Хотя бы ради самоуважения, ради формального почтения к
человеческому достоинству он обязан предпринять какое-то, по меньшей мере
символическое усилие.
Еще подумалось: надо отдать им должное, люди они не жестокие, а,
пожалуй, и сострадательные. Не в пример тиранам из истории, они не убивают
своих воображаемых врагов и не бросают таковых в зловонные застенки.
Недругов содержат в наилучших возможных условиях, потакая любым их нуждам
и никоим образом не унижая. Делается все, чтобы заключенным было уютно,
чтобы они были счастливы. Все, кроме одного: они лишены свободы выбора.
А ведь человек, заявил себе Лэтимер, мучительно боролся за эту
свободу в течение многих столетий. Свобода - это вам не какое-то бытовое
удобство, которым можно и пренебречь, от которого нетрудно отказаться.
Однако, подытожил Лэтимер, в настоящий момент все абстрактные рассуждения
совершенно бессмысленны. Настало время познакомиться с тем и с тени, что и
кто его окружает.
Парковая территория вокруг здания была обнесена оградой высотой футов
двенадцать, если не больше. Внутри была вторая ограда, раза в три пониже.
А в парке все как положено: деревья, кусты, цветочные клумбы и трава -
единственная трава, какую он встретил с тех пор как ворвался в этот мир.
Газоны были подстрижены на совесть.
Среди деревьев бежали тропинки, выложенные дроблеными ракушками. Под
деревьями царили прохлада и покой. Кое-где на клумбах трудились садовники,
вдалеке, у ворот, по-прежнему торчали часовые, а больше на территории
почти никого не было. Вероятно, сейчас в разгаре рабочий день - посмотрим,
что здесь будет после звонка...
Тропинка круто повернула, огибая кусты в рост человека, и Лэтимер
вдруг заметил мужчину, праздно сидящего на скамье. От неожиданности он
застыл на месте, да и мужчина уставился на него с удивлением.
А потом сказал с озорным огоньком в глазах:
- Похоже, нас с вами только двое, кому не хочется надрываться в такой
прекрасный день. Слушайте, а вы часок не беглец из дома на берегу?
- Не стану отрицать, это я и есть. Меня зовут Дэвид Лэтимер, если вы
еще не осведомлены.
- Честное слово, - ответил мужчина, - я не знал вашего имени. Слышал,
что кто-то ускользнул из дома на берегу и объявился у нас. Новости здесь
распространяются в мгновение ока. Этот центр - настоящая фабрика слухов.
Значимых событий здесь раз, два и обчелся, и уж если в кои-то веки что-то
случится, не сомневайтесь, что происшествие обсосут до мельчайших
подробностей...
- Да, между прочим, - добавил он, помолчав, - меня зовут Хорас
Саттон. Я палеонтолог. Можете вы представить себе местечко, более
подходящее для палеонтолога?
- Нет, не могу, - ответил Лэтимер искренно.
- Прошу вас, располагайтесь на скамейке рядом со мной, - пригласил
Саттон. - По-видимому, у вас сию минуту нет каких-либо неотложных дел?
- Нет. Никаких дел вообще.
- Превосходно. Можем посидеть немного или пройтись, что вам больше
нравится.
Волосы у Саттона были прошиты проседью, лицо в морщинах, но в нем
ощущалась какая-то моложавость, заставляющая забыть и о седине, и о
морщинах. Лэтимер уселся, и Саттон спросил:
- Ну и как вам здесь нравится? Ей же ей, славное местечко. Высокая
ограда, как нетрудно догадаться, под напряжением, а внутренний малый
заборчик оберегает дурачков, как мы с вами, от удара током. Хотя, по
правде сказать, иной раз бываешь рад-радешенек, что вокруг ограда. Когда
какой-нибудь хищник, а то и парочка учуют, что здесь гуляет мясо, и
надумают нами полакомиться, только и спасение, что забор...
- И вы палеонтолог, изучаете здесь свой предмет, так сказать, в
натуре? При других обстоятельствах вы, наверное, написали бы книгу...
- Но я и пишу книгу! - воскликнул Саттон. - Корплю над ней не
покладая рук. Здесь есть один хороший рисовальщик, он делает для меня
схемы и графики, а кроме того, в моем распоряжении есть фотоснимки.
- Но к чему все это? Кто напечатает ваш труд? И когда? Гейл
утверждал, что отсюда нет возврата, что обратно в первичный мир никто
больше не попадет...
- Это правда, - спокойно ответил Саттон. - Мы разлучены с первичным
миром. Я частенько думаю о нас как о древнеримском легионе, несущем
службу, скажем, на северных границах Британии или в диких степях
Причерноморья и сознающем, что Рима нам больше не видать.
- Но ведь это значит, что ваша книга так и не будет опубликована.
- Нет, наверное, ее можно было бы переправить в первичный мир и
напечатать там, однако такое издание не оставит камня на камни от
секретности, окутывающей проект в целом.
- Простите, что вам известно о проекте в целом?
- Наверное, немногое. Всего-навсего его цель - заточать людей во
времени. Нет, не во времени, а - как это? - в альтернативных мирах.
- Задача перемещения из первичного мира тех, кто потенциально опасен,
это лишь малая часть замысла. Уверен, если вы подумаете хорошенько, то
увидите и многие другие возможности.
- На глубокие размышления у меня пока не было времени, - сказал
Лэтимер. - Да вообще-то ни на что времени не было. Послушайте, вы
намекаете, что эти миры можно эксплуатировать, разрабатывая их?
- Совершенно точно. Это же так очевидно и так логично. Ресурсы
первичного мира почти исчерпаны. А здесь все лежит нетронутым. Разработка
альтернативных миров не только откроет новые источники сырья, но и
обеспечит занятость, новые земли для освоения, новое жизненное
пространство. Во всяком случае, это куда более плодотворная идея, нежели
навязшие в зубах благоглупости о том, что миры для колонизации следует
искать в космосе.
- Но к чему тогда вся эта канитель с использованием альтернативных
миров для избавления от потенциальных врагов?
- Вы, по-видимому, очень неодобрительно относитесь к этой части
проекта.
- Вы, кажется, забываете, что я один из тех, кого выбрали и
вытолкнули из жизни. Все это отчетливо отдает паранойей. Да, большой
бизнес в первичном мире уже вцепился во все земные дела такой мертвой
хваткой, так закабалил большинство народов, что невозможно поверить, чтобы
кто-то мог ему угрожать...
- Однако боссы принимают в расчет и тот вариант, что опасность
возникнет в будущем, исходя из каких-то событий, имеющих место сегодня.
Они наняли целые полки психологов, исследующих все мыслимые угрозы, армии
экономистов и политологов, отслеживающих тенденции, которые в будущем
могут привести к возникновению в обществе реакций, враждебных Большому
Бизнесу. Как вам известно, они выделили специфические профессии и людей,
способствующих, подчас помимо собственной воли, зарождению и закреплению
подобных реакций. И, насколько я понимаю, есть надежда, что, если
нежелательные тенденции удастся отсрочить хотя бы на несколько столетий,
политический, экономический и социальный климат Земли безоговорочно
изменится в пользу Большого Бизнеса. Тогда можно будет начать эксплуатацию
первых альтернативных миров. Авторы проекта хотят иметь уверенность, что,
когда дойдет до массового переселения, им не придется поминутно
оглядываться через плечо.
- Но ведь несколько столетий - срок нешуточный. Все вовлеченные в
этот проект будут давным-давно мертвы!
- Не забывайте, что корпорации способны жить в течение многих веков.
А именно корпорации - движущая сила всего проекта. К тому же участники
проекта получают немалые выгоды, вполне оправдывающие их усилия.
- Но эти участники не могут вернуться на Землю. То есть в первичный
мир...
- И что вас заклинило на этом первичном мире! - воскликнул Саттон. -
Занятые в проекте обеспечены такими льготами, о каких в первичном мире не
могли и мечтать. Например, через двадцать лет службы, то есть годам к
пятидесяти, а подчас и раньше, вам предоставляется широкий выбор вариантов
отставки - имение в мире бескрылых гагарок, вилла в другом мире, во всех
отношениях похожем на рай, охотничий домик в третьем мире, где
разнообразие дичи и зверья просто не поддается описанию. Разумеется,
вместе с семьей, если вы человек семейный, со слугами, с гарантированным
исполнением любых ваших желаний. Скажите, мистер Лэтимер, разве в
первичном мире можно претендовать на что-либо подобное? А ведь я
перечислил далеко не все, есть и другие возможности.
- Гейл говорил мне, что технически несложно перебросить меня обратно
в дом на берегу. Значат, между альтернативными мирами передвигаться можно,
нельзя только вернуться в первичный мир?
- Совершенно верно. Припасы для всех миров доставляются сюда, в
центр, а уж отсюда рассылаются по всем другим станциям.
- Но как? Как это делается?
- Не имею представления. Видимо, совершенно новый технический
принцип. Сперва я думал, что действуют какие-то передатчики материи, но
потом узнал, что никаких передатчиков нет, зато существуют двери. Двери,
помеченные определенным шифром. Наверное, есть доверенные инженеры,
владеющие этими кодами, но, кроме них, этого не знает никто.
- Вы упомянули о семьях...
- Да, здесь есть и семейные.
- Но я что-то не вижу...
- Ребятишки в школе. И вообще в это время людей не встретишь. Вот
наступит час коктейлей, тогда набегут. Здесь распорядок не меняется, почти
как в загородном клубе. Потому-то я и люблю вставать пораньше. Ни на кого
не напорешься. Весь парк в моем личном распоряжении.
- А ведь, похоже, вам здесь нравится...
- Скорее, я ничего не имею против. Во всяком случае, это лучше той
работы, какая у меня была в первичном мире. Моя профессиональная репутация
там серьезно пострадала в результате споров с коллегами, затеянных,
признаться, по глупости. Жена умерла. В университете меня просто терпели,
и то с трудом. И когда мне предложили пристойную работу...
- Не сообщая толком, что за работа?
- Да, в общем-то, не сообщая. Но условия предлагались хорошие, и мне
было обещано, что надо мной не будет начальства и я буду вести
исследования, как мне захочется. Честно говоря, я просто вцепился в такое
предложение.
- А потом вас ожидал сюрприз.
- Что было, то было. Ушло изрядное время, прежде чем я хоть немного
попривык к ситуации.
- Но зачем им понадобился палеонтолог?
- Вы намекаете, что алчным, циничным корпорациям палеонтология вовсе
ни к чему?
- Да, примерно так.
- Послушайте, Лэтимер, руководители корпораций отнюдь не безмозглые
чудища. Они сознают, что здесь открываются возможности для изучения
поистине уникального мира, продолжающего меловой период, который ранее
считался одной из самых загадочных вех в истории планеты. Они видят в
таком изучении свой вклад в копилку знаний человечества. Моя книга, когда
она будет опубликована, покажет, каким был этот мир, пока не подвергся
воздействию человека.
- Когда же она будет опубликована?
- Когда можно будет объявить без опаски, что открыты альтернативные
миры, готовые к колонизации. Я-то сам, конечно, книги не увижу, но тем не
менее горжусь ею. Здесь я нашел подтверждение принципам, вызвавшим
недовольство прежних моих коллег. Они назвали эти принципы ненаучными, а
на деле это их взгляды не имеют ничего общего с наукой. Книга отомстит за
меня.
- Неужели это для вас так важно? Даже после вашей смерти?
- Разумеется, важно. Даже после смерти. - Саттон посмотрел на часы. -
Наверное, уже пора. Мне только что пришло в голову - вы что-нибудь сегодня
ели?
- Нет, - ответил Лэтимер. - Я совершенно забыл о еде, а ведь я
голоден!
- В баре уже подают закуски. Это поможет продержаться до обеда.
- Еще один вопрос, прежде чем отправиться в бар. Вы упомянули, что
рептилии обнаружили способность к эволюционному развитию. В каком
направлении? Что в них могло измениться?
- Представьте себе, многое. Изменилось строение тел. Произошли
какие-то экологические изменения, а быть может, и поведенческие, хотя
ручаться за это нельзя. Откуда мне знать, как они вели себя прежде!
Некоторые из крупных хищников, вероятно, не изменились вообще. А может, в
каких-то случаях поднабрались ловкости. Добыча-то стала пугливее и резвее,
вот и хищникам приходилось становиться проворнее, если им не нравилось
голодать. Но самая удивительная из перемен - разум. Появился один вид,
насколько могу судить, совершенно новый вид, демонстрирующий все признаки
выраженного интеллекта. Но если это интеллект, он развивается в странном
направлении. Трудно сделать какое-то определенное заключение. Стоит
напомнить, что из всех тупиц, когда-либо бродивших по Земле, динозавры не
знали себе равных. Разума в них не было просто ни на грош.
- Вы сказали, развитие интеллекта приняло странное направление?
- Постараюсь объяснить. Я вел наблюдения за этими умниками по многу
часов подряд. Я почти убежден, что они пасут стада травоядных - я имею в
виду травоядных рептилий. Они не носятся вокруг стад, как сторожевые
собаки вокруг овец, и тем не менее я уверен - свой скот они контролируют.
Какая-то группа обязательно наблюдает за стадом, и пока идет наблюдение,
стадо не разбредается, а держится кучно, как овцы под присмотром собак. И
когда настает момент перейти на новое пастбище, стадо движется
организованно. А время от времени отдельные особи отделяются от стада и
трусят в определенное место, где их поджидают другие представители моих
так называемых разумных динозавров и без сопротивления забивают. Жертвы
идут на бойню просто безропотно. Не могу избавиться от впечатления, что
эти травоядные - мясные стада, домашний скот динозавров разумных. И еще
одно. При нападении хищников эти разумные их попросту изгоняют. Не
охотятся на них, никак их не отпугивают, просто выходят на видное место и
спокойно себе садятся. И как только хищники это видят, их охватывает вроде
бы беспричинное беспокойство, и какое-то время спустя они уходят прочь.
- Гипноз? Какое-то умственное воздействие?
- Все возможно.
- Но это не обязательно интеллект. Это может быть просто-напросто
благоприобретенный жизненный навык.
- Мне так почему-то не кажется. Они не только стерегут стада и
отгоняют хищников - они частенько сидят группами сами по себе. Точно, как
беседующие люди. Именно такое у меня создалось впечатление - они сидят и
беседуют. Никаких стадных привычек, никаких шумных игрищ, никакой возни,
ничего похожего. И, по-видимому, почти никаких физических контактов - ни
хлопков, ни ласк, ни прямых прикосновений. Словно они ни в чем таком не
нуждаются. Однако они танцуют. Какие-то ритуальные танцы, хоть и без
музыки. У них нет инструментов, чтоб извлекать музыку. И вообще никакой
материальной культуры. У них нет рук, чтобы изготовить какие бы то ни было
предметы культуры. А может, им и не нужны ни станки, ни оружие, ни
музыкальные инструменты. И в то же время очевидно, что у них есть
святилища. Места, куда они отправляются поодиночке или малыми группами
размышлять, а возможно, молиться. Мне известно одно такое место, но могут
быть и другие. Ни идолов, ни предметов поклонения. Просто уединенное
место, хотя в нем, по всем признакам, есть что-то особенное. Они посещают
его год за годом. Пробили к нему тропу и утоптали ее за столетия. Не видно
ни молитвенных бдений, ни каких-либо обязательных ритуалов. Приходят и
сидят. В самое разное время. В этом мире воскресные службы не установлены.
По-моему, они ходят в святилище тогда и только тогда, когда у них
возникает в том нужна.
- От такого просто дрожь берет, - сказал Лэтимер.
- Да, не спорю, - согласился Саттон. И опять посмотрел на часы.
- Что-то мне остро хочется выпить. А вам?
- Да, - ответил Лэтимер. - Рюмка мне, чувствую, не повредит.
Теперь, сказал он себе, я знаю гораздо больше, чем раньше. Я знаю,
как заменяют прислугу в доме на берегу и откуда поступают припасы.
Совершенно очевидно, что всем и всеми распоряжаются и управляют из этого
центра. Из первичного мира периодически поступают товары и персонал, а все
остальное решается здесь.
Что приводило в недоумение, так это позиция Саттона. Тот, по всей
видимости, был доволен своим положением и нисколько не возмущен ссылкой в
этот мир. "Они вовсе не безмозглые чудища", заявил Саттон, намекая, что
руководители проекта - рассудительные люди, озабоченные интересами
общества.
1 2 3 4 5 6 7