Несомненно, ее история была одна из тех, которые из самых невинных побуждений придумывают мифоманы. Но когда он стоял пред ней и смотрел ей в глаза, то склонен был воспринять ее рассказ всерьез.Мегрэ вернулся домой. Стол был уже накрыт к ужину. Он поцеловал жену в обе щеки.— Наверное, в такую прекрасную погоду ты выходила прогуляться?— Я ходила за покупками.Он задал ей вопрос, который ее удивил.— Ты тоже посиживаешь на скамейке в парке? Ей пришлось порыться в памяти.— Конечно, со мной это случалось. Например, когда я ждала своей очереди к зубному врачу.— Сегодня я встретился с женщиной, которая все послеобеденное время проводит на скамейке в Тюильри.— Так делают многие.— А с тобой кто-нибудь пробовал заговорить?— По крайней мере раз. Мать маленькой девочки попросила, чтобы я несколько минут за ней посмотрела. Она хотела купить что-то в магазине на другой стороне сквера.Окно было открыто. На ужин ели холодное мясо с майонезом и салат.— Может быть, немного пройдемся?Они вышли на улицу. Солнце еще. окрашивало небо в розовый цвет, на бульваре Ришар-Ленуар было тихо, в окнах домов виднелись люди. Супруги Мегрэ смотрели на прохожих, на витрины, время от времени обменивались короткими фразами. Прошли на площадь Бастилии, потом возвратились бульваром Бомарше.— Я принял сегодня странную старушку. Точнее, Лапуэнт ее принял. Она ждала меня перед зданием и остановила на улице. Судя по тому, что она говорила, это сумасшедшая. Во всяком случае, слегка помешанная.— Что у нее произошло?— Ничего. Утверждает только, что, когда возвращается домой, замечает, будто вещи лежат не на обычных местах.— У нее нет кота?— Лапуэнт ее об этом спрашивал. У нее нет никаких животных. Она живет над магазином птиц, и этого ей достаточно. Она целый день слушает пение птиц.— Ты думаешь, она говорит правду?— Пока я с ней разговаривал, я ей верил. У нее серые глаза, чистые и добрые. Я бы даже сказал: полные душевной простоты. Двенадцать лет она вдова. Семьи у нее нет, живет одна. Кроме племянницы, не встречается ни с кем. Утром идет за покупками, в белой шляпке и белых перчатках. После обеда обычно сидит на скамейке в Тюильри. Не жалуется. Не скучает. Кажется, что одиночество ее не тяготит.— Ты знаешь, многие старики так живут.— Хочу тебе верить, но в ней есть что-то такое, чего я не могу определить.Когда они вернулись домой, уже стемнело и немного похолодало. Они рано легли спать. На следующее утро погода была все еще прекрасной, и Мегрэ решил пойти на работу пешком.Как обычно, его ждал ворох писем. Он просмотрел их, принял инспекторов и выслушал рапорты. Ничего серьезного не было.Первую половину дня он провел как обычно, пообедать решил в пивной «Дофин» и позвонил жене, что не приедет домой. После обеда пошел не спеша на набережную Межесери, когда случайно встретил старого приятеля, который был на пенсии. Греясь на солнце, они беседовали минут пятнадцать.Дважды он подумал о старушке, которую инспектора уже окрестили «старой сумасшедшей Мегрэ». Дважды отложил свой визит к ней на более поздний срок.Вечером они с женою смотрели телевизор. Утром он поехал на работу на автобусе, так как опаздывал. Около двенадцати ему позвонил комиссар полиции первого округа.— Есть дело, которое должно вас заинтересовать. Консьержка говорила мне, что один из ваших инспекторов, молодой, очень интересный, был у нее.Он сразу догадался, в чем дело.— Набережная Межесери?— Да.— Она мертва?— Да.— Вы там?— Я на первом этаже, в магазине, в ее квартире нет телефона.— Сейчас приеду.Лапуэнт сидел в соседней комнате.— Поедем со мной.— Что-нибудь серьезное, шеф?— Для меня и тебя — да. Это касается старухи…— Той, в белой шляпке, с серыми глазами?— Да. Она мертва.— Убита?— Полагаю, что да. Иначе бы Жентон меня не вызывал.Машиной они не воспользовались, шли быстро. Комиссар Жентон, которого Мегрэ хорошо знал, ждал у края тротуара, рядом с попугаем, привязанным тонкой цепочкой к жердочке.— Вы ее знали?— Видел ее всего один раз. Обещал, что на днях зайду к ней. Чуть-чуть не зашел вчера.— Изменило бы это что-нибудь?— Есть кто-нибудь наверху?— Один из моих людей и доктор Форню, который только что пришел.— Как она погибла?— Еще не знаю. Около половины одиннадцатого соседка заметила, что дверь приоткрыта. Не придав этому значения, она пошла по своим делам. Когда в одиннадцать вернулась, дверь все еще была открыта, поэтому она позвала: «Госпожа Антуан, госпожа Антуан!.. Вы дома?» Так как никто не отвечал, толкнула дверь… Чуть-чуть не споткнулась о тело.— Она лежала на полу?— Да, в прихожей. Соседка тут же позвонила в полицию. Мегрэ медленно поднимался по лестнице, лицо его было мрачным.— Как она одета?— Одета для выхода, в белой шляпке и перчатках.— Ни одной видимой раны?— Я ничего не заметил. Консьержка сказала, что один из ваших людей был здесь три дня назад и расспрашивал о ней, поэтому я сразу вам позвонил.В тот момент, когда трое мужчин вошли в коридор, доктор Форню поднимался с колен.Они поздоровались за руку.— Вы установили причину смерти?— Ее задушили.— Вы хотите сказать, что ей сдавили горло?— Нет. Кто-то воспользовался полотенцем или платком, которым он зажимал ей рот и нос, пока не наступила смерть.— Вы в этом уверены?— Я смогу подтвердить это после вскрытия.Сквозь широко открытое окно доносились голоса птиц.— Когда это могло произойти?— Вчера, во второй половине дня или вечером.После смерти старушка казалась еще меньше, чем при жизни. На полу лежало хрупкое тело со странно согнутой ногой, что придавало ему вид поломанной куклы.— Сколько потребовалось времени, по вашему мнению, чтобы убить ее таким способом?— Трудно сказать точно, особенно принимая во внимание ее возраст. Пять минут? Чуть больше, чуть меньше.— Лапуэнт, позвони в прокуратуру и в лабораторию. Скажи Моэрсу, чтобы прислал группу.— Я вам еще нужен? Я пришлю санитарную машину, чтобы отвезти ее в Институт судебной медицины.Комиссар послал полицейского вниз, где уже собрались люди.— Пусть разойдутся. Это не ярмарка.Оба привыкли к преступлениям, тем не менее были взволнованы. Может быть, потому, что дело касалось очень старой женщины.И квартира была старой — как бы перенесенной из начала века или даже из конца прошлого. Солидная полированная мебель из тяжелого красного дерева, обитые ярко-красным плюшем кресла, какие еще можно увидеть в провинциальных гостиных, множество безделушек и фотографий в рамках на всех стенах, оклеенных обоями в цветочек.— Нам не остается ничего иного, как ждать людей из прокуратуры.— Они скоро будут здесь. Пришлют первого попавшегося заместителя прокурора с секретарем, он оглядится по сторонам, и этим все кончится.Действительно, так все и бывает. А потом в дело вступают специалисты со своим громоздким снаряжением.Дверь бесшумно открылась, и Мегрэ даже подскочил.Это была соседская девочка, она вошла, услышав голоса.— Ты часто приходишь сюда?— Нет, никогда.— Где ты живешь?— Напротив.— Ты знала госпожу Антуан?— Я видела ее иногда на лестнице.— Она говорила с тобой?— Она мне улыбалась.— Она никогда не угощала тебя конфетами, шоколадом?— Нет.— Где твоя мама?— На кухне.— Проводи меня к ней.Он извинился перед комиссаром Жентоном.— Сообщите мне, когда приедут из прокуратуры. Дом был старый, стены и потолки кривые, паркет расшатанный.— Мама, какой-то господин хочет поговорить с тобой. Из кухни вышла женщина, вытерла руки о фартук. У локтя осталось немного пены.— Комиссар Мегрэ. Ваша дочка только что заходила в квартиру напротив. Это вы нашли тело?— Какое тело? Иди в свою комнату, Люсетт.— Тело соседки.— Она умерла? В ее возрасте нельзя жить одной. Должно быть, почувствовала себя плохо, и у нее не было сил позвать на помощь.— Ее убили.— Я ничего не слышала. На улице, правда, такой шум.— Выстрела не было, да и случилось это не сегодня, а вчера во второй половине дня или вечером.— Бедная женщина. Она, по-моему, была излишне горда, но в этом не было ничего плохого.— Вы были в хороших отношениях?— С тех пор, как я здесь живу, мы не обменялись и десятком фраз.— Вы ничего не знаете о ее жизни?— Иногда я видела ее утром, когда она выходила из дома. Зимой она носила черную шляпку, летом — белую и всегда перчатки, даже когда шла за покупками. Но это ее дело, правда?— Кто-нибудь ее посещал?— Мне об этом ничего не известно. Хотя нет, два или три раза я видела высокую женщину, которая звонила в ее дверь.— Днем?— Скорее, под вечер. После ужина.— А в последнее время не видели ли вы, чтобы кто-нибудь здесь крутился?— Здесь всегда кто-нибудь крутится. Люди мелькают, как на карусели. Консьержка сидит у себя, в глубине двора, и не заботится о жильцах.Она обернулась к дочери, которая потихоньку вошла.— Что я тебе сказала? Быстро вернись в свою комнату!— Я зайду к вам еще, я должен поговорить со всеми жильцами.— Известно, кто это сделал?— Нет.— Как ее нашли?— Соседка обратила внимание на приоткрытую дверь. Она была открыта и через час, поэтому женщина сначала позвонила, а потом вошла.— Я знаю, кто это.— Откуда вы знаете?— Это самая пронырливая особа во всем доме. Увидите, что это мамаша Рошен.Послышались шаги и голоса на лестничной площадке. Мегрэ вышел, чтобы показать дорогу людям из прокуратуры, которые только что приехали.— Сюда, — сказал он. — Здесь был доктор Форню, но он сегодня очень занят, и ему пришлось уехать.Заместитель прокурора, высокий молодой мужчина, очень элегантный и изысканный, разглядывал все вокруг с таким изумлением, как будто никогда не видел ничего подобного. Потом с минуту смотрел на серую скорчившуюся смятую фигурку на ковре.— Известно, как она была убита?— Ее задушили.— Конечно, она не могла оказать большого сопротивления.Потом подошел судья Либо и также с интересом оглядывал комнату.— Совсем как в старом фильме. Глава 2 Жильцы уже собрались на лестнице и в коридоре. Люди из прокуратуры не задержались долго, и санитары из Института судебной медицины вынесли тело на носилках.Лапуэнт видел хмурое, бледное лицо Мегрэ.Три дня назад комиссар не знал умершей, никогда далее о ней не слышал. Но в своем неоправданном или оправданном беспокойстве она обратилась именно к нему. Старалась встретиться с ним лично, так как доверяла ему — он вспомнил ее полные восхищения глаза, когда она остановила его на улице.Он принял ее за рехнувшуюся старуху. А все-таки в глубине души у него были какие-то неясные сомнения, и он обещал ей, что придет. И пришел бы, может быть, даже сегодня.Слишком поздно. Ее убили, как она и опасалась.— Нужно снять отпечатки пальцев со всех предметов, даже с тех, которые кажутся нетронутыми.Мегрэ услышал голос в коридоре и открыл дверь. Там стояли человек двенадцать репортеров и фотографов, которых полицейский не пускал в квартиру. Кто-то подсунул ему микрофон.— Какого рода преступление, комиссар?— Ничего не знаю, господа, можно сказать, что следствие еще не начато.— Кто это?— Старая дама.— Госпожа де Караме, консьержка нам сказала. Она сказала также, что в начале недели кто-то из уголовной полиции о ней расспрашивал. Зачем? Был ли повод думать, что ей грозит опасность?— Сейчас я могу только сказать, что ничего еще не знаю.— Она жила одна, правда? Никто ее не посещал?— Насколько нам известно, нет. Но у нее есть племянница, фамилии которой я не знаю, но которая время от времени к ней заходила. Она массажистка, живет недалеко отсюда.Магнитофонная лента записала это короткое высказывание. Оно окажется в вечерних газетах. Тогда племянница, очевидно, появится.— Можно сфотографировать помещение?— Пока нет. Там работают люди из следственной бригады. Сейчас прошу очистить лестницу.— Ждем вас во дворе.Мегрэ запер дверь и наконец осмотрелся в квартире. Прямо была расположена прихожая, где напали на госпожу Антуан, когда она вернулась с ежедневной прогулки в Тюильри.Приходил ли кто-то в квартиру во время ее отсутствия, как она подозревала? Возможно. Но зачем? Видимо, что-то должно быть в ее квартире, иначе как объяснить эти упорные поиски?Несомненно, она вернулась раньше, чем обычно, и захваченный врасплох незваный гость убил ее. Означало ли это, что она его знала? Он ведь мог убежать. Надо ли было ее убивать?— Отпечатки пальцев?— Пока только отпечатки старухи. Кроме этого, в гостиной на столе отпечатки пальцев врача. Они нам известны.— В гостиной было два окна и, как во всех комнатах второго этажа, низкий потолок. Дверь вела в столовую, такую же старомодную, как остальная часть квартиры. В углу на столике стояло огромное зеленое растение в глиняном горшке, обернутом материей.В столовой было только одно окно, а напротив него — дверь в кухню. В сухарнице лежала еще свежая булка. В холодильнике Мегрэ нашел много маленьких пакетиков, в одном был ломтик ветчины, в другом — полкотлеты. Стояли также салат и полбутылки молока.Оставалась еще одна комната, окно которой, как и кухни, выходило во двор, — спальня. Там стоял большой ореховый шкаф с зеркалом; кровать и вся остальная мебель также были из ореха. На полу лежал выцветший восточный ковер, в некоторых местах протертый до основы.Везде царили порядок и безукоризненная чистота.«Следует прийти сюда после обеда, чтобы подробно осмотреть все вещи одну за другой, а также содержимое шкафов и полок», — подумал Мегрэ.— Мы кончили, шеф.Группа фотографов собрала свое снаряжение. Все еще не было найдено других отпечатков пальцев, кроме старушкиных.Мегрэ приказал сержанту не впускать никого, за исключением инспектора, которого он сам пришлет. Он спустился по темной, истоптанной лестнице с перилами, отполированными в течение двух или трех столетий.Во дворе репортеры и фотокорреспонденты воевали с не слишком любезной консьержкой. Лапуэнт шел за комиссаром. Он тоже был удручен.Торговец птицами, господин Колле, если судить по фамилии, выведенной на вывеске, стоял рядом со своими клетками, одетый в длинную блузу из серого полотна.— Вы позволите позвонить?— Прошу вас, комиссар.Он улыбнулся, гордый тем, что узнал Мегрэ. Телефон находился в магазине, где одна на другой стояли клетки с птицами, а в аквариуме плавали красные рыбки. Их кормил старичок, тоже одетый в серую полотняную блузу.— Алло!.. Люка? Пришли мне кого-нибудь на набережную Межесери. Дом 8 «б»… Жанвье? Очень хорошо… Пусть он войдет в квартиру и никого не пускает… Позвони моей жене, скажи, что я не приду обедать…Он положил трубку и обратился к старому торговцу птицами:— Вы давно живете в этом доме?— Когда мой отец переехал сюда, мне было десять лет.— Значит, вы знали госпожу Антуан с тех пор, как она тут поселилась?— Это было свыше сорока лет назад. Был жив еще ее первый муж, господин де Караме. Он занимал ответственный пост в мэрии и, когда там организовывались какие-нибудь торжества, всегда приносил нам билеты.— Со многими людьми они встречались в то время?— Они дружили с двумя или тремя семействами и каждую неделю приходили к нам поиграть в карты.— Какой была госпожа Антуан?— Обаятельной. Красивой. Ну скажите, что это за судьба: казалось, что здоровье у нее не очень крепкое, что она не доживет до глубокой старости… была такой хрупкой. Зато он был солидным, полным мужчиной, я никогда не видел его больным. Он наслаждался жизнью. Но именно он внезапно умер на службе, а его жена еще вчера была жива.— Она снова вышла замуж? Вскоре после его смерти?— О нет! Она жила одна почти десять лет. Потом встретила, не знаю где, этого Антуана. Я ничего не имею против него. Уверен, что это был порядочный человек, хотя не такой изысканный, как ее первый муж. Он служил в «Базар Отель д'Вилль», кажется, заведующим секцией. Был вдовцом. Он устроил себе маленькую мастерскую и там мастерил что-то. Это было его страстью. Много он не говорил: «добрый день», «до свидания»…Они редко куда-нибудь ходили. У него была машина, и в воскресенье он возил жену за город. Летом они выезжали куда-то в окрестности Этре.— Кто-нибудь из жильцов знал их лучше, чем вы?— Боюсь, что я остался последним, кто знал их. Остальные умерли один за другим, и в доме поселились новые люди.— Ты забыл о господине Криспе, отец, — вставил стоящий на пороге молодой человек.— Это правда, но я не вижу его, и мне трудно поверить, что он еще жив. Уже пять лет он не может передвигаться самостоятельно. Он занимает две комнаты на пятом этаже, консьержка приносит ему еду и убирает.— Он дружил с супругами Антуан?— Подождите, я постараюсь припомнить. Наступает такой возраст, когда все начинает мешаться в голове. Он поселился здесь, когда господин Караме был еще жив. Не думаю, чтобы они виделись в то время. Лишь значительно позднее, когда госпожа де Караме вышла замуж за господина Антуана, я стал встречать их вместе. Он работал, кажется, в галантерейном магазине, на улице Сенти.— Благодарю вас, господин Колле. Пришел Жанвье.— Ты обедал?— Перекусил. А вы?— Я пообедаю с Лапуэнтом. Поднимись наверх и останься в квартире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10