- Здесь нет посадочных площадок. Мы их нашли бы, если бы они были. И
очень далеко от источников снабжения. С экономической точки зрения
нелогично.
- Возможно, в определенных условиях отсутствие логики имеет смысл, -
сказал Ролло.
- Но не в технологическом мире, - сказал Кашинг, - не в таком мире,
который посылает людей к звездам.
Вечером, когда Эзра и Элин уснули, Ролло ушел бродить, Энди
отправился плясать с Попутчиками, Кашинг сказал Мэг:
- Меня беспокоит то, что сказал Отряд... Там есть что-то еще. Что-то
скрытое. Мы должны его найти.
Мэг кивнула:
- Наверное, тут многое можно найти, сынок. Но как? Ты что-нибудь
придумал?
- Ты почувствовала живой камень, - сказал Кашинг. - Ты чувствуешь
Попутчиков. Ты сказала, что они - конгломерат множества людей, всех, кого
они встречали. Ты почувствовала, что мозг робота жив. И многое другое. Ты
почувствовала меня, когда я спал в зарослях сирени.
- Я тебе много раз говорила, что я не настоящая ведьма. Я всего лишь
старуха, которая использовала свои слабые возможности, чтобы спастись и
прокормиться. Вот Элин...
- Не Элин. У нее совсем другие способности. Она видит сразу всю
картину. Ты же различаешь и подробности.
- Ты спятил, - сказала Мэг.
- Ты попробуешь, Мэг?
- Напрасная трата времени.
- Мы должны решить эту задачу. Должны знать, что происходит. Если не
хотим остаться тут навсегда.
- Ладно. Завтра. Только чтобы показать, что ты ошибаешься. Если у
тебя есть лишнее время.
- У меня оно есть, - сказал Кашинг. - Мне больше нечего делать.

22
Она не хотела делать это, но говорила себе, что должна попытаться. И
в то же время она пыталась и боялась убедиться в собственном бессилии.
- Надеюсь, ты будешь доволен, - сказала она Кашингу.
Раннее утреннее солнце освещало большую металлическую дверь,
украшенную символическими изображениями, которые ничего не говорили ей.
Угрожающе возвышались по обе стороны каменные башни. Стоя на ступеньках
перед дверью. Мэг почувствовала, как хмуро смотрит на нее все сооружение.
Отряд сказал, что за дверью, где-то в Городе, скрывается нечто, но он
и сам не знал, что это. И вот ей предстояло это узнать. Она знала, что это
невозможно, не стоит и пытаться, но сынок верит в нее, и она не может ему
отказать. Она знала, что остальные не верят. Взглянув на Элин, она
подумала, что уловила в глазах женщины странный блеск - словно та
забавлялась... Хотя, бог знает, что скрывается в пустых глазах Элин.
Мэг опустилась на колени и устроилась с удобствами. Она попыталась
мысленно проникнуть в Город, вначале слегка, потом настойчивее. Щупальца
ее мозга двинулись вперед, ощупывая, пробуя, ища, как будто отыскивая щели
в стене.
Она ощутила жесткость камня, полированную твердость металла, и вот
она проникла в пустоту за ними. И там что-то было.
Щупальца отпрянули, коснувшись неизвестного предмета - или предметов
- она никогда не встречала такого и никто не встречал. Не предмет, сказала
она себе, а множество различных... она не могла подобрать слово. Они были
не живые, хотя, несомненно, они были сущностью чего-то. Она ощутила
цепенящий страх, дрожь, отвращение, как будто там были пауки, миллиарды
копошащихся пауков с радужными изуродованными телами, с лапами, покрытыми
дрожащими черными волосами. Крик застрял в ее горле, но она подавила его.
Они не могут мне повредить, сказала она себе, они не доберутся до меня;
они внутри, а я снаружи.
Мозг ее снова двинулся вперед, она оказалась среди них; и тут она
поняла, что это не пауки, в них нет вреда, потому что они не живые. Но,
хотя в них и не было жизни, в них было заключено значение. Бессмыслица.
Как может что-то безжизненное содержать значение? Она была окружена их
значениями, маленькими безжизненными значениями, которые смутно шептали ей
что-то, пробирались вперед, прижимались к ней и ждали ее внимания. Она
ощущала биение бесчисленных крошечных сгустков энергии, и в мозгу ее
мгновенно вспыхивали картины и в тот же момент гасли - множество
изображений, как рой мошек, летящих в столбе солнечного света; их самих не
было видно, но о них знаешь по отражению света от их дрожащих крылышек.
Она попыталась сконцентрироваться, сфокусировать свои умственные
щупальца на одном из маленьких танцующих изображений, удержать его
настолько, чтобы понять, что это такое. Как будто издалека, как будто
происходило с другим человеком, она чувствовала, как пот струится по ее
лицу. И крепче закрыла глаза, чтобы картина в ее мозгу стала четче.
Изображение прояснилось, но они по-прежнему дрожали и прыгали,
по-прежнему шел блеск от дрожащих крыльев, смазывая туманные смутные
картины. Бесполезно, подумала она; она попыталась продвинуться еще дальше,
насколько хватало сил, но была отброшена. Что-то было внутри, что-то
необычное, но она не смогла разглядеть его.
Она упала вперед, повернулась на бок, все еще оставаясь в позе
эмбриона. Открыла глаза и сквозь пелену увидела склонившегося над ней
Кашинга.
Мэг прошептала:
- Я в порядке, сынок. Там что-то есть, но я не смогла ухватить его.
Он приподнял ее:
- Хорошо, Мэг. Ты сделала, что могла.
- Если бы у меня был мой хрустальный шар, - шептала она.
- Хрустальный шар?
- Да. Я оставила его дома. Никогда не верила в него.
- Ты думаешь, он помог бы тебе?
- Может быть. Он помогал мне сосредоточиться.
Остальные стояли вокруг, следя за ними. Энди подошел поближе, вытянул
шею и фыркнул. Мэг похлопала его по носу.
- Он всегда беспокоится обо мне, - сказала она. - Думает, что его
работа - заботиться обо мне. - Оттолкнувшись от Кашинга, она села. - Дай
мне немного времени. Я попробую еще раз.
- Не нужно.
- Попробую. Отряд был прав. Там что-то есть.
Большие каменные стены возвышались на фоне безоблачного неба -
прочные, насмешливые, враждебные. Высоко в небе неподвижно висела большая
птица, казавшаяся точкой.
- Жуки, - сказала она. - Миллионы маленьких жуков. Копошатся. Жужжат.
Как муравьи или как пауки, как мошки. Все время движутся. Приводят в
замешательство.
Элин произнесла своим резким холодным голосом:
- Я могу помочь.
- Дорогая, держись подальше от этого, - заметила Мэг. - Мне хватает
своих неприятностей.
Она снова встала на колени, приняв прежнюю позу.
- Последний раз, - сказала она. - Самый последний. Если не получится
на этот раз, значит, конец.
На этот раз было легче. Не нужно было проходить сквозь камень и
металл. Она немедленно оказалась среди пауков и мошек. На этот раз мошки
образовывали символы, она их видела, но неясно и не понимая, хотя ей
казалось, что понимание уже совсем рядом. Если бы только подойти ближе,
если бы как-то замедлить танец этих мошек, остановить спешку пауков, она
смогла бы понять. В них должна быть цель и должна быть причина суеты.
Должен быть смысл в том рисунке, что они плетут. Она постаралась
приблизиться, и на мгновение безумный танец замедлился, и она ощутила
счастье, такое глубокое и чистое, что оно было как физический шок.
Сладость этого счастья поглотила ее. Но даже в этот момент она знала, что
здесь что-то неладно, во всем этом есть что-то аморальное, незаконное -
нельзя испытывать такое счастье. И в тот же момент она поняла, что
неверно. Она инстинктивно поняла, что это искусственное счастье,
синтетическое счастье; ее движущийся ощупью мозг уловил сложную систему
символов, объясняющих это счастье. Все это промелькнуло в такое короткое
время, что его невозможно было измерить; затем счастье исчезло, и хотя оно
было синтетическим, все вокруг стало мрачным, холодным, пустым, хотя
пространство по-прежнему было населено миллиардом миллиардов насекомых,
которые не были настоящими насекомыми; просто ее человеческий мозг
воспринимал их как насекомых. Со стоном она искала утраченное счастье,
фальшивое, но необходимое. Но она ничего не могла найти в окружающей ее
тусклости. С жалобным стоном она потянулась за счастьем, но оно
ускользнуло.
Издалека, из другого мира послышался голос, который она когда-то
знала, но теперь не могла узнать.
- Вот, Мэг, твой хрустальный шар.
Она ощутила жесткость и округлость шара в своих руках; слегка открыв
глаза, она увидела его полированную яркость, отражающую лучи утреннего
солнца.
Другой разум ворвался в ее мозг - холодный, резкий, острый, темный
разум, кричащим в торжестве и ликовании, как будто произошло то, чего он
давно ждал; в то же время разум этот как бы откатывался в ужасе от
реальности, которую не знал в течение столетий, которую совсем забыл,
утратил всякую надежду найти ее.
Этот неожиданный разум устремился к ее мозгу, отчаянно цеплялся за
нее в поисках безопасности, боясь остаться в одиночестве, снова окунуться
во тьму и холод. И, цепляясь за ее мозг, этот новый разум тоже устремился
в рой сверкающих крыльев и волосатых лап, и тут же крылья и лапы исчезли,
пауки и мошки исчезли, и из общей неуверенности и смятения возник порядок,
который ошеломлял не менее, чем пауки и мошки. Порядок этот потрясал,
потому что был недоступен пониманию.
Но вот значение его прояснилось, значение - догадка, значение -
предположение, туманное и отрывочное, но прочное и реальное в этих
отрывках и тумане. Мозг Мэг улавливал эти отрывки, как человек, слушающий
разговор в столь быстром темпе, что воспринимает лишь одно слово из
двадцати. Но за всеми этими отрывками она уловила общее - сумму знаний,
которая охватывала всю вселенную, все вопросы, которые можно задать и на
которые можно ответить.
Мозг ее отшатнулся от этой массы ответов, и она открыла глаза.
Хрустальный шар выпал из ее рук, скатился по коленям и ударился о каменную
мостовую. Она увидела что это не хрустальный шар, а кожух мозга робота,
который Ролло носил в своей сумке. Она протянула руку коснулась кожуха,
погладила его, ужасаясь тому, что сделала.
Разбудить его, дать понять, что он не один, пробудить надежду - какая
жестокость! Разбудить на мгновение, потом снова погрузить во тьму и
одиночество, коснуться на мгновение и затем уйти. Она подняла кожух и
прижала к груди, как мать ребенка.
- Ты не один, - сказала она ему. - Я с тобой. - Она не знала,
говорила ли она это вслух. И на мгновение снова ощутила мозг, больше не
холодный и одинокий, почувствовала вспыхнувшую дружбу и благодарность.
Открылась большая металлическая дверь. В ней стоял робот, больше и
массивнее Ролло, но похожий на него.
- Меня зовут Древний и Почтенный. Не хотите ли войти? Мне нужно
поговорить с вами.

23
Они сидели за столом в комнате, где Кашинг и Элин впервые встретили
Д.и П., но в этот раз комната освещалась свечой, стоявшей на столе. Были и
Дрожащие Змеи, но не так много, как в первый раз; они держались ближе к
потолку.
Д.и П. громоздко сидел на стуле во главе стола, остальные вокруг
стола. Мэг положила перед собой на стол кожух и держала его обеими руками.
Снова и снова касалась она его своим мозгом, просто чтобы убедить, что она
его не покинула. Энди стоял в двери, опустив голову. За ним в коридоре
виднелись серые тени Попутчиков.
Д.и П. уселся поудобнее и долго смотрел на них, как бы оценивая,
обсуждая про себя, не допустил ли он ошибку, пригласив их сюда.
Наконец он заговорил:
- Мне приятно приветствовать вас в Месте, откуда уходили к Звездам.
Кашинг хлопнул по столу ладонью.
- Кончай свои волшебные сказки! - воскликнул он. - Это не может быть
Местом, откуда уходили к Звездам. Здесь нет посадочных площадок. В таком
месте это невозможно.
- Мистер Кашинг, - вежливо сказал Д.и П. - Позвольте мне объяснить.
Вы говорите, нет посадочных площадок. Конечно, нет. Вы когда-нибудь думали
о полетах к Звездам? Как они далеки, какое время потребуется, чтобы
достичь их?
- Я читал - ответил Кашинг. - Библиотека университета...
- Вы читали то, что было написано о полетах к Звездам за сотни лет до
того, как эти полеты осуществились. Читали написанное тогда, когда человек
добрался лишь до Луны и Марса.
- Верно, но...
- Вы читали о замораживании экипажа и о последующем оживлении его.
Читали догадки о путешествии со скоростью быстрее скорости света. Читали о
колониях людей на землеподобных планетах в других системах.
- Что-нибудь из этого должно было сбыться, - упрямо сказал Кашинг. -
Человек со временем мог найти способ.
- Он нашел, - согласился Д.и П. - И люди отправились к ближайшим
звездам. И нашли много интересного. Они привезли семена, из которых вырос
пояс Деревьев. Привезли Попутчиков, живые камни и Дрожащих Змей. И все это
вы видели. Но этот способ путешествия оказался непрактичным. Слишком
дорого и требуют слишком много времени. Нелогична сама посылка людей к
звездам. Меняются перспективы, и с ними меняются цели. Начиная полеты к
звездам, мы спросили себя, чего мы хотим добиться, и пришли к заключению,
что сама высадка на планетах в других солнечных системах не слишком ценна.
Конечно, слава и удовлетворение, и мы узнаем кое-что интересное, но уж
слишком много времени это занимает. Если бы могли послать тысячи кораблей
к разным звездам, то получали бы постоянный поток результатов. Пришлось бы
подождать несколько сотен лет, и корабли начали бы возвращаться. Но мы не
могли послать тысячи кораблей. Экономика не выдержала бы такого
напряжения. Нужно было бы постоянно строить и отправлять эти корабли. Мы
знали, что для этого у нас нет ни достаточных ресурсов, ни времени, потому
что социологи предупредили нас о Катастрофе. И мы спросили себя, чего мы в
сущности ищем. И получили ответ - информацию.
Не живя в те годы, о которых я рассказываю, трудно представить себе,
под каким давлением мы находились. Со временем вопрос о полете к звездам
превратился в вопрос о сборе знаний, которые могли бы предотвратить
Катастрофу, предсказанную нашими социологами. Население не знало об этих
предсказаниях. Много лет его бомбардировали предупреждениями сотен разных
экспертов, и большинство этих предупреждений оказались неверными. В
результате люди перестали обращать внимание на любые предупреждения.
Но небольшая группа ученых и инженеров - их было несколько тысяч -
ясно видела эту опасность. Существовало несколько возможностей
предотвратить катастрофу, но наиболее многообещающей казалась возможность
использовать знания, полученные у других цивилизаций.
Мы думали, что так можно отыскать ответ, простой ответ, на который
человечество просто не обратило внимания.
Он остановился и осмотрел сидящих за столом.
- Вы следите за моим рассказом?
- Да, - сказал Эзра. - Ты говоришь о древних временах, которые нам
неизвестны.
- Они известны мистеру Кашингу. Мистер Кашинг читал об этих днях.
- Я не умею читать, - сказал Эзра. - И мало кто умеет. В моем племени
никто.
- Меня удивляет поэтому, как научился читать мистер Кашинг, - сказал
Д.и П. - Вы говорили об университете. Разве еще существуют университеты?
- Я знаю только об одном, - сказал Кашинг. - Но, может, есть и
другие. В нашем университете человек по имени Уилсон несколько столетий
назад написал историю Катастрофы. Но эта его история основана главным
образом на легендах.
- Значит, вы представляете себе, что такое Катастрофа?
- Только в общих чертах, - ответил Кашинг.
- Но вы знали о Месте, откуда уходили к Звездам?
- Не из истории. Уилсон знал о нем, но не включил в "Историю".
Вероятно, ему это показалось сказкой. Я нашел его записки, где он
упоминает об этом Месте.
- И решили поискать его? Но, найдя его, вы не поверили. Нет
посадочных площадок, говорите вы. Были здесь некогда и посадочные
площадки, немного в стороне отсюда... Но потом мы спросили себя, нельзя ли
отправлять роботов...
- Болтуны, - сказал Кашинг. - Вот оно что - межзвездные
роботы-исследователи. Отряд счел их рассказчиками.
- Отряд - это пара зевак с какой-то отдаленной планеты, - заметил
Д.и П. - Они собираются писать нечто вроде "Упадка и гибели
технологических цивилизаций". Они тут очень многому удивлялись, а я не
собирался ничего объяснять им. В сущности, я делал все, чтобы
заинтриговать их. Если бы я им помог, они проторчали бы здесь не одну
сотню лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17