рядом с ней в ту же минуту.
Он побежал через мостик, потом остановился, пораженный происходящим: безоружный брат Фидель схватил кинжал Спарафучиле, навалившись на обидчика всем телом.
Они оба упали на Мейгри, выбили у нее из руки меч. Она нагнулась за мечом, Агис решил, что она начнет сражаться. Но она застыла, выронив меч. Она была далеко, наверно, выдерживала сама с собой отчаянный поединок.
Убийца и монах завертелись, сцепившись друг с другом. Спарафучиле изрыгал проклятия, пытался высвободиться из рук Фиделя. А тот вцепился в него мертвой хваткой. Они оказались за надгробием. Брат Фидель, казалось, пытался утихомирить убийцу, словно обезумевшего пациента.
На какое-то мгновение монах прижал его к полу, но Спарафучиле был сильным и гибким, как пантера, и живо вывернулся. Агис остановился возле них в растерянности, приготовив дротиковую винтовку, чтобы в случае чего выстрелить, но боялся нажимать на курок, потому что в полумраке мог случайно задеть Фиделя.
Спарафучиле вспрыгнул на юношу, оседлал его, зажал жертву сильными ногами. Огонь играл на клинке убийцы. Теперь Агис мог выстрелить, не боясь промахнуться, но в то же мгновение убийца нанес удар.
Крик боли разорвал тишину. Тела соперников замерли. Агис опустил оружие, схватил Спарафучиле, согнувшегося над юношей, отшвырнул убийцу, приготовился пристрелить его. Но, взглянув в лицо ублюдка, увидел маску смерти.
Центурион в изумлении разжал руку. Спарафучиле рухнул, держа руки на животе. Из ребер торчала рукоятка кинжала, вокруг медленно расплывалось пятно крови. Губы его разомкнулись, он остановил полный боли взгляд на священнике.
Брат Фидель сел, оглядываясь вокруг.
– Как ты? – спросил его Агис.
– Спасибо, с Божьей помощью. Что... что случилось? – Фидель посмотрел затуманенным взором на ублюдка.
Спарафучиле зловеще усмехнулся.
– Кажется, ты убил меня, святой отец.
Фидель увидел рукоятку кинжала, кровь.
– Нет! – Он подполз к умирающему, взял его за окровавленную руку. – Нет, клянусь Господом, я не...
– Берегись! – предупредил Агис, испугавшись, что Спарафучиле попытается взять врага с собой на тот свет.
Но спазм боли исказил уродливые черты убийцы, дыхание застряло в горле.
– Господь! – Спарафучиле ухватился за единственное услышанное им слово. – Твой Господь... Это он убил меня!
Голова ублюдка упала набок, из открытого рта потекла кровь. Гладкие, прямые волосы растрепались, прикрыв раскосые застывшие глаза, вперившиеся в темноту.
Брат Фидель сидел на полу. Лицо его стало серым, дыхание частым и неглубоким.
– Я не притрагивался к кинжалу! Клянусь! Перед Господом клянусь! Ведь вы видели, да? – Он посмотрел на Агиса.
– Да, видел, – солгал центурион. И положил руку на плечо юноши. – У Спарафучиле подвернулась нога, он упал, и кинжал вонзился в него.
Фидель перевел взгляд на труп.
– Нет, – сказал он. – Произошло что-то другое.
– Что бы ни произошло, ты спас жизнь миледи, – сказал Агис.
Фидель, опомнившись, наконец сообразил, где он, увидел Мейгри, державшую Сагана за руку. Она стояла, уткнувшись в плечо милорда головой, ее светлые волосы рассыпались, прикрывая их обоих точно шелковой завесой.
Брат Фидель тихо вздохнул.
– Кто знает?!
Он закрыл невидящие раскосые глаза Спарафучиле и стал читать отходную молитву.
* * *
В аббатстве темнота была не угрожающей или пугающей, а успокаивающей, теплой, дающей утешение после дневных трудов, облегчение от мук и боли. Мейгри шла по проходу вслед за монахом. Никого из братии не было, им было запрещено видеть женщину. Лишь краем глаза она замечала темные фигуры, тут же исчезавшие, когда она поворачивала голову посмотреть на них.
А вдалеке раздавались голоса, преисполненные мольбой:
– Kyrie eleison... Смилуйся, Господи...
Темнота, тепло, музыка были словно упрек Мейгри, чьи доспехи пронизывали мягкие тени острым, агрессивным, металлическим светом. Она чувствовала негодование священников, их неодобрение.
– Я выполняю свой долг, – сказала она им; голос ее дрожал, эхом раскатываясь по залам, чьи камни слышали только звуки молитвы и мягкие, приглушенные тона беседы о самом насущном, мирском.
Пристыженная, она взглянула искоса на высокого священника, пытаясь понять, сердится он на нее или нет, но он натянул низко на лоб капюшон, лица не было видно. Ничего не ответив, он продолжал свой путь.
Они спустились этажом ниже, туда, где были кельи монахов, и повернули в узкий длинный коридор. Мейгри могла дотронуться до стен с обеих сторон, лишь протянув руку. А если бы подняла руку, дотронулась до потолка. Высокий монах ссутулился, чтобы не удариться головой.
Было плохо видно. Монах нес тонкую белую свечу, ее слабое пламя колыхалось в такт его движениям. Фигура монаха, полы его рясы, напоминающие покрывало, поглощали и этот скудный свет. Он знал дорогу, мог бы идти вслепую. Мейгри все время спотыкалась, потому что, хотя плиты были стерты ногами бесконечно снующих здесь монахов, пол был неровным, он шел под наклоном – то вниз, то неожиданно вверх. Доспехи стучали и бренчали.
Они прошли мимо бесчисленного множества деревянных дверей, все они были закрыты. Из-под них не просачивался свет, ни звука не доходило из этих келий. Они дошли почти до конца коридора, и священник остановился.
Мейгри не надо было спрашивать, какую дверь открыть, она знала. Она взглянула на священника, ожидая получить от него какой-то знак, подтверждающий ее уверенность. Но он стоял неподвижно, лица не было видно, он не утешал ее и не торопил. Ей предстояло самой сделать выбор.
Тихо вздохнув, Мейгри мягко толкнула деревянную дверь. Та распахнулась.
Мужчина в рясе стоял на коленях перед алтарем. Спиной к ней, хотя наверняка услышал, что она вошла, потому что ее доспехи зазвенели, как серебряные колокольчики. Она узнала его по длинным волосам, спадавшим на плечи, узнала, потому что сердце стиснула боль.
Высокая и прямая, в сиянии доспехов, которые освещали келью ярче, чем лунный свет, Мейгри обратилась к нему:
– Лорд Дерек Саган, я призываю вас исполнить свою клятву. Я призываю вас к вашему королю!
Он долго еще стоял на коленях, потом поднялся и повернулся к ней. Лицо его было мрачным, строгим и темным, в глазах – горечь упрека, она почувствовала это его состояние в ту секунду, когда вошла в его обитель. Ей показалось, что он сейчас откажет ей, она испугалась, не зная, какими же словами ей убеждать его, ибо ей нечего было предложить ему взамен мира и покоя, охранявших аббатство, разве что отчаяние, ужас, смерть...
– Отец... – сказал он, огонек его слов упрека погас, так же как пламя свечи в руках монаха.
Только серебряные доспехи Мейгри излучали свет.
Саган посмотрел на нее, глубоко вздохнул.
– Не надо было вам приходить, – сказал он.
* * *
Агис и брат Фидель стояли возле гроба. Агис все сильнее тревожился, нервничал. Держа руку на дротиковой винтовке, то и дело оглядывался по сторонам.
– Враг близко, – пробормотал он. – Я чувствую...
– Не вокруг нас, – сказал брат Фидель. Священник не сводил взгляда с неподвижной фигуры в гробу. – А внутри.
Агис вопросительно посмотрел на него, не понимая его слов.
– Мой повелитель умирает, – ответил священник. – Миледи старается удержать его, но сердцем она не с ним. Как это могло случиться? Страх за себя, страх за него...
– Она должна спасти его!
– Да, – сказал грустно Фидель. – Должна. Она знает это, надеюсь, спасет. Но ей предстоит сделать горький выбор. Kyrie eleison... Смилуйся, Господи . Господь смилостивится над ними.
Однажды Агис был у океана, и вдруг он вспомнил, как стоял у берега и наблюдал за волной, разбивающейся о берег. А потом она убегала от него, забирая с собой, как ему казалось, целый мир. Песок, галька, ракушки, водоросли утягивало из-под ног, и ему казалось почему-то, что следом за ними утянет и его, что волна схватит его и поглотит, и он исчезнет в зеленой пучине.
Но подкатывала другая волна, принося с собой ракушки, и песок, и водоросли, бросая ему их под ноги, точно даря жизнь. И так это будет продолжаться бесконечно.
– Все, – сказал тихо брат Фидель.
Мейгри положила руку на грудь Сагана.
Центурион понял, что его повелитель мертв. Он отстегнул меч, висевший на талии, хотел положить его в гроб, как просил его повелитель. Он шагнул вперед, остановился.
Саган глубоко вздохнул, потом выдохнул. Обнял Мейгри, привлек к себе.
– Не надо было вам приходить, – сказал он.
Глава десятая
Сиянье изливавшего на рой обычный звезд...
Джон Мильтон. Потерянный рай
– Корабль леди Мейгри, – доложил Таск; его «Ятаган» низко летел над бесплодной, заброшенной планетой. – А, узнаю эту посудину. Она принадлежит убийце Спара... – как там его дальше.
– Он спас нам жизнь, – напомнила Нола.
– Только потому, что от нас живых ему было больше пользы, чем от мертвых, – пробурчал Таск.
– Не знаю, кому принадлежат другие корабли, вероятно, коммандос, которых наняла миледи.
– Это, должно быть, то место, – сказал Дайен, – сделай еще один круг. Что показывают сканеры, Икс-Джей?
– Все энергетические уровни скачут, а вы хотите, чтобы я нашел здесь каких-то жалких людей, – усмехнулся компьютер. – В следующий раз попросите меня найти зажженную спичку в горящем лесу.
– «Ятаган», – вышел чей-то голос на связь, – это «Галактическая Красавица», вы слышите меня?
– Слышу, – подтвердил Икс-Джей, – сообщение поступает с пассажирского корабля.
– Да, слышим, – сказал Таск. – Мы пытались связаться с вами...
– Сначала я должна была вас проверить. Говорит капитан Томи Корбет. Я хочу поговорить со старшим.
– Капитан Корбет, – начал Дайен, – я...
– Меня не волнует, кто вы такой. Мне сказали, что какой-то флот подберет нас. Это вы и есть?
– Нет, капитан, план изменился. Я – Дайен Старфайер, командир флота. Он сейчас находится на периметре Коразианской галактики.
– А мне-то что до того?
– Я могу передать вам его координаты. Капитан, предлагаю сделать прыжок, и как можно скорее, – продолжил Дайен. – У меня с собой свертывающая пространство бомба, не исключено, что мне придется взорвать ее. В этом случае флот заранее предупредят, что он должен сделать прыжок в пустоту. И вы улетите с ними. Икс-Джей передаст координаты.
На другом конце наступила тишина, после чего послышался изменившийся голос капитана.
– Я не понимаю. Вы хотите сказать... с ними что-то случилось?
– Вы получили координаты? – спросил Дайен, не обращая внимания на вопрос.
– Да, получила. – Снова молчание, затем Томи продолжила: – Чем я могу вам помочь?
– Спасибо, капитан, на вас забота о ваших пассажирах.
– Об этих богатых уродах? От них впервые в жизни какой-то толк был, правда, для этого их пришлось погрузить в спячку.
Голос капитана звучал грубо и искаженно. Таск, округлив глаза и подняв бровь, посмотрел на Дайена и сказал:
– Не в себе, боится прыжка.
– Капитан, – повторил Дайен, – вы получили координаты?
– Да, получила. Я слышала вас. Я не боюсь. Из-за этого чертова наркотика, который мне дали ваши друзья, я сама не своя. Полностью отключилась. Не беспокойтесь, я совершу прыжок. Я готовлюсь к нему. Хорошо, чтобы флот оказался на месте.
– Он будет, – пообещал Дайен.
– Еще один вопрос. Вы... вы получали какие-нибудь известия от тех, кто уже совершил прыжок? Там все в порядке? В особенности...
Дайен ждал, что капитан закончит, но ее голос пропал.
– Нет, – наконец сказал Дайен, – очень жаль, но никаких известий нет.
– Ладно. В конечном счете это ничего не решает, – сказала капитан после небольшой паузы.
Внезапно связь оборвалась.
– Как странно, – нахмурился Старфайер, – надеюсь, она справится с управлением...
– Хотел бы напомнить всем, что на самом деле компьютер управляет кораблем, – высокомерно заявил Икс-Джей. – И он же будет управлять им во время прыжка. Любое вмешательство человека излишне, Таск только потому так долго живет, что ни во что не сует свой нос.
Икс-Джей самодовольно ждал, что ответит Таск. Таск ничего не сказал. Он задумчиво молчал, пристально глядя на контрольную панель. Нола взяла его руку, их пальцы переплелись.
– Эй, Таск, это же была шутка, – сказал компьютер.
Таск не ответил.
– Слушай, мне очень жаль...
– Господи, – вскочил наемник. – Не делай этого!
– Не делать чего? – Лампочки Икс-Джея замигали в изумлении.
– Не извиняйся передо мной! Заткнись! Я знаю, сейчас пришло мое время извиняться. Чертов компьютер, еще и извиняется!
– Я же ничего такого не сделал!
– Но собирался. Я слышал, ты начал говорить «Мне очень жаль».
– Все равно извини. – Икс-Джей закричал так, увеличив звук, что чуть не оглушил всех. – Прости, что я за тобой шпионил, ведь ты – пилот, командир корабля.
– Так-то лучше, – сказал Таск, садясь на место и осматриваясь с облегчением.
– Икс-Джей, начинай посадку! – приказал Дайен.
– Еще один круг, малыш. Мне не нравится эта посадочная полоса. Я улавливаю странные энергетические сигналы.
– Икс-Джей, садись вон на тот выступ скалы. Ты уже сказал, что из-за энергетических уровней невозможно что-либо понять.
– Малыш, прислушайся к голосу разума, сделай, как я говорю. Вызови генерала Дикстера. Пошли за флотом и за людьми. Отправь тысяч десять солдат в ту дыру. Пусть они займутся ловцом душ.
– Дохлый номер, Икс-Джей. Абдиэль может показаться десяти тысячам людей в десяти тысячах разных обличьях. Он может сбежать, может ускользнуть или сделать так, что эти десять тысяч набросятся друг на друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Гордые, суровые черты напомнили ей его сына. Но лицо отца было смягчено страданием, самоистязанием, удары хлыста оставили след в его душе. Он посмотрел на нее, и она увидела слезы, блестевшие на впалых щеках.
Он не произнес ни единого слова, проходя мимо нее. Темнота сомкнулась вокруг него, и она больше не увидела его лица.
Мейгри молча проследовала за ним в стены аббатства.
* * *
– Брат Фидель, идемте со мной, – сказала ему леди Мейгри, и священник подчинился, хотя зачем ему идти и чем он поможет, было совершенно непонятно.
Он ожидал, что она даст ему какое-нибудь поручение, но она больше ничего не сказала. Подошла к неподвижной фигуре лорда Сагана, и молодой священник догадался, что она забыла о его присутствии.
Брат Фидель встал рядом, готовый предложить молчаливое утешение и участие, если ничем другим не сможет ей помочь. Смотря ей в лицо, он видел любовь к этому мужчине, сожаление о потерянном навсегда прошлом, знание того, что для них нет будущего, разве что очень далекое, находящееся за границей этого темного мира.
Он видел ее слезы, они, будто святая вода, текли по лицу и падали на руку Сагана, которую она держала.
Брат Фидель отвернулся, не желая мешать миледи. Когда он посмотрел опять, он понял, что она по-прежнему не помнит о нем. Мейгри стояла здесь, но ее дух бродил далеко.
А он внезапно осознал, что предстал перед Господом. Он был измучен, унижен. Господь и раньше приходил к нему: в соборе, когда вместе с братьями он воздавал Ему хвалу, или когда в темноте тихой ночи он преклонял колени перед маленьким алтарем у себя в келье и его голос разрезал благоговейную тишину. Но он никогда раньше не чувствовал Бога так близко.
Он не знал, что делать. Это ощущение возвышало его и ужасало. Надо молиться, надо молиться. Ведь он ждал этого момента. Но слова вылетели из головы, когда он пытался вспомнить их. Он стал заикаться, дрожать, язык его заплетался, его разрывали радость и страх – такие же ощущения он испытывал, когда ребенком подошел к алтарю к первому причастию.
Фидель не понимал, что происходит. Лицо леди Мейгри было пустым, лишенным выражения. Она молча занесла меч над телом Сагана.
Брат Фидель со страхом наблюдал за ней. Все в руках Божьих. Он не решался вмешиваться, хотя понимал, что она готова погубить Сагана, погубить себя, а значит – обречь всех остальных на смерть.
Все в руках Божьих.
Брат Фидель так и не понял, что заставило его повернуться. Не шум, потому что убийца наносил всегда удар бесшумно. Закричал Агис, но мгновением позже. Если бы Фидель не повернулся в ту самую секунду и не увидел, что происходит, было бы поздно что-либо исправить.
Спарафучиле проскользнул мимо него с поднятым кинжалом, на клинке которого играло пламя.
– Ты не убьешь моего хозяина! – Спарафучиле занес руку, готовый вонзить кинжал в Мейгри.
Монах навалился всем телом на убийцу. Схватил кинжал. Спарафучиле не ожидал этого. Он потерял равновесие. И они оба рухнули, задев Мейгри. От удара у нее вылетел меч и упал на пол. Она наклонилась за ним.
А потом бросила меч и повернулась спиной к спасителю и убийце.
* * *
Агис, стоя на страже у входа, увидел, как убийца сорвался с места, как сверкнул кинжал.
Центурион закричал, предупреждая Мейгри об опасности. Прыгнул вперед, но между ними было слишком большое расстояние. Он ослаб от раны и потому не смог бы оказаться рядом с ней в ту же минуту.
Он побежал через мостик, потом остановился, пораженный происходящим: безоружный брат Фидель схватил кинжал Спарафучиле, навалившись на обидчика всем телом.
Они оба упали на Мейгри, выбили у нее из руки меч. Она нагнулась за мечом, Агис решил, что она начнет сражаться. Но она застыла, выронив меч. Она была далеко, наверно, выдерживала сама с собой отчаянный поединок.
Убийца и монах завертелись, сцепившись друг с другом. Спарафучиле изрыгал проклятия, пытался высвободиться из рук Фиделя. А тот вцепился в него мертвой хваткой. Они оказались за надгробием. Брат Фидель, казалось, пытался утихомирить убийцу, словно обезумевшего пациента.
На какое-то мгновение монах прижал его к полу, но Спарафучиле был сильным и гибким, как пантера, и живо вывернулся. Агис остановился возле них в растерянности, приготовив дротиковую винтовку, чтобы в случае чего выстрелить, но боялся нажимать на курок, потому что в полумраке мог случайно задеть Фиделя.
Спарафучиле вспрыгнул на юношу, оседлал его, зажал жертву сильными ногами. Огонь играл на клинке убийцы. Теперь Агис мог выстрелить, не боясь промахнуться, но в то же мгновение убийца нанес удар.
Крик боли разорвал тишину. Тела соперников замерли. Агис опустил оружие, схватил Спарафучиле, согнувшегося над юношей, отшвырнул убийцу, приготовился пристрелить его. Но, взглянув в лицо ублюдка, увидел маску смерти.
Центурион в изумлении разжал руку. Спарафучиле рухнул, держа руки на животе. Из ребер торчала рукоятка кинжала, вокруг медленно расплывалось пятно крови. Губы его разомкнулись, он остановил полный боли взгляд на священнике.
Брат Фидель сел, оглядываясь вокруг.
– Как ты? – спросил его Агис.
– Спасибо, с Божьей помощью. Что... что случилось? – Фидель посмотрел затуманенным взором на ублюдка.
Спарафучиле зловеще усмехнулся.
– Кажется, ты убил меня, святой отец.
Фидель увидел рукоятку кинжала, кровь.
– Нет! – Он подполз к умирающему, взял его за окровавленную руку. – Нет, клянусь Господом, я не...
– Берегись! – предупредил Агис, испугавшись, что Спарафучиле попытается взять врага с собой на тот свет.
Но спазм боли исказил уродливые черты убийцы, дыхание застряло в горле.
– Господь! – Спарафучиле ухватился за единственное услышанное им слово. – Твой Господь... Это он убил меня!
Голова ублюдка упала набок, из открытого рта потекла кровь. Гладкие, прямые волосы растрепались, прикрыв раскосые застывшие глаза, вперившиеся в темноту.
Брат Фидель сидел на полу. Лицо его стало серым, дыхание частым и неглубоким.
– Я не притрагивался к кинжалу! Клянусь! Перед Господом клянусь! Ведь вы видели, да? – Он посмотрел на Агиса.
– Да, видел, – солгал центурион. И положил руку на плечо юноши. – У Спарафучиле подвернулась нога, он упал, и кинжал вонзился в него.
Фидель перевел взгляд на труп.
– Нет, – сказал он. – Произошло что-то другое.
– Что бы ни произошло, ты спас жизнь миледи, – сказал Агис.
Фидель, опомнившись, наконец сообразил, где он, увидел Мейгри, державшую Сагана за руку. Она стояла, уткнувшись в плечо милорда головой, ее светлые волосы рассыпались, прикрывая их обоих точно шелковой завесой.
Брат Фидель тихо вздохнул.
– Кто знает?!
Он закрыл невидящие раскосые глаза Спарафучиле и стал читать отходную молитву.
* * *
В аббатстве темнота была не угрожающей или пугающей, а успокаивающей, теплой, дающей утешение после дневных трудов, облегчение от мук и боли. Мейгри шла по проходу вслед за монахом. Никого из братии не было, им было запрещено видеть женщину. Лишь краем глаза она замечала темные фигуры, тут же исчезавшие, когда она поворачивала голову посмотреть на них.
А вдалеке раздавались голоса, преисполненные мольбой:
– Kyrie eleison... Смилуйся, Господи...
Темнота, тепло, музыка были словно упрек Мейгри, чьи доспехи пронизывали мягкие тени острым, агрессивным, металлическим светом. Она чувствовала негодование священников, их неодобрение.
– Я выполняю свой долг, – сказала она им; голос ее дрожал, эхом раскатываясь по залам, чьи камни слышали только звуки молитвы и мягкие, приглушенные тона беседы о самом насущном, мирском.
Пристыженная, она взглянула искоса на высокого священника, пытаясь понять, сердится он на нее или нет, но он натянул низко на лоб капюшон, лица не было видно. Ничего не ответив, он продолжал свой путь.
Они спустились этажом ниже, туда, где были кельи монахов, и повернули в узкий длинный коридор. Мейгри могла дотронуться до стен с обеих сторон, лишь протянув руку. А если бы подняла руку, дотронулась до потолка. Высокий монах ссутулился, чтобы не удариться головой.
Было плохо видно. Монах нес тонкую белую свечу, ее слабое пламя колыхалось в такт его движениям. Фигура монаха, полы его рясы, напоминающие покрывало, поглощали и этот скудный свет. Он знал дорогу, мог бы идти вслепую. Мейгри все время спотыкалась, потому что, хотя плиты были стерты ногами бесконечно снующих здесь монахов, пол был неровным, он шел под наклоном – то вниз, то неожиданно вверх. Доспехи стучали и бренчали.
Они прошли мимо бесчисленного множества деревянных дверей, все они были закрыты. Из-под них не просачивался свет, ни звука не доходило из этих келий. Они дошли почти до конца коридора, и священник остановился.
Мейгри не надо было спрашивать, какую дверь открыть, она знала. Она взглянула на священника, ожидая получить от него какой-то знак, подтверждающий ее уверенность. Но он стоял неподвижно, лица не было видно, он не утешал ее и не торопил. Ей предстояло самой сделать выбор.
Тихо вздохнув, Мейгри мягко толкнула деревянную дверь. Та распахнулась.
Мужчина в рясе стоял на коленях перед алтарем. Спиной к ней, хотя наверняка услышал, что она вошла, потому что ее доспехи зазвенели, как серебряные колокольчики. Она узнала его по длинным волосам, спадавшим на плечи, узнала, потому что сердце стиснула боль.
Высокая и прямая, в сиянии доспехов, которые освещали келью ярче, чем лунный свет, Мейгри обратилась к нему:
– Лорд Дерек Саган, я призываю вас исполнить свою клятву. Я призываю вас к вашему королю!
Он долго еще стоял на коленях, потом поднялся и повернулся к ней. Лицо его было мрачным, строгим и темным, в глазах – горечь упрека, она почувствовала это его состояние в ту секунду, когда вошла в его обитель. Ей показалось, что он сейчас откажет ей, она испугалась, не зная, какими же словами ей убеждать его, ибо ей нечего было предложить ему взамен мира и покоя, охранявших аббатство, разве что отчаяние, ужас, смерть...
– Отец... – сказал он, огонек его слов упрека погас, так же как пламя свечи в руках монаха.
Только серебряные доспехи Мейгри излучали свет.
Саган посмотрел на нее, глубоко вздохнул.
– Не надо было вам приходить, – сказал он.
* * *
Агис и брат Фидель стояли возле гроба. Агис все сильнее тревожился, нервничал. Держа руку на дротиковой винтовке, то и дело оглядывался по сторонам.
– Враг близко, – пробормотал он. – Я чувствую...
– Не вокруг нас, – сказал брат Фидель. Священник не сводил взгляда с неподвижной фигуры в гробу. – А внутри.
Агис вопросительно посмотрел на него, не понимая его слов.
– Мой повелитель умирает, – ответил священник. – Миледи старается удержать его, но сердцем она не с ним. Как это могло случиться? Страх за себя, страх за него...
– Она должна спасти его!
– Да, – сказал грустно Фидель. – Должна. Она знает это, надеюсь, спасет. Но ей предстоит сделать горький выбор. Kyrie eleison... Смилуйся, Господи . Господь смилостивится над ними.
Однажды Агис был у океана, и вдруг он вспомнил, как стоял у берега и наблюдал за волной, разбивающейся о берег. А потом она убегала от него, забирая с собой, как ему казалось, целый мир. Песок, галька, ракушки, водоросли утягивало из-под ног, и ему казалось почему-то, что следом за ними утянет и его, что волна схватит его и поглотит, и он исчезнет в зеленой пучине.
Но подкатывала другая волна, принося с собой ракушки, и песок, и водоросли, бросая ему их под ноги, точно даря жизнь. И так это будет продолжаться бесконечно.
– Все, – сказал тихо брат Фидель.
Мейгри положила руку на грудь Сагана.
Центурион понял, что его повелитель мертв. Он отстегнул меч, висевший на талии, хотел положить его в гроб, как просил его повелитель. Он шагнул вперед, остановился.
Саган глубоко вздохнул, потом выдохнул. Обнял Мейгри, привлек к себе.
– Не надо было вам приходить, – сказал он.
Глава десятая
Сиянье изливавшего на рой обычный звезд...
Джон Мильтон. Потерянный рай
– Корабль леди Мейгри, – доложил Таск; его «Ятаган» низко летел над бесплодной, заброшенной планетой. – А, узнаю эту посудину. Она принадлежит убийце Спара... – как там его дальше.
– Он спас нам жизнь, – напомнила Нола.
– Только потому, что от нас живых ему было больше пользы, чем от мертвых, – пробурчал Таск.
– Не знаю, кому принадлежат другие корабли, вероятно, коммандос, которых наняла миледи.
– Это, должно быть, то место, – сказал Дайен, – сделай еще один круг. Что показывают сканеры, Икс-Джей?
– Все энергетические уровни скачут, а вы хотите, чтобы я нашел здесь каких-то жалких людей, – усмехнулся компьютер. – В следующий раз попросите меня найти зажженную спичку в горящем лесу.
– «Ятаган», – вышел чей-то голос на связь, – это «Галактическая Красавица», вы слышите меня?
– Слышу, – подтвердил Икс-Джей, – сообщение поступает с пассажирского корабля.
– Да, слышим, – сказал Таск. – Мы пытались связаться с вами...
– Сначала я должна была вас проверить. Говорит капитан Томи Корбет. Я хочу поговорить со старшим.
– Капитан Корбет, – начал Дайен, – я...
– Меня не волнует, кто вы такой. Мне сказали, что какой-то флот подберет нас. Это вы и есть?
– Нет, капитан, план изменился. Я – Дайен Старфайер, командир флота. Он сейчас находится на периметре Коразианской галактики.
– А мне-то что до того?
– Я могу передать вам его координаты. Капитан, предлагаю сделать прыжок, и как можно скорее, – продолжил Дайен. – У меня с собой свертывающая пространство бомба, не исключено, что мне придется взорвать ее. В этом случае флот заранее предупредят, что он должен сделать прыжок в пустоту. И вы улетите с ними. Икс-Джей передаст координаты.
На другом конце наступила тишина, после чего послышался изменившийся голос капитана.
– Я не понимаю. Вы хотите сказать... с ними что-то случилось?
– Вы получили координаты? – спросил Дайен, не обращая внимания на вопрос.
– Да, получила. – Снова молчание, затем Томи продолжила: – Чем я могу вам помочь?
– Спасибо, капитан, на вас забота о ваших пассажирах.
– Об этих богатых уродах? От них впервые в жизни какой-то толк был, правда, для этого их пришлось погрузить в спячку.
Голос капитана звучал грубо и искаженно. Таск, округлив глаза и подняв бровь, посмотрел на Дайена и сказал:
– Не в себе, боится прыжка.
– Капитан, – повторил Дайен, – вы получили координаты?
– Да, получила. Я слышала вас. Я не боюсь. Из-за этого чертова наркотика, который мне дали ваши друзья, я сама не своя. Полностью отключилась. Не беспокойтесь, я совершу прыжок. Я готовлюсь к нему. Хорошо, чтобы флот оказался на месте.
– Он будет, – пообещал Дайен.
– Еще один вопрос. Вы... вы получали какие-нибудь известия от тех, кто уже совершил прыжок? Там все в порядке? В особенности...
Дайен ждал, что капитан закончит, но ее голос пропал.
– Нет, – наконец сказал Дайен, – очень жаль, но никаких известий нет.
– Ладно. В конечном счете это ничего не решает, – сказала капитан после небольшой паузы.
Внезапно связь оборвалась.
– Как странно, – нахмурился Старфайер, – надеюсь, она справится с управлением...
– Хотел бы напомнить всем, что на самом деле компьютер управляет кораблем, – высокомерно заявил Икс-Джей. – И он же будет управлять им во время прыжка. Любое вмешательство человека излишне, Таск только потому так долго живет, что ни во что не сует свой нос.
Икс-Джей самодовольно ждал, что ответит Таск. Таск ничего не сказал. Он задумчиво молчал, пристально глядя на контрольную панель. Нола взяла его руку, их пальцы переплелись.
– Эй, Таск, это же была шутка, – сказал компьютер.
Таск не ответил.
– Слушай, мне очень жаль...
– Господи, – вскочил наемник. – Не делай этого!
– Не делать чего? – Лампочки Икс-Джея замигали в изумлении.
– Не извиняйся передо мной! Заткнись! Я знаю, сейчас пришло мое время извиняться. Чертов компьютер, еще и извиняется!
– Я же ничего такого не сделал!
– Но собирался. Я слышал, ты начал говорить «Мне очень жаль».
– Все равно извини. – Икс-Джей закричал так, увеличив звук, что чуть не оглушил всех. – Прости, что я за тобой шпионил, ведь ты – пилот, командир корабля.
– Так-то лучше, – сказал Таск, садясь на место и осматриваясь с облегчением.
– Икс-Джей, начинай посадку! – приказал Дайен.
– Еще один круг, малыш. Мне не нравится эта посадочная полоса. Я улавливаю странные энергетические сигналы.
– Икс-Джей, садись вон на тот выступ скалы. Ты уже сказал, что из-за энергетических уровней невозможно что-либо понять.
– Малыш, прислушайся к голосу разума, сделай, как я говорю. Вызови генерала Дикстера. Пошли за флотом и за людьми. Отправь тысяч десять солдат в ту дыру. Пусть они займутся ловцом душ.
– Дохлый номер, Икс-Джей. Абдиэль может показаться десяти тысячам людей в десяти тысячах разных обличьях. Он может сбежать, может ускользнуть или сделать так, что эти десять тысяч набросятся друг на друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58