"я жду".
Я выбросил из головы телячьи нежности. Расслабляться нельзя. Итак, оставались три потенциальные жертвы: я, Чингиз, Лещиха. Чингиз пока здоров, я тоже. Отжимая сцепление, я уже знал, куда еду. Надо проведать Лену.
К её дому я подъехал вовремя. Если можно так сказать в данном случае, ибо небольшая, встревоженно галдящая толпа под её окнами заставила меня, даже не заглушив двигатель, кинуться сквозь круг обывателей к центру, куда было обращено общее внимание.
Лещиха лежала на газоне и широко раскрытыми глазами смотрела сквозь обступивших её людей в вечернее серое небо. Судя по всему, она была мертва, и это меня удивило, учитывая третий этаж и относительно мягкий газон. Я наклонился к самому её лицу. Перегар. Едва заметный, легкий запах перегара, давал надежду: она дышала. Дыхание её было почти незаметно, лишь мелкое непроизвольное подергивание тела показывало - Лена не хотела умирать.
Я наклонился ещё ниже и, расправив складку халата, нашел входное отверствие пули, окрасившее и так красно-пеструю ткань халата. Да, кровь была почти незаметна, а Лещиха умирала.
Увидев, как дрогнули её губы, я наклонился ещё ниже.
- Лена, это я, Иван.
Она прошептала мое имя.
- Кто это сделал... Лена?
Шепот, слетавший с её губ, почти невозможно было разобрать. Я жестом и мимикой заставил заткнуться окружающих.
- Я его узнала сразу, он не изменился, только стал страшнее. Он ужасен... это чудовище... он даже... - она замолчала и лишь глаза раскрывались все шире, словно бы тот, кого она видела в воспоминаниях, предстал наяву. Через несколько секунд её губы вновь шевельнулись:
- Он сказал, что пощадит меня, убьет сразу... и выстрелил...
- Кто? Кто это был, Лена?
Она вернулась в реальный мир из своих воспоминаний, и глаза её обрели осмысленное выражение. Она с усилием попыталась разглядеть меня. Я схватил её за руку, но она тотчас же испуганно отдернула её. Тело её дернулось, она открыла рот, словно собираясь закричать, но крика не получилось. Она так и умерла с лицом, искаженным от ужаса, и с широко раскрытым ртом. Глаза её также остались широко раскрытыми, точно она повстречала смерть и сейчас продолжала смотреть на нее.
Я поднялся и огляделся. Все смотрели на меня с обычным в таких случаях выражением. Впрочем, они не знали, как соотнести убитую алкоголичку и меня. Я вспомнил о своей побитой физиономии - вид ещё тот.
- "Скорую" вызвали?
Вызвали. И "Скорую" они вызвали и милицию. И хорошо. Расталкивая народ, я пошел к машине. Тут вспомнил о Пашке. Стремительно повернулся, отчего толпа отшатнулась почему-то.
- Сына её не видели?
Никто не видел.
Сел в джип. Мотор рокотал. Быстро, мерзавец, действует, подумал я о Лютом.
Остались Чингиз и я. Попробую успеть к Чингизу. Я рванул машину с места и, с визгом стираемой об асфальт резины, понесся на набережную к кинотеатру "Слава".
А вечер, между тем, все серел, и мелкий дождь, неутомимо сыпавший на асфальт, дома, деревья, стекла моей машины, время от времени усиливался; тогда шумно налетал ветер, и некоторое время ливень бодрыми косыми струями размывал город.
Зал, где метал ножи Чингиз, был закрыт. Мне пришлось искать замену тому прыщавому знатоку, что прошлый раз навел меня на след Марата.
На сей раз подошли ко мне; бывший борец или боксер, после завершения спортивной карьеры мгновенно раздувшийся по периметру телес, загородил мне дорогу.
- Что мне надо? - переспросил я. - Чингиз мне нужен. Час-полтора назад я его оставил внизу, он кидал ножи.
Бурдюк с прежними мышцами и нынешним жиром смерил меня взглядом и крохотные глазки показали, что я не признан субъектом опасным и вредным.
- Чингиз в тренажерном зале.
- Мне срочно надо его повидать, - сказал я утомленно. - Это в его интересах.
Охранник сопроводил меня до двери, за которой, среди разного рода железяк и находился Чингиз.
Чингиз в спортивном костюме устроился на сиденье тренажера, отдыхая, видимо, после подхода к снаряду. Когда я вошел, он медленно поднял голову, пристально посмотрел на меня, а потом равнодушно и непонятно махнул рукой: то ли приглашая меня, то ли отпуская моего провожатого. И все-таки главное, что бросилось мне в глаза, так это взгляд Чингиза: злобный, неприветливый и даже надменный. Он словно бы вопрошал, нет, корил меня за бесполезные посещения, так мне показалось.
Как же я себя плохо чувствовал!
Я сел на лавку у стены. Чингиз настороженно наблюдал за мной. Однако я начал не со своих кровавых новостей, а неожиданно спросил совсем о другом.
- Слушай, Чингиз, что это ты имел в виду, когда сказал, что после моего посещения тебе ничего не грозит? Ты опять что-то от меня скрываешь? Предупреждаю, дело слишком серьезно, чтобы секреты разводить.
Я сказал это намеренно грубо, с напором, все ещё находясь под свежими впечатлениями от недавней смерти Лещихи. Сказав, я посмотрел на него. Глаза Чингиза в тот же миг злобно сверкнули, сузились в щелочки, но голос его был сдержан и тих:
- Ничего я не имел в виду, кроме того, что поймет любой: ты меня предупредил, что Лютый в городе, значит, я буду начеку. Да и ты, наверное, будешь союзником, какой резон тебе подставлять меня? Тебе самому надо расправиться с Лютым больше, чем всем нам.
- Это почему же? - заинтересовался я.
- А потому, друг ты наш ситцевый, что Лютый тут такого наворочал, что его должны были давно, как Фреди Крюгера, подпалить. Понял? - спросил он так злобно и нагло-вызывающе, что меня оторопь взяла.
- Ты чего это?! Какая связь? - вскричал и я. - Что это все значит? При чем тут Фреди Крюгер?
Чингиз молчал и тем же наглым взглядом продолжал осматриваться.
- Говори, при чем тут Лютый и то, что я должен хотеть его смерти?
- А разве смерть товарищей детства не вызывает в тебе желания отомстить, - спросил он, презрительно усмехаясь.
- Так ты это имел в виду? Нет, тут что-то другое!.. - лихорадочно соображал я. - Что-то другое...
- Как же ты не понимаешь, - с расстановкой, медленно и все так же презрительно сказал Чингиз, - что Лютый и ты фактически один и тот же человек. Чтобы ни совершил Лютый, его вина может стать твоею из-за вашего сходства. Тебе этого мало? Ведь умный же человек, а в какую яму себя загнал! - в сердцах воскликнул он и отвернулся, но тут же, вновь повернувшись, продолжал с такой же исступленной ненавистью.
- Тем, что ты всегда отвергал даже факт его существования, ты его поступки принимал на себя. Ты не понимаешь, что значит жить в тени другого, когда - чтобы ты ни сделал! - все принадлежит другому, все автоматически приписывается другому. Сейчас Лютый уничтожает свидетелей своей второстепенности, но и тебе надо уничтожить Лютого, чтобы ненароком (да что там, вполне сознательно) он не уничтожил тебя. Тогда не будет ни свидетелей, ни второй половины, а будет один человек. А он ли, ты - это уж как судьба решит... А ты, кажется, болен. Осунулся весь, в зеркало вон посмотри, - кивнул он на стену, сплошь в зеркалах.
Я посмотрел: желто-лиловые разводы синяков, заклеенная бровь.
- Ну у тебя и рожа, как говорил Высоцкий Шарапову, - заметил Чингиз. Тебе отлежаться надо, а ты скачешь, куда не надо.
- Ловкача и Ленку Лещиху убили, - сказал я, отвернувшись, наконец, от созерцания своего изменившегося лика.
- Что?!! - взвился Чингиз. - Когда?
- А вот за последние два часа. Я к Ловкачу приехал, он уже остыл. А Лещиха у меня на руках умерла. Кстати, у Ловкача на зеркале было написано, что ещё трое остались. Теперь, после Ленки - двое.
- Как двое? - вскричал он.
- А так, ты да я. Я и ехал тебя предупредить, а ты тут цирк устраиваешь.
- Ах ты, подонок! - Чингиз с безумной ненавистью смотрел на меня.
- Ты это о ком? - спросил я. - О Лютом?
- О Лютом? О Лютом тоже. О Лютом и о тебе. Оба вы мерзавцы, оба одним миром мазаны.
- Оба? - переспросил я, и от его тона что-то вдруг стронулось у меня в мозгу, и меня затрясло противной дрожью. - Что ты мелешь? - вскричал я.
- А то, что глупо убивать, чтобы смыть с себя кровь. Будто можно кровью смыть кровь. А ты соучастник всему - если бы тогда, давно, не прятался от Лютого, не было бы и соперничества, не было бы и крови.
- Вот как ты заговорил, - злобно усмехнулся я. - Выходит, во всем я же и виноват. И в том, что Лютый убийца, я тоже виноват?
- А ты сомневаешься?! - заорал Чингиз. - Так знай, мне сам Лютый это говорил.
- Когда? - похолодел я.
- Дня три назад. На днях, в общем.
Я вскочил и схватил его за плечо.
- Так ты с ним встречался! А ну рассказывай.
Чингиз вдруг стряхнул мою руку и с безумной ненавистью посмотрел мне в глаза.
- Чего это ты тут кино крутишь? Все свои, посторонних нет. Не прикидывайся. Хоть бы вы сожрали друг друга, так нет, норовите других с собой прихватить. Так вот, - крикнул он, - меня он трогать не собирался, так что остались вы двое: ты и Танька!
Я прислонился к зеркальной стене спиной. В голове было пусто, я продолжал дрожать. Все во мне помутилось в тот же миг, как Чингиз сказал про Таню, и чувствовал я... чувствовал я, как нечто страшное, безумное прет из меня, заставляя мутиться рассудок.
- Да неужели ты и вправду ничего не знал? Ну что за человек! всплеснул он руками. Всю его монголо-татарскую (часто наигранную) сдержанность, как рукой сняло. - Лютый мне так и говорил, что ты до последнего будешь все отвергать, пока и исправить будет ничего нельзя.
- Это мне снится, ты мне тоже снишься, - нелепо прошептал я.
- Вот-вот! Он это и имел в виду, - сказал Чингиз. Он продолжал пытливо следить за мной. Он никак не мог победить своего недоверия, это было написано на его лице. А я в том состоянии усталости, болезни, дурноты, что овладели мной, никак не мог уяснить, что же в действительности происходит? Почему злится и так недоверчив Чингиз? Почему Лютый и я оказались друг против друга на арене, откуда спастись может только один. И вдруг мысль о том, что пока я сижу и предаюсь словоблудию, Лютый уже... Таня!..
Я вскочил, меня качнуло назад так, что стукнулся головой о зеркало, и с ужасом посмотрел на Чингиза. Я был растерян, потрясен, но все же пытался сообразить... Чингиз внимательно, с недоверием следил за мной. Не совладав с дрожью, я сел и то, что придется снова вставать, куда-то идти - привело меня в ярость. В исступлении я закричал:
- Всех! Всех уничтожу! Если с неё один волос!.. Всех!
Тут я бросился к двери и побежал по коридору, потом через вестибюль; мне навстечу попался охранник, которого я отшвырнул как котенка, и пока тот скользил спиной по гладким плитам пола, я следил за ним мутными от ярости глазами.
ГЛАВА 30
ОНИ ВАС УБЬЮТ
Быстрая езда освежила; ветер, дождь, сумерки врывались в салон поверх опущенного стекла. Как поздно, подумал я. Свисток вслед - пропал позади. Ее дом! Ступеньки, третий этаж... еще...
На ступеньках перед приоткрытой дверью Таниной квартиры скорбно сидел Пашка, о котором я напрочь забыл. А он ведь остался совсем один! - обожгла неуместная мысль. Я должен был думать о другом.
- Где? Где она?
- Ее забрали.
- Где?.. Кто? Кто забрал?
- Ленчик и Сладенький.
- Давно?
- Уже с час, наверное. Я вас ждал, они меня не видели, я хотел...
- Пошли, - сказал я, и за плечо увлек его в квартиру.
Замок открыт, но не работал, пулевых отверствий в двери не было.
- Ее не ранили? - спросил я. Все волнение, вся дрожь, пустота в голове - все испарилось: я был собран, деловит, холоден.
- Нет. У Сладенького были ключи или отмычка. Они вошли, а тетя Таня даже не услышала. Я прятался здесь на пятом этаже.
- Ладно. Сейчас пойдешь домой... Так надо! - с нажимом сказал я. Будешь ждать меня или тетю Таню. Все будет хорошо. Ты же мне веришь? Я все знаю о маме. Но ты мужчина, и у тебя есть мы, ведь правда?
Он кивнул сквозь слезы. А я уже думал: что? как? откуда? с какой стороны пробраться в особняк Ленчика?..
Впрочем, думать над этим сейчас не имело смысла. На месте разберусь. Надо было только убедить Пашку идти домой, потому что оставаться здесь, в квартире с выбитой дверью было опасно. И даже если бы замок работал, он бы не стал помехой Лютому, пожелай он ворваться к Тане. Оставит ли он мальчишку в живых, не найдя свою жертву на месте, не знал никто.
- Ты понял? - спрашивал его я. - Ты понял?
Он кивал, широко открытыми глазами наблюдая за моими сборами; я нашел сумку и складывал туда трофейное оружие, ранее рассованное здесь по углам: "узи", запасную обойму, "калашников", два запасных рожка, навинчивающийся глушитель, граната...
Я сел на стул. В правом виске болезненно пульсировал сосуд.
- Ты понял, где будешь нас ждать?
- Да, дома, - ответил он.
- Тогда все. Тогда пошли.
Я прикрыл за нами дверь. Потом мы сошли вниз: в левой руке я нес сумку, правую положил на плечо мальчишке.
- Никуда не уходи, никому не открывай, - напутствовал я его.
- Они вас убьют, - безнадежно сказал Пашка. - Их много.
- Вот еще! - пренебрежительно сказал я. - Мы в огне не горим, в воде не тонем. Для нас главная опасность - медные трубы.
- Чего? - удивился он.
- Что? - переспросил я. - А-а-а. Это так говорят, потом объясню. Ну все, беги. Хотя подожди, - остановил его я. - Вот возьми. Завтра мне отдашь. Знаешь, как обращаться?
- Знаю, - сказал он, принимая от меня "макаров".
- Это на всякий случай. Мало ли...
Он вдруг неловко обхватил меня обеими руками и всхлипнул. - Ну все, все, - сказал я и похлопал его по плечу.
ГЛАВА 31
НАДО БЫЛО ПРИКОНЧИТЬ ОХРАНУ
Дождь продолжал моросить. Уже стемнело, тускло горели фонари, а в небе, стремительно рассекая тучи, бледным пятном летела луна...
Машину я остановил за квартал перед Ленчиковой усадьбой. Попадались прятавшиеся под зонтиками прохожие. Потом дорогу мне перебежала крыса, еще. А когда подошел к каменной стене ограды, ясно прозвучало полусонное карканье устраивавшихся на ночлег ворон.
Здесь было темно; иллюминирован был дом и частично сад за оградой. Главное, проникнуть внутрь. Я ясно вспомнил чертеж, рисованный мне Ловкачом - как давно, Боже мой!
Недалеко от ограды росла огромная липа, перекинувшая в сад нижний могучий сук. Я быстро влез на дерево и, особенно не скрываясь, во весь рост прошел по ветке к кирпичной ограде в сад.
На ограде я замер и прислушался Мне мешала возня ворон, время от времени разражавшихся безумными воплями.
Решившись, я прыгнул вниз, крепко прижимая к себе сумку, чтобы не звякнули железки. Потом вновь долго стоял, тщетно пытаясь что-либо разглядеть или услышать.
Здесь сад не казался столь густым, как со стороны. Деревья, подстриженная трава, кустики кое-где. Наконец глаза мои освоились со слабым освещением. Сначала увидел желто-красную точку сигареты, потом пахнуло дымом, и тут же контур охранника прояснился. Стоял он в тени, а за углом мне было хорошо видно, - ярко освещенный фонарем над дверью, сидел на ступенях крыльца второй охранник.
Я ещё немного подождал. Минут через пять-семь из-за угла, стараясь держаться темных мест, вышел ещё один патрульный.
Мне мешала сумка с оружием. Я тихо раскрыл "молнию", стараясь не звякнуть металлом, вытащил "узи" и приладил его к плечу на ремне. Запасную обойму сунул в карман. Все иное оставил под деревом.
Между тем охранник, в обязанности которого входил обход территории, скрылся за углом. Я поспешил обойти дом с другой стороны. Очень большой, кстати, дом. Я сворачивал за третий угол (а сколько их всего было!), когда услышал встречные шаги. Вернулся за угол и затаился.
Совсем рядом раздалось приглушенное ругательство. Под моими ногами с противным писком пронеслась какая-то тварь. Крыса, конечно. На ветвях вновь загомонили вороны. Запах сигаретного дыма стал явственнее.
Когда патрульный проходил мимо меня, я, особенно не сдерживаясь, ударил его ногой в висок. Он без звука рухнул на мягкую землю. Теперь будет долго отдыхать. Быстро оттащил тяжелое тело в темноту под деревья.
Начало удачное. Чувствовал я себя просто великолепно. И как хорошо дышалось! Воздух, освеженный дневной грозой и нескончаемым дождиком, прохладой вливался в легкие: запах листвы, запах цветов, запах пробудившейся жизни!..
Я быстро обыскал охранника. У него нашелся пистолет-пулемет "кондор" с навинченным глушителем и две запасные обоймы. Насчет глушителя очень разумно: если приходится поднимать стрельбу, то зачем привлекать внимание посторонних.
Еще порадовался хорошему острому ножу.
Теперь следовало имитировать действие патрульного. Я вытащил сигарету, закурил и неторопливо пошел вокруг дома, совсем не стараясь двигаться бесшумно.
Моя тактика, конечно, оправдалась; когда я завернул за очередной угол, сидящий в тени охранник не обратил на меня никакого внимания. Когда я оказался рядом, он как раз затягивался своей сигаретой, тем самым почти ослепив себя. Я, не мудрствуя лукаво, повторил прием, которым отправил отдыхать первого патрульного: нога моя со свистом рассекла воздух и встретилась ступней с очередным виском. Хрипя, парень ещё подергался, но тут же и утих, потеряв сознание. Я уложил неудачника вдоль стены, а сам пошел дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24