— Ну, полно, полно, жизнь продолжается, и ты найдешь куда более преданного возлюбленного. Давай-ка высушим эти слезки. — Он вытащил из рукава носовой платок и стал промокать ей щеки. — Лет через пять ты со смехом вспомнишь сей день, благословляя и досадный этот случай, и предательство, лишившее тебя кавалера — ведь к тому времени ты встретишь истинную любовь, я в этом нисколько не сомневаюсь, и увидишь, что грядущий твой возлюбленный куда лучше оставившего тебя ради сестры лишь потому, что ты сейчас здесь, а она оказалась рядом.Самое тревожное, подумал Джеффри, что Ален говорит совершенно искренне, без задней мысли. В словах его не было и намека на куртуазную лесть — только искреннее сочувствие, подлинная забота о страдающем существе. Хотя тут же в голову Джеффри пришла циничная мысль, что не будь девица столь привлекательной, не оказалось бы столь сильным и сочувствие принца.— Неужели он действительно отверг меня ради нее?! — Глаза девушки вновь наполнились слезами.Ален смотрел на нее, чувствуя, что сердце его готово выпрыгнуть из груди, однако не забывал и о том, что сердце это отдано Корделии.Кстати, на самом деле это не совсем так. В конце концов, она ведь сама отвергла его ухаживания, надменно оттолкнула его, с этим не поспоришь. И он ощутил подлинную близость с этой ищущей любви и отвергнутой возлюбленным девушкой.Он постарался отогнать эту мысль. Мысль, недостойную рыцаря.— Может быть, он вовсе не отверг тебя ради другой, — вымолвил принц. — Может, он до сих пор сохраняет верность.— О, ты действительно так думаешь? — Девушка отступила на шаг, глаза ее засияли надеждой.— Это возможно, — с важным видом изрек Ален, — хотя вполне могут оправдаться и наши подозрения. Только воротясь в дом твоего отца, мы узнаем правду. Поведай же нам, где твой дом.— Вон там, сударь, — махнула она вдоль дороги. — На западе, в дневном пробеге.— Так далеко? — Джеффри остановил коня рядом с ними. — Ты проделала столь долгий путь одна, без сопровождения, среди ночи?— Да, — она содрогнулась. — Я так боялась, я вздрагивала от каждого шороха. Каждое мгновение я ожидала, что из чащи выскочит шайка разбойников.Джеффри прекрасно понимал, что вполне могло именно так и случиться. В этом случае кошелек оказался бы самым меньшим, чего могла лишиться несчастная — если бы, по счастливой случайности, они с Аленом не разогнали хозяйничающую здесь шайку.— Что ж, тебе повезло, что все они дрыхли, и ты невредимой добралась досюда дожидаться рассвета. Ты пряталась до зари?Она кивнула.Джеффри смотрел на нее, рожденную в замке и взращенную в неге, на испачканный подол ее изысканного наряда и понимал, что всякий хоть что-то стоящий лесной обитатель выследил бы ее без всякого труда. Только благодаря судьбе, счастливой случайности она не попала в лапы разбойников.— И совы никогда не ухали так грозно, как этой ночью, — вздохнула девица.— Ты не представляешь, как тебе повезло, что добралась так далеко целой и невредимой. — Ален сурово посмотрел на девушку. — Тебе следует незамедлительно вернуться в отцовский дом, но ты не можешь скакать в одиночестве. Садись в седло! Мы проводим тебя!— Я не смею просить вас об этом, — сказала она, просияв, однако, лицом. — Вас, несомненно, ждут куда более важные дела.Ален, не в состоянии оторваться от этих огромных сверкающих глаз, понимал, что просто не может заниматься чем-то еще.— Истинный рыцарь не оставит даму в беде. Мы едем с тобой, и, прошу, ни слова возражений.Она и не пытается возражать, подумал Джеффри, но промолчал. В конце концов, когда это он отказывался от общества столь чувственной особы.— Не решаюсь просить вас о столь великом одолжении. — Девица склонила голову и сквозь длинные ресницы взглянула на принца. — Конечно же, вас обременяют несравненно более насущные заботы.— Можно и так сказать, — улыбнулся Ален. — Перед тобою два странствующих рыцаря в поисках дам, попавших в беду и нуждающихся в помощи и поддержке. Думаю, не существует дела более важного. Не правда ли, сэр Джеффри?— О, конечно же, не существует, сэр Ален! — Джеффри изо всех сил пытался скрыть сарказм и насмешку. Хотя бы один из них вполне искренен.— Итак, сказано — сделано. — Ален с явной неохотой оставил девушку и направился к ее лошади. Он отвязал животное и вывел из-за листвы. — Прошу тебя, миледи, садись! — Он бросил поводья, обхватил ее за талию и усадил в седло, поражаясь, насколько легкой она оказалась. Девица открыла рот от испуга и удивления, вцепилась ему в руки, а затем, обнаружив, что уже сидит на лошади, робко улыбнулась. Она уперлась ногой в луку седла, расправила юбки и одарила Алена лучезарной улыбкой:— Благодарю тебя, сэр!После чего взглянула и на Джеффри, так что и тот на мгновение был зачарован этим колдовским взором, этим прелестным, соблазнительным лицом, этими пухлыми рубиновыми губами…— Я буду каждую ночь поминать вас в своих молитвах! Как мне отблагодарить вас за сострадание к бедной, заблудившейся и, увы, такой глупой девушке. Как глупо, как легкомысленно было поверить тому, чему поверила я!И Джеффри вдруг обнаружил, что и сам, подобно Алену, утешает ее:— Доверчивость есть залог твоего доброго имени, пусть тебя и предали. Но какая женщина заподозрит в обмане родную сестру? И разве есть мужчина, что не оценит ту, что поскакала в ночь ради встречи с возлюбленным? Нет сомнений, миледи, мы просто обязаны проводить тебя!И, пустив коня бок о бок с ее лошадью, он осознал всю полноту сказанного. Хвала небесам, что она невинна, ибо это лицо, этот голос, эти формы дают ей власть над мужчинами поистине невероятную.Почему-то им обоим и в голову не пришло, что она могла оказаться не так уж невинна и прекрасно сознавать, какой обладает властью. Более того, им следовало задуматься, не умеет ли она в совершенстве пользоваться этой властью.Они вернулись на лесную дорогу и повернули коней на запад.Джеффри и Ален состязались в остротах и комплиментах, дабы поднять настроение прекрасной наездницы. И весьма в этом преуспели — не прошло и получаса, как глаза ее засияли, и смех волшебной музыкой зазвучал в их ушах.Разбойники отправились своей дорогой, и Корделия решительно о них позабыла. Да, она твердо выбросила из головы эти дерзкие темные глаза, широкие плечи и чувственные губы, а если думала о них время от времени, то лишь затем, чтобы окончательно увериться в том, что вовсе о них не думает. Отбросив сомнения, воспарила она на помеле в поисках брата и своего воздыхателя, кляня втихомолку случившуюся задержку — да только слишком уж страстно.Ей не потребовалось много времени, чтобы отыскать деревню, где Ален с Джеффри скоротали ночь. Наспех порывшись в сознании крестьян, она пробудила мысли о двух героях, проехавших деревню, и прочитала воспоминания, всплывшие в ответ.Она вытаращила глаза, узнав о появлении великана и разыгравшейся битве. И совсем уж удивилась, выяснив, что именно Ален, а не ее брат победил чудовище — по крайней мере, Джеффри отдал ему все лавры. Сначала она подумала, что брат нарочно солгал, но потом усомнилась. Скорее всего, так оно и было. Не то чтобы Джеффри не мог соврать или хотя бы слегка покривить душой, просто в данном случае он сам был заинтересован в правде, во всяком случае, в том, что касалось его целей относительно принца. Джеффри был не из тех, кто солжет, если это не даст ему преимущества в бою, и уж точно не был способен обмануть в вопросах чести и славы. Рыцарство для него священно и неприкосновенно. «Какая глупость», — подумала она. Но больше всего ее поразило полное отсутствие воспоминаний об их отъезде. Похоже, все в деревне только проснувшись обнаружили исчезновение рыцарей. Все, за исключением…За исключением деревенского священника, вставшего к заутрене и видевшего двух всадников, во весь опор скачущих к лесу…И Корделия стрелой понеслась к деревьям. Глава восьмая Крохотной пылинкой мчалась Корделия высоко над кронами деревьев, вслушиваясь в мысли своего брата и… ну, да, воздыхателя. Но полет занимает время, а помело куда медленнее реактивного самолета. На западе солнце уже уходило за горизонт, когда Корделия наконец уловила разум Алена. Не Джеффри, разумеется, ведь тот обычно держал на замке свое сознание, так что потребовались бы куда более значительные усилия, чтобы прочитать его тщательно охраняемые мысли, да и то если он не заглушит любые контакты. Зато Ален…Ален был одурманен.На мгновение Корделия в ужасе оцепенела, все свое внимание сосредоточив на грохочущих в ее мозгу словах Алена, угодливых, льстивых. Надо же, ей он ничего подобного не говорил! Его ушами слушала она мелодичный, будто колокольчик, отвечающий женский голосок. Корделия, застыв, сидела на помеле, не в силах направить мысли еще в какое-то русло.Она падала.Она неслась к земле, пикируя вслед за помелом, падала с "неба! Она и вправду совершенно отвлеклась, и думать забыла о телекинезе! Гнев переполнял ее: на себя, за непростительную беспечность, на Алена, за его ветреность, на Джеффри, за то, что втянул в авантюру принца, но более всего на эту распутную девку, что осмелилась покуситься на расположение ее мужчины!И неважно, что девица, скорее всего, и слыхом не слыхивала ни о Корделии, ни о предложении Алена — все равно она мерзкая тварь!Но Корделия не собиралась признавать себя побежденной и спокойно глядеть, как у нее из рук выхватывают добычу. Она сразится с девчонкой ее же оружием и победит! Корделия вывела помело из пике и понеслась над верхушками деревьев, на чем свет ругая себя за то, что отпустила Алена. Ведь могла же она ответить отказом и добиться при этом надлежащего обхождения, не прогоняя его прямо в лапы этой вампирше!Вот так она рассуждала, совершенно еще не зная девушку.Вот они мелькнули сквозь листву на лесной дороге! Но юноши не обратили на Корделию ни малейшего внимания, а девица тем более. Что ж, тем лучше, подумала Корделия и, оставив их за спиной, полетела туда, где дорога сворачивала к реке и тянулась по широкому лугу. Корделия решила, что они не пропустят столь замечательное место для привала, ведь солнце было уже совсем низко. Она приземлилась в лесу, неподалеку от кромки леса, прислонила помело к дереву и принялась ждать.Они появились на лугу из вытянувшихся на траве длинных теней деревьев: золотой рыцарь и черный рыцарь, а между ними белокурая красавица. Смеясь и болтая, они выехали из леса, и оба юноши казались страшно довольными собой. Скрытая листвой, Корделия помедлила еще несколько минут. Юноши выглядели в высшей степени оживленными; оба разрумянились, глаза их блестели. То же можно было сказать и о женщине: она то и дело краснела, опуская взор — так жеманно, так притворно, так расчетливо! Корделия возненавидела ее с первого взгляда, и не только за эти золотистые локоны и кукольное личико — в конце концов, бедняжечке вряд ли стукнуло восемнадцать, — но, главным образом, за вполне сознательное манипулирование мужскими сердцами. Неужели эти олухи ничего не замечают?!Нет. Конечно же, нет. Они наслаждаются сверх всякой меры.А что хуже всего, Корделия впервые в своей жизни ощутила себя какой-то блеклой — по крайней мере, в сравнении с этим эталоном миловидности.О, что за коварная тварь! Высокий воротник будто подчеркивает скромность и невинность, но при этом облегающая ткань буквально обнажает девку, причем во всех отношениях. Бесстыжая, наглая! Надо выяснить, как она добивается такого эффекта.Вспышки румянца, кокетливые взгляды, по-собачьи подобострастные глаза, устремленные на Алена, продумано каждое движение, каждый смешок и, можно не сомневаться, подобрано каждое слово, хоть Корделия их и не слышала. Она просто кипела от злости, но одновременно испытывала бездонное отчаяние. Да как же покончить со столь искусной обольстительницей?В конце концов она все-таки признала, что женщина эта необыкновенно привлекательна.На мгновение сердце ее дрогнуло, но лишь на мгновение.Затем она увидела, как мужчины торопливо спешиваются, состязаясь за право снять госпожу с насеста. Смеясь, она выбрала Алена — ну, разумеется! — руки его сомкнулись на ее талии и опустили девушку на землю. Она, конечно, соскользнула чуть неловко, чуть-чуть не туда, так что оказалась прямо у него на груди. Он застыл на миг, удерживая ее в воздухе, а потом с натужным смешком поставил на землю. Она тоже засмеялась, потом, отвернувшись, зарделась — каждое движение точно рассчитано, голова склонилась именно так, как нужно. Корделия вся бурлила, но не могла не залюбоваться истинным артистизмом этой девчонки.Что ж, придется научиться играть с распутницей в ее игру!Нет, только не в ее, тут же решила Корделия — если пытаться покончить с этой женщиной на ее условиях, поражение неизбежно. Сильными сторонами Корделии оставались целомудрие, честность и прямолинейность без нахальства. Она должна как-то использовать эти свои качества, и она сделает их козырями!Она вышла из-под деревьев и неторопливо приближалась, ожидая, когда ее заметят. Первой на нее взглянула женщина, раз, другой — и уставилась в изумлении. Мужчины проследили за ее взглядом и тут же прекратили смеяться. Джеффри смотрел так, будто увидел мышь, прогуливающуюся по дну речному, однако настоящее удовлетворение Корделия получила, заметив, как побледнел Ален. И сразу побагровел, как свекла, и тут же отвернулся — и поделом ему, безжалостно рассудила Корделия.А сама при этом улыбнулась как можно уверенней:— Ну, братец! Наконец-то я тебя отыскала!— Да что ты! Рад встрече, сестрица! И зачем ты меня искала?Он прекрасно знал, кого она искала!— Я устала от домашних хлопот и подумала, что раз ты отправился на поиски приключений, почему бы мне не присоединиться.— Женщина в поисках приключений? — уставилась на нее хитрая сучка, казалось, донельзя шокированная. — Это же так неприлично!Да уж кому, как не ей, знать это!— Совершенно верно, — согласилась Корделия. — Если женщина одна, но в путешествии с родным братом, нет абсолютно ничего неподобающего.Она осталась довольна, заметив пробежавшее по лицу девицы смятение, хотя та тут же скрыла его. Но еще больше удовольствия ей доставил восторг, которым вспыхнула физиономия Алена, правда, тоже пропавший так быстро, что Корделии осталось только гадать, а в самом ли деле она видела его. Ее кольнуло раскаяние: как же она обидела Алена, что при виде нее он не смеет выказать радость?— Что ж, мы очень рады, — улыбнулся забавлявшийся ситуацией Джеффри. — И ты как раз вовремя — мы собираемся ужинать. Ты, конечно, составишь нам компанию, ведь так, друзья мои?— О, конечно, конечно, — закудахтала вампирша, сладкая, как сироп. Ален невнятно пробормотал что-то, похожее на согласие, и отвел взгляд.«Еще бы ему глаза не прятать», — со вспышкой ярости подумала Корделия, но усилием воли сдержала гнев, для себя самой неожиданно.Впрочем, сейчас ей хватало переживаний и помимо терзаний принца Алена. Она приблизилась к троице, изо всех сил стараясь походить на кошку, крадущуюся за добычей.— Может быть, джентльмены отправятся за дичью, а мы пока разведем костер? Поглядим, что можно сделать, чтобы разжечь пламя пожарче, не так ли, девица?— Как это? — Распутница испуганно вздрогнула, но тут же улыбнулась в радостном предвкушении.Джеффри с подозрением перевел взгляд с одной на другую. и пожал плечами. Хм, защищать Корделию от другой женщины?Все равно что защищать рысь от котенка! Кроме того, он приблизительно представлял себе дальнейшие события.— Ну ладно. Миледи, это моя сестра, леди Корделия. — Он чуть не сказал «Гэллоуглас», но какое-то внутреннее чутье подсказало ему промолчать. В конце концов предполагается, что они здесь инкогнито. — Корделия, это леди Далила де Февр.— Очень приятно, — мурлыкнула Далила.— И мне не менее приятно, — заверила Корделия, предусмотрительно воздержавшись от уточнения, что именно доставило ей такое удовольствие.— Вперед, за дичью, Ален! — Джеффри повернул коня в сторону леса. Ален, нерешительно оглядываясь, поскакал за ним.На поляне воцарилась тишина, только птицы пели да шелестел ветерок, а женщины с одинаковыми улыбками разглядывали друг друга. Корделии сейчас хотелось только одного: чувствовать себя такой же уверенной, как была она с виду. Ну ладно, уверенность заменит ярость, а ярости-то у нее сейчас хватило бы на троих!— Возможно, нам следует получше узнать друг друга, — наконец подала голос Корделия. — Давай поболтаем, собирая хворост.— С удовольствием, если ты покажешь мне, что это такое, — отозвалась Далила. — Я не знаю, что искать, ведь это работа для слуг.Корделия подавила возмущение и вымучила приторную улыбку:— Эта наша общая беда. Когда приходит нужда, мы, люди благородных кровей, не можем о себе позаботиться.— Так к тебе пришла нужда? — нежно пролепетала Далила. — И ты полагаешь, что она будет приходить опять и опять?— Может быть, — выдавила сквозь зубы Корделия, — а может быть, и нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27