– Инструмент отдай. Кухонная утварь все-таки, а не оружие. И откуда ты такой выродился, ума не приложу.
– От вас, – заметил Милталкон.
– Весь в братца! Значит, так, слушай меня внимательно, второй раз повторять не буду, а просто скручу в бараний рог и посажу под замок на солому и воду. Я тебя породила, я тебя и воспитаю. Чего бы это тебе ни стоило!
– Маменька, да это уже геноцид какой-то! – в непритворном ужасе вскричал молодой минотавр.
– А тесачок умыкнуть аккурат в тот день, как я собралась всю семью котлетками побаловать? Это и хорошо, конечно, потому что иначе я бы прошляпила твой побег. Погоню бы пришлось организовывать, обед не успела бы приготовить, а питание всухомятку – худшее из зол.
– Кстати, маменька, о котлетках, – выпятил грудь Милталкон, твердо решивший идти до конца. – Это каннибализмом попахивает. Братоубийством и жестокосердием.
– Переведу на сушеные блювабли. И ляпики. Пожизненно.
– Не надо. Про котлеты это я так, в порядке полемики.
– Кольцо в нос вставил, «Королевский паникер» читает, удрать на войну намеревается. Ты бы еще на паялпу заявился, чтоб во всем братцу наследовать.
– А можно? – расцвел наивный минотавр.
– Я тебе покажу, можно! – замахнулась на него Мунемея. – Я тебе сейчас все роги-то и поотшибаю, не надо будет даже на арену выходить. Я тебе так дам, что ты у меня будешь иметь все!
– Вот вы меня пришибете под горячую руку, – рассудительно заметил Милталкон, кружа вокруг разгневанной родительницы, – а кто тогда в тыл ударит?
Мунемея внезапно успокоилась и уселась на валун перед входом в лабиринт. Рассеянно сорвала молодой побег бублихулы и принялась его пережевывать в глубокой задумчивости.
– В тыл-то кто же?..
– Либо твой брат это уже предусмотрел, – спокойно откликнулась минотавриха, – либо я очень сильно в нем ошибаюсь. А ты давай марш на кухню – тесачок на место пристрой, потом наноси воды, потом полей садик и садись изучать труды великого полководца Тапинагорна Однорогого. А то как на войну бежать и кольцо в нос вкручивать, так он брату подражает. А как матери по дому помогать и уроки учить, тут мы сразу самостоятельные и независимые. Куда пошел? Газету матери отдай!
* * *
В Оружейной палате Зелгу безумно понравилось, несмотря на то что в самой глубине души он продолжал полагать себя пацифистом. Однако же фамильные стальные вороненые доспехи с крылатыми наплечниками, шлем в виде рогатого черепа с черным гребнем, ниспадавшим до лопаток, боевые перчатки, снабженные острыми и длинными когтями и с рукоятью в виде раскрытой руки скелета, не могли оставить его равнодушным. Удивительно было и то, что доспехи пришлись ему как раз впору, и то, что, надев их, он ощутил внезапный прилив сил и храбрости. Но было ли то какое-нибудь особенно хитрое заклятие либо естественное воодушевление, молодой человек уточнять не стал. Довольно и того, что воинственный дух окреп в нем и сегодняшнее сражение уже не представлялось чем-то невозможным и смертельно опасным.
Голем одобрительно хмыкал и окидывал герцога взглядом довольного дедушки, вроде тех, что всем и каждому тычут портретик внука и поясняют, что это вылитый он сам в молодости.
Доктор Дотт шелестел черным кожаным плащом где-то под сводами зала и кокетничал с привидением очаровательной девушки, всем бы прелестной, кабы не торчал у нее из спины мясницкий топор. Впрочем, доктора эти мелочи не смущали.
Из дальнего закутка доносились вздохи и стоны. Зелг решил было, что это страдает какой-то застенчивый местный призрак, не исключено, что и несчастливый соперник Дотта, но тут стон перерос в разочарованное фырчание, и стало очевидным, что это Такангор Топотан пытается примерить на себя особо приглянувшийся панцирь.
– И отчего люди все сплошь такие мелкие? – взвыл несчастный минотавр. – Такой нагрудник пропадает без дела. Пылится в безвестности!
– Сей нагрудник принадлежал известному герою и богатырю Бониксу, истребленному Валтасеем да Кассаром незадолго до смерти последнего, – будничным тоном пояснил Думгар. – Доспех сей был велик даже самому могучему из людей и с тех пор хранится в замке как бесполезный драгоценный трофей.
– Толку с ваших трофеев, – возмущался Такангор. – Вдвое меньше, чем нужно приличному минотавру.
– Минотавру доспехи не нужны, – безапелляционно заявил доктор Дотт, наскучив обществом девушки с топором и спускаясь с горних высей на грешную землю. – Минотавры берут натиском и яростью. Верно? Вот, помню, случилось мне как-то оперировать одного раненого: какая красота, подлинный шедевр. – И доктор плотоядно хихикнул. – Ребра выворочены, сам как расковырянная устричная раковина, хрипит, булькает. Попался минотавру под горячую руку. Ой, ваше высочество, что-то вы побледнели! Вероятно, здесь слишком спертый воздух.
Зелг беспомощно помахал рукой.
– А для красоты? А для солидности? Вон его высочество: без доспехов был пацифист-пацифистом, а теперь просто оторопь берет – так хорош, – защищался Такангор.
Зелг горделиво выпрямился. Ему и самому казалось, что хорош, просто врожденная скромность мешала заявить об этом вслух.
Думгар сдул с места надоеду Дотта и выступил вперед:
– А это, милорд, одно из сокровищ Кассарии, что вкупе с доспехами хранится для передачи наследнику.
И голем вытащил из металлического ящика длинный, круто изогнутый лук, щедро украшенный костью и серебром.
– Раритетный Лук Яростной Тещи. Без промаха бьет в цель, которую вы себе наметили. Имеет бонус стрельбы по особо подвижным целям.
– Яростной Тещи? – переспросил Зелг шепотом.
– Оная теща, согласно старинному семейному преданию, застрелила из него непочтительного зятя…
– Не столько застрелила, сколько нанесла непоправимый ущерб, несовместимый с жизнью и честью, – снова встрял доктор. – А у вас, милорд, положительно наблюдается аллергическая реакция на спертый и затхлый воздух. Ну, ничего. Завтра весь день проведете под открытым небом, на коне, среди людей. Разомнетесь, повеселеете. Опять же, природа вокруг.
Думгар снова сдунул надоеду в дальний угол и невозмутимо продолжил:
– …не имея никаких навыков в стрельбе из лука, а исключительно силой мысли и искреннего желания… Милорд Топотан, чем вы все время грохочете?
– Вашими драгоценными бесполезными трофеями, – буркнул недовольный Такангор. – Экипируюсь, понимаешь. А то на мне из доспехов одни только серебряные подковы. Если мама узнают, что я на поле битвы сунулся без нагрудничка, то голову мне оторвут. И завоевание мира придется отложить на неопределенный срок.
– Подождите, – сказал Думгар. – Что же вы не читаете пояснения? Вы упорно роетесь в разделе «Поверженные люди», а что вы хотите тут отыскать? Отправляйтесь в правый сектор к «Истребленным циклопам», «Павшим великанам» и обязательно загляните в раздел «Разное». Там складывали добычу, привезенную из незапланированных набегов, благодарственные подношения и взятки. Порядок, милорд, во всем должен быть порядок и смысл. И обращайтесь с вещами аккуратно, это все уникальные экземпляры.
– Да тут на целую армию хватит.
– Поразительная наивность! – отозвался голем. – Оружие и доспехи для воинских соединений, выступающих под знаменами его высочества, хранятся в арсенале. А это личная собственность мессира да Кассар, и каждая единица хранения должна быть учтена, переписана и передана грядущим поколениям.
1. То, что хранится достаточно долго, можно выбросить.
2. Как только вы что-то выбросите, оно вам понадобится.
«Правила взаимозависимости Ричарда»
Такангор остолбенел.
Зелг тоже почувствовал, что как-то не слишком много прав имеет на фамильные доспехи.
Карлюза сиротливо попытался пристроить на место шлем в виде волчьей головы, под который мог бы спрятаться целиком. Из-под кучи вещей выползла та самая прозрачная барышня с топором в спине и указала троглодиту на эльфийскую, почти невесомую кольчугу, сплетенную из лунного серебра.
– Мне бы еще с дыркой для хвоста, – пролепетал тот. – К тому же господин Думгар непреклонный есть.
Почтет за разбазаривание вверенных ему ценностей, и все. Сдохнет Карлюза в оружейной.
– Да не обращайте вы внимания, – успокоил их Дотт. – Это он так, по привычке. Пока мы тут бесхозные сидели, наш славный домоправитель успел получить образование по переписке. Защитил диссертацию по теме «Финансы и имущество: сохранение и приумножение ваших фамильных сокровищ». Диплом горгульского университета в Кисякисах.
– Солидный диплом, – согласился молодой герцог.
– И мажордом у вас тоже солидный, – ухмыльнулся доктор. – Только его иногда заносит. Помоги полководцу с амуницией, истукан каменный!
– Сию минуту, – отвечал слегка пристыженный Думгар. – Я, кажется, знаю, что можно предложить милорду Топотану. Вот он!
И голем, вытащив на середину зала огромный сундук, извлек из него дивной красоты панцирь, наручи и поножи, сработанные в расчете на великана.
– Должно подойти.
– Панцербулл Марк-Два, модернизированный. Производство «Крутишен гайкен Борзиг». Первая мануфактура отца и сыновей Лемельзенов, – прочитал Такангор надпись на пожелтевшем от времени ярлычке. – Высококачественные магические и нестандартные доспехи на заказ. Берем заказы у неуравновешенных, обидчивых, вспыльчивых и смертельно опасных клиентов. Только в этом году: рекламная акция! К каждому комплекту доспехов в подарок набор фигурных пряников «Выдающиеся тираны современности»!
Реклама – это тонкое искусство убеждать покупателя, что он всю жизнь мечтал о вещи, которую видит впервые в жизни.
– Новехонькие. Конфискованы прямо с наковаленки во время знаменитого люлячакского погрома, – лучась гордостью, сообщил Думгар.
– А где же пряники? – строго вопросил Такангор.
* * *
Фрагмент из исторического труда Мотиссимуса Мулариканского «Щит и меч», датированного 11978 годом от сотворения Ниакроха.
Славная то была битва.
Не зря с таким восторгом вспоминают о ней одни участники, с изумлением – другие и с содроганием – все прочие.
Не зря теперь, пять веков спустя, ее подробно изучают не только в высших военных заведениях и на исторических факультетах университетов всех цивилизованных стран, но также и в детских питомниках и яслях.
О ней слагают сказки, легенды, эпосы, песни, баллады и научные труды. К этим трудам пишут комментарии, а затем комментарии к комментариям.
Приличный человек не может надеяться на то, что дама сердца отдастся ему со всем пылом страсти, если внезапно проведает, что он не помнит, на какой минуте сражения великий некромант махнул рукой в направлении своего правого фланга, а также – с какой целью. И упаси вас боже предположить, что это у него разыгрался насморк вследствие аллергии на спертый воздух или нетопырей и он просто доставал носовой платок.
Стада разъяренных минотавров, забыв о правилах приличия, этике и морали, затопчут всякого невежду, кто осмелится сказать, что не знает имени Такангора Топотана.
Дикие троглодиты растащат вас на запчасти в сырых и темных пещерах Сэнгерая, когда вы не вспомните, что увенчанный неувядающей славой Карлюза Гогарикс носил прозвище Агигопс.
Разгневанный голем обрушит на вас все, что может обрушить разгневанный голем (ох, как много он может обрушить, уж поверьте), если вы, паче чаяния, не назовете девиз на штандарте детского истребительного батальона скелетов, который многое сделал для того, чтобы переломить ход великого сражения у стен Кассарии.
Ни один футачик не возьмется передать ваше послание, если вы подтвердите, что вам безразлично, в каком почтовом отделении работал грифон Крифиан до своего вступления в ряды кассарийской армии.
Вас никогда не изберут членом клуба «Хмельной кентавр», пусть даже вы способны выпить три порции «Грез ундины в устье ручья при полной луне» и не потерять устойчивость, если вы не помните полный текст боевого гимна роты «Пучеглазых бестий» – «Ни дня без коварства».
Не едать вам сочных свиньи отбивных во всем Ниакрохе, если вы не подняли первый тост за великих хряков Бумсика и Хрюмсика.
И уж точно вам не подадут кувшина с освежающей бульбяксой в таверне «На посошок», если станет известно, что вы не восхищаетесь бессмертным подвигом хлебопекарной роты и не назвали своего первенца в честь самого отважного из трактирщиков и булочников.
Но даже если все вышеперечисленные ужасы не произвели на вас должного впечатления, все равно читайте внимательно и хорошенько запоминайте.
Ведь пути всевышние неисповедимы, и однажды вы можете столкнуться на узенькой дорожке с мадам Мунемеей Топотан. А на этот случай лучше выучить назубок нашу историю, потому что, как утверждают знающие существа, даже если вы ухитритесь снова собрать в одном месте детский истребительный батальон, полк «Великая Тякюсения», кассарийского некроманта и его непобедимого голема, Такангора и Карлюзу Агигопса, доктора Дотта, неотразимого в черном халате, Птусика, Крифиана и Бургежу, ополчение Виззла и самих Бумсика и Хрюмсика, – даже они все не спасут вас от ее гнева, если вы ошибетесь в фактах или датах. Прислушайтесь к мнению героев.
Глава 12
Достоверно известно, что в ту минуту, когда генерал да Галармон пытался добиться личной встречи с его величеством Юлейном Благодушным, дабы объяснить последнему неизбежность разгрома королевской тиронгайской армии; когда от казарм, расквартированных в Булли-Толли, уже спешили кавалеристы с пикинерами по двое на коне; когда граф да Унара отдавал последние распоряжения главному бурмасингеру Фафуту, в кассарийском замке были готовы к выступлению.
Дорабатывались последние штрихи: Альгерс застегивал ремешки на шлеме Такангора; Бургежа – с полной котомкой письменных принадлежностей за спиной – затачивал сорок седьмой карандаш; мадам Мумеза прихорашивалась перед зеркалом; князь Мадарьяга запасался выпивкой на длинную ночь в тылу врага, памятуя о том, что закуска его ждет в неограниченных количествах.
Дотт трогательно прощался с девицей с топором в спине; с девицей с петлей на шее; с благообразной дамой, которая держала отсеченную голову в руках и все время нервно поправляла на ней завитые локоны; с печальной бледно-зеленой утопленницей в венке из водяных лилий и еще тремя или четырьмя дамами сердца попроще и поскучнее.
Думгар уже выступил на отведенные ему позиции, чтобы не торопиться и не затоптать ненароком своих же в горячке наступления.
Кентавры жизнеутверждающе допивали бочонок бульбяксы, утверждая, что перед боем всем копытным положено по традиционной антиспотыкательной кружке на копыто.
Гописса говорил речь хлебопекарной роте; Птусик и Крифиан кружили в разведке над замковым шпилем; детский истребительный батальон скелетов ругался из-за того, кто будет нести штандарт и знамя. Полк «Beликая Тякюсения» построился у замковых ворот. Бумсик и Хрюмсик жалобно похрюкивали, предчувствуя, что вот-вот и можно будет пошалить и порезвиться, и никак не могли понять, отчего эта желанная минута еще не наступила.
Карлюза, поминутно поднимая падающее забрало на шлеме, уточнял у всех и каждого, неужели-таки нет – не производят во всем Ниакрохе кольчужные береты с ушками.
Зелг тренировался совершать величественное мановение рукой.
Такангор отдавал многоногу шеф-повару последние указания:
– Будет подано три знака сигнальными светлячками. Сразу после второго, голубчик, и поднеси мне полное блюдо блюваблей. Самых отборных, слышишь меня. И свеженьких.
Покинув страдающих дам на полувздохе, доктор Дотт коршуном ринулся к минотавру:
– Ты будешь есть блювабли?! Перед сражением?! Безропотный многоног закрутил щупальца гордиевыми узлами в немом крике.
– Поднеси как раз после вторых сигнальных светлячков, – втолковывал Такангор. – А аккурат после третьих сунь их мне под нос, понял?! И сам сразу посторонись.
– Да что с тобой? – заволновалось привидение.
– Тихо! – рявкнул минотавр. – Это мое секретное оружие. Ну что, все готовы?
– Все, – откликнулся Иоффа.
– Тогда по местам.
– Ваше высочество! Будете ли вы говорить напутственную речь своим войскам?
– Знаете что, генерал, – улыбнулся Зелг, – войска поведете вы, а я буду всего только первым и, обещаю, самым отважным из ваших подчиненных. Поэтому речь говорить вам.
– Слушаюсь, ваше высочество!
Такангор выпрямился, набрал полную грудь воздуха и произнес:
– Господа! Свобода и честь – самое главное сокровище, потому что их нельзя отнять, их можно только потерять. Но мы – мы не потеряем. Король хочет отобрать у вас землю Кассарии. Великие воины говорят, что можно отобрать землю, на которой мы живем, но нельзя отобрать землю, в которой нас похоронят! Не бойтесь смерти! Раз в жизни через это нужно пройти! Эту речь, – пояснил честный Такангор, – я еще в детстве вычитал в трудах великого полководца древности Тапинагорна Однорогого и с тех пор мечтал ее произнести перед большим количеством слушателей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– От вас, – заметил Милталкон.
– Весь в братца! Значит, так, слушай меня внимательно, второй раз повторять не буду, а просто скручу в бараний рог и посажу под замок на солому и воду. Я тебя породила, я тебя и воспитаю. Чего бы это тебе ни стоило!
– Маменька, да это уже геноцид какой-то! – в непритворном ужасе вскричал молодой минотавр.
– А тесачок умыкнуть аккурат в тот день, как я собралась всю семью котлетками побаловать? Это и хорошо, конечно, потому что иначе я бы прошляпила твой побег. Погоню бы пришлось организовывать, обед не успела бы приготовить, а питание всухомятку – худшее из зол.
– Кстати, маменька, о котлетках, – выпятил грудь Милталкон, твердо решивший идти до конца. – Это каннибализмом попахивает. Братоубийством и жестокосердием.
– Переведу на сушеные блювабли. И ляпики. Пожизненно.
– Не надо. Про котлеты это я так, в порядке полемики.
– Кольцо в нос вставил, «Королевский паникер» читает, удрать на войну намеревается. Ты бы еще на паялпу заявился, чтоб во всем братцу наследовать.
– А можно? – расцвел наивный минотавр.
– Я тебе покажу, можно! – замахнулась на него Мунемея. – Я тебе сейчас все роги-то и поотшибаю, не надо будет даже на арену выходить. Я тебе так дам, что ты у меня будешь иметь все!
– Вот вы меня пришибете под горячую руку, – рассудительно заметил Милталкон, кружа вокруг разгневанной родительницы, – а кто тогда в тыл ударит?
Мунемея внезапно успокоилась и уселась на валун перед входом в лабиринт. Рассеянно сорвала молодой побег бублихулы и принялась его пережевывать в глубокой задумчивости.
– В тыл-то кто же?..
– Либо твой брат это уже предусмотрел, – спокойно откликнулась минотавриха, – либо я очень сильно в нем ошибаюсь. А ты давай марш на кухню – тесачок на место пристрой, потом наноси воды, потом полей садик и садись изучать труды великого полководца Тапинагорна Однорогого. А то как на войну бежать и кольцо в нос вкручивать, так он брату подражает. А как матери по дому помогать и уроки учить, тут мы сразу самостоятельные и независимые. Куда пошел? Газету матери отдай!
* * *
В Оружейной палате Зелгу безумно понравилось, несмотря на то что в самой глубине души он продолжал полагать себя пацифистом. Однако же фамильные стальные вороненые доспехи с крылатыми наплечниками, шлем в виде рогатого черепа с черным гребнем, ниспадавшим до лопаток, боевые перчатки, снабженные острыми и длинными когтями и с рукоятью в виде раскрытой руки скелета, не могли оставить его равнодушным. Удивительно было и то, что доспехи пришлись ему как раз впору, и то, что, надев их, он ощутил внезапный прилив сил и храбрости. Но было ли то какое-нибудь особенно хитрое заклятие либо естественное воодушевление, молодой человек уточнять не стал. Довольно и того, что воинственный дух окреп в нем и сегодняшнее сражение уже не представлялось чем-то невозможным и смертельно опасным.
Голем одобрительно хмыкал и окидывал герцога взглядом довольного дедушки, вроде тех, что всем и каждому тычут портретик внука и поясняют, что это вылитый он сам в молодости.
Доктор Дотт шелестел черным кожаным плащом где-то под сводами зала и кокетничал с привидением очаровательной девушки, всем бы прелестной, кабы не торчал у нее из спины мясницкий топор. Впрочем, доктора эти мелочи не смущали.
Из дальнего закутка доносились вздохи и стоны. Зелг решил было, что это страдает какой-то застенчивый местный призрак, не исключено, что и несчастливый соперник Дотта, но тут стон перерос в разочарованное фырчание, и стало очевидным, что это Такангор Топотан пытается примерить на себя особо приглянувшийся панцирь.
– И отчего люди все сплошь такие мелкие? – взвыл несчастный минотавр. – Такой нагрудник пропадает без дела. Пылится в безвестности!
– Сей нагрудник принадлежал известному герою и богатырю Бониксу, истребленному Валтасеем да Кассаром незадолго до смерти последнего, – будничным тоном пояснил Думгар. – Доспех сей был велик даже самому могучему из людей и с тех пор хранится в замке как бесполезный драгоценный трофей.
– Толку с ваших трофеев, – возмущался Такангор. – Вдвое меньше, чем нужно приличному минотавру.
– Минотавру доспехи не нужны, – безапелляционно заявил доктор Дотт, наскучив обществом девушки с топором и спускаясь с горних высей на грешную землю. – Минотавры берут натиском и яростью. Верно? Вот, помню, случилось мне как-то оперировать одного раненого: какая красота, подлинный шедевр. – И доктор плотоядно хихикнул. – Ребра выворочены, сам как расковырянная устричная раковина, хрипит, булькает. Попался минотавру под горячую руку. Ой, ваше высочество, что-то вы побледнели! Вероятно, здесь слишком спертый воздух.
Зелг беспомощно помахал рукой.
– А для красоты? А для солидности? Вон его высочество: без доспехов был пацифист-пацифистом, а теперь просто оторопь берет – так хорош, – защищался Такангор.
Зелг горделиво выпрямился. Ему и самому казалось, что хорош, просто врожденная скромность мешала заявить об этом вслух.
Думгар сдул с места надоеду Дотта и выступил вперед:
– А это, милорд, одно из сокровищ Кассарии, что вкупе с доспехами хранится для передачи наследнику.
И голем вытащил из металлического ящика длинный, круто изогнутый лук, щедро украшенный костью и серебром.
– Раритетный Лук Яростной Тещи. Без промаха бьет в цель, которую вы себе наметили. Имеет бонус стрельбы по особо подвижным целям.
– Яростной Тещи? – переспросил Зелг шепотом.
– Оная теща, согласно старинному семейному преданию, застрелила из него непочтительного зятя…
– Не столько застрелила, сколько нанесла непоправимый ущерб, несовместимый с жизнью и честью, – снова встрял доктор. – А у вас, милорд, положительно наблюдается аллергическая реакция на спертый и затхлый воздух. Ну, ничего. Завтра весь день проведете под открытым небом, на коне, среди людей. Разомнетесь, повеселеете. Опять же, природа вокруг.
Думгар снова сдунул надоеду в дальний угол и невозмутимо продолжил:
– …не имея никаких навыков в стрельбе из лука, а исключительно силой мысли и искреннего желания… Милорд Топотан, чем вы все время грохочете?
– Вашими драгоценными бесполезными трофеями, – буркнул недовольный Такангор. – Экипируюсь, понимаешь. А то на мне из доспехов одни только серебряные подковы. Если мама узнают, что я на поле битвы сунулся без нагрудничка, то голову мне оторвут. И завоевание мира придется отложить на неопределенный срок.
– Подождите, – сказал Думгар. – Что же вы не читаете пояснения? Вы упорно роетесь в разделе «Поверженные люди», а что вы хотите тут отыскать? Отправляйтесь в правый сектор к «Истребленным циклопам», «Павшим великанам» и обязательно загляните в раздел «Разное». Там складывали добычу, привезенную из незапланированных набегов, благодарственные подношения и взятки. Порядок, милорд, во всем должен быть порядок и смысл. И обращайтесь с вещами аккуратно, это все уникальные экземпляры.
– Да тут на целую армию хватит.
– Поразительная наивность! – отозвался голем. – Оружие и доспехи для воинских соединений, выступающих под знаменами его высочества, хранятся в арсенале. А это личная собственность мессира да Кассар, и каждая единица хранения должна быть учтена, переписана и передана грядущим поколениям.
1. То, что хранится достаточно долго, можно выбросить.
2. Как только вы что-то выбросите, оно вам понадобится.
«Правила взаимозависимости Ричарда»
Такангор остолбенел.
Зелг тоже почувствовал, что как-то не слишком много прав имеет на фамильные доспехи.
Карлюза сиротливо попытался пристроить на место шлем в виде волчьей головы, под который мог бы спрятаться целиком. Из-под кучи вещей выползла та самая прозрачная барышня с топором в спине и указала троглодиту на эльфийскую, почти невесомую кольчугу, сплетенную из лунного серебра.
– Мне бы еще с дыркой для хвоста, – пролепетал тот. – К тому же господин Думгар непреклонный есть.
Почтет за разбазаривание вверенных ему ценностей, и все. Сдохнет Карлюза в оружейной.
– Да не обращайте вы внимания, – успокоил их Дотт. – Это он так, по привычке. Пока мы тут бесхозные сидели, наш славный домоправитель успел получить образование по переписке. Защитил диссертацию по теме «Финансы и имущество: сохранение и приумножение ваших фамильных сокровищ». Диплом горгульского университета в Кисякисах.
– Солидный диплом, – согласился молодой герцог.
– И мажордом у вас тоже солидный, – ухмыльнулся доктор. – Только его иногда заносит. Помоги полководцу с амуницией, истукан каменный!
– Сию минуту, – отвечал слегка пристыженный Думгар. – Я, кажется, знаю, что можно предложить милорду Топотану. Вот он!
И голем, вытащив на середину зала огромный сундук, извлек из него дивной красоты панцирь, наручи и поножи, сработанные в расчете на великана.
– Должно подойти.
– Панцербулл Марк-Два, модернизированный. Производство «Крутишен гайкен Борзиг». Первая мануфактура отца и сыновей Лемельзенов, – прочитал Такангор надпись на пожелтевшем от времени ярлычке. – Высококачественные магические и нестандартные доспехи на заказ. Берем заказы у неуравновешенных, обидчивых, вспыльчивых и смертельно опасных клиентов. Только в этом году: рекламная акция! К каждому комплекту доспехов в подарок набор фигурных пряников «Выдающиеся тираны современности»!
Реклама – это тонкое искусство убеждать покупателя, что он всю жизнь мечтал о вещи, которую видит впервые в жизни.
– Новехонькие. Конфискованы прямо с наковаленки во время знаменитого люлячакского погрома, – лучась гордостью, сообщил Думгар.
– А где же пряники? – строго вопросил Такангор.
* * *
Фрагмент из исторического труда Мотиссимуса Мулариканского «Щит и меч», датированного 11978 годом от сотворения Ниакроха.
Славная то была битва.
Не зря с таким восторгом вспоминают о ней одни участники, с изумлением – другие и с содроганием – все прочие.
Не зря теперь, пять веков спустя, ее подробно изучают не только в высших военных заведениях и на исторических факультетах университетов всех цивилизованных стран, но также и в детских питомниках и яслях.
О ней слагают сказки, легенды, эпосы, песни, баллады и научные труды. К этим трудам пишут комментарии, а затем комментарии к комментариям.
Приличный человек не может надеяться на то, что дама сердца отдастся ему со всем пылом страсти, если внезапно проведает, что он не помнит, на какой минуте сражения великий некромант махнул рукой в направлении своего правого фланга, а также – с какой целью. И упаси вас боже предположить, что это у него разыгрался насморк вследствие аллергии на спертый воздух или нетопырей и он просто доставал носовой платок.
Стада разъяренных минотавров, забыв о правилах приличия, этике и морали, затопчут всякого невежду, кто осмелится сказать, что не знает имени Такангора Топотана.
Дикие троглодиты растащат вас на запчасти в сырых и темных пещерах Сэнгерая, когда вы не вспомните, что увенчанный неувядающей славой Карлюза Гогарикс носил прозвище Агигопс.
Разгневанный голем обрушит на вас все, что может обрушить разгневанный голем (ох, как много он может обрушить, уж поверьте), если вы, паче чаяния, не назовете девиз на штандарте детского истребительного батальона скелетов, который многое сделал для того, чтобы переломить ход великого сражения у стен Кассарии.
Ни один футачик не возьмется передать ваше послание, если вы подтвердите, что вам безразлично, в каком почтовом отделении работал грифон Крифиан до своего вступления в ряды кассарийской армии.
Вас никогда не изберут членом клуба «Хмельной кентавр», пусть даже вы способны выпить три порции «Грез ундины в устье ручья при полной луне» и не потерять устойчивость, если вы не помните полный текст боевого гимна роты «Пучеглазых бестий» – «Ни дня без коварства».
Не едать вам сочных свиньи отбивных во всем Ниакрохе, если вы не подняли первый тост за великих хряков Бумсика и Хрюмсика.
И уж точно вам не подадут кувшина с освежающей бульбяксой в таверне «На посошок», если станет известно, что вы не восхищаетесь бессмертным подвигом хлебопекарной роты и не назвали своего первенца в честь самого отважного из трактирщиков и булочников.
Но даже если все вышеперечисленные ужасы не произвели на вас должного впечатления, все равно читайте внимательно и хорошенько запоминайте.
Ведь пути всевышние неисповедимы, и однажды вы можете столкнуться на узенькой дорожке с мадам Мунемеей Топотан. А на этот случай лучше выучить назубок нашу историю, потому что, как утверждают знающие существа, даже если вы ухитритесь снова собрать в одном месте детский истребительный батальон, полк «Великая Тякюсения», кассарийского некроманта и его непобедимого голема, Такангора и Карлюзу Агигопса, доктора Дотта, неотразимого в черном халате, Птусика, Крифиана и Бургежу, ополчение Виззла и самих Бумсика и Хрюмсика, – даже они все не спасут вас от ее гнева, если вы ошибетесь в фактах или датах. Прислушайтесь к мнению героев.
Глава 12
Достоверно известно, что в ту минуту, когда генерал да Галармон пытался добиться личной встречи с его величеством Юлейном Благодушным, дабы объяснить последнему неизбежность разгрома королевской тиронгайской армии; когда от казарм, расквартированных в Булли-Толли, уже спешили кавалеристы с пикинерами по двое на коне; когда граф да Унара отдавал последние распоряжения главному бурмасингеру Фафуту, в кассарийском замке были готовы к выступлению.
Дорабатывались последние штрихи: Альгерс застегивал ремешки на шлеме Такангора; Бургежа – с полной котомкой письменных принадлежностей за спиной – затачивал сорок седьмой карандаш; мадам Мумеза прихорашивалась перед зеркалом; князь Мадарьяга запасался выпивкой на длинную ночь в тылу врага, памятуя о том, что закуска его ждет в неограниченных количествах.
Дотт трогательно прощался с девицей с топором в спине; с девицей с петлей на шее; с благообразной дамой, которая держала отсеченную голову в руках и все время нервно поправляла на ней завитые локоны; с печальной бледно-зеленой утопленницей в венке из водяных лилий и еще тремя или четырьмя дамами сердца попроще и поскучнее.
Думгар уже выступил на отведенные ему позиции, чтобы не торопиться и не затоптать ненароком своих же в горячке наступления.
Кентавры жизнеутверждающе допивали бочонок бульбяксы, утверждая, что перед боем всем копытным положено по традиционной антиспотыкательной кружке на копыто.
Гописса говорил речь хлебопекарной роте; Птусик и Крифиан кружили в разведке над замковым шпилем; детский истребительный батальон скелетов ругался из-за того, кто будет нести штандарт и знамя. Полк «Beликая Тякюсения» построился у замковых ворот. Бумсик и Хрюмсик жалобно похрюкивали, предчувствуя, что вот-вот и можно будет пошалить и порезвиться, и никак не могли понять, отчего эта желанная минута еще не наступила.
Карлюза, поминутно поднимая падающее забрало на шлеме, уточнял у всех и каждого, неужели-таки нет – не производят во всем Ниакрохе кольчужные береты с ушками.
Зелг тренировался совершать величественное мановение рукой.
Такангор отдавал многоногу шеф-повару последние указания:
– Будет подано три знака сигнальными светлячками. Сразу после второго, голубчик, и поднеси мне полное блюдо блюваблей. Самых отборных, слышишь меня. И свеженьких.
Покинув страдающих дам на полувздохе, доктор Дотт коршуном ринулся к минотавру:
– Ты будешь есть блювабли?! Перед сражением?! Безропотный многоног закрутил щупальца гордиевыми узлами в немом крике.
– Поднеси как раз после вторых сигнальных светлячков, – втолковывал Такангор. – А аккурат после третьих сунь их мне под нос, понял?! И сам сразу посторонись.
– Да что с тобой? – заволновалось привидение.
– Тихо! – рявкнул минотавр. – Это мое секретное оружие. Ну что, все готовы?
– Все, – откликнулся Иоффа.
– Тогда по местам.
– Ваше высочество! Будете ли вы говорить напутственную речь своим войскам?
– Знаете что, генерал, – улыбнулся Зелг, – войска поведете вы, а я буду всего только первым и, обещаю, самым отважным из ваших подчиненных. Поэтому речь говорить вам.
– Слушаюсь, ваше высочество!
Такангор выпрямился, набрал полную грудь воздуха и произнес:
– Господа! Свобода и честь – самое главное сокровище, потому что их нельзя отнять, их можно только потерять. Но мы – мы не потеряем. Король хочет отобрать у вас землю Кассарии. Великие воины говорят, что можно отобрать землю, на которой мы живем, но нельзя отобрать землю, в которой нас похоронят! Не бойтесь смерти! Раз в жизни через это нужно пройти! Эту речь, – пояснил честный Такангор, – я еще в детстве вычитал в трудах великого полководца древности Тапинагорна Однорогого и с тех пор мечтал ее произнести перед большим количеством слушателей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41