Действительно, в ее больших серых глазах мелькнуло что-то странное.
— Питер, советую вам не горевать о том, что говорив Дональд, и не раздумывать над этим. Вы придаете его мнению слишком большое значение. Нужно делать вид, что наш брак оказался очень счастливым, — это лучше всего.
Питер тихо рассмеялся. Джейн рада была услышать этот веселый смех — первый после всех пережитых ужасов.
— Но почему вы так не любите Дональда? — уже серьезным тоном спросил он. — Ведь он был моим лучшим другом. Я даже не знаю, как бы я обошелся без его помощи.
Она бросила на него быстрый взгляд: лицо ее было абсолютно серьезно.
— Я очень прошу вас: расскажите мне, как вы познакомились с Дональдом. Оденьтесь поскорее и приходите в мою маленькую гостиную. Она мне очень понравилась, и я, пока вас не было, захватила ее… без вашего разрешения…
Питер улыбнулся в ответ.
Джейн направилась в гостиную и занялась чтением газет. Потом не спеша оделась и, когда вошла в свою маленькую гостиную, увидела там Питера. Он стоял возле открытого окна и смотрел на залитый солнцем парк.
Очевидно, Питер тоже прочел заметку в газете, потому что начал говорить о ночном преступлении.
— Бурк сказал мне вечером что-то весьма неприятное, — заметил он. — Но я никак не могу припомнить — что именно? Кажется, я был в Сейденхеме вчера вечером?
— Да, вы были вчера вечером в Сейденхеме, — не колеблясь, ответила Джейн.
— Не могу понять… — начал он и задумался.
— Не старайтесь сейчас ничего понять, — сказала Джейн с улыбкой.
Она уселась за письменный стол и продолжала деловым тоном:
— Теперь прошу, расскажите мне, как вы познакомились с Уэллсом и через кого?
Питер ходил вперед и назад по комнате, заложив руки за спину.
— Я познакомился с ним после своего возвращения из Африки. У меня сильно болел зуб, и я невероятно страдал во время путешествия на пароходе, Один из моих спутников посоветовал мне обратиться к зубному врачу на Харлей-стрит, номер 90. После того, как я сошел на берег, зубная боль прошла, и я, конечно, даже не думал обращаться к врачу. Когда зуб снова заболел, вспомнил тот адрес. Так я познакомился с Дональдом. Мы разговорились. Должен вам сознаться, что я никогда не забывал о своем основном недуге и особенно стал беспокоиться после того, как узнал, что мой отец скончался в Бродмуре…
— А когда именно вы узнали об этом? — поинтересовалась Джейн.
— Когда мне исполнился двадцать один год, — задумчиво сказал Питер. — Мне сообщил об этом поверенный. По достижении совершеннолетия я должен был подписать целый ряд бумаг и лишь тогда узнал, что моя фамилия Уэллерсон… Многое стало для меня ясным: например, забота старика Редлоу о том, чтобы я не жил в Англии и большую часть года проводил на свежем воздухе. Я уже начинал подозревать, что в моей семье не все благополучно. Но все же для меня было большим ударом узнать об отце…
Джейн глубоко вздохнула. Она взяла руку Питера и нежно погладила ее.
— Теперь расскажите мне подробно о вашем знакомстве с Дональдом, — прошептала она.
— Когда я пришел по указанному адресу на Харлей-стрит, то оказалось, что дантист скончался. Дом его был куплен Дональдом Уэллсом. Обо всем этом рассказал мне Дональд и порекомендовал мне зубного врача, который и вылечил мне зуб. Дональд был настолько любезен, что даже сам пошел со мной к врачу и затем несколько раз сопровождал меня туда. Он сразу показался мне очень симпатичным. Я знал, что он опытный врач по нервным болезням и потому после некоторого колебания рассказал ему о своих опасениях. До того времени я еще никогда не советовался с врачом по поводу болезни… Вы не можете себе представить, с каким вниманием этот человек отнесся ко мне! Я считаю, что обязан ему многим… Я пообещал, что буду еженедельно приходить к нему. Вскоре мы с ним очень подружились. Кроме того, я никогда, наверное, не смогу как следует отблагодарить его за то, что он познакомил меня с вами…
Джейн улыбнулась.
— Я припоминаю, что вы были у нас впервые в день моего рождения, не так ли?
И, прежде чем он мог ответить, она продолжила:
— Теперь я задам вам самый важный, с моей точки зрения, вопрос: почему Дональд привез вас в тот вечер в наш дом и представил вас отцу и мне?
— Ваш отец хотел познакомиться со мной, — тотчас же ответил Питер. — Он, оказывается, видел некоторые из моих гравюр.
Джейн отодвинула от себя лист бумаги, на которой все время делала заметки:
Питер вздохнул с облегчением, думая, что допрос его окончен.
— Питер, теперь скажите совершенно откровенно: часто с вами бывали припадки? Я имею в виду приладки, когда вы не осознавали того, что делаете.
— Они начались недавно, — неохотно ответил Питер. — Но Дональд предупредил меня, что мой возраст критический при подобного рода болезнях. И Клуэрс — знаменитый специалист — был совершенно с ним согласен.
— А ваши припадки повторялись после той ночи, когда был убит Базиль Хель?
— Нет, ни разу до этой последней ночи, — ответил Питер. — Тут я совершенно не понимаю, что именно произошло. Отчетливо помню, как выехал из Лонгфорд-Манора, но все, что произошло после этого, ускользает как-то из моей памяти. Я старался припомнить хотя бы что-нибудь из последующих событий, но безрезультатно: последнее, что у меня осталось в памяти, — это выезд из ворот парка.
— А вы не проезжали мимо автомобиля, стоявшего на краю дороги? — внезапно раздался знакомый голос.
Джейн привскочила на стуле от неожиданности и обернулась: в дверях стоял Бурк.
Вероятно, сыщик вошел в то время, когда они разговаривали, и так бесшумно, что ни Джейн, ни Питер не услышали этого.
Питер пошел ему навстречу.
— Откуда вы так внезапно появились?
— Из-под пола, — смеясь, ответил Бурк. — Доброе утро, миссис Клифтон! Простите, если я напугал вас.
— Вы нисколько не напугали меня, — ответила Джейн. — Но я страшно поражена тем…
Бурк рассмеялся.
— Что я прибегаю к театральным эффектам, не так ли? Да, сцена всегда была моей слабостью, в этом я должен сознаться. Однако, быть может, Питер все же ответит на мой вопрос?
Сыщик взял стул и уселся по другую сторону стола, напротив Питера, не спуская с него глаз.
— Автомобиль? — повторил Питер. — Да, я помню большую черную закрытую машину.
— Вы проехали мимо нее и затем снова видели ее. Автомобиль следовал за вами, не так ли? — заметил Бурк.
Питер задумался.
— Да, теперь я это ясно помню, — ответил он, наконец. — Я ехал тихо и удивлялся, что он не обгоняет меня, несмотря на то, что мощнее моей машины. Это все, что я могу припомнить.
— Этого уже достаточно, — ответил Бурк. — О чем вы еще спрашивали Питера, миссис Клифтон? — обратился он к молодой женщине.
Вместо ответа Джейн подала ему лист бумаги, на котором записывала ответы Питера.
Бурк надел очки на свой крупный нос и внимательно прочитал их.
— Отлично! — сказал он, снимая очки. — Мне было известно все, что здесь написано. Но я, однако, не знал кое-чего другого, — продолжал он, понизив голос. — Ведь вы хорошо знаете сад и парк Лонгфорд-Манора, не правда ли, Питер?
— Да, — ответил Питер.
Джейн заметила, что лицо его слегка передернулось.
— Вероятно, вам было известно, что непосредственно за домом находится колодец, которым никто не пользовался уже в течение многих лет?
Питер кивнул.
Джейн заметила, что он страшно побледнел.
— Я не знал, подозреваете ли вы о существовании этого колодца или нет, — как-то мечтательно, глядя в пространство, промолвил Бурк. — Старый колодец, которым уже давно не пользовались, — добавил он.
— Почему вы меня об этом спрашиваете? — несколько вызывающим тоном спросил Питер. — Я отлично помню этот колодец. Садовник сказал мне, что его собираются наполнить водой.
Бурк не сразу ответил. Глаза его снова были устремлены на Питера.
— Вы для меня загадка, — промолвил сыщик. — Мне казалось, что я все уже понял, и вдруг это…
— Что же именно? — спросила Джейн.
Джейн ожидала, что Бурк расскажет им о новой ужасной тайне, связанной с колодцем.
— Мне кажется, — опять задумчиво произнес Бурк, — что через двадцать четыре часа весь туман, обволакивающий это дело, рассеется. Это против моих правил — рассказать вам уже сейчас о результатах моих расследований. Одно могу сказать, что, по-моему, ключ от всех этих убийств — у Ловкача. Сегодня ночью будет новое и, надеюсь, последнее распределение фальшивых банкнот по всему Лондону. Думаю, мы поймаем человека, который даст нам все необходимые сведения об этом человеке.
Бурк остановился, как бы ожидая расспросов или возражений. Однако Питер молчал, и сыщик продолжил:
— Я вам скажу еще больше, Питер. Мы вскоре поймаем и самого Ловкача, потому что он сделал крупную и непростительную оплошность. Сам он об этом еще не подозревает, иначе сегодня же ночью покинул бы эту, страну.
— Вы знаете, кто он? — спросил Питер, не решаясь взглянуть на Бурка.
— Отлично знаю, Питер, — тихо ответил сыщик, — Отлично знаю.
После ухода Бурка, Питер, словно опасаясь дальнейших расспросов, сразу же пошел в свой кабинет. Однако к завтраку он появился.
Заметив, что Джейн его не расспрашивает, Питер стал более разговорчив и даже улыбнулся, когда она назвала его «дорогой Питер».
— Не знаю, как вы поступите со мной, Джейн, — заметил Питер. — Ведь вы не можете потребовать развода, если я не совершу чего-нибудь ужасного по отношению к вам, Я же не намерен этого делать.
— Вы забываете, что я могу влюбиться в кого-нибудь другого, — с улыбкой сказала она.
Питер так искренне был удивлен этим предположением, что Джейн весело рассмеялась. Ей показалось странным, что она еще может смеяться.
Она вспомнила, что где-то прочитала выражение: «жить, как на вулкане», и подумала, что никогда еще ни одна женщина не жила под такой угрозой потери счастья и покоя, как она.
Каждую минуту в дверях мог появиться человек с приказом об аресте Питера… Убийца?.. Фальшивомонетчик?..
Джейн покачала головой.
«Нет, ни в коем случае не убийца», — подумала она.
— Почему вы покачали головой? — спросил Питер.
— Я размышляла.
— По поводу развода? — прервал ее Питер.
Вдруг голос его сделался серьезным, и он добавил:
— Джейн, если что-нибудь случится и меня арестуют, суд, вероятно, назначит вас попечительницей моего имущества.
Тут он посмотрел на жену и воскликнул:
— Боже мой, что с вами?
Джейн, бледная, как полотно, стояла, опираясь на стол.
Глава 23
Когда Дональд Уэллс переехал в свой роскошный особняк на Харлей-стрит, он еще не до конца решил: будет ли заниматься практикой по нервным болезням или же превратит свой огромный дом в санаторий для душевнобольных.
Неожиданное появление богатого пациента — Питера Клифтона и его странный рассказ о наследственном недуге, заставили Дональда решиться. Он решил устроить в своем доме нечто вроде санатория для богатых пациентов и принялся за работу по обустройству помещений для больных. Два таких помещения были уже совершенно готовы: стены их были обиты стеганой тканью и стали звуконепроницаемы.
Лишь тогда Дональд решил рассказать о своих планах более сведущему коллеге. Тот с ужасом воскликнул:
— Но вы ведь не получите разрешения на устройство подобного санатория. Первое условие, которое будет вам при этом поставлено, — есть ли большой сад или двор, где пациенты могли бы гулять и дышать свежим воздухом. Я знаю, что вообще такие разрешения даются с большим трудом.
Уэллс впервые услышал об этих требованиях. Он понял, что крошечный дворик, помещавшийся позади дома, конечно, будет признан недостаточным для прогулок больных.
Таким образом, план этот рухнул, а в доме Уэллса осталось два прекрасно обставленных и совершенно изолированных помещения, которым он никак не мог найти применения…
После того, как Уэллс написал письмо в полицию и принял решение не отправлять его, он положил его в карман и поднялся на второй этаж. Отсюда другая лестница вела на третий этаж, но она была отделена от жилых комнат дверью, закрытой на ключ.
Дональд открыл эту дверь, затем снова запер ее за собой.
Он очутился перед второй дверью, которая тоже была закрыта. И лишь открыв эту дверь, доктор вошел в хорошо обставленную маленькую комнату.
Женщина, лежавшая на кровати, при его появлении вскочила на ноги.
— В чем дело, Дональд? — дрожащим голосом спросила она.
— Не пугайтесь, — сказал он. — Ведь я не намерен зарезать вас или убить.
Он зажег свет, потому что в комнате было темно даже днем.
— Дональд, сжальтесь надо мной, — умоляла женщина. — Клянусь, что я не причиню вам больше никаких неприятностей. Я наболтала много лишнего, но теперь буду следить за каждым своим словом. Позвольте мне выйти сегодня из дому.
— Вы уехали в Германию, — спокойно ответил Дональд. — И пробудете там три или четыре месяца. Я даже поместил извещение об этом в «Таймсе».
— Но в чем же я провинилась, что вы так жестоко меня наказываете? — взмолилась она.
— Вы — слишком любопытная и, я скажу, — даже слишком умная женщина, — после некоторого размышления ответил Дональд. — Вы догадались, что я пускаю в обращение фальшивые деньги, и, из баловства, поставили штемпель с моим именем и адресом на одной из таких бумажек. Я приложил много усилий и стараний, прежде чем обнаружил, что это сделали именно вы, и решил после этого, что могу поступить двояко: или же оплакивать вас, как неутешный и любящий вдовец, или же поставить вас в условия, при которых вы не могли бы причинять мне никакого вреда. Действительно, Марджори, вы стали для меня очень опасным человеком, более опасным даже, чем мой добрый друг Бурк, который только что был у меня и грозил мне всеми возможными карами… Не тревожьтесь: все ваши знакомые убеждены, что вы уехали за границу. Я был настолько предусмотрителен, что нарочно послал в Голландию человека, который оттуда пошлет телеграмму вашей приятельнице — миссис Клифтон.
— Однако не можете же вы продержать меня здесь взаперти всю жизнь? — сказала она уже несколько вызывающим тоном.
Прежняя самоуверенность возвращалась к ней.
— Я продержу вас здесь до тех пор, — твердым голосом и с расстановкой произнес он, — пока не в состоянии буду назвать вас своей сообщницей.
Он улыбнулся, увидев ее растерянность.
— Вы оказались гораздо умнее, чем я думал, Марджори, — продолжал Дональд. — Ведь я никогда не был особенно высокого мнения о ваших умственных способностях… Итак, вы останетесь здесь, Марджори, пока не будете причастны к этому делу в такой же степени, как и я: тогда я буду совершенно уверен, что вы не будете болтать лишнего, опасаясь за свою собственную шкуру.
Марджори снова беспомощно опустилась на кровать.
— О Боже, — простонала она. — Ведь не хотите же вы, чтобы я совершила убийство?
Он рассмеялся.
— Успокойтесь! Я не собираюсь пачкать в крови ваши холеные ручки. Я лишь хочу, чтобы вы до такой степени дрожали за свою жизнь, что никогда больше не станете говорить лишнего. А для этого вы должны быть посвящены в мой тайный план.
— Дональд, я сделаю все, что вы пожелаете, — поспешно ответила Марджори, слишком даже поспешно, по мнению Дональда. — Но только не держите меня здесь, в этой комнате… Я здесь сойду с ума… Мне даже нечего читать…
— Я принесу вам все книги, какие вы пожелаете, — заметил он.
— Но мне не с кем даже поболтать…
— Вы можете болтать со мной, — саркастическим тоном ответил Дональд.
Затем он подошел ближе к кровати и заговорил шепотом:
— Марджори, если вы будете во всем меня слушаться, то через месяц вы можете покинуть эту страну и, живя в Париже, о котором вы всегда мечтали, тратить на наряды и на удовольствия сколько вам угодно.
— Через месяц!.. — со вздохом сказала она.
— Это не такой большой срок, — Дональд попытался утешить ее. — В особенности, если у вас впереди такая приятная перспектива.
Марджори погрузилась в раздумье и через некоторое время спросила:
— Дональд, ответьте мне совершенно искренне; вы — Ловкач?
— Что за вопрос! — рассмеялся он. — Должен сознаться, что у меня много познаний в самых различных областях, но печатанием фальшивых денег я никогда не занимался. Это дело, которое требует большого искусства и долголетней практики, я же, к сожалению, посвятил свои слабые силы медицине.
— Однако у вас же были фальшивые банкноты? — настаивала молодая женщина. — Я даже видела однажды в вашей комнате два объемистых пакета таких денег.
Дональд сел на кровать и рассмеялся. Жена редко видела его таким веселым.
— Дорогая Марджори, — сказал он, наконец, — вы только что указали мне еще на одну причину, по которой мне следует продолжать держать вас здесь.
Он закусил губы и испытующе уставился на нее.
— Я никогда не думал, что принадлежу к числу сентиментальных людей, — продолжал он после некоторого размышления. — Но теперь я вижу, что ошибся: я обладаю повышенной чувствительностью… Иначе, чем же объяснить, что вы еще живы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19