Потом говорит - "взгляды
сменил". А вот о преступлении своем никогда не заговаривал. Даже странно:
"козырная" статья - тяжкие телесные со смертельным исходом. За такое
уважают, с чего ему было таиться? Потом я решил, что он стыдится - как же
так, проповедует одно, а сам человека угробил. Значит, все вранье? Таких
тоже не любят, но это те, которые с понятием. А сейчас что, одна мелкая
сволочь, ничего не смыслят: наколют на себя картинок что твоя Третьяковка,
а и не знают, какая татуировка что означает. Кстати, Засохин и точки себе
не дал наколоть. Странный парень, но что-то в нем было, жаль если опять с
ним что-то вышло... А тогда, коли б не эта его религиозная дурь, точно
выставил бы его отсюда условно-досрочно.

Октябрина Владленовна Скалдина смотрела на разор и столпотворение в
своем доме вполне безучастно. Она сидела, расплывшись рыхлым киселем в
старом кресле, разглядывая Строкача и понятых так, как если бы они были
полупрозрачными фантомами ее собственного воображения.
Между тем понятые поначалу робко, а потом со все более явным
недоумением переглядывались между собой. Ни их жадному любопытству, ни
любопытству тех, кто пришел сюда по долгу службы, насытиться в этой
квартире было нечем. Строкач, впрочем, на иное и не рассчитывал, полагая,
что майор Скалдин действительно последовал примеру более дальновидных
собратьев, и его "трудовые накопления" хранятся не в глиняном горшке в
печной трубе, а на счету в банке одного из сопредельных государств. И уж
наверняка номер счета не известен прямолинейной Октябрине Владленовне.
- Но как же это может быть?.. - охала и дивилась старуха. - Это
наверняка ошибка, Степан ведь офицер! В армии - знаете, как?! Он приказ,
видно, выполнял, а его и подставили... Вы кого угодно спросите - его все
знают. Но какой позор!..
- Следствие продолжается, Октябрина Владленовна, и все еще в стадии
выяснения. Так что горевать рано.
- Да, а Степан - в тюрьме! Люди-то... вовек не отмоешься!
- Пересуды - пустое. Если человек честный, он и через грязь чистым
пройдет. Вот, кстати, врач наверху живет у вас - Хотынцев-Ланда...
Лицо Скалдиной на мгновение просветлело. Казалось, даже морщины
разгладились на ее крупном, со старческим румянцем лице.
- Это поистине святой - Дмитрий Дмитриевич. Конечно, вы у него
спросите! Такой человек! Ну вот почему все хорошие люди несчастны? У
Степана ни семьи, ни детей. Постоянно в разъездах, командировках, о
солдатах, как о детях родных, заботился. А теперь эта чертовщина... Медь
он, видите ли, вез! Другие золото тоннами распродают... Может, в чем-то
ошибся человек. Это вот, как если бы того же Дмитрия Дмитриевича обвинить,
что от него не все больные здоровыми уходят. Он бы, может, и рад, но не
Бог ведь, а все силы людям отдает. А благодарность? Подумать только - и от
этого человека жена ушла! Стыдно сказать...
- А что, Хотынцев-Ланда разве был женат? - притворно удивился
Строкач. - И дети есть?
- Нет, детей нет. Да и дело было - лет двадцать назад. Я ведь все
помню, что случалось в этом доме - с послевоенных времен. Тогда порядок
был, не воровали, и строили на совесть... - Старуха коротко всхлипнула,
прижала ладонь к обширной груди. - О чем вы, Господи... Человека в тюрьму
посадили, а вам любопытно, кто на ком был женат двадцать лет назад!.. Они
и прожили-то всего два года...

Нелегко было поверить, что этой эффектной блондинке со стройной
фигурой и по-девичьи свежим лицом уже за сорок. "Однако, - подумал
Строкач, - ее одноклассники выглядят куда старше, невзирая на здоровый
образ жизни". Ирина Сухова лихо курила одну за одной длинные тонкие
сигареты и даже, смущая праведного майора, опрокинула прямо на рабочем
месте две рюмки коньяку. Строкач воздержался, хотя ему и было предложено,
но не преминул осведомиться:
- Как вам все это удается, Ирина... э-э...
- Оставьте вы эти отчества в покое. Я еще не на кладбище и не на
пенсии, и вы мне не подчиненный. И уж точно не начальник. - Сухова
стряхнула пепел с очередной сигареты в маленькую серебряную пепельницу. -
У меня и начальства-то как такового нет. Ну, угождать, конечно, многим
приходится. Рекламный бизнес - это... Скажем так - не будь я в такой
форме, всего этого не было бы вовсе, включая и банковский счет. А это
сегодня и для женщины много значит.
Офис директора рекламного агентства выглядел весьма привлекательно.
Мягкие ковры, глянцевые плакаты с томными фотомоделями, с которыми, как
показалось майору, хозяйка фирмы вполне могла конкурировать, гнутая белая
мебель под ампир... Души суровых деловых людей должны были размягчаться
здесь безотказно... Уж сам Строкач, нуждайся он в рекламе, знал бы теперь,
к кому обратиться. Однако он в ней не нуждался.
- Ирина, мне неловко интересоваться вашей личной жизнью...
- Интересуйтесь. Что есть, то есть. Кто из моих женихов занимает ваше
воображение?
Эта улыбка была уже гораздо прохладнее. Она принадлежала женщине
пожившей, проницательной, знающей себе цену...
- Меня занимает одна весьма давняя история... Глядя на вас, я никак
не могу поверить, что ей и в самом деле столько лет...
Уяснив, о чем речь, Сухова не показала ни жестом, ни гримаской, что
испытывает какие-то чувства при упоминании о своем замужестве, только
кокетливо поежилась от откровенной лести майора.
- Муж, муж... У меня, кстати, до сих пор штамп в паспорте стоит. Это
уж потом я научилась без этих формальностей обходиться. А тогда -
влюбленная девчонка, романтический флер... Все как в угаре, и когда первое
чувство прошло, а произошло это довольно быстро, все равно что-то
осталось. Я ведь в те годы хороша была... и знала об этом. Ох, горячо
кругом было, как за мной увивались! А я знай себе слушаю про бескорыстное
служение людям... Бред, конечно, но действовало почему-то... Искренний был
мальчишечка. А любовь... Было немного, было. Я вот недавно кое-что
просматривала из того, что он тогда читал. Не без прицела - моя работа
требует умения найти подход к человеку. Тут есть свой кайф. Он тебе
конкретный вопрос, а ты ему - про двойственную природу человечества, о
том, что тело состоит из земных элементов, оплодотворенных космической
сущностью, - Сухова подмигнула и продолжила уже веселее, - все это
психологически оправдано, помогает убеждать, когда обычные аргументы
исчерпаны. А представляете, как все это выглядит в исполнении возвышенного
юноши, умницы и труженика, который совершил почти невозможное - без
протекции продрался в медицинский?
- А вы не больно-то своего бывшего мужа жалуете.
- А я никого не жалую... после него. Верите ли - душа у меня сухая и
трезвая. Головы не теряю. А оболочка - что ж, оболочка хороша и сейчас,
знаю, многие говорят. Так что переходим к фактам.
Каким образом инспектор Куфлиев умудрялся держать в голове данные обо
всех расплодившихся в округе предприятиях, оставалось его тайной. Впрочем,
то, что он поведал Строкачу, было вполне банальным.
- Ты, Павел, окончательно достал меня с этим Теличко. Посадить его,
конечно, следовало бы, но по закону он - чист. Вот тебе в двух словах все
законодательство: не надо быть семи пядей во лбу, чтобы дать взятку боссам
нефтебазы или даже купить бензин на бирже по четвертному, потом дать
взятку и получить лицензию, а затем продать этот бензин за границей, где
минимальная цена марка - литр. Марка сейчас - по двести. Представляешь,
какая прибыль, и это при всех взятках! Вот это крутизна! А мы кого можем
взять за бока? Шпану, которая берет обычную ртуть, окрашивает ее лаком для
ногтей или размолотым кирпичом и продает как сверхсекретное стратегическое
сырье. Жалко, что еще не легализовали торговлю компонентами ядерного
оружия! Ну ничего, такими темпами - и за этим дело не станет. Ведь Теличко
и ему подобные "Примэксы" - это нынче наш экономический авангард,
неуклонно переходящий в политический. Так что можешь себе представить,
какие законы нас ждут впереди! Конечно, Теличко для политики мелковат, но
и браться за него вплотную бесперспективно. Кстати, там у них участковый,
Самохвалов, похлеще любого розыскника. Бдит, старина, - все знает,
примечает, в блокнот заносит. Он и за Теличко приглядывал. Что говорит? Да
то же, что и я тебе. А на кооператоров и фирмачей глаз у него - что надо.
Классовый подход. Был тут у нас некий "Барк Лтд"...

Артур Барковский, толстоносый брюнет с непропорционально большой для
его скромного роста выпуклой грудной клеткой и покатыми плечами,
повернулся к нежданному посетителю всем корпусом, словно его мускулистая
шея не гнулась. Глубоко сидящие карие глаза смотрели на Строкача изучающе.
Убранство офиса кооператива роскошью не поражало, но и аскетизмом,
однако, здесь не пахло. Телевизор, пара рижских телефонов, вполне
приличная мебель - во всем этом чувствовалась хозяйственная
обстоятельность, то, что Строкачу всегда нравилось. И держался Барковский
солидно и с достоинством.
- Если бы мне Ирина не позвонила - не было бы у нас с вами никакого
разговора.
- Ну, что ж, спасибо ей. Значит, реклама - не только двигатель
торговли. - Строкачу довольно непросто было уговорить Сухову
отрекомендовать его председателю "Барк Лтд", по слухам, довольно
необщительному господину. - Кстати, я мог бы вызвать вас на допрос
повесткой, однако предпочел неофициальную встречу.
- И верно сделали, хотя Ирина и оговорилась, что лично я вас не
интересую. Хотя мне плевать - я чист.
- Всегда приятно встретить честного человека. А почему, собственно,
вы так поспешно сменили офис?
Барковский расхохотался.
- Значит, вас мои дела совершенно не интересуют. Логично. Ну, да об
этом все знают, и ваши, и наши. Нашли у меня кое-какую ткань, не
проведенную по документам, посчитали краденой. Уплатили в госбюджет
столько, что получилось - квартал на дядю отработал. Чистая подставка. Что
тут объяснять, будто вы не знаете, как это делается. Погоны носить, да не
хапать и наверх не давать - далеко не уедешь.
- Кто? - коротко спросил Строкач.
- Не знаю, с кем наверху делится наш участковый, но тех, кто ему
дает, не трогают. Ни финотдел, ни милиция. Он у нас и царь, и бог, и
воинский начальник. А не дашь - считай, постоянно будет "случайно" висеть
за твоей спиной. И не только выждет случай, но сам же его и спровоцирует.
И не по мелочи сшибает - какое там! - в полную долю пристраивается.
Пословица есть: "Наглый, как мент"... Как раз про него.
- Хороша пословица, нечего сказать. Любит народ своих героев...
Послушайте, Барковский, а как это вы поссорились с Самохваловым?
- Элементарно. Не дал положенного.

Капитан Самохвалов явился через пятнадцать минут после звонка в
подрайон. Конечно, Строкач мог бы и сам посетить его резиденцию, но
допросы он предпочитал вести на своей территории.
В кабинет Самохвалов ввалился шумно, отдуваясь и громогласно
приветствуя майора. Кроме Строкача, за столом спиной к участковому сидел
кто-то еще, склонившись над листом бумаги.
Через мгновение человек обернулся, и Самохвалов узнал Барковского.
Тот коротко кивнул и с улыбкой вышел из кабинета. Самохвалов увял,
почувствовав неладное, и, когда майор задал свои вопросы, почти не
сопротивлялся, только на минуту попытавшись изобразить благородный гнев.
- Да бросьте вы в самом деле, Самохвалов, - с ленцой заметил Строкач.
- Расхожее убеждение, что взятка почти не доказуема - чистая чушь. И вам
ли этого не знать?! Да если правильно повести опрос, на вас даст показания
практически каждый кооператор в районе. И не мне вам рассказывать, как
охотно они отвечают.
- Это что - на испуг? - встрепенулся было напоследок Самохвалов, но
тут же и угас, невидяще глядя в оконный проем. - Ладно... Буду колоться
вчистую, учтете ведь чистосердечное?..

На звонок Строкача Хотынцев-Ланда ответил так бодро, словно только
его ждал у телефона круглые сутки. "Встретиться за час перед
выступлением?.. С удовольствием, какие проблемы!"
Майор прибыл в клуб загодя, но и психотерапевт не заставил себя
ждать.
- Час пятнадцать в вашем полном распоряжении. Располагайтесь, сейчас
Сергей придет - скажу, чтобы нас не беспокоили. Это мой помощник и
телохранитель в одном лице. На двух доходов не хватает. Так какая же
консультация вам понадобилась?
- Вопрос, если угодно, теоретический, хотя и затрагивает вполне
конкретное лицо. К сожалению, не могу вам сообщить, кто это, поскольку
опасаюсь, что это может повлиять на вашу объективность.
- Да что это вы все обиняками, Павел Михайлович? Я готов.
Мелодично зазвонил телефон. Дмитрий Дмитриевич быстрым движением
поднял трубку, успев сделать извиняющийся пасс кистью левой.
- Да, я... Ну, что? Конечно, узнал. Да брось, тоже болящий нашелся...
Я помогу... Твоя аура?.. да что ты?.. - и уже спокойней, словно бы
нараспев: - Ну, что ж, выходи из кризиса сам... конечно, все нормально.
Счастья и здоровья.
Трубка легла на рычаг, а палец почти незаметно - на кнопку рядом с
телефонным аппаратом. Сейчас же в дверях возникла миловидная пожилая дама.
- Да, Дмитрий Дмитриевич?
- Заболел Сергей, Софья Ароновна. Займитесь организацией. А мы тут
пока побеседуем. У нас еще пятьдесят минут.
Дама беззвучно удалилась, Хотынцев-Ланда продолжил так же ровно,
словно и не было никакого звонка:
- Вы можете и не говорить, что именно вам нужно. Иной раз в беседе и
находишь искомое. Люди, знаете ли, по-разному используют свои дарования.
Кто топит разум в вине, говоря ему после первой рюмки: "Прощай, встретимся
потом", кто сознательно погружает свою и чужие души в туман. Бездна всегда
притягивает человека. Вот любопытный пример: вы знаете, что для того,
чтобы снять "документальные" кадры в фильмах Романа Кармена о злодеяниях
фашистов, заново вешали срезанные с виселиц трупы соотечественников? Это
вам ни о чем не говорит? Так вот, если у человека открыт "третий глаз",
силен дар ясновидения - пользоваться им надлежит с величайшей
осторожностью, только во благо, и никогда - с эгоистической целью.
Ясновидение может открыть многое, но никогда нельзя открывать ближним
того, что может причинить им страдания и изменить жизненный путь. Каждый
сам должен выбирать. И что бы там ни говорили, судьбу человека нельзя
изменить - все равно он пройдет тот путь, который ему уготован. Помощь
больным и несчастным - единственное, что позволено.
Строкач, казалось, таял в волнах красноречия Дмитрия Дмитриевича.
- Самосовершенствование человека может заключаться и в отрешении от
мира. Ведь он - это дух, обитатель иного мира, и однажды, сбросив путы
плоти, устремляется ввысь и мыслью облетает вселенную. Мысль - это
волновая энергия, материя - ее концентрат. Направленная и
сконденсированная мысль может передвигать предметы, превращается в
инструмент телепатии, посредством ее можно заставить человека на
расстоянии совершать определенные действия...
Строкач внезапно сладко зевнул - им овладела томительная
расслабленность.
- Вы говорите поразительно интересные вещи. И кое-что из того, за чем
я к вам шел, я уже получил. Осталось только понять - способен ли человек,
исповедующий добрые идеалы, или кто-то из его последователей вступить в
сговор с силами зла...
- Вот и отлично. Оставайтесь на сеанс. Как раз об этом я и собираюсь
говорить. Ваше место всегда свободно - во втором ряду.

Голос мэтра со сцены, казалось, проникал в тайники каждой души, и
сотни взглядов устремлялись к нему, словно притянутые магической силой.
Негромко и внушительно Дмитрий Дмитриевич увещевал свою паству:
- Только тогда недуги и сомнения отступят от вас, когда вы
проникнетесь сознанием, что ваше тело - не больше чем раковина, оболочка
для бессмертной души. И стоит оно не больше верхней одежды, а подчас и
гораздо меньше. На пороге естественной смерти тело устает и настолько
ветшает, что душа не имеет возможности развиваться дальше. Наступает время
покинуть раковину. И вот душа освобождается от тела, принимая форму,
сходную с телом, - ее может наблюдать любой, наделенный сверхтонким
зрением. Наступает смерть, и серебряная нить, соединяющая тело и душу,
делается все тоньше, а затем обрывается: душа уносится ввысь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12