вдоль стен вплотную теснилась дорогая мебель, центр
комнаты поглотил огромный округлый стол. Все блестело - свинцовые стекла
шкафов, масса бронзовых ручек и инкрустаций, тускло лоснился велюр обивки.
Строкач погрузился в кресло, вопросительно поглядывая на девушку, но
та никак не реагировала, поглощенная своими переживаниями.
- Вот, Светлана Евгеньевна, вы уже знаете, что произошла трагедия. Не
буду сейчас вдаваться в детали, мне хотелось бы выслушать вас. Были
произведены четыре выстрела. Неужели вы ничего не слышали?
Девушка отрешенно опустилась в кресло, достала сигарету из белой
пачки, лежащей рядом с бронзовой пепельницей в виде перевернутой на спину
черепахи, покатала ее в ладонях. Эти сигареты Строкач видел впервые.
Золотые рельефные литеры, седоватый джентльмен на фоне Белого дома.
"Картер".
Перехватив взгляд майора, девушка нервным движением придвинула к нему
сигареты, пепельницу. Однако Строкач отказался.
- Нет-нет, благодарю вас. Не стоит.
Внезапно девушка вышла из оцепенения.
- Я не слышала выстрелов. У нас стены едва ли не метровые. А что
случилось, какая соседка?
"Но отчего эта тревога? Тьфу ты, да что это я? В соседней квартире
убийство, а я гадаю, почему девчонка обеспокоена".
- Убита ваша соседка, Валерия Минская.
- Лера? Это ограбление? Но как же?.. - девушка буквально окаменела, в
глазах ее застыл страх.
- Мы выясняем. Так как же насчет выстрелов?
Неожиданно напряжение спало, уступив смятению.
- Леру убили... Но я же точно ничего не слышала!
Если бы в квартире у Дим Димыча - тогда да, могло быть слышно. Это же
за двумя стенами... Вы спросите у старухи, она должна была... Она все
видит! Чуть собака залает, она к дверям - и в глазок...
Строкач, поколебавшись, спросил:
- Скажите, Светлана, вы одна дома? - Девушка вскинула голову. Майор
настаивал: - Мне это нужно знать определенно. Думаю, вы верно меня
поймете.
- То есть, вы хотите... обыск? - голос девушки звучал устало.
- Ну, обычно обыскивают, имея санкцию прокурора, и уж тогда
разрешения никто не спрашивает. Но я глубоко убежден, что честных людей
все это не касается. Просто я хотел бы осмотреть вашу квартиру.
- Как вам угодно. Мне-то что, в конце концов?! - Светлана даже не
сделала попытки приподняться в кресле.
На это Строкач согласиться не мог.
- Ни в коем случае, Светлана Евгеньевна. Ведь не думаете же вы, что я
действительно собираюсь обыскивать ваш дом. Пройдемся по комнатам, и, как
радушная хозяйка, вы мне все покажете. Буду вам бесконечно признателен и
надеюсь, вы не станете возражать.
- А если стану? - на вопрос это уже не походило. Девушка,
стремительно поднявшись, направилась в другую комнату.
- Здесь кабинет отца. Прошу. Можете даже заглянуть в документы...
Строкач протестующе выставил ладони, всем видом давая понять, что
такое ему и в голову не могло прийти. Евгений Турчин занимал высокий пост,
и вмешательства в свою деятельность заведомо не потерпел бы.
Строкач ни на что особенно и не рассчитывал, осматривая жилье
Турчиных. В кабинете спрятаться было негде, так же - в спальне родителей
Светланы. Не миновал Строкач и кухню, ванную и санузел, заглянул в
кладовую, порадовавшись, что по крайней мере эта семья вполне в состоянии
прожить год на автономном питании.
Перед последней дверью Светлана остановилась в нерешительности.
Строкач же, напротив, оживился.
- Вы убеждены, что вам необходимо осматривать также и мою спальню? -
не дождавшись ответа, девушка кивнула сама себе: - Ах да, конечно, вы
убеждены. Что ж, пожалуйста.
Дверь мягко откатилась в сторону, одновременно проясняя кое-что в
поведении Светланы.
Большая хрустальная пепельница с десятком окурков, смятая пачка того
же "Картера". На половине окурков - следы помады, у других фильтр
раздавлен характерным крепким прикусом.
Пепельница стояла на компактном сервировочном столике, рядом с ней -
блюдце с несколькими дольками лимона, початая плитка шоколада и большая
хрустальная рюмка, испачканная той же помадой, что и на губах у девушки.
Откупоренная бутылка коньяка пряталась на нижней полке столика.
Бросив оценивающий взгляд на едва прибранную постель, майор сделал
два коротких шага в комнату, отодвинул дверцу бара под лампой с розовым
абажуром. Перед строем разнообразных бутылок там стояла вторая рюмка,
такая же, как и на столике. На ее донце виднелись остатки коньяка.
Строкач с осторожностью взял ее, прихватив двумя пальцами за донце и
за верхний ободок.
- Это чтобы отпечатки пальцев не стереть? - насмешливо спросила
девушка.
- Так точно, Светлана Евгеньевна. Не вижу повода для иронии. Кстати,
если ваш друг не имеет отношения к случившемуся, то зачем со мной в
кошки-мышки играть? Может, пришла пора знакомиться?
- Воля ваша, только я вам заявляю: никого здесь нет, хоть все вверх
дном переверните.
- Ну, до этого дело не дойдет. Все обычным путем: понятые, обыск в
соответствии со стандартной процедурой...
Все еще продолжая говорить, Строкач заглянул и на балкон, сунулся
было и в недра объемистого шкафа, и под кровать в спальне.
- Вы забыли на антресоли взобраться! - голос девушки звучал
откровенно вызывающе, от былого смущения не осталось и следа. Однако майор
предпочел заниматься делом и последовал совету. Из кладовой он извлек
замеченную там стремянку, взобрался на нее - и ему не открылось ничего
нового. Все так же громоздились коробки с итальянскими макаронами и
консервными банками, припорошенными пылью.
Строкач аккуратно сложил лестницу, вернул ее на место и двинулся к
выходу. В прихожей бросил:
- Что же тут смешного, Светлана Евгеньевна? Убита молодая девушка,
ваша соседка. А я, вместо того, чтобы дело делать, с вами в прятки играю.
Вернее, вы со мной.
- Да ведь вы сами начали. Ну, был у меня приятель вчера вечером, ушел
еще до двенадцати. Я же не должна это втолковывать кому попало...
- И вы с вечера так и не убирали?
- Нет, не убирала! - голос Светланы стал мечтательным, зазвенел. -
Вам, наверное, трудно это представить: лежала и думала о нем. В полном
одиночестве. Родители ко мне вообще не заходят. Папаша у нас - фигура, ему
не до меня, лишь бы все тихо, без скандала. При них я никого позвать не
могу, но они в эти дни на даче, вечером будут. Папа с мамой молодцы, в
любом случае позвонят, предупредят, что возвращаются. Чтобы без эксцессов.
Демократия! У нас в подъезде теперь сплошь демократы, за исключением
одного буржуа...
- Это кто же такой будет? - осведомился Строкач.
- Есть тут такой - Николай Васильевич. Здоровенный мужик. Иномарки
тасует, как карты. Вот кто знает, чего хочет. Политика вся эта ему - тьфу!
"Света, вас на край света подвезти?" Была бы свободна - и поехала бы.
Люблю сильных людей. А того, кто у меня был, впутывать не дам. Если есть
нужда - передам, чтобы пришел к вам. У него свои проблемы, но, может, и
явится.
- Может? Даже если погибла женщина?
- Ну, он-то уж точно ни при чем. Он и мухи не обидит. Исповедует
принцип - все живое имеет права на жизнь.
Павел был совершенно в этом не убежден, хотя против кавалера Светланы
Турчиной ничего не имел.
Теперь - этажом ниже, здесь улов может оказаться побогаче.
Звонок испустил мелодичную трель, и сейчас же за дверью взорвался
оглушительный собачий брех. С четвертого этажа отозвались - визгливее,
заливистее.
Дама, появившаяся на пороге, занимала весь проем и казалась еще
внушительнее, чем на улице. "Величественная особа", - отметил Строкач.
Позади, в полусвете прихожей мелькнуло веснушчатое лицо лейтенанта
Родюкова. На нем было написано откровенное страдание.
- А, Игорь, привет. Ты уже здесь? - Строкач как бы удивился.
Родюков отреагировал верно:
- Да, Павел Михайлович. Проходите. Октябрина Владленовна - свидетель,
о котором можно только мечтать.
- Ох, это просто ужасно! - дама охотно двинулась по второму кругу. -
Такая молодая, красивая! Я, конечно, далеко не все в ее журналистской
работе принимала. Но в каждом монастыре свой устав. И в нашей молодости мы
тоже живо интересовались политикой, общественной жизнью, но у нас, что ни
говори, была цель, идеалы. Да и быт был чище, нравственнее. Некогда было
подолгу задумываться о себе. Вся жизнь - борьба, стремление, и вот - на
старости лет одиночество. Даже детей не удосужились завести... Помрешь -
никто и не вспомнит, въедет сюда какой-нибудь воротила, вроде этого
Теличко...
Пространные излияния Октябрины Владленовны следовало направить в
нужное русло. Строкач спросил:
- Если не ошибаюсь, вы и сегодня с утра гуляли, Октябрина
Владленовна?
- Да, вышла в девять, как обычно. Я ведь уже говорила лейтенанту. С
девяти до половины десятого я полчаса гуляю с Риком, но не больше - устаю.
Этот молодец довольно шустрый, - она кивнула на лохматого рыжего
кокер-спаниеля, уже принимавшегося за штанину майора. - Герой! Ох, что же
это мы в коридоре стоим? Идемте в комнаты, - спохватилась женщина.
- Прошу прощения, но у нас очень туго со временем. В другой раз мы
непременно побеседуем обстоятельно...
- Да-да, я понимаю. Так вот, что касается сегодняшнего утра. В
полдесятого я отвожу Рика домой, и снова вниз - моцион, продолжение
зарядки. Нужно держать себя в форме, меня этому муж научил, он был
военный... Кстати, парень, который утром вошел в дом, тоже, знаете ли,
знаком со строем, выправку за версту видно.
- В котором часу, не припомните? - спросил Строкач. - Это важно.
- Очень просто. Было это в девять часов пять минут, - готовно
отрапортовала женщина, зачем-то взглянув на крохотные золотые часики на
полном запястье. - Привычка к порядку, знаете ли, потому и запомнила. В
это время у нас малолюдно. Кто работает - уже на месте, кто неизвестно чем
занимается, те еще почивать изволят. Вон Дмитрий Дмитриевич - с раннего
утра в бегах. И все на своих двоих, не считает зазорным. Представляете,
такому человеку для работы выделили три несчастных комнаты в заводском
клубе. Клиника! Смех и грех. А люди к нему за полгода на прием
записываются. Да намекни он только - его бы озолотили из одной только
благодарности! Сколько народу к нормальной жизни вернул! И ни минуты
свободной - как раз мимо дома проходил, не мог даже заскочить чашку кофе
выпить. У него обычно с одиннадцати прием, но он уже за час до того на
месте... Они с Марией мне все равно, что родные, особенно с тех пор, как
жена от Дмитрия Дмитриевича ушла. Мелочная, корыстная особа, знаете ли...
- В котором часу сегодня вы видели Дмитрия Дмитриевича?
Вспыхнув девичьим румянцем, Октябрина Владленовна не раздумывая
отчеканила:
- Ровно в девять тридцать. Как раз в церкви зазвонили. Дмитрий
Дмитриевич из магазина возвращался, попросил меня взять купленное масло и
положить к себе в холодильник - вечером, мол, заберет. И убежал... Да! -
она спохватилась, словно вспомнив что-то значительное. - Тут как раз это и
случилось... Как же я раньше-то не сказала?! Я, конечно, не все видела
отчетливо...
Октябрина Владленовна задумалась, томительно ползли секунды. Строкач
подстегнул:
- Ну, что же вы, Октябрина Владленовна? Говорите, если что не так -
разберемся.
- Я, знаете ли, люблю во всем порядок, а тут... У меня любимая
скамейка не рядом с парадным, а ближе к углу дома. Но и окна лестничной
клетки тоже неплохо видны. Там что-то мелькнуло, - да нет, я просто
уверена, - из окна между вторым и третьим этажом выпрыгнул парень. Вы
представляете? Это чтобы вахтер не заметил. Какой все-таки кругом развал!
Еще пять лет назад и подумать о таком невозможно было...
- Вы лица его не запомнили?
- Нет, да я и фигуру не рассмотрела. Сначала подумала, что показалось
- так, тень какая-то. Хотела Дмитрию Дмитриевичу крикнуть, но он уже за
ворота свернул. И как-то я засомневалась, да и дико мне все это
показалось. И уж потом вахтер мне сказал, что вызвал милицию, и намекнул,
что с Лерой беда... Вы к соседу моему заглядывали? Думаю, вам будет
любопытно...
Не мешкая, Строкач нажал черную кнопку звонка по соседству. Потом еще
и еще, пока не услышал сиплое "Кто?", казалось, исходившее прямо из двери.
Переговорные устройства, ловко упрятанные в коробку кнопки звонка,
майору случалось встречать и раньше. Следующая фраза оказалась подлиннее:
- Может, ты и майор, у тебя на лбу не написано.
- Так откройте, вот мое удостоверение.
- Э, нарисовать все можно. Да и какая разница! Как по мне, так хоть
генерал. Вызывай в управу повесткой, там и потолкуем под протокол. А лясы
точить - уволь, у нас с тобой разные компании. Или у тебя санкция имеется?
Тогда свети бумаги да зови понятых.
- Нет у меня санкции.
- Нету - до свиданья. Повестку в ящик опустишь или вахтеру отдашь.
Приду.
- Постойте, Теличко. Лучше бы вам все-таки открыть. Соседку у вас
убили сегодня утром.
- Это, конечно, плохо. Но все равно я через дверь не вижу - кто да
что.
- Может, мы все-таки поговорим?
- Может. Зовите соседей или из ЖЭКа кого - тогда открою. - Голос за
дверьми был спокоен, чувствовалось, что хозяин квартиры на своем настоит.
Строкач не стал спорить.
- Вахтер подойдет? Обреутов, вы его должны знать.
- Хрен с ним, зови Обреутова.
Однако, когда Строкач вернулся с вахтером, дверь уже была распахнута.
За ней, бронированной и снабженной сейфовым замком, виднелась другая -
также впечатляющая своей мощью. И в этой, второй, двери имелось
переговорное устройство. На этот раз из него донеслось предупреждение:
- Не знаю, кто вы там такие - пока еще не убедился. Так что,
пожалуйста, без глупостей. Если жить не надоело.
Вторая дверь плавно приоткрылась. И снова тот же уверенный голос:
- Вахтер - первым... Так... Можешь возвращаться на пост... Теперь -
удостоверение.
Строкач терпеливо выполнял все требования. Что его ждет внутри, он
примерно представлял, и потому нисколько не удивился, когда его документы
перешли в лапы кряжистого мужчины, с двухстволкой в руках.
- Что ж, заходите, поговорим.
Теличко одним движением переломил ружье, разделив его на три части, и
уложил их в серый металлический ящик, повернул большой ключ в скважине,
сунул его в карман спортивной куртки. Откуда-то извлек типографский бланк
и предъявил его майору:
- Все легально. Прошу - разрешение на оружие.
Строкач просмотрел - нет, не "липа", все чин чином.
- Я и не сомневался. Но у нас другая тема.
- Тогда давайте на кухню. Не возражаете?
- Отчего же. Вы хозяин.
- Бросьте.
Кухня сверкала отделкой и чудесами импортной техники. Усевшись,
Строкач откинулся, ощущая затылком холодок черной керамической плитки,
огляделся.
- Красиво живете, Николай Васильевич.
- Вы за этим пришли?
- А вам даже не любопытно узнать, кого убили?
- Я это и так узнаю. Не горит. Да я и вообще не любопытный. Чужие
дела - потемки, а сплетни мимо меня не пройдут. Тут по этой части -
профессионалы. Номера квартир знаете или подсказать?
- Чем вы занимались сегодня утром? Кого-нибудь видели?
- Спал. Никого не видел. Вы меня и разбудили.
- Девушка от вас ушла в восемь?
- А что, в такое время это запрещено?
- Нет, пожалуйста.
- Спасибо.
- Но, может, из окна что-нибудь?..
- Да поймите же - спал! Жену с дочкой отдыхать отправил, расслабился.
Ладно, идемте в комнату!
Прошли в спальню. Пустые бутылки, остатки обильной закуски, окурки
тонких черных сигарет в пепельнице, запах сладкой парфюмерии...
- Удивительно, как я еще услышал ваши звонки. Вы, наверное, весь дом
подняли. Хотите посмотреть квартиру?
После беглого осмотра Строкач спросил:
- Хорошо зарабатываете?
- В устах следствия это звучит угрожающе. Живу, как видите.
Возглавляю общество с ограниченной ответственностью. Ответственность - в
пределах уставного капитала, это всего пятьдесят тысяч. Так что если меня
и прихлопнут, с вашей, например, подачи - невелика беда. Шмоткой меньше,
бутылкой больше.
- Смело.
- Говорю же - бояться мне нечего. Все в соответствии с законом, а в
честно-нечестно я уже больше не играю. Надоело комедию ломать.
Отметив про себя, что необходимо сегодня же забежать к обэхээсникам,
Строкач попробовал с другого конца.
- Ладно, оставим в покое вашу хозяйственную деятельность. Убита ваша
соседка с четвертого этажа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12