VadikV


147
Мария Семенова: «Знамени
е пути»


Мария Семенова
Знамение пути

Волкодав Ц 4




Аннотация

Роман «Волкодав», впервые напе
чатанный в 1995 году, не только завоевал любовь миллионов читателей, но и отк
рыл российской публике новый литературный жанр Ц «славянская фэнтези
». Вслед за первой книгой были опубликованы «Волкодав. Право на поединок
» и «Волкодав. Истовик-камень». «Волкодав. Знамение пути» продолжает ист
орию последнего воина из рода Серого Пса.
Все чаще Волкодав будет терзаться вопросом о своем земном предназначен
ии. Ради какого свершения судьба хранила его во тьме подземных рудников,
выводила живым из смертельных поединков, оберегала в ледяной пустыне и с
реди языков беспощадного пламени? Лишь в назначенный срок предначертан
ное откроется ему: Но прежде Волкодава ждет смертельный поединок с кровн
ым врагом, отважным и достойным воином, человеком, которого в другой жизн
и он предпочел бы считать другом. С сыном Людоеда Ц прославленным кунсо
м Винитаром.

Мария Семенова
Волкодав: Знамение пути

Автор сердечно благодарит
Владимира Тагировича Тагирова,
Павла Вячеславовича Молитвина,
Ирину Сергеевну Костину,
Александра Сергеевича Расовского,
Адель Левтовну Геворкян,
Наталью Васильевну Герасименко,
Игоря Александровича Сухачёва,
Александра Григорьевича Таненя,
Наталью Александровну Ожигову,
Сергея Александровича Романюгу,
Рамиля Равильевича Бикинеева,
Олега Николаевича Мелентьева,
Леона Леоновича Абрамова Ц за ценнейшую информацию и советы,
Хокана Норелиуса (Швеция) и
Дмитрия Олеговича Фурманского Ц за компьютерную поддержку, а также
Издательство “Азбука” Ц за понимание и терпение в сложной жизненной си
туации.

В низкое небо смотрят глазниц
ы
Улиц пустых и гулких дворов.
Медленный вихрь листает страницы
Воспоминаний, мыслей и слов.
Не передвинешь Ц названы сроки,
И не возьмёшь с собой за порог
Писем забытых жёлтые строки
В траурных лентах старых дорог.
Холодно что-то стало на свете…
Всё обретает истинный вид:
Милой улыбки нет на портрете Ц
Злая усмешка губы кривит.
А ведь когда-то Ц дальше от края Ц
Думал, что вечно будешь любим…
Саваном пыли след заметает
Времени ветер Ц неумолим.

1. Ожидание

Отгорел закат, и полная луна облила лес зеленоватым мертвенным серебром
. Неживой блеск ночного светила превратил тёплую медь сосен в травленый
булат старинных клинков. Было тихо, только чуть слышно лепетал вдалеке р
ечной перекат. Это Звор, младший сын великой Светыни, спешил к матери и точ
ил на своём пути землю, обнажая древние валуны.
Крылатая тень пронеслась между землёй и луной. Беззвучный силуэт скольз
нул по ветвям, по нежной лесной траве… по спине большого серого зверя, беж
авшего через лес. Зверь был похож на волка и состоял с ним в тесном родстве
, что, впрочем, не мешало двум родственникам люто ненавидеть друг друга. Че
рез лес бежал матёрый кобель знаменитой веннской породы. Молчаливый, шир
окогрудый, поджарый Ц и сущая погибель, когда доходило до когтей и клыко
в.
Сосновые леса раскинулись по холмам, и из распадка в распадок тянулась н
атоптанная тропа, по которой жители ближнего селения ходили в гости к со
седям. Она вилась всё больше низинами. Кто полезет на крутой каменистый х
олм, если можно его обойти?
Пёс бежал когда по тропинке, когда напрямик, через черничник и вереск. Это
не были его родные места, но он бежал очень уверенно, потому что знал, куда
лежал его путь. Серебристый мех блестел и искрился в свете луны. А на шее у
пса приминал пышную гриву широкий ошейник. Знак, которым люди издавна ме
тят своих зверей, отделяя их от дикого мира. Ничего особенного этот ошейн
ик собою не представлял. Не был он свит из золочёных шнуров, не был украшен
резными серебряными пластинками. Простая потрёпанная кожа в два слоя, с
оединённая дратвой. В разное время прошлись по ней чьи-то когти и зубы, ви
днелся даже глубокий след от ножа…
Только поигрывала в прозрачном луче большая хрустальная бусина, намерт
во вделанная в тяжёлый ремень.
На макушке одного холма пёс остановился. Потом сел.
Южный склон этого холма когда-то давно, много людских поколений назад, ра
змок от непрестанных дождей и сполз вниз весь целиком, обнажив каменную
скалу. Подобных скат по окрестным местам известно было немало, но этот ка
менный лик превосходил все прочие. Он нависал с севера над небольшой дол
иной между холмами, прикрывая её от колючих ветров. Внизу, у гранитного по
дножия, протекал Белый ручей Ц сын могучего Звора, шустрый внучек Светы
ни. В какой-нибудь другой стране, менее взысканной< Взысканной, взыс
кивать Ц здесь оказывать высшую степень милости и расположения (либо гн
ева). > от Богов реками и озёрами, Белый сошёл бы за средних размеров ре
чушку. Здесь, однако, изобильный и глубокий поток десяти шагов в ширину сч
итался ручьём.
Весной на холмах таяли снежные сугробы высотой взрослому мужчине по шею
. Талая вода текла вниз, и ручей разливался. Поднимался он достаточно высо
ко Ц избы стояли на почтительном удалении от бережка, там, где присутств
ие печного огня уже не могло оскорбить живущего в ручье Водяного. Возле с
амой воды стояла одна только кузница, да и то Ц на пригорке, над особо уст
роенной запрудой. Всем известно, что у кузнеца с Водяным свой завет.
Другой, и не менее чтимый, завет требует устраивать кузницу опричь людск
ого жилья. Это оттого, что кузнец творит Тайну и беседует с Небом, а всякое
дело, требующее высокого сосредоточения духа, лучше совершается в уедин
ении. Что ж, в деревне, где жили венны из рода Пятнистых Оленей, кузница был
а поставлена честно. Человек злоязычный сказал бы, пожалуй, Ц могли выст
роить и подальше. Этак у болота за лесом. Человек доброжелательный указа
л бы злоречивому на ручей: кузня всё-таки стояла на другой стороне. То ест
ь, как от прадедов повелось, Ц почти в другом мире, ведь все знают, что река
ми изначально отделены друг от друга миры.
А человек приметливый тотчас рассудил бы, что и постройка, и запруда при н
ей выглядели совсем новенькими, свежими. Стояли они на своём месте всего,
может быть, год. Весну, лето, осень, многоснежную зиму Ц и ещё половину вес
ны.
И тот, кто строил, а теперь работал внутри, очень хотел понравиться Пятнис
тым Оленям. Как это и следует жениху, явившемуся по веннскому обычаю прос
ить бус у невесты.
Несмотря на позднее время, над крышей кузницы вился дымок. Изнутри разда
вался стук молотка, и тонкий нюх пса улавливал запахи огня и железа.
Ночью купец не смеет ни продавать, ни покупать, ночью не выносит приговор
ов судья. Их дела обязаны совершаться лишь днём, под присмотром справедл
ивого Ока Богов. Кузнец выше купца и выше судьи. Когда бы он ни трудился у н
аковальни Ц всё благо…
Пёс неподвижно сидел на краю каменного откоса и смотрел на деревню. Из ле
су чёрной бесформенной молнией выпорхнула большая летучая мышь. Такие, с
голубя, водились много южнее, а в здешних лесах Ц нет. Тутошние сородичи
были слабее и мельче, драться и играть с ними оказалось неинтересно. Ночн
ой летун коснулся крылом пёсьих ушей, молча облетел сидевшего зверя и ус
троился на ветке сосны у него над головой. Ярко светила луна, и было видно,
что чёрная шерсть на грудке и загривке Мыша не просто отливала вороным м
еталлическим блеском, а ещё и серебрилась Ц красиво и густо. Пещерные мы
ши из Самоцветных гор живут долго. Уж во всяком случае куда дольше каторж
ников, которые работают там в рудниках. Крьшатому охотнику ещё далеко бы
ло до дряхлости. Его клыки даже не начали стачиваться, как бывает у старик
ов. Новое украшение лишь означало мужественную зрелость.
Пёс не двигался и смотрел на деревню.
Крыши в домах были низко нахлобученные, земляные, заросшие травой и цвет
ами. Только возле охлупней рдели, светились отверстия дымогонов.
В одной избе отворилась дверь. Пёс вздрогнул, подался вперёд, пушистый хв
ост в траве неуверенно дёрнулся… В светлом прямоугольнике входа возник
девичий силуэт. Девушка шагнула наружу, и дверь за спиной бухнула. Тихий н
очной воздух легко разносил звуки. Девушка, нынче встречавшая свою семна
дцатую весну, прошла у стены долгого общинного дома и отправилась по тро
пинке к ручью. В руке она держала корзинку, накрытую полотенцем. Она несла
ужин кузнецу, припозднившемуся с работой.
Пёс на краю обрыва лёг и опустил голову на передние лапы. Вздохнул…
Почти одновременно с девушкой из леса по ту сторону ручья вышли олени. Ро
гатый вожак с подругами и потомством. Здешние олени испокон веку жили с л
юдьми в доверии и любви. Точно так же веннам из рода Синицы желтогрудые пт
ахи садились безбоязненно на ладонь, а детей рода Гадюки никогда не куса
ли ядовитые змеи Ц даже когда ребятишки по недомыслию хватали их за хво
сты.
Девушка перешла ручей по камням, заботливо уложенным в русло, Ц большим,
плоским, шершавым: чтобы не сорвалась с мокрого, не соскользнула нога. Оле
ни, конечно, давно заметили и узнали её. Они знали всех живших в деревне. Жи
вшие в деревне были друзья. И даже более, чем друзья. Кровные родственники
. Насчёт кровного родства зверя не обманешь, он за версту чует, где оно нас
тоящее, а где нет. Много лет и зим, много поколений назад, будущая Праматер
ь людского племени спасалась от небывалого наводнения, затопившего лес.
И плохо бы ей пришлось, ибо она поранила ногу и не могла быстро бежать, Ц н
о отколь ни возьмись налетел красавец Олень, принял женщину на свою могу
чую спину, в полную скачь унёс от беды. А когда всё миновало Ц как водится,
ударился оземь и обернулся молодым статным мужчиной… С того пошёл род. Л
юди помнили об этом. И олени помнили.
Пёс видел, как две юные важенки отделились от стада и первыми побежали на
встречу Ц радостно, без робости, без боязни. Они встретили свою человече
скую сестрёнку возле переправы. Девушка в длинной веннской рубахе и крас
но-синей с белой ниткой понёве соступила с последнего камня на берег. Слу
ха пса достиг её смех. Оленухи щекотали носами её руки, гладившие любопыт
ные мордочки. Поздоровавшись, лесные девчонки потянулись к корзине. Стар
ые, величавые самки и важный вожак немедленно заметили это и, позабыв гор
диться, дружно прибавили шагу.
Родне в пятнистых меховых шубках досталось по доброму ломтю подсоленно
го хлеба. Пёс смотрел с холма на лакомившихся оленей и знал, что хлеб, оста
вленный в корзине для ужина, был вынут совсем из другой печи. Не из той, что
пекла хлеб для оленей и их родичей-веннов. Это потому, что молодой кузнец,
звонко бивший молотом по наковальне, был не родственником, а гостем. Да та
ким, что угощать его за своим столом, принимая в родню, было никак невозмож
но.
Венны чтили старинный закон: тех не берут в мужья, с кем вместе едят. А коли
уж парень из рода Щегла пришёл сюда, вознамерившись стать женихом… Жених
ом славницы-Оленюшки…
Пёс смотрел с обрыва на кузницу, изредка моргая.
Его насторожённых ушей достигали далёкие отзвуки двух человеческих го
лосов. Слов разобрать он не мог, но в этом не было необходимости. Парень с д
евушкой дружески болтали, смеялись чему-то…
Мыш слетел с ветки и сел на камень рядом с головой пса. Тот покосился на не
го и вновь стал смотреть.
Ему не требовалось бежать вниз и слушать возле двери. Он и так знал, что пр
оисходило в кузнице. Своими глазами много раз видел… в другом месте, в дру
гом времени… в другой жизни.

Там, внутри, на опрятно обмахнутом верстаке разложено брано<Браное
Ц вытканное по старинному способу, с рельефными узорами, образованными
переплетением нитей. > полотенце, а на нём стоит глиняная миса с чисто обли
занной ложкой. Пришедшего в женихи Ц да притом ещё кузнеца Ц кормят на с
лаву, так, что он капельки недоеденной не оставит, уберёт в рот даже сверх
сыта. И хлеба на полотенце не покинет ни крошки. Грех это, хлеб крошить и кр
ошки бросать. Не можно такого содеять юному жениху. Выгонят. И от срама до
старости не отмоешься.
А парень с девкой сидят на лавке возле стены, и горит перед ними свет
ец, и шипят угольки, падая в корытце с водой. Светец, может, тот самый, что па
ренёк сегодня докончил. Со славно оттянутым, заострённым нижним концом и
расщепами, куда вставляют лучину. Люди, слепые на красоту, для этого прост
о надрубают металл: держит щепку Ц и ладно! Но молодой кузнец, конечно, по
старался на совесть. Лучина у него покоится между живыми цветочными лепе
стками, в загнутых лапках тычинок. И цветок не абы какой, а в точности тот, ч
то возле кузницы, перед порогом расцвел. Расцвел и Оленюшке понравился. Т
о-то каждый листочек подпилком тщательно выведен. И, чего доброго, ещё баб
очка сверху присела, сладкий сок пробует…
Был такой светец в иной жизни, в ином месте и времени. Далеко отсюда, д
авно…
Девушка любуется славным светцом, а парень любуется девушкой. И бед
а ли ему, что будущую невесту не назовёшь стройной на диво, и губы у неё не в
ишнёвые, а самые обыкновенные, и коса не такая роскошная, как у иных. Гналс
я бы за великой красой Ц стояла бы его кузница ныне где-нибудь в другом м
есте. В другом роду. Ан ведь нет. Здесь выстроена.
Вежливый парень не ловит мозолистыми пятернями девичьих рук, не пы
тается припасть устами к устам. Может, сердце ретивое в нём так и пылает, т
ак и зовёт Ц ну да что с того? Он сидит чинно, мечтая про себя, чтобы вдруг р
ухнула в кузне крепкая крыша, рассыпались ладные стены… дали случай подх
ватить Оленюшку, прижать к широкой груди, на руках спасти от беды! Но не ру
шится кров, не падают стены. И, собравшись с духом, кузнец показывает девуш
ке красный ожог на запястье. Оленюшка тоже не вчера родилась, видывала ви
ды похуже. Что такое ожог с ноготь величиной? На запястье, которое шире её
обоих, сложенных вместе?.. Но отчего-то девушка ахает, берёт-таки его руку,
склоняется посмотреть. Заботливо спрашивает, кропил ли он больное место
простоквашей. Кропил, ответствует парень. Только не простоквашей. И оба х
охочут.

Потом дверь кузни снова открылась, и они появились наружу. Пёс видел: вот п
одошли к переправе и парень взял девушку за руку. Это правильно. Мало ли чт
о она снует туда и сюда по сто раз на дню и не оскальзывается! Без него Ц пу
сть. С ним Ц только так, так надёжней.
Молодой кузнец проводил Оленюшку до крыльца матушкиной избы. Сам пошёл к
общинному дому, где всегда селят гостей. Девушка стояла на крыльце, смутн
о белея в лунной тени. Когда парень исчез в доме, она не сразу ушла. Ещё пост
ояла, глядя за ручей, на пасущихся оленей… Пёс на холме шевельнулся и вста
л. Скроется Оленюшка Ц уходить и ему.
Она вправду вроде протянула руку к двери… И вдруг обернулась. И посмотре
ла прямо на холм, на обрывистый каменный лик, на его срезанную вершину.
И хрустальная бусина, вшитая в пёсий ошейник, нечаянно бросила ей в зрачк
и лунный луч, отражённый чистими гранями. Длилось это мгновение.
Водные потоки действительно разделяют миры. Не всегда, конечно. За ручьё
м Ц курице перелететь Ц совсем не обязательно начинается иной мир. Но л
юбой замечал, что на ТОЙ стороне и деревья лесные кажутся чуть-чуть не так
ими, чем ЗДЕСЬ. И птицы, и звери. Не говоря уж о людях, которые там живут. Не об
язательно другой мир. Просто Ц чуть-чуть, а ДРУГОЕ…
Пёс долго бежал вдоль ручья, ища нужное место. И примерно через версту дос
тиг падуна: вода слитной толщей лилась через каменный край и падала с выс
оты в три человеческих роста, дробясь о камни внизу. Оттуда, снизу, слышалс
я спокойный глухой гул и всплывали клочья тумана. Сюда люди из рода Пятни
стых Оленей ходили ловить таймень с чешуйчатыми боками, сияющими радуго
й водопадов. Здесь пёс повернулся к ручью и с разбегу махнул через бегущи
й поток. Прямо сквозь туман, клубившийся над водой. Мыш догнал его и на лет
у вцепился в густую шерсть на загривке.
Если бы кто нашёл следы пса у деревни и надумал скуки ради их попытать, он
добрался бы только до этого места. След вёл вначале отсюда на тот обрывис
тый холм и после обратно, замыкаясь в кольцо. И всё. Больше нигде никаких м
етин. В том числе и на другом берегу.
Далеко-далеко, по ту сторону широкого моря, в это время шёл дождь. Солнце, з
акатившееся над страной веннов, там только начало клониться на запад. Вр
емя было ещё дневное, но Око Богов отграничивали от земли такие тяжёлые и
плотные тучи, что казалось Ц уже наступил вечер, вот-вот сомкнёт покров т
емнота.
1 2 3 4 5 6 7