Услышав звонок, извещающий о начале второго акта,
она взяла сумку и встала.
- А что, если мы не пойдем досматривать спектакль? - с надеждой спро-
сил он, и на секунду у нее возникло искушение ответить: "С какой ста-
ти?", заставив его проскучать до конца теперь, когда он понял, что сле-
дить за ней - пустая трата времени. Но ей тоже не улыбалось смотреть это
занудство, и, пожав плечами, она направилась к выходу.
Рис шагал рядом, а Кэсси никак не могла придумать, как бы повежливее
от него отделаться. Пока они были в театре, прошел дождь, и мокрые мос-
товые блестели, отражая вечерние огни. Многие прохожие узнавали и окли-
кали Кэсси, что несколько смягчало напряженную скованность, вызванную
его присутствием, но тем не менее она с трудом обуздывала сильнейшее же-
лание пуститься наутек. Она по горло сыта его обществом на работе и по
крайней мере сейчас вполне могла бы обойтись без этого!
- Вы давно в этом городе? - спросил Джордан, после того как очередной
прохожий весело поздоровался с ней. - Похоже, вы знаете тут всех и каж-
дого.
- Я приехала сюда сразу после университета, - коротко ответила она. -
Мне здесь нравится.
- Далеко вы уехали от дома, - спокойно заметил он. - Удивительно, что
вы пошли в журналистику, ведь семья у вас насквозь театральная.
- Не хотелось идти проторенной дорогой! - отрезала Кэсси. Упоминание
о семье обдало ее леденящим холодом, это была запретная тема, даже для
нее самой.
- Я знаю, ваша мать играет сейчас в ВестЭнде, - продолжал он, не до-
гадываясь, что еще глубже всаживает нож и бередит незажившую рану. Кэсси
пришлось напомнить себе, что он ничего не знает. И никто не знает. Он
причиняет ей боль не нарочно, просто по неведению. - А о вашем отце я
давно ничего не слышал. Он был в Нью-Йорке вместе с вашей матерью?
- Они не ездят вместе, - холодно ответила Кэсси. - И никогда не езди-
ли. Издержки актерской профессии. Они так привыкли. Мой отец теперь...
на отдыхе! - заключила она с сарказмом, который заставил Риса пристально
посмотреть ей в лицо.
- Вы довольно много играли в университете, - мягко сказал он, несом-
ненно полагая, что тактично ушел от щекотливой темы, хотя на самом деле
продолжал терзать ее.
- Вы прекрасно осведомлены, мистер Рис, - заметила Кэсси, и тут он,
кажется, наконец сообразил, что, сколько бы ни расспрашивал - хоть всю
ночь! - ответы будут только такие - скупые, немногословные.
- Все это есть в вашем личном деле, мисс Престон, - холодно произнес
он, - к тому же вы любимица моего отца, и при каждом визите к нему я
должен докладывать о ваших успехах!
- Потому вы и придираетесь ко мне без конца? - с горькой иронией
спросила Кэсси, не в силах подавить душевную боль, хотя боль эта не име-
ла никакого отношения к Джордану Рису.
- Нет. Мне просто надо знать, что вы делаете свою работу как следует!
- досадливо отмахнулся он. - Я уделяю вам не больше внимания, чем дру-
гим. Я ведь тоже должен делать свою работу.
- Даже если она вам не нравится! - закончила Кэсси за него и тотчас
прикусила язык - напрасно она это сказала.
- Даже если она мне не нравится, - согласился он и раздраженно доба-
вил: - Дальше я вас не провожаю. Судя по количеству знакомых, вряд ли
вам угрожает опасность нападения. До вашего дома рукой подать, да и ору-
жие у вас есть - ваш острый язычок. Им вы сможете сразить противника на-
повал.
Он круто повернулся и пошел назад. Скорее всего, он оставил свой ав-
томобиль возле театра и просто решил проводить ее. Кэсси почувствовала
запоздалое раскаяние и хотела было извиниться, но, обернувшись, увидела,
что он уже далеко - высокая темная фигура, от которой вновь повеяло дав-
ней неприступностью. Кэсси уныло поплелась домой, забыв о собственных
горестях и казня себя за скверный характер и еще более скверное поведе-
ние.
С утренней почтой принесли письмо, на которое Кэсси сперва не обрати-
ла внимания. Она давно взяла себе за правило читать письма за завтраком
и не видела необходимости ломать эту привычку. Так что конверт спокойно
лежал на столе, дожидаясь, когда она приготовит себе тост и кофе. Без
каких бы то ни было дурных предчувствий она отхлебнула кофе и потянулась
за письмом. Взгляд небрежно скользнул по конверту - штемпель ее родного
города, но адрес напечатан на машинке, а значит, письмо не от отца и тем
более не от матери! Мысль о матери Кэсси решительно отбросила. Неприят-
ностей и без того хватает. Скорее всего, какой-нибудь счет. Равнодушно
распечатав конверт, она пробежала первые строчки и внезапно побледнела
как полотно.
Дважды она прочитала письмо от начала до конца, но оцепенение от шока
не проходило, и только мысль о том, что, опоздав на работу, она даст
Джордану Рису лишний повод для придирок, заставила ее встать, надеть
пальто и взять сумку. В голове царил полнейший сумбур - как быть? Что
делать? Вот и говори после этого о дурных предчувствиях!
Послание все-таки оказалось от матери, по крайней мере от ее секре-
тарши, так как Лавиния Престон с некоторых пор не утруждала себя писани-
ем писем. Она собиралась в конце этой недели ненадолго заехать домой по
пути в Нью-Йорк, где у нее премьера в одном из бродвейских театров, и
выражала надежду, что Кэсси сможет приехать повидаться с ними; и Кэсси
знала, что "с ними" означало вовсе не мать и отца, а мать и Луиджи.
Кэсси так углубилась в свои мысли, что прошла мимо здания газеты, но,
спохватившись, повернула назад.
- Заблудились, мисс Престон?
Услышав язвительно-насмешливый голос Джордана Риса, Кэсси невольно
вздрогнула, и во взгляде ее не было на сей раз ни обычной дерзкой улыб-
ки, ни гнева - лишь растерянность и испуг. Рис только что вылез из своей
машины - блестящего ярко-красного "поршекаррера". И правда, он слишком
"крупная фигура" и для такой работы, и для этого города, и машина у него
чересчур дорогая. На миг Кэсси забыла свои неурядицы, поймав себя на
том, что разглядывает его.
Ей вспомнилось, как она впервые увидела Джордана. Хэродд Рис привел
его тогда в редакцию и знакомил с сотрудниками. Рис-старший, как всегда,
был вежлив и предупредителен, младший держался на редкость невозмутимо.
Эта первая встреча произвела на Кэсси ошеломляющее впечатление - никогда
прежде ей не доводилось сталкиваться с таким красивым и одновременно та-
ким жестким человеком.
Ровный золотистый загар говорил о том, что он, должно быть, недавно
вернулся из очередного заморского вояжа. Волосы темные, густые; складки
у рта - так и кажется, что он большой любитель посмеяться, хотя впос-
ледствии Кэсси убедилась, что даже улыбка - редкая гостья на этом лице.
А вот глаза, светлые, холодные, как серебристые льдинки, сразу же внуши-
ли ей безотчетную тревогу. Джордан Рис устремлял на каждого очередного
сотрудника равнодушный, твердый взгляд, как бы ставя галочку в скучном
инвентаризационном перечне, коротко вежливо кивал и крепко пожимал руку.
Ее рука буквально утонула в его мощной ладони, и Кэсси облегченно вздох-
нула, когда он отошел от нее. Она сразу же поняла, что никогда не сможет
с ним поладить, и оказалась совершенно права: Джордан Рис во всем был
полной ее противоположностью!
- Надеюсь, вы все-таки решитесь войти внутрь?
Кэсси вконец смешалась. Господи, как глупо! Ведь он открыл ей дверь и
ждет. А она стоит с отсутствующим видом, бессмысленно уставившись на не-
го и думая о своем. Всему виной это письмо. Оно повергло ее в настоящую
панику.
- Простите. Я задумалась о... кое о чем... - Поблагодарив его легким
кивком, Кэсси быстро вошла в здание газеты. Рис не сказал больше ни сло-
ва. Поднимаясь по лестнице, она чувствовала спиной его взгляд и была ра-
да, когда наконец добралась до дверей офиса. Гай Мередит открыл было
рот, намереваясь что-то сказать, но осекся, увидев вошедшего следом за
нею главного редактора, и быстро согнал с лица удивленное выражение.
- Театральная рецензия готова, Кэсси? - спросил Гай и, дождавшись ут-
вердительного кивка, жестом показал на стол. - Тебе там прислали два би-
лета на следующую неделю. С кем пойдешь? С приятелем?
- Разумеется!
Кэсси опустилась на стул и, роясь в сумке, краем глаза отметила, как
мимо прошел в свой кабинет Джордан Рис. Приятель! Слова "театральная" и
"приятель" все еще отдавались в ее душе болью и стыдом. А ведь все это
было давным-давно. И думать об этом ей совершенно не хотелось. Кстати,
ехать домой вовсе не обязательно. Вполне можно либо не ответить на
письмо, либо сослаться на перегруженность работой. Но нет, на такое она
неспособна. Не в ее привычках уклоняться от жизненных сложностей, а если
еще представить себе хорошо знакомую мину насмешливого презрения на лице
у матери, тем более отбросишь подобные мысли.
С Луиджи Розато Кэсси познакомилась в университете, когда он только
что приехал из Италии. В свои тридцать лет он был гораздо старше других
студентов и буквально заворожил всех, особенно девушек. Смуглый красавец
с мягкими манерами уроженца Средиземноморья, Луbджи пользовался огромной
популярностью в студенческой общине. К тому же он был невероятно милый!
Ему никогда не надоедало выслушивать чужие проблемы. И то, что у Кэсси
таковых не имелось, что она была просто "хорошим парнем", вызывало у не-
го живейшую симпатию.
Он занимался в той же группе сценического мастерства, которую в сво-
бодное время посещала и Кэсси, и был великолепным актером. Выросшая в
театральной семье, Кэсси сразу заметила в нем настоящий талант и посто-
янно внушала ему, что сцена - его призвание.
Общие интересы сблизили их, и как-то само собой получилось, что все
вокруг решили: самому завидному холостяку недолго осталось пребывать в
этом качестве. Ну а Кэсси была по уши влюблена и совершенно счастлива.
Казалось, ничто не способно омрачить ее безоблачное счастье, и она приг-
ласила Луиджи к себе домой на долгие летние каникулы. Вот тогда-то и
рухнули все ее мечты. Домой прилетела мать, выкроившая для отдыха нес-
колько дней между репетициями. Но, увидев Луиджи, Лавиния Престон прод-
лила свой отпуск.
Кэсси очень рано поняла, что родители не питают друг к другу особо
нежных чувств. Отец не достиг такой известности, как Лавиния. Он был ха-
рактерным актером, много работал над собой, но прекрасно сознавал, что
его игра никогда не сравнится блеском с игрой его жены. По-настоящему
Кэсси не чувствовала близости ни к той, ни к другому. Она вечно им меша-
ла и, как только подросла, тотчас отправилась в школу-интернат, а до
этого времени ее воспитывали няньки и гувернантки. Так что Луиджи был ей
намного ближе родителей.
Далеко не сразу Кэсси поняла, что происходит, далеко не сразу догада-
лась, что ее красивая и талантливая мать нарочно медлит с отъездом и си-
дит в этой ненавистной глуши... ради Луиджи! Ну не смешно ли? Ведь он
моложе ее на целых двенадцать лет! Однако Лавиния Престон никогда не
скрывала, что в ее жизни много мужчин, а вдобавок эта женщина - огненно-
рыжая, с сияющими изумрудно-зелеными глазами - была изумительно хороша
собой; Кэсси с ее каштановыми локонами и золотисто-карими глазами выгля-
дела рядом с матерью как Золушка, тем более что не могла похвастаться ни
житейским опытом, ни какими актерским талантом.
Потом они вернулись в университет, и почти сразу же Луиджи уехал,
бросив учебу, которой, в общем-то, никогда не увлекался, а через неделю
Кэсси увидела в газете, на первой полосе, фотографию: звезда английского
театра Лавиния Престон на трапе самолета перед вылетом в Нью-Йорк и ря-
дом с нею - Луиджи, красивый, улыбающийся. Конечно, в университете тот-
час пошли пересуды, что-де собственная мать отбила у Кэсси любимого, от-
била сознательно и умело; но пересуды - это еще полбеды, самое страшное
- предательство матери, которое оставило в сердце Кэсси незаживающую ра-
ну... И вот теперь Лавиния снова здесь, вместе с Луиджи, и ждет мирной
встречи в семейном кругу!
Прошло четыре года, а кажется, все было только вчера. В Нью-Йорке Лу-
иджи не произвел того впечатления, на какое рассчитывал, а впрочем, он в
этом и не нуждался. Лавиния была не только талантливой актрисой, природа
не обидела ее и другими способностями. Она была богата, но зря деньгами
не швырялась и свои финансовые дела вела с умом, на солидной основе. Под
ее крылышком Луиджи мог жить как принц и ничегошеньки не делать - только
оставаться красивым и внимательным чичисбеем. К тому же Лавиния знала,
чем привязать его к себе: она постоянно сулила ему большие роли, что с
успехом сделала и в первую встречу, а он верил каждому ее слову.
Давняя любовь, еще сохранившаяся в сердце Кэсси, была теперь отмечена
изрядной долей презрения, и все-таки ей не хватало мужества встретиться
с ними, даже спустя столько лет. Она нипочем не выдержит насмешливого и
понимающего взгляда матери, безучастности отца и неискренних сетований
Луиджи на превратности судьбы.
- Мисс Престон!
О Боже, оказывается, она работала и одновременно думала совсем о дру-
гом! Кэсси резко выпрямилась, не отрывая тревожного взгляда от дисплея:
выходит, она уже закончила свою заметку и текст исчез с экрана. Что она
сделала не так? Ладно, сейчас узнаем. На негнущихся от страха ногах Кэс-
си проследовала в кабинет Джордана Риса.
- Что с вами происходит? - сердито воскликнул он. - До сих пор я мог
упрекнуть вас в излишней язвительности, пристрастном подходе, в резкости
тона, наконец, но не в ошибках!
- Ч-что?.. Что я сделала не так? - в панике спросила Кэсси.
Рис что-то буркнул и жестом указал ей на стул.
- Вам лучше присесть, а то упадете... Я просмотрел ваш материал, так
как он весьма заинтриговал меня, и обнаружил массу нелепых ошибок. Такое
впечатление, будто вы сидели за компьютером в полубессознательном состо-
янии. Честно говоря, я бы не удивился.
- О Господи, ведь это уже пошло в набор! Я не успею!..
Кэсси вскочила на ноги, однако главный нетерпеливым жестом заставил
ее снова сесть и кивнул на дисплей собственного компьютера.
- Я внес исправления и запустил материал в набор, - бросил он. - В
целом статья замечательная, но напичкана прямо-таки дикими ляпами! Эрик
Браун стал бы посмешищем Совета, появись он в публикации под именем мисс
Браун! Что с вами случилось? Я составил список ваших нелепостей, можете
взглянуть.
Он протянул ей лист бумаги с длинным перечнем ошибок, и Кэсси зали-
лась краской стыда и унижения. Оправдаться ей было нечем, и, посмотрев
на нее долгим, досадливым взглядом, он наконец позволил ей удалиться.
Она задержалась в редакции, пока номер не был окончательно подписан в
печать. Все уже ушли, свет горел только над ее столом. Но и в тиши опус-
тевшего здания она никак не могла отыскать решения своей проблемы - его
просто не существовало. Если отказаться приехать, мать поймет, что Кэсси
одержала победу, пусть и ценой мучительных терзаний. Луиджи преисполнит-
ся наигранного сожаления, а что до отца, так ему вообще плевать на ее
проблемы! Если же поехать - сумеет ли она встретить их лицом к лицу? Су-
меет ли убедить их в своей победе, в своем равнодушии к тому, что ког-
да-то произошло? Вряд ли ей по силам сыграть беспечность, которой на са-
мом деле нет и в помине.
- По-моему, у вас что-то стряслось, а?
Кэсси вздрогнула, услышав рядом низкий, теперь уже спокойный голос, и
задним числом сообразила, что Джордан Рис, как всегда, покидает здание
редакции последним.
- Я... мм... нет! - Застигнутая врасплох, она совершенно растерялась,
но он словно и не заметил. Потянулся к выключателю, погасил свет, затем
взял сумку и протянул ее Кэсси.
- Берите пальто, Кассандра, - решительно сказал он. - Сейчас мы с ва-
ми пойдем на уголок, в кафе-чайную, и выпьем по чашке хорошего горячего
чая.
- Но я... я не хочу... - промямлила она, в замешательстве оттого, что
Рис назвал ее по имени, а он, не обращая внимания на протесты, взял ее
за локоть и чуть ли не силой повел к выходу.
- Зато я хочу! - твердо заявил он. - К тому же мне надо кое-что вам
сказать, и сейчас для этого самое подходящее время.
Наверняка предложит ей уволиться, подумала Кэсси без тени сомнения, и
приглашает на чашку чая, чтобы, так сказать, смягчить удар. Жуткий день!
Тут бы не чаю, а чего-нибудь покрепче!
- Я вижу, общинные земли украсились рождественскими огнями, - мягко
сказал Джордан Рис, глядя туда, где кончались городские постройки. - Бу-
дем надеяться, что это не за счет жителей Райзуэлла, не то их быстренько
поснимают и развесят вновь, когда в газетных киосках появится ваша
статья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20