Они благополучно добрались до арочного мостика, перекинутого к островку с павильоном, и там она остановилась.
— Подождите, — сказала она, — здесь надо действовать осторожно.
Она пристально посмотрела в сторону нижней террасы, и Белларион хотя и не увидел появившихся там вооруженных людей, но по изменившемуся выражению ее лица понял, что дело неладно.
— Слишком поздно! Если вы взойдете на мостик, вас заметят. О, я придумала! — она и тут обнаружила присутствне здравого смысла. — Вы поползете вперед на четвереньках, а я пойду за вами и постараюсь скрыть вас собой от их взоров.
— Едва ли у нас получится это, — ответил Белларион, распластавшись у самых ее ног. — Если бы габариты вашей фигуры были под стать вашему неизмеримому милосердию, я ни секунды не колебался бы. Но мне кажется, есть более надежный способ.
Она, нахмурившись, взглянула на него сверху вниз.
— Какой же? — пропустив мимо ушей его реплику, спросила она.
Он указал взглядом за украшенный купоном павильон, туда, где на крошечной полоске земли, выдававшейся в озеро, росли три высоких кипариса и небольшой ольховый куст, ветки которого склонялись к самой воде.
— Вот этот, — ответил Белларион и, извиваясь, словно угорь, пополз к кромке берега.
— Куда вы? — приглушенно воскликнула она. — Там очень глубоко, в самом мелком месте метра три.
— Тем лучше, — отозвался Белларион. — Меньше шансов, что меня будут здесь искать.
Он несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, готовясь нырнуть.
— О, подождите! — вновь вскричала она. — Хотя бы скажите мне…
Но она опоздала. Бесшумно, как выдра, он ушел под воду, и теперь о нем напоминала лишь побежавшая по озеру рябь. Затаив дыхание, она ждала, когда его голова появится где-то на поверхности, но тщетно. Секунды шли, и голоса за ее спиной становились отчетливее — это приближались стражники и увязавшиеся за ними придворные, желающие развлечься обещанной им охотой на человека.
Неожиданно из-под ольхового куста с громким кряканьем сорвалась водяная курочка, полетела низко над озером, волоча лапы по самой поверхности, и вновь плюхнулась в воду возле противоположного берега.
Облегченно вздохнув, девушка поправила накинутую на плечи мантию с горностаевой опушкой и, словно побуждаемая любопытством, направилась навстречу поднимавшимся снизу стражникам. Их стало уже четверо, и возглавлял их все тот же молодой офицер, который в поисках Лорендзаччо ворвался на постоялый двор «Олень».
— Что случилось? — холодноватым тоном, будто досадуя на непрошеное вторжение, спросила она его. — Что вы ищете здесь?
— Одного мужчину, принцесса, — отрывисто ответил офицер, не успев как следует перевести дыхание после быстрого подъема.
Она быстро взглянула ему за спину и заметила группу придворных, следовавших по пятам стражников.
— Мужчину? — переспросила она. — Было бы чудом, если бы вы встретили здесь мужчину.
Один из тех, к кому была адресована насмешка, совсем мальчик, которому еще не исполнилось и шестнадцати, густо покраснел. У него были такие же, как у нее, карие глаза и каштановые, с рыжеватым отливом волосы, но в чертах его лица не ощущалось твердости характера. Его по-мальчишечьи худощавая фигура была облачена в короткую, чуть выше колен, великолепную тунику note 33 из золотой парчи, подпоясанную золотым кованым поясом, с которого свисал кинжал с рукояткой, украшенной самоцветами; на его высокой шапке пламенел огромный рубин, на одной ноге у него был зеленый чулок и желтая туфля, на другой желтый чулок и зеленая туфля. Это был синьор Джанджакомо Палеолог, маркиз Монферратский.
Юного маркиза сопровождали его наставник мессер Корсарио, чье богатое темно-лиловое платье заставляло предположить в нем скорее придворного, но никак не ученого мужа, и синьор Каструччо да Фенестрелла, молодой человек не более двадцати пяти лет от роду, с длинными тонкими волосами, бледным, но весьма красивым лицом и бегающими глазами.
— Только попробуйте рассмеяться, Каструччо, — капризно бросил тому маркиз.
Тем временем офицер отдавал распоряжения:
— Двоим обыскать заросли около ворот, двое — со мной. Так вы никого не видели, ваше высочество? — обратился он затем к принцессе.
— Неужели я не сказала бы вам? — уклончиво ответила она.
— Совсем недавно сюда через калитку в саду вошел некий мужчина.
— Откуда вам это известно?
— Об этом говорят следы…
— Следы? Какие следы?
Он рассказал ей, и на ее подвижном лице отразилось сомнение.
— Весьма зыбкое основание для такого вторжения, мессер Бернабо.
Офицер почувствовал себя несколько неловко.
— Ваше высочество, вы не совсем верно поняли мои намерения… — начал было он.
— Я надеюсь, — перебила она его и с беззаботным видом, словно происходящее не интересовало ее, встала к нему боком.
— В храм! — Бернабо махнул рукой двоим ждущим его распоряжений стражникам.
Услышав его слова, она резко обернулась к нему, и ее глаза возмущенно сверкнули.
— Как, без моего разрешения? Ведь этот павильон, мессер, моя собственная беседка.
— В нем мог спрятаться тот самый малый, которого мы ищем, — нерешительно предположил Бернабо.
— Это исключается: я сама только что оттуда, и там никого не было.
— Вам изменяет память, ваше высочество, — заметил Бернабо. — Поднимаясь сюда, я видел, как вы шли по лужайке со стороны рощи.
Она вспыхнула, услышав поправку.
— Ваша бдительность, Бернабо, безгранична, — тоном, который заставил его измениться в лице, медленно произнесла она после небольшой паузы. — Я не забуду этого, равно как и вашего недоверия к моим словам. Пожалуйста, ищите, и пусть мое присутствие не смущает вас.
Офицер учтиво поклонился ей и, сделав знак стражникам следовать за ним, шагнул на мраморный мостик. Однако их поиски оказались бесплодными.
— Я вижу, вы понапрасну трудились, — поддела принцесса озадаченного Бернабо, когда стражники вернулись из павильона.
— Клянусь своей головой, он где-то здесь, — угрюмо отозвался тот.
— Вы мудро поступаете, что не клянетесь чем-либо более ценным.
— Я должен доложить его высочеству, — игнорируя ее колкости и смешки стоявших возле нее придворных, ответил Бернабо. — Синьоры, — повернулся он к ним, — может быть, кто-то из вас случайно заметил этого негодяя — долговязого юнца в зеленом?
— В зеленом? — воскликнула принцесса. — Чрезвычайно интересно. Что, если это была дриада note 34 или, скажем, мой брат?
Бернабо отрицательно покачал головой.
— Этого не может быть.
— Я совсем не в зеленом — возмутился молодой маркиз. — Не говоря уже о том, что я никуда не отлучался из сада. Она смеется над вами, мессер Бернабо. Не обращайте на нее внимания. Мы в самом деле никого не видели здесь.
— А вы, мессер Корсарио? — подчеркнуто вежливо обратился офицер к наставнику, звание и возраст которого как будто должны были располагать к серьезности.
— Никого, — лаконично ответил тот. — Правда, — добавил он, — мы все время находились внизу. Но и мадонна, хотя и поднялась сюда раньше нас, но она утверждает то же самое.
— Так вы утверждаете это, ваше высочество, или нет? — резко спросил Бернабо.
Принцесса с холодным пренебрежением взглянула на него.
— Вы слышали, что я сказала. Или же вы собираетесь допрашивать меня? Впрочем, если у вас остались сомнения, зачем задавать вопросы? Идите и ищите.
— Ну вот, вы видите, — удрученно вздохнул Бернабо.
— Почему ты не ответишь напрямую, Валерия? — пришел к нему на помощь молодой маркиз. — Неужели хоть раз нельзя оставить упражнения в остроумии и просто ответить «нет»?
— Потому что я уже ответила, и мне не поверили. Меня уже однажды оскорбили, и я не желаю ждать продолжения. Я ухожу — здесь становится прохладно.
Она повернулась и пошла вниз, ко дворцу.
Мессер Бернабо в замешательстве погладил подбородок.
— Глупо с вашей стороны, Бернабо, сердить ее высочество, — проворчал синьор Каструччо.
— Но ведь мы все видели, как ее высочество шли по лужайке со стороны вон тех деревьев, что растут возле калитки.
— И мы точно так же все видели, что она шла одна, болван, — сказал Корсарио. — Если кто-то и входил через калитку, то он должен быть как раз в тех зарослях, которые ваши солдаты уже обыскали. Кстати, кого вы ловите?
— Некоего бандита, сообщника Лорендзаччо из Трино, ускользнувшего у нас между пальцев час назад.
— О Боже! — удивленно вскричал Корсарио. — Я-то думал… — он запнулся и попытался загладить оговорку шуткой. — Можете ли вы себе представить, что синьора Валерия укрывает разбойников?
— Никто не может представить себе, на какие поступки способна синьора Валерия.
— Зато я легко могу представить, как она выцарапала бы ваши глаза, будь на то ее воля, — со злобной усмешкой прошипел синьор Каструччо. — Будьте уверены, уж она-то не забудет вашей наблюдательности. Никогда нельзя говорить женщинам все, что вы знаете, — это им только на руку.
Юный маркиз одобрительно рассмеялся на замечание своего друга, и Бернабо строго посмотрел на них.
— Синьоры, я продолжу облаву.
Они искали до самой темноты, не пропустив ни одного кустика или деревца, которые могли бы служить убежищем для беглеца, и в конце концов сделали вывод, что тот либо успел улизнуть из сада, либо не был здесь вообще. И с наступлением ночи удрученному Бернабо ничего не оставалось, как собрать своих солдат и удалиться восвояси, а три синьора, помогавшие ему в поисках и с трудом скрывавшие свое разочарование по поводу их неудачи, отправились ужинать.
Глава V. ПРИНЦЕССА
Не менее двух часов простоял Белларион по шею в воде у острова, среди веток ольхового куста, прежде чем рискнул выбраться на узенькую полоску суши, протянувшуюся позади мраморного павильона. Промокший и продрогший до костей, он растянулся на земле, готовый в любую секунду нырнуть обратно в озеро, и утешал себя тем, что подобные испытания весьма благоприятствуют смирению гордыни и борьбе с самомнением.
«Только дуракам, но никак не мудрецам требуется личный опыт для приобретения познаний», — любил говаривать он в бытность свою в монастыре. Теперь же, в свете недавних событий, он склонялся к тому, чтобы пересмотреть столь категоричное суждение, следуя которому нетрудно было сделать вывод, особенно если воспользоваться его излюбленным методом силлогизмов, что он-то как раз и является дураком. Истина, вероятнее всего, лежала где-то посередине: опыт и ученость шествовали рука об руку в процессе познания, и только их совокупное восприятие могло сделать человека по-настоящему мудрым.
Женские голоса и легкие шаги, поднимающиеся вверх по лестнице, прервали его грустные размышления. Неверный свет желтого, как спелая дыня, лунного серпа осветил два темных силуэта на вершине арочного мостика, и в одном из них он узнал грациозные черты спасшей его сегодня дамы. Затем они исчезли в павильоне, и вскоре он услышал приглушенный голос, который теперь не спутал бы ни с каким другим и который звал его:
— Эй, эй! Мессер! Мессер!
Принцессе Валерии, как она впоследствии рассказывала показалось, что кусок глины неожиданно зашевелился у самых ее ног и принял человеческий облик, аморфный, будто не до конца материализовавшийся. От неожиданности она чуть не вскрикнула, словно увидела перед собой призрак, но быстро справилась с собой.
— Вы, должно быть, промокли и замерзли, мессер, — в следующую секунду сказала она, и ее голос звучал мягко и заботливо, вовсе не так, как совсем недавно она разговаривала с офицером стражи и с компаньонами своего брата.
— Промок, как утопленник, но замерз чуть меньше, — отозвался Белларион, не делая тайны из своего бедственного состояния, и с мрачным юмором добавил: — Я хотел бы надеяться, что меня не повесят, чтобы высушить.
— Нет, нет, — приглушенно рассмеялась принцесса, — мы найдем средство получше и поприятнее для вас. Но сперва ответьте мне, как вы осмелились войти сюда, если за вами следили.
— За мной никто не следил, мадонна. Иначе меня не было бы здесь.
— За вами не следили? И тем не менее… — У нее перехватило дыхание. — Я этого и боялась, — продолжила она после секундной паузы.
— Но идемте же. Мы принесли вам сухую одежду, и вы обо всем расскажете, когда переоденетесь и согреетесь.
Он с готовностью проследовал за ней в единственную круглую комнату в мраморном павильоне, где их поджидала донна Дионара, камеристка note 35 принцессы. Комната тускло освещалась стоящим на мраморном столике фонарем, но Белларион сразу обратил внимание на фигурный мраморный пол, выложенный в форме циферблата с утопленными в часовые сектора медными римскими цифрами.
Днем он наверняка заметил бы проделанное в форме дуги отверстие в накрывающем павильон куполе, сквозь которое лучи солнца проникали внутрь и бегущая по циферблату тень указывала время — точь-в-точь как в храме Аполлона, в Риме, послужившем прообразом при строительстве этого павильона. Возле одной из стен стояли леса, на полу в беспорядке валялись тазы, ведра, кисти и прочие принадлежности художников, о чьей работе свидетельствовала незаконченная фреска, начатая на стене около самого купола. На столике, рядом с фонарем, лежал узел с одеждой и полотенцами.
Ему дали десять минут для того, чтобы растереться и переодеться, и было условлено, что дамы будут в это время прогуливаться в саду, а в случае опасности подадут ему сигнал, заиграв на лютне, которую они предусмотрительно захватили с собой. Белларион едва успел завершить свой туалет и еще прилаживал к короткой, выше колен, тунике кожаный пояс с железной пряжкой, как принцесса, на этот раз в одиночестве, вновь появилась в павильоне.
Она быстрым шагом подошла к столику, где все так же горел фонарь, и, не тратя лишних слов, сразу же перешла к делу:
— Итак, мессер, что вам было велено сообщить мне?
Его пальцы замерли, не успев застегнуть пряжку, а широко раскрытые глаза недоуменно уставились на нее.
— Сообщить вам? — медленно переспросил он.
— Ну да, — несколько нетерпеливо продолжала она. — Что случилось с мессером Джуффредо? Почему он не появлялся вот уже полмесяца? Что вам велел передать синьор Барбареско? Смелее, смелее, мессер, чего вы медлите? Думаю, вам известно, что перед вами принцесса Валерия Монферратская.
Увы, из ее вопросов Белларион понял лишь только то, что находится в присутствии августейшей сестры маркиза Монферратского, суверенного правителя государства Монферрато. Воспитывайся он в миру, такая встреча перепугала бы его до смерти, но он знал принцев и принцесс только по книгам хронистов и историков, которые, надо сказать, всегда обращались с ними весьма фамильярно. Если что-то в ней и внушало ему почтение, так это ее красота и редкие качества ума и души, которые он уже успел оценить.
— Мадонна, я не понимаю вас, — беспомощно развел он руками, справившись наконец-то со своим поясом. — Я вовсе не посланник, я…
— А кто же вы? — она вскинула голову, и ее темные глаза засверкали. — Разве вас не посылали ко мне? Отвечайте же, да или нет?
— Меня направляло лишь божественное провидение, пожелавшее избавить меня от печальной участи быть повешенным и тем самым сохранить меня для лучших дней…
— Но почему вы пришли сюда? — после долгой паузы проговорила принцесса, изучающе глядя на Беллариона. — Шпионить за мной… Нет, вы не похожи на шпиона и вели бы себя тогда иначе. Кто вы, наконец?
— Бедный странствующий школяр, которого учат жизни чуть быстрее, чем он это может усвоить. Позвольте же мне рассказать, как я очутился в вашем саду.
В кратких и точных выражениях он поведал ей о том, что приключилось с ним сегодня, и в конце рассказа на ее губах даже промелькнула легкая тень улыбки, убедившая его, что она не собирается вымещать на нем свой гнев и разочарование.
— А я-то думала… — она запнулась и с оттенком горечи рассмеялась. — Вам повезло, мессер беглец. Но что мне делать с вами?
Он ответил прямо и просто, не как безымянный школяр — высокородной принцессе, а как равный — равной, как молодой человек — молодой женщине.
— Позвольте мне, мадонна, воспользоваться этой ошибкой, стоившей вам не больше, чем цена платья, которое сейчас на мне.
— Ну, при чем здесь платье! — она пренебрежительно махнула рукой и нахмурилась. — Что такое платье? Меня беспокоит, что я назвала вам имена.
— В самом деле? А я уже успел позабыть их. Хорошая память, мадонна, — поторопился объяснить он, заметив ее удивленный взгляд, — сочетает хорошую способность запоминать со столь же превосходным качеством быстро забывать. Моей памятью всегда восхищались, мадонна, и в тот момент, когда я окажусь за стеной вашего прекрасного сада, я успею позабыть даже о том, что был здесь.
— Если бы я могла верить вам… — медленно проговорила она, намеренно не окончив фразу.
Белларион улыбнулся.
— Если вы сомневаетесь, то лучше позовите стражу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Подождите, — сказала она, — здесь надо действовать осторожно.
Она пристально посмотрела в сторону нижней террасы, и Белларион хотя и не увидел появившихся там вооруженных людей, но по изменившемуся выражению ее лица понял, что дело неладно.
— Слишком поздно! Если вы взойдете на мостик, вас заметят. О, я придумала! — она и тут обнаружила присутствне здравого смысла. — Вы поползете вперед на четвереньках, а я пойду за вами и постараюсь скрыть вас собой от их взоров.
— Едва ли у нас получится это, — ответил Белларион, распластавшись у самых ее ног. — Если бы габариты вашей фигуры были под стать вашему неизмеримому милосердию, я ни секунды не колебался бы. Но мне кажется, есть более надежный способ.
Она, нахмурившись, взглянула на него сверху вниз.
— Какой же? — пропустив мимо ушей его реплику, спросила она.
Он указал взглядом за украшенный купоном павильон, туда, где на крошечной полоске земли, выдававшейся в озеро, росли три высоких кипариса и небольшой ольховый куст, ветки которого склонялись к самой воде.
— Вот этот, — ответил Белларион и, извиваясь, словно угорь, пополз к кромке берега.
— Куда вы? — приглушенно воскликнула она. — Там очень глубоко, в самом мелком месте метра три.
— Тем лучше, — отозвался Белларион. — Меньше шансов, что меня будут здесь искать.
Он несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, готовясь нырнуть.
— О, подождите! — вновь вскричала она. — Хотя бы скажите мне…
Но она опоздала. Бесшумно, как выдра, он ушел под воду, и теперь о нем напоминала лишь побежавшая по озеру рябь. Затаив дыхание, она ждала, когда его голова появится где-то на поверхности, но тщетно. Секунды шли, и голоса за ее спиной становились отчетливее — это приближались стражники и увязавшиеся за ними придворные, желающие развлечься обещанной им охотой на человека.
Неожиданно из-под ольхового куста с громким кряканьем сорвалась водяная курочка, полетела низко над озером, волоча лапы по самой поверхности, и вновь плюхнулась в воду возле противоположного берега.
Облегченно вздохнув, девушка поправила накинутую на плечи мантию с горностаевой опушкой и, словно побуждаемая любопытством, направилась навстречу поднимавшимся снизу стражникам. Их стало уже четверо, и возглавлял их все тот же молодой офицер, который в поисках Лорендзаччо ворвался на постоялый двор «Олень».
— Что случилось? — холодноватым тоном, будто досадуя на непрошеное вторжение, спросила она его. — Что вы ищете здесь?
— Одного мужчину, принцесса, — отрывисто ответил офицер, не успев как следует перевести дыхание после быстрого подъема.
Она быстро взглянула ему за спину и заметила группу придворных, следовавших по пятам стражников.
— Мужчину? — переспросила она. — Было бы чудом, если бы вы встретили здесь мужчину.
Один из тех, к кому была адресована насмешка, совсем мальчик, которому еще не исполнилось и шестнадцати, густо покраснел. У него были такие же, как у нее, карие глаза и каштановые, с рыжеватым отливом волосы, но в чертах его лица не ощущалось твердости характера. Его по-мальчишечьи худощавая фигура была облачена в короткую, чуть выше колен, великолепную тунику note 33 из золотой парчи, подпоясанную золотым кованым поясом, с которого свисал кинжал с рукояткой, украшенной самоцветами; на его высокой шапке пламенел огромный рубин, на одной ноге у него был зеленый чулок и желтая туфля, на другой желтый чулок и зеленая туфля. Это был синьор Джанджакомо Палеолог, маркиз Монферратский.
Юного маркиза сопровождали его наставник мессер Корсарио, чье богатое темно-лиловое платье заставляло предположить в нем скорее придворного, но никак не ученого мужа, и синьор Каструччо да Фенестрелла, молодой человек не более двадцати пяти лет от роду, с длинными тонкими волосами, бледным, но весьма красивым лицом и бегающими глазами.
— Только попробуйте рассмеяться, Каструччо, — капризно бросил тому маркиз.
Тем временем офицер отдавал распоряжения:
— Двоим обыскать заросли около ворот, двое — со мной. Так вы никого не видели, ваше высочество? — обратился он затем к принцессе.
— Неужели я не сказала бы вам? — уклончиво ответила она.
— Совсем недавно сюда через калитку в саду вошел некий мужчина.
— Откуда вам это известно?
— Об этом говорят следы…
— Следы? Какие следы?
Он рассказал ей, и на ее подвижном лице отразилось сомнение.
— Весьма зыбкое основание для такого вторжения, мессер Бернабо.
Офицер почувствовал себя несколько неловко.
— Ваше высочество, вы не совсем верно поняли мои намерения… — начал было он.
— Я надеюсь, — перебила она его и с беззаботным видом, словно происходящее не интересовало ее, встала к нему боком.
— В храм! — Бернабо махнул рукой двоим ждущим его распоряжений стражникам.
Услышав его слова, она резко обернулась к нему, и ее глаза возмущенно сверкнули.
— Как, без моего разрешения? Ведь этот павильон, мессер, моя собственная беседка.
— В нем мог спрятаться тот самый малый, которого мы ищем, — нерешительно предположил Бернабо.
— Это исключается: я сама только что оттуда, и там никого не было.
— Вам изменяет память, ваше высочество, — заметил Бернабо. — Поднимаясь сюда, я видел, как вы шли по лужайке со стороны рощи.
Она вспыхнула, услышав поправку.
— Ваша бдительность, Бернабо, безгранична, — тоном, который заставил его измениться в лице, медленно произнесла она после небольшой паузы. — Я не забуду этого, равно как и вашего недоверия к моим словам. Пожалуйста, ищите, и пусть мое присутствие не смущает вас.
Офицер учтиво поклонился ей и, сделав знак стражникам следовать за ним, шагнул на мраморный мостик. Однако их поиски оказались бесплодными.
— Я вижу, вы понапрасну трудились, — поддела принцесса озадаченного Бернабо, когда стражники вернулись из павильона.
— Клянусь своей головой, он где-то здесь, — угрюмо отозвался тот.
— Вы мудро поступаете, что не клянетесь чем-либо более ценным.
— Я должен доложить его высочеству, — игнорируя ее колкости и смешки стоявших возле нее придворных, ответил Бернабо. — Синьоры, — повернулся он к ним, — может быть, кто-то из вас случайно заметил этого негодяя — долговязого юнца в зеленом?
— В зеленом? — воскликнула принцесса. — Чрезвычайно интересно. Что, если это была дриада note 34 или, скажем, мой брат?
Бернабо отрицательно покачал головой.
— Этого не может быть.
— Я совсем не в зеленом — возмутился молодой маркиз. — Не говоря уже о том, что я никуда не отлучался из сада. Она смеется над вами, мессер Бернабо. Не обращайте на нее внимания. Мы в самом деле никого не видели здесь.
— А вы, мессер Корсарио? — подчеркнуто вежливо обратился офицер к наставнику, звание и возраст которого как будто должны были располагать к серьезности.
— Никого, — лаконично ответил тот. — Правда, — добавил он, — мы все время находились внизу. Но и мадонна, хотя и поднялась сюда раньше нас, но она утверждает то же самое.
— Так вы утверждаете это, ваше высочество, или нет? — резко спросил Бернабо.
Принцесса с холодным пренебрежением взглянула на него.
— Вы слышали, что я сказала. Или же вы собираетесь допрашивать меня? Впрочем, если у вас остались сомнения, зачем задавать вопросы? Идите и ищите.
— Ну вот, вы видите, — удрученно вздохнул Бернабо.
— Почему ты не ответишь напрямую, Валерия? — пришел к нему на помощь молодой маркиз. — Неужели хоть раз нельзя оставить упражнения в остроумии и просто ответить «нет»?
— Потому что я уже ответила, и мне не поверили. Меня уже однажды оскорбили, и я не желаю ждать продолжения. Я ухожу — здесь становится прохладно.
Она повернулась и пошла вниз, ко дворцу.
Мессер Бернабо в замешательстве погладил подбородок.
— Глупо с вашей стороны, Бернабо, сердить ее высочество, — проворчал синьор Каструччо.
— Но ведь мы все видели, как ее высочество шли по лужайке со стороны вон тех деревьев, что растут возле калитки.
— И мы точно так же все видели, что она шла одна, болван, — сказал Корсарио. — Если кто-то и входил через калитку, то он должен быть как раз в тех зарослях, которые ваши солдаты уже обыскали. Кстати, кого вы ловите?
— Некоего бандита, сообщника Лорендзаччо из Трино, ускользнувшего у нас между пальцев час назад.
— О Боже! — удивленно вскричал Корсарио. — Я-то думал… — он запнулся и попытался загладить оговорку шуткой. — Можете ли вы себе представить, что синьора Валерия укрывает разбойников?
— Никто не может представить себе, на какие поступки способна синьора Валерия.
— Зато я легко могу представить, как она выцарапала бы ваши глаза, будь на то ее воля, — со злобной усмешкой прошипел синьор Каструччо. — Будьте уверены, уж она-то не забудет вашей наблюдательности. Никогда нельзя говорить женщинам все, что вы знаете, — это им только на руку.
Юный маркиз одобрительно рассмеялся на замечание своего друга, и Бернабо строго посмотрел на них.
— Синьоры, я продолжу облаву.
Они искали до самой темноты, не пропустив ни одного кустика или деревца, которые могли бы служить убежищем для беглеца, и в конце концов сделали вывод, что тот либо успел улизнуть из сада, либо не был здесь вообще. И с наступлением ночи удрученному Бернабо ничего не оставалось, как собрать своих солдат и удалиться восвояси, а три синьора, помогавшие ему в поисках и с трудом скрывавшие свое разочарование по поводу их неудачи, отправились ужинать.
Глава V. ПРИНЦЕССА
Не менее двух часов простоял Белларион по шею в воде у острова, среди веток ольхового куста, прежде чем рискнул выбраться на узенькую полоску суши, протянувшуюся позади мраморного павильона. Промокший и продрогший до костей, он растянулся на земле, готовый в любую секунду нырнуть обратно в озеро, и утешал себя тем, что подобные испытания весьма благоприятствуют смирению гордыни и борьбе с самомнением.
«Только дуракам, но никак не мудрецам требуется личный опыт для приобретения познаний», — любил говаривать он в бытность свою в монастыре. Теперь же, в свете недавних событий, он склонялся к тому, чтобы пересмотреть столь категоричное суждение, следуя которому нетрудно было сделать вывод, особенно если воспользоваться его излюбленным методом силлогизмов, что он-то как раз и является дураком. Истина, вероятнее всего, лежала где-то посередине: опыт и ученость шествовали рука об руку в процессе познания, и только их совокупное восприятие могло сделать человека по-настоящему мудрым.
Женские голоса и легкие шаги, поднимающиеся вверх по лестнице, прервали его грустные размышления. Неверный свет желтого, как спелая дыня, лунного серпа осветил два темных силуэта на вершине арочного мостика, и в одном из них он узнал грациозные черты спасшей его сегодня дамы. Затем они исчезли в павильоне, и вскоре он услышал приглушенный голос, который теперь не спутал бы ни с каким другим и который звал его:
— Эй, эй! Мессер! Мессер!
Принцессе Валерии, как она впоследствии рассказывала показалось, что кусок глины неожиданно зашевелился у самых ее ног и принял человеческий облик, аморфный, будто не до конца материализовавшийся. От неожиданности она чуть не вскрикнула, словно увидела перед собой призрак, но быстро справилась с собой.
— Вы, должно быть, промокли и замерзли, мессер, — в следующую секунду сказала она, и ее голос звучал мягко и заботливо, вовсе не так, как совсем недавно она разговаривала с офицером стражи и с компаньонами своего брата.
— Промок, как утопленник, но замерз чуть меньше, — отозвался Белларион, не делая тайны из своего бедственного состояния, и с мрачным юмором добавил: — Я хотел бы надеяться, что меня не повесят, чтобы высушить.
— Нет, нет, — приглушенно рассмеялась принцесса, — мы найдем средство получше и поприятнее для вас. Но сперва ответьте мне, как вы осмелились войти сюда, если за вами следили.
— За мной никто не следил, мадонна. Иначе меня не было бы здесь.
— За вами не следили? И тем не менее… — У нее перехватило дыхание. — Я этого и боялась, — продолжила она после секундной паузы.
— Но идемте же. Мы принесли вам сухую одежду, и вы обо всем расскажете, когда переоденетесь и согреетесь.
Он с готовностью проследовал за ней в единственную круглую комнату в мраморном павильоне, где их поджидала донна Дионара, камеристка note 35 принцессы. Комната тускло освещалась стоящим на мраморном столике фонарем, но Белларион сразу обратил внимание на фигурный мраморный пол, выложенный в форме циферблата с утопленными в часовые сектора медными римскими цифрами.
Днем он наверняка заметил бы проделанное в форме дуги отверстие в накрывающем павильон куполе, сквозь которое лучи солнца проникали внутрь и бегущая по циферблату тень указывала время — точь-в-точь как в храме Аполлона, в Риме, послужившем прообразом при строительстве этого павильона. Возле одной из стен стояли леса, на полу в беспорядке валялись тазы, ведра, кисти и прочие принадлежности художников, о чьей работе свидетельствовала незаконченная фреска, начатая на стене около самого купола. На столике, рядом с фонарем, лежал узел с одеждой и полотенцами.
Ему дали десять минут для того, чтобы растереться и переодеться, и было условлено, что дамы будут в это время прогуливаться в саду, а в случае опасности подадут ему сигнал, заиграв на лютне, которую они предусмотрительно захватили с собой. Белларион едва успел завершить свой туалет и еще прилаживал к короткой, выше колен, тунике кожаный пояс с железной пряжкой, как принцесса, на этот раз в одиночестве, вновь появилась в павильоне.
Она быстрым шагом подошла к столику, где все так же горел фонарь, и, не тратя лишних слов, сразу же перешла к делу:
— Итак, мессер, что вам было велено сообщить мне?
Его пальцы замерли, не успев застегнуть пряжку, а широко раскрытые глаза недоуменно уставились на нее.
— Сообщить вам? — медленно переспросил он.
— Ну да, — несколько нетерпеливо продолжала она. — Что случилось с мессером Джуффредо? Почему он не появлялся вот уже полмесяца? Что вам велел передать синьор Барбареско? Смелее, смелее, мессер, чего вы медлите? Думаю, вам известно, что перед вами принцесса Валерия Монферратская.
Увы, из ее вопросов Белларион понял лишь только то, что находится в присутствии августейшей сестры маркиза Монферратского, суверенного правителя государства Монферрато. Воспитывайся он в миру, такая встреча перепугала бы его до смерти, но он знал принцев и принцесс только по книгам хронистов и историков, которые, надо сказать, всегда обращались с ними весьма фамильярно. Если что-то в ней и внушало ему почтение, так это ее красота и редкие качества ума и души, которые он уже успел оценить.
— Мадонна, я не понимаю вас, — беспомощно развел он руками, справившись наконец-то со своим поясом. — Я вовсе не посланник, я…
— А кто же вы? — она вскинула голову, и ее темные глаза засверкали. — Разве вас не посылали ко мне? Отвечайте же, да или нет?
— Меня направляло лишь божественное провидение, пожелавшее избавить меня от печальной участи быть повешенным и тем самым сохранить меня для лучших дней…
— Но почему вы пришли сюда? — после долгой паузы проговорила принцесса, изучающе глядя на Беллариона. — Шпионить за мной… Нет, вы не похожи на шпиона и вели бы себя тогда иначе. Кто вы, наконец?
— Бедный странствующий школяр, которого учат жизни чуть быстрее, чем он это может усвоить. Позвольте же мне рассказать, как я очутился в вашем саду.
В кратких и точных выражениях он поведал ей о том, что приключилось с ним сегодня, и в конце рассказа на ее губах даже промелькнула легкая тень улыбки, убедившая его, что она не собирается вымещать на нем свой гнев и разочарование.
— А я-то думала… — она запнулась и с оттенком горечи рассмеялась. — Вам повезло, мессер беглец. Но что мне делать с вами?
Он ответил прямо и просто, не как безымянный школяр — высокородной принцессе, а как равный — равной, как молодой человек — молодой женщине.
— Позвольте мне, мадонна, воспользоваться этой ошибкой, стоившей вам не больше, чем цена платья, которое сейчас на мне.
— Ну, при чем здесь платье! — она пренебрежительно махнула рукой и нахмурилась. — Что такое платье? Меня беспокоит, что я назвала вам имена.
— В самом деле? А я уже успел позабыть их. Хорошая память, мадонна, — поторопился объяснить он, заметив ее удивленный взгляд, — сочетает хорошую способность запоминать со столь же превосходным качеством быстро забывать. Моей памятью всегда восхищались, мадонна, и в тот момент, когда я окажусь за стеной вашего прекрасного сада, я успею позабыть даже о том, что был здесь.
— Если бы я могла верить вам… — медленно проговорила она, намеренно не окончив фразу.
Белларион улыбнулся.
— Если вы сомневаетесь, то лучше позовите стражу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41