На самом деле, – добавил он мрачно, – я с гораздо большей радостью готов отразить на своем маленьком корабле атаку боевой коразианской флотилии, чем столкнуться с тем, что нас ожидает в аббатстве.
Фидель решил было, что Командующий опять дразнит его, может, разыгрывает какую-то шутку, которая кое-чему его научит. Но взглянув на плотно сжатый рот Сагана, он понял, что тому не до шуток.
– Милорд, я не понимаю вас. Какой вред могут причинить вам в нашем светлом аббатстве?
– Сядьте на минуту, брат, и выслушайте меня.
Фидель послушно сел в кресло второго пилота. Командующий продолжал стоять, возвышаясь над ним.
– Что вам известно об Ордене Черной Молнии?
Вопрос озадачил Фиделя. Он никогда даже не задумывался над тем, что именно ему было известно.
– В него входили... те, кто имел Королевскую кровь, они учредили свой Орден в противовес нашему. Они хирургическим путем имплантировали иглы, такие, как на вашем кресле и на вашем родовом мече, себе в руки...
– И вобрали в свой организм вирус и нейрогенераторы, те, что через меч передаются нам, после чего смогли передавать этот вирус другим, – Саган говорил спокойно, точно читал лекцию. – Вы понимаете меня?
– Не совсем, – ответил робко Фидель. – Я слышал о вирусе, как он использует энергию человека, чтобы тот мог орудовать мечом или управлять кораблем, придавая его действиям скорость мысли. Слышал, что его используют также, чтобы выкачать из человека энергию. Но я никогда не мог понять, как и зачем люди так рискуют – заражаются этим вирусом и живут с ним. Ведь он, наверно, оказывает разрушительное действие!
– Да, именно так. Люди погибают в страшных муках, потому что их организм отторгал этот вирус. А те, кто выжил, вынуждены были поглощать огромное количество таблеток, чтобы кое-как поддерживать в себе силы. Но по сей день они испытывают страшную боль. У них гниет кожа, отпадая лоскутами. Нейрогенераторы скапливаются возле нервных узлов, образуя наросты на черепе. Вылезают волосы. Но выжившие с радостью переносят эти испытания.
Втыкая иголки в тело другого человека, они получают возможность руководить им напрямую, получают доступ к его сознанию, узнают его секреты, даже его подсознательные страхи и стремления. Со временем они научились манипулировать своими жертвами и на расстоянии, по их команде те испытывают или наслаждение, или мучительные боли. Они имеют над ними безграничную власть.
– Вы говорите о них в настоящем времени, мой повелитель, – сказал Фидель. – Они же все погибли, верно? Их чудовищный Орден был уничтожен во время Революции.
– Да, так же как наш Орден, Орден Адаманта, – ответил Саган, глядя на юного священника.
– Господи, прости нас грешных! Что вы такое говорите?!
– Я хочу рассказать вам кое-что, брат Фидель. Несколько человек знают об этом, те, кто остался в живых. Один из них – адмирал Экс, он был непосредственным участником этой трагедии. Другой – Джон Дикстер, Мейгри поведала ему все свои тайны. И Дайен. Я говорил ему, предупреждал его. Слишком поздно, как выяснилось. Но как бы то ни было, он все знает, и вы должны знать.
Это произошло двадцать лет назад, до Революции. Не имеет значения, как именно. Это отдельный рассказ. Достаточно сказать, что леди Мейгри и я попали в ловушку, расставленную одним из самых хитрых и могущественных адептов Ордена Черной Молнии. Я со стыдом вспоминаю эту историю. Подвохом, обманом, игрой на нашем тщеславии нас завлекли в сети этого человека. Он называл себя Абдиэлем... Абдиэль... Так звали ангела Божьего.
Мы были ему нужны по двум причинам: он хотел получить контроль над нами и использовать нас в своих целях, пытался добраться до секрета мысленной связи между миледи и мной. Когда его ученики пришли за нами, мы сопротивлялись, но нас было только двое, а их – много.
Командующий посмотрел на ладонь своей правой руки, на пять шрамов, свежих, с сукровицей от недавних уколов игл пульта управления корабля. Саган потер ладонь, словно она болела.
– Он называет это «соединением», – сказал он тихо. – Он испытывает физическое удовольствие от этого. Сексуальное. Для жертвы это – изнасилование. Изнасилование ума, души.
Командующий замолчал, потер пальцы над ранками на руке. На лице отразилась горечь воспоминаний о борьбе, о поражении.
– Он вторгся в нас, но миледи и я оказались слишком сильными для него, – сказал наконец Саган. – Мы устояли, нам удалось убежать от него. Но до этого он завладел нами. Узнал наши тайные помыслы, страхи и желания.
– Этот человек, этот Абдиэль, жив? – спросил ошеломленный Фидель. – И вы говорите, что он... что он... – Священник не мог закончить фразу, ее невозможно было произнести.
– Я не знаю наверняка, – сказал Саган. – Но думаю, да. Абдиэль заглянул в мой мозг, в мою душу. Он один знает, кого я ищу в этой Вселенной, кого я ни за что не обойду вниманием.
Юного священника точно громом поразило:
– Милорд! Вы не думаете, что я... что я предал вас?
– Нет, не думаю, брат Фидель. – Командующий улыбнулся и положил ему руку на плечо. – Я верю, что вы оправдываете свое имя. Но, – добавил он мрачно, – Абдиэль и невинных использует.
Священник выглянул из иллюминатора корабля и посмотрел в сторону аббатства Святого Франциска. Его темные, без бойниц стены и башенки, резко выделяющиеся на фоне алого горизонта, всегда были для брата Фиделя цитаделью, защищавшей его от внешнего мира. За этими стенами – мир, безопасность, братская любовь, забота, знание, праведный труд. Воздух, которым дышали священники и монахи, был здоровым: толстые, специально для них спроектированные стены охраняли эту созданную ими искусственную атмосферу.
Никто здесь не повышал голоса в гневе или тревоге. Не били призывно в барабаны, от грома которых бежит дрожь по телу. Резкий свет не освещал изувеченные, истекающие кровью тела. Фидель представил себе прохладную, мягкую тень, в которой передвигаются люди в рясах, спеша по своим делам, кивая друг другу в немом приветствии головами в капюшонах. Сейчас они собираются в храме к вечерне.
– Alleluja, alleluja, alleluja
Venite, exultemus, Domino...
Придите, возрадуйтесь Господу Нашему...
Его голос сливался в голосами его братьев, когда он пел слова, которые мыслию и духом возносили его к Господу на крыльях музыки, возносили высоко над бренным телом, над суетными искушениями, грехами, огорчениями и проступками. Голоса эти освобождали от всякой скверны, очищали душу, чтобы она заново начала свою жизнь.
Фидель смотрел на темные стены, пытаясь представить их запятнанными, оскверненными, опасными. И не мог. Это было невозможно. Господь не допустил бы этого.
– Сказано, что мы должны уповать на Господа, – сказал тихо юный священник.
– Я уповаю, – ответил мрачно Саган. – Но также сказано, что Господь помогает тому, кто сам себе помогает. И потому, надеясь на лучшее, я готов к худшему. – Он кивнул на компьютер и пульт управления. – Я не стал программировать корабль на обратный путь, чтобы он доставил вас к доктору Гиску, хотя вы чрезвычайно ему нужны. Если что-нибудь случится со мной, Фидель, это ваш долг и ваша забота, ниспосланные вам свыше, сообщить о случившемся леди Мейгри и Его величеству королю. Если я погибну, их жизни, особенно жизнь короля, окажутся в чрезвычайной опасности. Вы поняли меня, брат?
Фидель в ужасе смотрел на него.
– Мой повелитель! Не говорите так. Мой обет... Я не могу... Не могу...
– Нам не дано знать, что мы можем, а что – нет, брат, пока нас не призовут. А что касается ваших обетов, я ведь не прошу вас нарушать их. Вас не посылают на поле битвы. Вы только доставите послание, и все.
Саган посмотрел на экран, мысленно прикинул, сколько им надо пройти.
– Идемте, брат. Если мы сейчас тронемся в путь, то как раз к концу вечерни придем.
Он повесил на спину блок питания, надел маску и помог юноше сделать то же самое. Выходя из корабля, Командующий показал Фиделю, как открыть люк, который тут же закрылся за ними.
– Ладонью нажмите на эту панель, потом скажите что-нибудь, что хотите. Слова не имеют значения. Подействует звук вашего голоса...
«Подействует... Да, я знаю теперь, как открывается люк. Но какое отношение это имеет ко мне? – думал Фидель. – Командующий заблуждается. Он слишком долго был окружен смертью и насилием. Ему мерещится теперь это повсюду, даже в светлой обители Господа».
– Я могу положиться на вас, брат Фидель? – спросил Саган.
Юный священник был в смятении, не зная, что ответить.
– Надеюсь, вы всегда сможете положиться на меня, милорд, – сказал он наконец. – Но я искренне верю, что ваши страх и тревоги беспочвенны. Господь никогда не допустит, чтобы этот злой человек проник за наши стены.
– А как же ночь Революции, брат? – Голос Сагана звучал из-под маски словно издалека. – Господь допустил, чтобы туда ворвались разъяренные толпы?
Тень сомнения омрачила душу священника, будто его задело крыло пролетавшей птицы.
– Человеку не дано постичь промысел Божий, но мы должны верить. Я буду молиться, чтобы Бог не оставил нас.
Саган больше ничего не сказал, в маске не поговоришь, надо следить за дыханием. Они двинулись по пустыне по направлению к аббатству.
Идти было не трудно, поверхность планеты была сложена красным камнем, покрытым тонким слоем пыли и желтого песка. Но в лицо им дул сильный ветер, ударяя по незащищенной коже мириадами песчинок и мелких камешков. По красному небу ползли черные облака, они сливались с газами, вырывавшимися бесконечными вихрями из красного гиганта, служившего на этой планете солнцем. Путники надвинули низко на глаза капюшоны, наклонились вперед и пошли, сражаясь с ветром, подол рясы бил по ногам.
Они добрались наконец до стен аббатства. Фидель с любовью посмотрел на них, надеясь увидеть картину, всегда радующую его сердце. К его ужасу и смятению, аббатство больше не казалось ему спокойным убежищем, обителью. Оно напоминало тюрьму... или мавзолей. Он остановился, весь дрожа, и почувствовал на своей руке сильную руку Сагана.
– Молитесь, брат Фидель, – сказал Командующий. – Быстрее!
Глава третья
Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся...
I-е Послание к Коринфянам, 15; 51
Мейгри сидела в каюте Командующего, в кресле Сагана, за его письменным столом, перед его компьютером. Экран ярко светился, это было единственное светлое пятно в темноте кабинета. На нем, правда, не было никакого изображения, абсолютно никакого. Мейгри смотрела на него и думала, что этот искусственный интеллект был зеркальным отображением ее состояния – пустой, пребывающий в ожидании, когда кто-нибудь вдохнет в него жизнь.
Она не собиралась оставаться здесь. Хотела найти себе пристанище где-нибудь в другом месте «Феникса». Но очень скоро убедилась, что единственные комнаты, где ей никто не посмеет мешать, куда никто не посмеет войти, где она сможет уединяться, – каюта Сагана.
– Миледи, – послышался голос Агиса, капитана Почетной гвардии.
Мейгри замерла, испуганно взглянула на дверь, боясь, что она сейчас откроется, хотя знала, что никто не сможет это сделать. Джон Дикстер. Снова Джон Дикстер. Она не станет отвечать. Пусть решит, что она ушла. И тем не менее охранник знал, что она там.
– Я приказала не беспокоить меня, – сказала холодно и резко Мейгри.
– Его величество хочет видеть вас, миледи.
Мейгри закрыла глаза, вздохнула.
– Чего же вы в таком случае ждете?
Двойные двери беззвучно открылись. В проеме стоял Дайен. Свет, лившийся из коридора, освещал его так, словно от него исходило сияние, рыжие волосы горели ярким пламенем. Он вошел, двигаясь легко и изящно, в его осанке сквозила гордость, но не было и намека на высокомерие, он шел уверенно, спокойно.
Он изменился, подумала Мейгри, вспомнив ту ночь, когда она покинула его. Тогда в нем было ощущение собственного величия, харизмы, могущества Королевской крови, позволявшие ему надеяться, что он добьется власти над другими. Но не было уверенности в собственных силах, мудрости, опыте. Лезвие меча, побывавшего в огне, закалилось, ему не хватало лишь остроты. Саган отточил его.
Теперь стоило Дайену появиться, как все взгляды оказывались прикованными к нему. И это происходит, подумала Мейгри, независимо от его одеяния – облачен ли он в пурпурную королевскую мантию или рваное рубище нищего. Саган придал ему внешность короля, но что, думала Мейгри, глядя на юношу, составляет его нутро?
– Ваше величество, – сказала она, встав со стула и склонившись перед ним в глубоком поклоне. – Вы могли бы послать за мной...
– Нет, – перебил ее Дайен. – Я хотел поговорить с вами с глазу на глаз. И... – он оглядел комнату, – я решил, что это самое подходящее место. Тут нет шпионских глаз и ушей.
Мейгри кивнула в знак согласия.
– Пожалуйста, садитесь, – добавил Дайен, видя, что она продолжает стоять. Он слегка покраснел в замешательстве. – Я хочу поговорить с вами как... друг. Я пришел сюда не в качестве короля, – продолжал он, чувствуя, что его слова требуют уточнения. – Мне хотелось бы, чтобы между нами восстановились прежние отношения.
Мейгри решила, что сейчас не следует говорить, что это невозможно. Очень скоро он сам поймет. Она подошла к кушетке, которая, казалось, как и вся мебель в комнатах Сагана, была готова, словно верный солдат, в любую минуту оказать помощь тому, кто нуждается в ней. При этом мебель была малоудобной, спартанской, о комфорте здесь не думали. Саган не жаловал посетителей, а когда ему приходилось принимать их, старался не задерживать у себя.
Мейгри села, улыбаясь Дайену, похлопала по кожаному сиденью, приглашая его тоже сесть.
– Спасибо, миледи, но я предпочитаю постоять, если не возражаете.
– Как вам будет угодно, Ваше величество, – сказала Мейгри, тщетно пытаясь сесть поудобнее, чтобы не немели ноги.
Дайен не слышал ее. Он начал ходить по комнате, сцепив руки за спиной, наклонив в задумчивости голову. Мейгри наблюдала десятки раз, как Саган точно так же вышагивает. Удушье внезапно навалилось на нее. Ей пришлось отвернуться, опустить глаза. Руки ее лежали на тонкой жесткой подушке. Она перевела дыхание.
– Простите за беспокойство, миледи. – Дайен остановился, повернулся к ней. – У вас столько работы. А я помешал вам. Но я не займу у вас много времени.
– Мое время полностью в вашем распоряжении, Ваше величество.
– Не надо... – сказал он отрывисто, в глазах его полыхало пламя. – Не надо говорить со мной так. Говорите, как раньше, когда мы оба были пленниками на борту нашего «Феникса».
– Хорошо, Дайен, – ответила Мейгри ласково. – Я не хотела...
– Миледи, – слова вырывались из него, словно он знал: он произнесет их сейчас или никогда, – я видел его!
– Видел его? Видел кого? – Мейгри показалось, что он имеет в виду Сагана. Она приподнялась с кушетки.
– Платуса. – Он пристально смотрел на нее, ждал, как она прореагирует.
Мейгри тяжело осела назад.
– Что он сказал вам? – спросила она слабым голосом.
– Вы верите мне?
– А почему нет?
– Но это могло быть всего лишь сном.
– Так, значит, сном?
– Перестаньте! – воскликнул Дайен. – Перестаньте играть со мной в эти глупые игры!
– А что вы хотите от меня, Дайен? – резко ответила ему Мейгри. – Хотите, чтобы я сказала: «Да, вы видели моего брата, пришедшего с того света» или чтобы я подняла вас на смех и сказала: «Вы небось что-то не то на ужин съели, дорогой». Так? В глубине сердца вы сами знаете правду, Ваше величество. И мне совсем не надо соглашаться с вами или спорить.
Дайен нахмурился, но слушая ее, он постепенно успокоился.
– Он ничего не сказал мне. Он не подошел ко мне. Он остановился на пороге моей комнаты и посмотрел на меня. Просто посмотрел и кивнул, – голос Дайена смягчился, в нем проступили грустные нотки. – Он напомнил мне время, когда мы были вместе дома, я решал алгебрическое уравнение... – Вдруг он снова вспылил. – Это такое правило у призраков? Они всегда молчат? Я сам не верю в то, что говорю. Но я не шучу! Простите меня за то, что я побеспокоил вас. Наверно, мне просто приснился сон. Я...
– Он заговорил бы, если бы счел нужным, – сказала тихо Мейгри. – Со мной он говорил.
Она встала, зашла за кушетку, пробежала рукой по холодной металлической раме спинки.
– Говорят, что умершие особы Королевской крови остаются в той плоскости существования – становятся призраками, особенно если усопший был связан сильными духовными нитями с кем-то живым. И это поверье имеет столь широкое хождение, так много историй о том, как люди видели или разговаривали с «привидениями», что наши ученые провели эксперименты, чтобы доказать правомерность – или ложность – этого поверья.
– И что же они обнаружили? – живо спросил Дайен.
– То, что я уже сказала: или веришь своим глазам, или нет.
Мейгри улыбнулась, увидев разочарование на лице короля.
– С точки зрения здравого смысла это чушь, выдумка. Почему одни привидения приходят, а другие нет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Фидель решил было, что Командующий опять дразнит его, может, разыгрывает какую-то шутку, которая кое-чему его научит. Но взглянув на плотно сжатый рот Сагана, он понял, что тому не до шуток.
– Милорд, я не понимаю вас. Какой вред могут причинить вам в нашем светлом аббатстве?
– Сядьте на минуту, брат, и выслушайте меня.
Фидель послушно сел в кресло второго пилота. Командующий продолжал стоять, возвышаясь над ним.
– Что вам известно об Ордене Черной Молнии?
Вопрос озадачил Фиделя. Он никогда даже не задумывался над тем, что именно ему было известно.
– В него входили... те, кто имел Королевскую кровь, они учредили свой Орден в противовес нашему. Они хирургическим путем имплантировали иглы, такие, как на вашем кресле и на вашем родовом мече, себе в руки...
– И вобрали в свой организм вирус и нейрогенераторы, те, что через меч передаются нам, после чего смогли передавать этот вирус другим, – Саган говорил спокойно, точно читал лекцию. – Вы понимаете меня?
– Не совсем, – ответил робко Фидель. – Я слышал о вирусе, как он использует энергию человека, чтобы тот мог орудовать мечом или управлять кораблем, придавая его действиям скорость мысли. Слышал, что его используют также, чтобы выкачать из человека энергию. Но я никогда не мог понять, как и зачем люди так рискуют – заражаются этим вирусом и живут с ним. Ведь он, наверно, оказывает разрушительное действие!
– Да, именно так. Люди погибают в страшных муках, потому что их организм отторгал этот вирус. А те, кто выжил, вынуждены были поглощать огромное количество таблеток, чтобы кое-как поддерживать в себе силы. Но по сей день они испытывают страшную боль. У них гниет кожа, отпадая лоскутами. Нейрогенераторы скапливаются возле нервных узлов, образуя наросты на черепе. Вылезают волосы. Но выжившие с радостью переносят эти испытания.
Втыкая иголки в тело другого человека, они получают возможность руководить им напрямую, получают доступ к его сознанию, узнают его секреты, даже его подсознательные страхи и стремления. Со временем они научились манипулировать своими жертвами и на расстоянии, по их команде те испытывают или наслаждение, или мучительные боли. Они имеют над ними безграничную власть.
– Вы говорите о них в настоящем времени, мой повелитель, – сказал Фидель. – Они же все погибли, верно? Их чудовищный Орден был уничтожен во время Революции.
– Да, так же как наш Орден, Орден Адаманта, – ответил Саган, глядя на юного священника.
– Господи, прости нас грешных! Что вы такое говорите?!
– Я хочу рассказать вам кое-что, брат Фидель. Несколько человек знают об этом, те, кто остался в живых. Один из них – адмирал Экс, он был непосредственным участником этой трагедии. Другой – Джон Дикстер, Мейгри поведала ему все свои тайны. И Дайен. Я говорил ему, предупреждал его. Слишком поздно, как выяснилось. Но как бы то ни было, он все знает, и вы должны знать.
Это произошло двадцать лет назад, до Революции. Не имеет значения, как именно. Это отдельный рассказ. Достаточно сказать, что леди Мейгри и я попали в ловушку, расставленную одним из самых хитрых и могущественных адептов Ордена Черной Молнии. Я со стыдом вспоминаю эту историю. Подвохом, обманом, игрой на нашем тщеславии нас завлекли в сети этого человека. Он называл себя Абдиэлем... Абдиэль... Так звали ангела Божьего.
Мы были ему нужны по двум причинам: он хотел получить контроль над нами и использовать нас в своих целях, пытался добраться до секрета мысленной связи между миледи и мной. Когда его ученики пришли за нами, мы сопротивлялись, но нас было только двое, а их – много.
Командующий посмотрел на ладонь своей правой руки, на пять шрамов, свежих, с сукровицей от недавних уколов игл пульта управления корабля. Саган потер ладонь, словно она болела.
– Он называет это «соединением», – сказал он тихо. – Он испытывает физическое удовольствие от этого. Сексуальное. Для жертвы это – изнасилование. Изнасилование ума, души.
Командующий замолчал, потер пальцы над ранками на руке. На лице отразилась горечь воспоминаний о борьбе, о поражении.
– Он вторгся в нас, но миледи и я оказались слишком сильными для него, – сказал наконец Саган. – Мы устояли, нам удалось убежать от него. Но до этого он завладел нами. Узнал наши тайные помыслы, страхи и желания.
– Этот человек, этот Абдиэль, жив? – спросил ошеломленный Фидель. – И вы говорите, что он... что он... – Священник не мог закончить фразу, ее невозможно было произнести.
– Я не знаю наверняка, – сказал Саган. – Но думаю, да. Абдиэль заглянул в мой мозг, в мою душу. Он один знает, кого я ищу в этой Вселенной, кого я ни за что не обойду вниманием.
Юного священника точно громом поразило:
– Милорд! Вы не думаете, что я... что я предал вас?
– Нет, не думаю, брат Фидель. – Командующий улыбнулся и положил ему руку на плечо. – Я верю, что вы оправдываете свое имя. Но, – добавил он мрачно, – Абдиэль и невинных использует.
Священник выглянул из иллюминатора корабля и посмотрел в сторону аббатства Святого Франциска. Его темные, без бойниц стены и башенки, резко выделяющиеся на фоне алого горизонта, всегда были для брата Фиделя цитаделью, защищавшей его от внешнего мира. За этими стенами – мир, безопасность, братская любовь, забота, знание, праведный труд. Воздух, которым дышали священники и монахи, был здоровым: толстые, специально для них спроектированные стены охраняли эту созданную ими искусственную атмосферу.
Никто здесь не повышал голоса в гневе или тревоге. Не били призывно в барабаны, от грома которых бежит дрожь по телу. Резкий свет не освещал изувеченные, истекающие кровью тела. Фидель представил себе прохладную, мягкую тень, в которой передвигаются люди в рясах, спеша по своим делам, кивая друг другу в немом приветствии головами в капюшонах. Сейчас они собираются в храме к вечерне.
– Alleluja, alleluja, alleluja
Venite, exultemus, Domino...
Придите, возрадуйтесь Господу Нашему...
Его голос сливался в голосами его братьев, когда он пел слова, которые мыслию и духом возносили его к Господу на крыльях музыки, возносили высоко над бренным телом, над суетными искушениями, грехами, огорчениями и проступками. Голоса эти освобождали от всякой скверны, очищали душу, чтобы она заново начала свою жизнь.
Фидель смотрел на темные стены, пытаясь представить их запятнанными, оскверненными, опасными. И не мог. Это было невозможно. Господь не допустил бы этого.
– Сказано, что мы должны уповать на Господа, – сказал тихо юный священник.
– Я уповаю, – ответил мрачно Саган. – Но также сказано, что Господь помогает тому, кто сам себе помогает. И потому, надеясь на лучшее, я готов к худшему. – Он кивнул на компьютер и пульт управления. – Я не стал программировать корабль на обратный путь, чтобы он доставил вас к доктору Гиску, хотя вы чрезвычайно ему нужны. Если что-нибудь случится со мной, Фидель, это ваш долг и ваша забота, ниспосланные вам свыше, сообщить о случившемся леди Мейгри и Его величеству королю. Если я погибну, их жизни, особенно жизнь короля, окажутся в чрезвычайной опасности. Вы поняли меня, брат?
Фидель в ужасе смотрел на него.
– Мой повелитель! Не говорите так. Мой обет... Я не могу... Не могу...
– Нам не дано знать, что мы можем, а что – нет, брат, пока нас не призовут. А что касается ваших обетов, я ведь не прошу вас нарушать их. Вас не посылают на поле битвы. Вы только доставите послание, и все.
Саган посмотрел на экран, мысленно прикинул, сколько им надо пройти.
– Идемте, брат. Если мы сейчас тронемся в путь, то как раз к концу вечерни придем.
Он повесил на спину блок питания, надел маску и помог юноше сделать то же самое. Выходя из корабля, Командующий показал Фиделю, как открыть люк, который тут же закрылся за ними.
– Ладонью нажмите на эту панель, потом скажите что-нибудь, что хотите. Слова не имеют значения. Подействует звук вашего голоса...
«Подействует... Да, я знаю теперь, как открывается люк. Но какое отношение это имеет ко мне? – думал Фидель. – Командующий заблуждается. Он слишком долго был окружен смертью и насилием. Ему мерещится теперь это повсюду, даже в светлой обители Господа».
– Я могу положиться на вас, брат Фидель? – спросил Саган.
Юный священник был в смятении, не зная, что ответить.
– Надеюсь, вы всегда сможете положиться на меня, милорд, – сказал он наконец. – Но я искренне верю, что ваши страх и тревоги беспочвенны. Господь никогда не допустит, чтобы этот злой человек проник за наши стены.
– А как же ночь Революции, брат? – Голос Сагана звучал из-под маски словно издалека. – Господь допустил, чтобы туда ворвались разъяренные толпы?
Тень сомнения омрачила душу священника, будто его задело крыло пролетавшей птицы.
– Человеку не дано постичь промысел Божий, но мы должны верить. Я буду молиться, чтобы Бог не оставил нас.
Саган больше ничего не сказал, в маске не поговоришь, надо следить за дыханием. Они двинулись по пустыне по направлению к аббатству.
Идти было не трудно, поверхность планеты была сложена красным камнем, покрытым тонким слоем пыли и желтого песка. Но в лицо им дул сильный ветер, ударяя по незащищенной коже мириадами песчинок и мелких камешков. По красному небу ползли черные облака, они сливались с газами, вырывавшимися бесконечными вихрями из красного гиганта, служившего на этой планете солнцем. Путники надвинули низко на глаза капюшоны, наклонились вперед и пошли, сражаясь с ветром, подол рясы бил по ногам.
Они добрались наконец до стен аббатства. Фидель с любовью посмотрел на них, надеясь увидеть картину, всегда радующую его сердце. К его ужасу и смятению, аббатство больше не казалось ему спокойным убежищем, обителью. Оно напоминало тюрьму... или мавзолей. Он остановился, весь дрожа, и почувствовал на своей руке сильную руку Сагана.
– Молитесь, брат Фидель, – сказал Командующий. – Быстрее!
Глава третья
Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся...
I-е Послание к Коринфянам, 15; 51
Мейгри сидела в каюте Командующего, в кресле Сагана, за его письменным столом, перед его компьютером. Экран ярко светился, это было единственное светлое пятно в темноте кабинета. На нем, правда, не было никакого изображения, абсолютно никакого. Мейгри смотрела на него и думала, что этот искусственный интеллект был зеркальным отображением ее состояния – пустой, пребывающий в ожидании, когда кто-нибудь вдохнет в него жизнь.
Она не собиралась оставаться здесь. Хотела найти себе пристанище где-нибудь в другом месте «Феникса». Но очень скоро убедилась, что единственные комнаты, где ей никто не посмеет мешать, куда никто не посмеет войти, где она сможет уединяться, – каюта Сагана.
– Миледи, – послышался голос Агиса, капитана Почетной гвардии.
Мейгри замерла, испуганно взглянула на дверь, боясь, что она сейчас откроется, хотя знала, что никто не сможет это сделать. Джон Дикстер. Снова Джон Дикстер. Она не станет отвечать. Пусть решит, что она ушла. И тем не менее охранник знал, что она там.
– Я приказала не беспокоить меня, – сказала холодно и резко Мейгри.
– Его величество хочет видеть вас, миледи.
Мейгри закрыла глаза, вздохнула.
– Чего же вы в таком случае ждете?
Двойные двери беззвучно открылись. В проеме стоял Дайен. Свет, лившийся из коридора, освещал его так, словно от него исходило сияние, рыжие волосы горели ярким пламенем. Он вошел, двигаясь легко и изящно, в его осанке сквозила гордость, но не было и намека на высокомерие, он шел уверенно, спокойно.
Он изменился, подумала Мейгри, вспомнив ту ночь, когда она покинула его. Тогда в нем было ощущение собственного величия, харизмы, могущества Королевской крови, позволявшие ему надеяться, что он добьется власти над другими. Но не было уверенности в собственных силах, мудрости, опыте. Лезвие меча, побывавшего в огне, закалилось, ему не хватало лишь остроты. Саган отточил его.
Теперь стоило Дайену появиться, как все взгляды оказывались прикованными к нему. И это происходит, подумала Мейгри, независимо от его одеяния – облачен ли он в пурпурную королевскую мантию или рваное рубище нищего. Саган придал ему внешность короля, но что, думала Мейгри, глядя на юношу, составляет его нутро?
– Ваше величество, – сказала она, встав со стула и склонившись перед ним в глубоком поклоне. – Вы могли бы послать за мной...
– Нет, – перебил ее Дайен. – Я хотел поговорить с вами с глазу на глаз. И... – он оглядел комнату, – я решил, что это самое подходящее место. Тут нет шпионских глаз и ушей.
Мейгри кивнула в знак согласия.
– Пожалуйста, садитесь, – добавил Дайен, видя, что она продолжает стоять. Он слегка покраснел в замешательстве. – Я хочу поговорить с вами как... друг. Я пришел сюда не в качестве короля, – продолжал он, чувствуя, что его слова требуют уточнения. – Мне хотелось бы, чтобы между нами восстановились прежние отношения.
Мейгри решила, что сейчас не следует говорить, что это невозможно. Очень скоро он сам поймет. Она подошла к кушетке, которая, казалось, как и вся мебель в комнатах Сагана, была готова, словно верный солдат, в любую минуту оказать помощь тому, кто нуждается в ней. При этом мебель была малоудобной, спартанской, о комфорте здесь не думали. Саган не жаловал посетителей, а когда ему приходилось принимать их, старался не задерживать у себя.
Мейгри села, улыбаясь Дайену, похлопала по кожаному сиденью, приглашая его тоже сесть.
– Спасибо, миледи, но я предпочитаю постоять, если не возражаете.
– Как вам будет угодно, Ваше величество, – сказала Мейгри, тщетно пытаясь сесть поудобнее, чтобы не немели ноги.
Дайен не слышал ее. Он начал ходить по комнате, сцепив руки за спиной, наклонив в задумчивости голову. Мейгри наблюдала десятки раз, как Саган точно так же вышагивает. Удушье внезапно навалилось на нее. Ей пришлось отвернуться, опустить глаза. Руки ее лежали на тонкой жесткой подушке. Она перевела дыхание.
– Простите за беспокойство, миледи. – Дайен остановился, повернулся к ней. – У вас столько работы. А я помешал вам. Но я не займу у вас много времени.
– Мое время полностью в вашем распоряжении, Ваше величество.
– Не надо... – сказал он отрывисто, в глазах его полыхало пламя. – Не надо говорить со мной так. Говорите, как раньше, когда мы оба были пленниками на борту нашего «Феникса».
– Хорошо, Дайен, – ответила Мейгри ласково. – Я не хотела...
– Миледи, – слова вырывались из него, словно он знал: он произнесет их сейчас или никогда, – я видел его!
– Видел его? Видел кого? – Мейгри показалось, что он имеет в виду Сагана. Она приподнялась с кушетки.
– Платуса. – Он пристально смотрел на нее, ждал, как она прореагирует.
Мейгри тяжело осела назад.
– Что он сказал вам? – спросила она слабым голосом.
– Вы верите мне?
– А почему нет?
– Но это могло быть всего лишь сном.
– Так, значит, сном?
– Перестаньте! – воскликнул Дайен. – Перестаньте играть со мной в эти глупые игры!
– А что вы хотите от меня, Дайен? – резко ответила ему Мейгри. – Хотите, чтобы я сказала: «Да, вы видели моего брата, пришедшего с того света» или чтобы я подняла вас на смех и сказала: «Вы небось что-то не то на ужин съели, дорогой». Так? В глубине сердца вы сами знаете правду, Ваше величество. И мне совсем не надо соглашаться с вами или спорить.
Дайен нахмурился, но слушая ее, он постепенно успокоился.
– Он ничего не сказал мне. Он не подошел ко мне. Он остановился на пороге моей комнаты и посмотрел на меня. Просто посмотрел и кивнул, – голос Дайена смягчился, в нем проступили грустные нотки. – Он напомнил мне время, когда мы были вместе дома, я решал алгебрическое уравнение... – Вдруг он снова вспылил. – Это такое правило у призраков? Они всегда молчат? Я сам не верю в то, что говорю. Но я не шучу! Простите меня за то, что я побеспокоил вас. Наверно, мне просто приснился сон. Я...
– Он заговорил бы, если бы счел нужным, – сказала тихо Мейгри. – Со мной он говорил.
Она встала, зашла за кушетку, пробежала рукой по холодной металлической раме спинки.
– Говорят, что умершие особы Королевской крови остаются в той плоскости существования – становятся призраками, особенно если усопший был связан сильными духовными нитями с кем-то живым. И это поверье имеет столь широкое хождение, так много историй о том, как люди видели или разговаривали с «привидениями», что наши ученые провели эксперименты, чтобы доказать правомерность – или ложность – этого поверья.
– И что же они обнаружили? – живо спросил Дайен.
– То, что я уже сказала: или веришь своим глазам, или нет.
Мейгри улыбнулась, увидев разочарование на лице короля.
– С точки зрения здравого смысла это чушь, выдумка. Почему одни привидения приходят, а другие нет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58