— Ну и как ты насчет нее?— Она — ключ ко всему в этой игре.— А сегодня вечером?— Отвезу ее снова в отель. Десятка портье — и Мата Хари у меня в номере.— Но ведь портье тебя не признает в таком виде. Я имею в виду лицо.— Мне нужно новое лицо, Эрни. Водитель такси мог меня запомнить.— Садись. Я сейчас принесу растворитель. Предупреждаю, может быть больно.Пока он удалял грим, Соня наблюдала за мной с восторгом. Она смотрела, как Эрни удаляет всю эту дрянь и возвращает меня в мое естественное состояние: нос и подбородок приняли прежнюю форму, длинные неряшливые космы обернулись нормальным ежиком, и зубы перестали выдаваться вперед. Я избавился от тряпья, облачился в собственный удобный костюм, под пиджаком которого так уютно пристраивался мой сорок пятый, сунул так называемую самописку в карман и взял деньги.Впервые за все это время Соня засмеялась, и слушать ее смех было приятно: он был глубокий, грудной и очень искренний. Он осветил лицо женщины и ярким блеском отразился в черных глазах.— Веселишься? — спросил я, потому что вообще-то не любил, когда смеются надо мной.— Да нет, Тайгер, я смеюсь не над тобой. Просто до сих пор ты был похож на...— ...бродягу, — закончил я.— Да. Но теперь ты совсем другой. Теперь я вижу настоящего тигра. И понимаю, почему тебя наградили таким прозвищем.— Не прозвищем, радость моя. Тайгер — мое собственное имя.— Ты его заслуживаешь. Но кажется, тебе не хватает длинного хвоста.Я ухмыльнулся весьма непристойно, и Соня перестала было смеяться, но потом снова заулыбалась и сказала:— Я понимаю.— Ох, брат ты мой, — засмеялся и Эрни, — вы, боевики, ходоки те еще!— Замолкни, — сказал я ему, взял Соню за руку, и она слезла с табурета. — Пошли. * * * В отеле вопрос уладила всего лишь пятерка. Портье даже не поглядел на нее, спрятал банкнот и снова уткнулся в свои бумаги. Это была старая история, и вообще чужие дела его не волновали.Контрольная нитка на двери была не тронута, так что я спрятал пистолет и вошел. Когда я повернул ключ в замке, Соня остановилась спиной к стене и посмотрела на меня с испытующей настороженностью. В номере из мебели были одно кресло, одна не особенно широкая кровать и шкаф.— Тайгер...Я сразу дал ей понять обстановку:— Детка, ты стоишь на трупах троих людей. От этой участи не застрахованы ни я, ни ты, ни Мартрель. Тебе, может, не нравится это дело, но ты не спрашиваешь, а я не отвечаю. Я, милая, переспал со многими девочками, но сейчас не время заигрывать. Не для того я тебя сюда привел, чтобы затащить в постель. Если бы я этого хотел, я бы это и сделал, и ты даже не пикнула бы. Разве что вскрикнула бы от наслаждения. Выбрось это из головы, подожди, пока тебя попросят, прежде чем скажешь «нет». Заруби себе на носу, малышка, мы не в игрушки играем.— Я никогда...— Ты девственница?Она посмотрела на меня долгим взглядом и медленно опустила ресницы:— Нет.— Помни, это всего лишь остановка в пути, пока я тебя оберегаю.Я подошел к телефону и набрал номер Рондины.Черт, я никак не мог перестать называть ее Рондиной. Рондина мертва... А это ее сестра, Эдит Кейн. Эдит Кейн! Но имя слишком долго хранилось у меня в памяти и я не в силах с ним расстаться. Эдит — настоящая Рондина, которой убитая Рондина должна была бы стать.Телефон звонил и звонил, но никто не подходил, и я положил трубку. Было поздно, очень поздно. Было слишком поздно.Я сказал:— Ложись в кровать, я буду спать в кресле.Она кивнула, подошла к кровати и села в ногах. Я знал, что она следит за мной оттуда, поэтому рухнул в кресло и закинул ноги на подоконник. Невозможно глядеть на мертвого друга, а потом пристрелить двоих и без всяких последствий. Даже для меня это был очень длинный день.Теперь они охотились уже за двоими. Мы были дичью, а они — охотниками, стрелками. И если мы не остережемся, то погибнем под перекрестным огнем. Право и Сила. В чем правда? Чтобы победить, надо обладать и тем и другим. Я смотрел в окно на мягкий свет окон ночного Нью-Йорка над крышами зданий, наблюдая, как меняется цвет города от вспышек неоновых реклам, и прислушиваясь к звукам внизу, на улицах. Где еще сейчас умирают люди и по каким причинам?Я заснул, держа пистолет в руке, и как далекий дождь шумела в душе вода, и сквозь этот шелестящий шум доносилось негромкое звучание песенки, которую я слышал когда-то в Европе; в комнате пахло душистым мылом, мягко пахло женщиной.Ее руки были нежными. Они тронули мое лицо и разбудили, пальцы прошлись по щекам, разглаживая складки, потом стали перебирать мои волосы, трогать ресницы, на секунду прижались к губам. Они дарили ласку, не прося ничего взамен.Там, за окном, вставало солнце — огромный оранжевый полукруг. Я потянулся и почувствовал ее руку под своей ладонью.— Тайгер, — сказала она, — мой Тайгер, идем спать со мной.Это был чудесный рассвет, сначала медленный, но потом красные лучи брызнули на нас, как кровь в первом причастии, и затопили обоих.Черт, как нежна она была, как покорна, какое твердое и округлое тело! Бедра, как холмы прохладной пены, и эти впадинки... Она принесла с собой какую-то симфонию плоти женского естества и всепоглощающего желания. Она жаждала и умоляла.Ее рот словно обезумел, он был горяч, влажен, он требовал с такой страстью, что сам был похож на взрыв — взрыв желания. Ее рот впивался, это были прикосновения, от которых хотелось закричать громче, еще более страстно, чем настоящий тигр. Ее тело извивалось под моим, оно требовало и требовало, и выгибалось, почти близкое к безумию, и просило удовлетворения. Вот сейчас, сейчас...Но я не собирался сразу дарить ей блаженство. Она знала свое дело и испытала чувство полного растворения, когда тело будто парит в воздухе. Она была женщиной, чей голод никто не мог понять и утолить, и наконец нашла человека, который помог ей насытиться.Солнце передвинулось к западу, и в комнате появились тени. Я принял душ, побрился и разбудил ее. И пока она еще пахла женским теплом и сном, я проклял самого себя, глядя на нее. Но все-таки наконец сказал:— Все, крошка. Вставай.На кресле лежал мой пистолет, готовый пристрелить кого угодно. И я должен был позвонить Рондине.Как ей объяснить, почему не был с ней и где был вообще? Как смягчить свой голос и сказать ей, что я чувствую теперь?Она взяла трубку и сказала что-то. Я постарался говорить как обычно:— Тайгер, моя дорогая.— О-о?— Ты мне нужна. Можешь помочь?— Тайгер, тебе никто по-настоящему не нужен.— Ты мне нужна немедленно.— Пожалуйста, Тайгер.— Господи, оставим это. Вот что я тебе скажу. Если хочешь быть глупой бабой — на здоровье, но тогда не жалуйся на меня. Второй раз я не попрошу тебя, помни. Прости, что расстроил твое замужество, но кое-что всегда на первом плане, и сейчас как раз тот самый случай. Ты идешь вторым планом. И если у тебя будет новый мужчина, то и для него ты всегда будешь на втором месте после его работы, а потому — замолчи. Ты...Она не дала мне договорить:— Тайгер... могу я попросить прощения?— Конечно, куколка. Кольцо вокруг меня сжимается.— Я знаю.— Черт тебя побери, глупышка! Не знаешь. У нас уже трое на счету, и один раз мы сами могли стать покойниками.Я схватил пистолет и сунул его в кобуру, чтобы не дрожали руки.Я слышал, как тяжело она дышит, и словно видел маленькую родинку у нее под левой грудью. Потом она произнесла:— Я сделаю все, что ты скажешь, милый. — В ее голосе явственно слышался лондонский акцент, совсем незаметный обычно.Дьявол, чего же еще я ожидал? И так получал больше, чем заслуживал.— Ты сегодня работаешь?Она работала переводчицей в ООН, но подрабатывала еще в британском посольстве и на приемах. У нее были еще и свои дела, о которых она не говорила. В свободное от основной работы время Эдит присутствовала на секретных встречах в посольстве и, когда необходимо, была курьером, секретаршей и кем-то еще в этом посольстве.— До одиннадцати я на Генеральной Ассамблее. После этого должна заниматься перепиской, но ничего срочного. Можно отложить.— Хорошо. Слушай и не задавай вопросов. За тобой следит парень из ЦРУ, его зовут Альберт Каттер. — Я быстро описал его и добавил: — Он там для твоей защиты и для выяснения моего местонахождения. Сейчас я в кольце. Когда приедешь в контору, пусть твои мальчики задержат его ненадолго. Быстро приезжай в тот маленький рыбный ресторанчик, где мы с тобой были однажды.— Помню, милый.— Привези сумку с одеждой. — Я посмотрел на Соню. — Двенадцатого размера, черные очки, шляпу, плащ — все, что может скрыть женщину. Я тебя там жду в полдень.— Отлично.— О'кей, крошка.— Тайгер?— Что?— Я тебя люблю, но иногда... ты путаешь меня, но я все равно тебя понимаю.— Тогда, черт возьми, куда ты деваешься по ночам? — спросил я, не в силах скрыть раздражение.Она рассмеялась, как смеется женщина, когда поймает вас на крючок:— А ты очень хотел бы узнать?Соня тоже улыбалась, но одними глазами, она улыбалась со знанием своей победы, триумфа этой ночи и этого утра, когда призом в игре двух тигриц был тигр-мужчина.— Это твоя девушка? — спросила она.— Мы собирались пожениться, когда все закрутилось.— Я виновата, но теперь понимаю твой пыл. — Ее полные соблазнительные губы изогнулись в улыбке. — Я думаю, что и ты понял меня. Нехорошо, когда долго остаешься одна и никого нет рядом.— Да.— Она никогда не узнает, Тайгер.— Будем надеяться.— Ты жалеешь?Я встал, подошел к ней и взял ее лицо в ладони. Как она была прекрасна, стоя вот так в свете солнца! Пепельно-белокурые волосы казались почти белыми.— Нет, девочка, никаких сожалений. Это было чудесно и необходимо. Ты великолепная женщина.Она встала на цыпочки, поцеловала меня в губы, отступила, чтобы посмотреть мне в лицо, и опять прильнула ко мне. Я чувствовал, как ее пальцы впивались в мои плечи. Ее язык был чудесен, он просил еще, еще, и, когда я наконец оторвался от нее, она сказала:— Надеюсь, что это не все, правда, мой тигр? Я тронул ее подбородок пальцем:— Давай не будем искушать судьбу!В десять часов я спустился вниз и позвонил полковнику из будки автомата. Он был на месте, попросил кого-то выйти из его кабинета и спросил:— Ты чист?— Вполне.— Тогда позволь все тебе рассказать по-быстрому. ЦРУ получило сведения об одном из двух покойников, которых ты оставил сам знаешь где. Идентификацию получили из Мехико-Сити. Он был задержан по обвинению в убийстве, но улизнул и, очевидно, приехал в Штаты -с другим заданием. За ним охотится Интерпол, он наемный убийца с богатым прошлым. Насчет другого сведений нет, привлекла внимание только его обувь. Она иностранного производства. В здешних досье нет ни фото, ни отпечатков, но они послали материалы нашим людям за океаном.— Кто-то здесь отдавал им приказы?— Само собой. Мы можем засечь руководителя операции, но не в состоянии обнаружить канал связи.— Что насчет Сони Дутко?— Словесные портреты из разных мест. Задействованы все агентства. Как долго вы намерены ее удерживать?— Достаточно долго, чтобы завершить дело. Ты можешь избавить меня от преследования?— Ни малейшей возможности, Тайгер, ни малейшей. Из-за наших с тобой прошлых связей они стараются засечь любой случай моего общения с тобой.— Считают, что ты меня поддерживаешь?— Скорее всего. Думаю, с нынешнего дня будут прослушивать мой телефон.— В таком случае передавай любые сообщения через Джорджа в «Голубой ленте» или связывайся с Уолли Гиббонсом. Я их найду.— Заметано. Будь осторожен.— Постараюсь.В полдень мы вышли из отеля вместе с Соней и отправились в рыбный ресторанчик. Это было небольшое заведение в Вест-Сайде, которое содержал сообразительный лондонец, извлекавший немалую выгоду, продавая морякам торгового флота жареную рыбу и чипсы. Однажды вечером Рондина здорово проголодалась, и Уолли Гиббонс посоветовал нам заглянуть туда.Народу в ресторанчике было немного. Я занял столик в дальнем углу, заказал три порции рыбы, пиво и сел так, чтобы видеть дверь. Я знал, что сильно взвинчен, но полностью ощутил это, когда вошла Рондина. Я встал и пошел ей навстречу, а хозяин и его завсегдатаи уставились на нее как на некую редкость. Кто-то произнес хриплым шепотом:— У него их даже две. Некоторым достаются все радости жизни.Я представил двух женщин друг другу и кратко описал Рондине положение дел.— Мне нужно отвезти Соню куда-нибудь за город, где она и останется, пока я не встречусь с Мартрелем.— Помнишь Бартона Селвика?— Ну еще бы.— Он не вернется из отпуска до конца следующего месяца. Уезжая в Англию, он сказал, что я могу пользоваться его летним домиком в Коннектикуте, когда захочу. Это всего лишь час с небольшим отсюда.— Ты там была?— Да, там настоящий рай. И холодильник полный.— Ну, тогда все в порядке.Я достал деньги из кармана и передал Рондине:— Быстро возьми напрокат машину, отвези ее туда и возвращайся. Если тебе что-то понадобится, купи по дороге, я не хочу, чтобы Соня высовывала нос из дома. Ясно?Соня спросила:— Там безопасно?— Не опаснее, чем везде. Если наши люди тебя вычислили, ты превратишься в мишень для винтовки с оптическим прицелом. Сиди на этой вилле, пока я... или Рондина не дадим о себе знать. Только мы двое, помни.— Но Габен...— Я к нему проберусь, не беспокойся.После ленча женщины ушли в туалет, прихватив сумку с одеждой, и когда вернулись, Соню было трудно узнать. Она сменила костюм. Свою роль сыграла шляпа, скрывающая лицо, а волосы были распущены так, что выступающие скулы сделались незаметными. Надела она и очки. Одним словом, узнать ее было бы трудновато.Я заплатил по счету, сказал Рондине, чтобы она в шесть часов ждала меня в «Голубой ленте», усадил девушек в машину, а сам направился к пристани, собираясь уехать оттуда кружным путем, а не прямой дорогой, где я мог бы нарваться на полицейского, знакомого с моей фотографией.На углу я купил газету, где были все подробности тройного убийства, но, несмотря на сенсационность материала, ничего относительно причин этого дела в печать не просочилось. Я понял теперь, как пристально в Вашингтоне следили за нашими делами, заботясь о сокрытии всех тайных пружин.Я сунул свернутую газету под мышку и огляделся в поисках свободного такси, но не увидел ни одной машины. Зашагал в южном направлении, надеясь поймать такси по дороге. Прошел три квартала безрезультатно, зато увидел патрульную машину и, опасаясь быть замеченным, свернул к пирсу.У причала заканчивал погрузку корабль со знакомым названием на борту — «Мейтленд». На нем плавал Клемент Флетчер, парень, так и не использовавший свой счетчик Гейгера. Черт побери, кто же свистнул у него этот прибор? Ему цена полсотни, из-за таких денег не стоило мараться и доводить парня до крайности.Я показал свою репортерскую карточку, прошел через турникет, обратился к начальнику пристани и спросил, как найти кого-нибудь из команды.— Если тебе нужна работа, обратись в профсоюз. Эти парни тебе ничем не помогут.— Работа мне не нужна, — объяснил я. — Немного информации, вот и все.— Тогда поднимайся на борт. Скорее всего, они там играют в карты на спички, сидя на солнышке у противоположного борта. Они всегда возвращаются рано, когда спустят все денежки.Я поднялся по трапу и перешел по грузовой палубе к другому борту, услыхав доносившиеся оттуда голоса и шлепанье карт. Матросов там было только двое, вид у обоих был самый непрезентабельный: явно с похмелья, небритые и немытые. Они и вправду играли в карты на спички вместо денег и даже не взглянули на меня, пока я не положил перед каждым по десятке.Матросы сразу вскинули глаза.— За что? — спросил один из них.— За беседу.Они переглянулись, и первый продолжал:— Ладно, если ты не попросишь нас опустить за границей письмо или передать что-нибудь приятелю. Этот номер не пройдет.— Мне это подходит.— Тогда валяй, говори.Я сел на крышку люка и сдвинул шляпу на затылок:— У меня был приятель в команде. Клемент Флетчер.— А-а, этот чокнутый. Напился, свалился в реку. Он уже в Брюсселе тонул, но его вовремя выудили из воды. Он мог и в луже утонуть.— Помните, у него был счетчик Гейгера?Они дружно кивнули.— До белого каления нас доводил этой штуковиной. Все время говорил, что устроит большую забастовку в Южной Америке.— В Пердесе?— Да, верно. Ну и что?— У него украли этот счетчик.Один из них пожал плечами и улыбнулся:— Там, где он теперь, эта штука ему без надобности.— Дело в том, приятель, что мне интересно, кто мог свистнуть эту хреновину.Матрос посмотрел на меня и поморщился:— Не годится, если кто-то лезет в сундуки к матросам. Если такого гаврика ловят, он после хорошего битья втемную надолго забывает о своих проделках.— Но это было не в море. Корабль стоял у причала.— Тогда другое дело. Когда мы пришвартовались, тут столько народу перебывало... И таможенники были, искали наркотики. Они все перевернули, но ничего не нашли. Мы бы могли им так и сказать. Думаете, мы не знаем о сговоре между хозяином и таможней? Ха, дураков нет! Но я вам скажу еще! Тут было пострашней — капитан получил какую-то официальную бумагу, а на корабле, — тут он перешел на шепот, — на корабле был героин, как я слышал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17