Я полагаю, Империя достигла порядочных размеров и
включает в себя от сорока до пятидесяти населенных миров...
- Сорок три, - удивленно проговорил Уильямсон.
- ...Все обитатели которых знают о бедственном положении Этлы и
сочувствуют этланам. Быть может, они наложили на планету постоянный
карантин, но пожертвуют всем, чтобы помочь ей...
- Верно! - перебил Уильямсон. - Наш человек пробыл на одной из
окраинных планет, прежде чем его отправили в метрополию на встречу с
главным заправилой, всего два дня. Но этого времени ему вполне хватило,
чтобы узнать отношение людей к Этле. Куда бы он ни посмотрел, всюду висели
фотографии страдающих этлан. Порой их количество превышало даже число
рекламных щитов. Словом, имперское правительство на деле проявляет
милосердие. Судя по всему, доктор, они приличные ребята.
- Разумеется, капитан, - отозвался Конвей. - Но не кажется ли вам
немного странным подобное милосердие: сорок три обитаемых планеты - и один
корабль раз в десять лет?
Уильямсон раскрыл рот, потом сжал губы и задумался. В рубке
установилась тишина, которую нарушали лишь поступавшие по радио доклады.
Внезапно стоявший за спиной Конвея Стиллмен выругался и буркнул:
- Я понимаю, куда он клонит, сэр. Надо взлетать!
Уильямсон перевел взгляд с Конвея на Стиллмена и обратно и
пробормотал:
- Когда помешался один, не страшно, а вот если двое...
Три секунды спустя всем членам экипажа было приказано вернуться на
борт. Срочность распоряжения удостоверялась ревом сирены общей тревоги.
Отозвав все свои приказы, отданные какие-то минуты назад, Уильямсон вновь
повернулся к Конвею.
- Продолжайте, доктор, - попросил он. - Сдается мне, я догадываюсь,
на что вы намекаете.
Конвей облегченно вздохнул и пустился в объяснения.
Этла начинала как обычная колония, с одним-единственным космопортом,
чтобы принимать оборудование и колонистов, затем на ней выросли поселения,
а жителей заметно прибавилось. А следом, должно быть, нахлынула первая
волна болезней, угрожавшая уничтожить все живое. Прослышав о беде, Империя
встрепенулась, как то бывает с людьми, когда их друзья страдают от
невзгод, и вскоре Этла получила помощь.
На первых порах она, скорее всего, поступала мелкими партиями, но
постепенно возрастала в объеме по мере того, как вести о постигшем этлан
несчастье достигали окраин Империи. Впрочем, этланам-то как раз из нее
доставались сущие крохи. Сумма пожертвований была настолько внушительной,
что от этого дела не могли отмахнуться ни имперское правительство, ни сам
император. Но они и не стали отмахиваться. Уже в те дни могучая
галактическая Империя потихоньку гнила изнутри. Требовалось все больше и
больше денег на содержание императора и его двора и на управление
бесчисленными провинциями. Естественно, правительство присвоило себе
львиную долю пожертвований, а впоследствии широко разрекламированная
помощь Этле сделалась одним из важнейших источником государственного
дохода.
Вот так все и началось. Этлу поместили в строгий карантин, хотя и без
того полететь на нее соглашались разве что умалишенные. И тут, видимо,
этлане стали выздоравливать сами по себе. Источник доходов грозил
высохнуть, поэтому следовало незамедлительно принять меры. Чиновники без
зазрения совести обрекли население Этлы на вымирание: сперва отнимали
деньги, а теперь додумались до того, что время от времени принялись
заражать этлан сравнительно неопасными болезнями - естественно, такими,
какие должны были еще сильнее разжалобить мягкосердечных простаков на
остальных мирах, например, теми, которые делали человека уродом или
инвалидом. Но прирост населения не должен был уменьшиться ни в коем
случае, поэтому-то на Этле были так хорошо поставлены гинекология и забота
о детях. Для наблюдения за положением дел на планете на нее был назначен
специальный представитель с характером, вполне соответствовавшим столь
ответственной должности. Этлане перестали быть людьми и превратились в
ценных своими болячками животных. Похоже, представитель императора
относился к ним именно так.
Тут Конвей выдержал паузу. Капитан и Стиллмен выглядели так, словно
внезапно захворали. Конвей и сам чувствовал себя не в своей тарелке с
момента взрыва Лонвеллинова звездолета - момента, который расставил все по
своим местам.
- В распоряжении Телтренна находится отряд, способный отогнать от
планеты или уничтожить случайных гостей, - сказал он. - Из-за карантина
всякий гость почти наверняка окажется инопланетянином, отсюда та
ненависть: аборигенов научили ненавидеть инопланетян вне зависимости от
размеров, количества или намерений.
- Но как... как они могут быть такими жестокими? - выговорил
Уильямсон.
- Может статься, - устало ответил Конвей, - чиновники того и не
хотели, все получилось как бы само собой. Мы же, вмешавшись, чуть было не
покончили с весьма выгодным имперским рэкетом. Поэтому теперь Империя
постарается покончить с нами.
В этот миг старший связист доложил Уильямсону, что экипажи обоих
вертолетов возвратились на борт вместе со всеми, кто находился в пределах
слышимости сирены - то есть в городе не осталось практически никого из
землян. Тем, кто не успевал, приказано было уйти в укрытие и дожидаться
прибытия корабля-разведчика, который чуть позже заберет их с Этлы. Едва
дослушав офицера, капитан отдал команду на взлет, и Конвей ощутил
секундное головокружение - это заработали антигравитационные установки,
сохраняя нормальную силу тяжести при старте с максимальным ускорением.
"Веспасиан" стрелой рванулся в небо, а следом, десять секунд спустя,
стартовал курьерский бот.
- Должно быть, вы посчитали меня глупцом... - сказал Уильямсон.
Продолжить ему помешали руководители спасательных партий, который явились
к капитану с докладами. Один из вертолетов был обстрелян, людям, которые
работали в городе, велено было не покидать его. Приказ исходил лично от
имперского представителя и предписывал убивать всех, кто попытается
бежать. Однако между этланскими полицейскими и мониторами существовала
если не дружба, то уважение, и потому этлане нарочно целились поверх
голов.
- Да, хуже некуда, - проговорил Стиллмен. - Мне кажется, в том, что
произошло с кораблем Лонвеллина, а также во всех смертях и разрушениях
обвинят не кого-нибудь, а нас. Наши поступки будут намеренно искажены и
нас назовут злодеями. И готов поспорить, после нашего отлета на Этле
вспыхнут новые эпидемии, что, разумеется, поставят в вину тоже нам! - Он
выругался и прибавил: - Вы знаете, как в Империи смотрят на Этлу. Бедная,
несчастная сестра-горемыка и гадкие чужаки, которые осмелились причинить
ей зло...
Слушая майора, Конвей снова вспотел. Он пришел к своим выводам,
обобщив все известные медицинские сведения, и занимал его только
медицинский аспект, поэтому ни о чем другом он какое-то время просто не
мог думать. Но теперь...
- Это же война! - воскликнул он.
- Верно, - согласился Стиллмен, - и, быть может, имперскому
правительству именно того и надо. Судя по тому, что они творят с Этлой,
Империя прогнила до основания. Через несколько десятилетий она, возможно,
распадется, и вряд ли кто о том пожалеет. А чтобы объединить
разваливающуюся Империю, нет ничего лучше войны, причем войны якобы за
справедливость. Если они не напортачат, то их Империя просуществует еще
сотню лет.
Конвей ошарашенно покачал головой.
- И как я не догадался, - пробормотал он. - Если бы мы открыли глаза
этланам...
- Не корите себя, доктор, - перебил капитан, - без вас мы бы до сих
пор торчали на той планете. А открывать глаза нужно не только этланам, но
и всем остальным, иначе это гиблая затея...
- Говорит старший артиллерист, - раздался голос из динамика. - Сэр,
мы засекли след в секторе двенадцать-тридцать один. Сейчас передадим
изображение на экран пять. Судя по излучению, объект прикрывается
противоракетным щитом и использует радар. Распоряжения, сэр?
Уильямсон взглянул на пятый экран.
- Первыми не начинайте, - проговорил он и вновь вернулся к Стиллмену
с Конвеем. Его твердый, спокойный голос был голосом старшего офицера,
который принимает на себя и несет полную ответственность, который советует
подчиненным не волноваться, ибо он - с ними.
- Не стоит так переживать, господа, - сказал капитан. - Угроза
галактической войны существовала всегда, и к отражению ее готовились. По
счастью, у нас достаточно времени, чтобы развернуть наши боевые порядки. С
пространственной точки зрения Империя - этакий крошечный сгусток миров, а
Федерация охватывает половину галактики. Наша задача - обшарить звездное
скопление, где обитаемые планеты имеются у одного солнца из пяти. По
сравнению с Империей мы в выигрышном положении, ибо они могут найти нас не
раньше, чем года через три, и то, если им повезет, а если нет - то лет
через двадцать. Повторяю, времени у нас достаточно.
Конвея его выкладки отнюдь не убедили. По-видимому, капитан заметил
это и принялся отвечать на еще не прозвучавшие вопросы.
- Да, им может помочь наш агент. Он может по доброй воле, поскольку
не знает о конфликте, поведать им о Федерации, об организации и силе
Корпуса мониторов. Но ведь он медик, следовательно, его сведения заведомо
будут неполными или неточными, и Империя, сделав ставку на него, здорово
просчитается. Узнать же наше местонахождение они смогут, лишь захватив в
плен навигатора или звездолет, на котором не позаботились уничтожить
карты, а против подобного исхода мы, уверяю вас, примем все меры
предосторожности. Наши агенты имеют гуманитарное или медицинское
образование. Их познания в астронавигации равны нулю. Разведочные корабли,
которые доставляют их к месту назначения, немедленно возвращаются на базу,
как того требуют правила безопасности. Так что проблема, конечно,
серьезная, но с решением ее можно не торопиться.
- Разве? - поинтересовался Конвей.
Уильямсон и Стиллмен воззрились на него, пристально и настороженно,
словно он был бомбой, которая, взорвавшись полчаса назад, похоже,
собирается повторить свое выступление. Конвей даже пожалел их за то, что
им предстояло разделить с ним страх и беспокойство, которые пока снедали
только его одного. Он облизал губы и произнес негромко, но внятно:
- Что касается меня, то я знать не знаю координат Тралтана, Илленсы,
Земли или той земной колонии, где родился. Однако есть такой набор цифр,
который известен и мне, и любому другому врачу в нашем секторе. Координаты
госпиталя! По-моему, у нас совсем нет времени.

12
Единственное, что Конвей сделал полезного на пути от Этлы к
госпиталю, это то, что он налег на сон. Правда, сны его настолько часто
омрачались кошмарными видениями грядущей войны, что приятнее было бы не
спать вообще. Периоды, когда бодрствовал, он проводил к дискуссиях с
Уильямсоном, Стиллменом и прочими старшими офицерами "Веспасиана".
Уильямсон, судя по всему, пребывал под впечатлением событий последнего
получаса на Этле и обращался к Конвею за советом по всякому поводу, хотя
что мог понимать врач, даже такой опытный, в разведке, тыловом обеспечении
и маневрах космофлота?
Однако беседы проходили интересно и напоминали Конвею его сны - были
какими угодно, но только не приятными.
Полковник Уильямсон утверждал, что завоевательная галактическая война
- сущий бред, а вот обыкновенная война на уничтожение - штука несложная и
в ней могут участвовать все, у кого в достатке сил и кого не пугает мысль
об убийстве разумных существ. Сил у Империи хватает, а что до страха, то
Корпусу мониторов еще предстоит вселить его в сердца обитателей сорока
трех имперских миров.
Если бы позволяло время, агенты Корпуса могли бы проникнуть в
Империю. Мониторам известно было местонахождение одной из планет, а
поскольку между ней и остальными поддерживалась постоянная связь, они
быстро определили бы координаты других. Собрали бы необходимые сведения
и... Работа подразделения пропаганды Корпуса никогда не вызывала
нареканий. В подобной ситуации, когда противник не стесняется прибегать к
откровенной лжи, мониторы наверняка позаимствовали бы его уловки. По своей
сути Корпус являлся полицейским формированием, в обязанности которого
входило не столько ведение войны, сколько обеспечение мира. А раз он был
полицейским формированием, свобода его действий ограничивалась темы
последствиями, которые могли затронуть невиновных - в данном случае
подданных Империи наравне с населением Федерации.
Вот почему планом по подрыву Империи следовало воспользоваться, хотя
он вряд ли мог принести какие-либо результаты до первой стычки. Уильямсон
искренне надеялся - точнее, молился, чтобы было так, - что агент,
угодивший в руки Империи, не знает, а потому не сможет раскрыть врагу
координат госпиталя. Полковник был реалистом и отдавал себе отчет в том,
что если агенту что-либо известно, это "что-либо" рано или поздно из него
извлекут. Однако даже при самом неблагоприятном исходе Империя узнает лишь
местоположение госпиталя, а значит, оборонять придется только его, если,
правда, императору не взбредет в голову разослать свой флот по галактике в
поисках миров Федерации - на что мониторы в определенной степени
рассчитывали.
Конвей пытался не думать о том, что произойдет, когда у госпиталя
появятся мобильные вражеские силы.
За несколько часов до тревоги Корпус получил очередной доклад агента,
который сейчас находился в имперской столице. Первому на то, чтобы достичь
Этлы, понадобилось девять дней, зато второй, с пометкой "Совершенно
секретно", дошел за восемнадцать часов.
Агент сообщал, что в метрополии к инопланетянам относятся терпимее,
чем на Этле и на прочих планетах. Жители столицы считают себя
космополитами, и порой на улице можно нос к носу столкнуться с
инопланетянином. Однако по целому ряду признаков можно заключить, что эти
существа имеют дипломатический статус и являются уроженцами миров, с
которыми у Империи имеются мирные договоры - видимо, она намерена в
будущем присоединить вышеназванные миры к себе. Лично с ним, продолжал
агент, обращаются просто наилучшим образом, через несколько дней его
обещал принять сам император. Однако, как следовало из отчета, он пребывал
в некоторой растерянности. Конкретных фактов он привести не мог, ибо был
врачом, которому дали задание "подготовить почву", а не специалистом по
культурным контактам. Тем не менее, у него сложилось впечатление, что в
отдельных случаях его рассказы об устройстве Федерации и ее целях не
поощрялись, тогда как в другое время - наоборот, приветствовались. Еще его
беспокоило то, что ни в одном из виденных им выпусков новостей не было
упомянуто о его прилете. Здесь агент замечал, что если бы в столицу
Федерации прилетел представитель Империи, это событие обсуждалось бы в
средствах массовой информации в течение дней, если не недель. Он попутно
задавался вопросом, не слишком ли распускает язык, и выражал сожаление
относительно того, что приемник гиперсвязи не такой маленький, как
передатчик, а потому инструкций по нему не запросишь.
Больше об этом агенте никто не слышал.

Возвращение Конвея в госпиталь было совсем не таким, каким он
представлял его себе несколько недель назад. Тогда он воображал себя
этаким героем, с честью выполнившим задание, ему мнились приветственные
возгласы коллег и Мэрчисон, поджидавшая его с распростертыми объятиями.
Хотя последнее было довольно сомнительно, но в мечтах Конвей воспарял и на
такую высоту. А на деле - он вернулся с проваленного задания, тихо уповая
на то, что коллеги не станут его ни о чем расспрашивать; Мэрчисон
встретила его в шлюзе дружелюбной улыбкой, однако отнюдь не торопилась
раскрывать объятия. Да, подумал Конвей кисло, чем не встреча двух верных
друзей после долгой разлуки - и ничего больше. Мэрчисон сказала, что рада
его видеть, он ответил, что взаимно, а когда она собралась было что-то
спросить, он заявил, что сейчас у него куча дел, но потом он ее найдет, и
улыбнулся, словно только что назначил ей свидание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20