Бледные глаза регента на мгновение вспыхнули.
— Всего лишь частичная плата, — невнятно проговорил он. — А остаток?
— Для закрепления вашего владения следующий ход должен быть сделан против самого Милана.
Регент медленно склонил голову.
— Я подумаю, — серьезно произнес он. — Я соберу совет, и мы взвесим ресурсы, которыми сейчас располагаем. Могу заявить, что, каким бы ни было наше решение, я польщен предложением Фачино. А сейчас, синьор, вам нужен отдых.
Он вызвал своего камергера, перепоручил его заботам Беллариона, заверив последнего, что все во дворце и в городе Касале в его распоряжении, и, соблюдая положенные случаю церемонии, откланялся с таким видом, словно все, что он сегодня сказал, было просто дань уважения к Фачино.
Глава XVIII. ЗАЛОЖНИК
Лучи вечернего солнца окрасили золотом террасы дворцового сада, беломраморный храм, отражавшийся в безмятежной глади озера, увитые розами гранитные балюстрады, высокие, аккуратно подстриженные самшитовые деревья, посаженные не одну сотню лет назад, и изумрудные лужайки, где прогуливались фазаны; туда отправилась подышать воздухом принцесса Валерия с камеристками Изоттой и Дионарой, и там же вскоре появились рыцарь Белларион и педант Корсарио, оживленно обсуждавшие Лукреция note 91. Педант не питал большой любви к словесности и не потрудился скрыть свою скуку, однако же продемонстрировал глубокое знание Апулея note 92 и Петрония [Петроний Гай (умер в 66 г.) — латинский писатель галльского происхождения, ведший роскошную жизнь при дворе императора Нерона, прозванный «Арбитром элегантности»; ему приписывается авторство романа «Сатирикон», дошедшего до наших дней не полностью. «Ужин Тримальхиона» — глава из этого романа] и с довольной ухмылкой цитировал непристойности из «Золотого осла» и «Ужина Тримальхиона».
Белларион оставил Лукреция и превратился в восторженного слушателя, подчеркнуто восхищаясь эрудицией мессера Корсарио и одновременно краешком глаза наблюдая за верхней террасой, где находилась принцесса.
Правда, в одном месте он решился сделать замечание. Мессер Корсарио ошибся, уверенно заявил он, и приведенные им строки были из Горация note 93, но никак не из Петрония. Однако Корсарио стоял на своем, и между ними разгорелся жаркий спор.
— Это поэзия, — не уступал Белларион, — а «Ужин Тримальхиона» написан в прозе.
— Верно. Но там попадаются стихи, — с трудом сдерживался Корсарио, впервые столкнувшийся со столь диким невежеством.
Но когда Белларион в ответ лишь презрительно рассмеялся, обиженный педант решил отправиться за книгой, чтобы посрамить этого зазнавшегося спорщика. Тем временем Белларион поднялся на верхнюю террасу, и принцесса Валерия, заметив его появление, остановилась и сурово посмотрела на него.
— Я не помню, чтобы посылала за вами, мессер, — ответила она на его глубокий поклон, давая понять, что есть существенная разница в их положении.
Ему удалось сохранить невозмутимое спокойствие, но его ответ прозвучал глупо даже для его собственных ушей:
— Мадонна, я многое отдал бы, чтобы убедить вас в том, что я остаюсь вашим покорным слугой.
— Ваши методы ничуть не изменились, мессер. Да и с чего бы вдруг им меняться, в самом деле? Не с их ли помощью вы достигли славы?
— Не попросите ли вы ваших камеристок оставить нас на минуту наедине? Мне надо сказать вам пару слов, а мессер Корсарио хоть и отправился понапрасну, но скоро вернется. И я сильно сомневаюсь, что мне представится другая возможность поговорить с вами.
Секунду она колебалась, но затем сделала камеристкам знак удалиться.
— Не туда, ваше высочество, — поспешил поправить ее Белларион. — Пусть они отойдут вон в ту сторону и встанут в одну линию с нами, так, чтобы из дворца казалось, что мы все стоим вместе.
На ее губах появилась улыбка удивления.
— Вам не откажешь в предусмотрительности, — сказала она.
— При моем рождении, мадонна, мне не было отказано только в интеллекте, — начал было он, но тут же перешел непосредственно к делу:
— Я хочу вовремя предупредить вас, мадонна, о своих намерениях, хотя с вашими способностями неверно интерпретировать события вы наверняка не одобрите их. Если мне удастся успешно завершить то, для чего я послан сюда, то завтра или в крайнем случае послезавтра ваш брат отправится в Алессандрию, к Фачино Кане.
— О Боже! — побледнев, воскликнула она. — Почему? Что за мерзость замышляете вы?
— Отослать его подальше от регента, туда, где он будет в безопасности, до тех пор, пока не достигнет совершеннолетия. Именно для этого я и стараюсь не покладая рук.
— Вы? Но это наверняка ловушка! Ловушка для… — ей не хватило воздуха, и она в ужасе замолчала.
— Будь это на самом деле так, разве я стал бы предупреждать вас? Чем вы можете помочь или помешать мне? Я здесь для того, чтобы предложить заключить между синьором Фачино и Монферрато союз, одним из результатов которого должно стать крушение замыслов регента узурпировать монферратский трон. Рано или поздно, но это непременно случится, а чтобы до той поры обезопасить вашего брата, я выставлю условием союза отправку маркиза Джанджакомо к Фачино в качестве заложника.
— Теперь я начинаю понимать…
— Вы, конечно же, хотите сказать, что начинаете понимать неверно. Я убедил Фачино, что пребывание рядом с ним маркиза в качестве заложника послужит гарантией выполнения обязательств регентом. Но моим истинным намерением является спасти вашего брата. Фачино научит его всему, что должен знать будущий принц, и его заставят отказаться от привычек, которыми он сейчас губит себя. Ради Бога, синьора, прошу вас, поверьте мне! — с пылкой торжественностью, которая сильнее всяких слов должна была бы свидетельствовать об искренности его намерений, закончил он.
— Поверить вам? — с мукой в голосе вскричала она. — Я уже не раз пыталась делать это раньше. И каков результат: ловкостью, обманом и предательством вы стали тем, кто вы сейчас есть. И вы еще упрашиваете меня поверить вам… Ответьте на простой вопрос: почему вы делаете все это и для чего?
Его темные глаза взглянули на нее, и в них читались боль и страдание.
— Только ради того, чтобы избавить вас от волнений, если мой замысел удастся, и от сомнений в моих добрых намерениях, если он провалится.
Мессер Корсарио с увесистым томом в руках торопился к ним.
Принцесса опустила глаза. Она дрожала всем телом, страстно желая верить Беллариону и в то же время не отваживаясь на это.
— Если я останусь жив, мадонна, — понизил голос до шепота Белларион, — вы еще попросите у меня прощения за ваше жестокосердное неверие.
— Не столь уж большой знаток литературы наш мессер Белларион, — еще издалека закричал Корсарио принцессе и, обращаясь уже к Беллариону, повернувшемуся в его сторону, продолжил: — В следующий раз выбирайте себе оппонентами в споре невежественных вояк. Вот эти строчки, вот они, в «Ужине Тримальхиона», как я и утверждал. Убедитесь сами.
Белларион взглянул на строки, на которые показывал мессер Корсарио, и на его лице отразилось глубокое смущение.
— Я приношу свои извинения, мессер Корсарио; я очень сожалею, что заставил вас сбегать за книгой. Вы оказались совершенно правы; вы выиграли наш спор.
Но для Валерии было совершенно ясно, что выиграл Белларион, который сумел избавиться от нежелательного присутствия Корсарио, чтобы поговорить с ней наедине. И, оставив Беллариона коротать время до ужина в обществе надоедливого педанта, она вместе со своими камеристками направилась вниз, ко дворцу.
Уже поздно вечером маркиз Теодоро пригласил Беллариона к себе в кабинет, чтобы детально обсудить предполагаемый альянс. Его высочество все взвесил и был готов подписать договор, но ответ Беллариона разочаровал его.
— Ваше высочество действует, конечно же, с согласия своего совета?
— При чем здесь это? — нахмурился регент.
— В столь серьезных вопросах синьор Фачино всегда требует, чтобы все статьи договора были одобрены советом для их безусловного исполнения.
— В таком случае, — услышал он холодноватый ответ, — вам лучше лично появиться перед советом завтра утром.
Ничего иного Беллариону и не требовалось и, добившись уступки, о значении которой маркиз Теодоро, при всей своей проницательности, даже не подозревал, он счел за лучшее более не возвращаться к этой теме.
На другое утро Белларион предстал перед советом пяти, или, как его называли, реджименто note 94. Во главе стола, на возвышении, восседал маркиз Теодоро, рядом с которым стояли два секретаря — по одному с каждой стороны. Чуть ниже сидели члены совета: три по правую руку от маркиза и два — по левую. Все они были представителями самых знатных семейств Монферрато, и среди них находился почтенного вида седобородый синьор, глава знаменитого рода Каррето, когда-то соперничавшего с Палеологами за власть в Монферрато.
Цель визита Беллариона была вновь официально объявлена, и в ответ он услышал краткое перечисление сил и средств, имеющихся в распоряжении государства, и требование оккупации Верчелли как первого шага в исполнении союзнических обязательств. Затем Белларион поднялся со своего места и поздравил членов совета с принятием решения, которое непременно будет иметь куда более далеко идущие последствия, чем возвращение Монферрато Верчелли и завоевание Генуи. Обе провинции Верхнего и Нижнего Монферрато, на которые государство было в настоящее время разделено, должны быть объединены путем завоевания территорий, лежащих между ними. После этого ничто не сможет воспрепятствовать Монферрато расширить свои границы от Альп на севере до моря на юге и, осуществив таким образом свои давно лелеемые замыслы, добиться главенствующего положения в Северной Италии, затмив соседнюю Савойю и обессилив Милан.
Его смелая речь распалила воображение советников, и, когда Белларион закончил, от него буквально потребовали заключить союз, преувеличивая значение своего участия в нем и забыв даже узнать, какими возможностями располагает сам Фачино.
Перья секретарей заскрипели по пергаменту, выписывая статью за статьей договора, и довольные лица регента и членов совета лучше всяких слов говорили о том, насколько выгодной для себя они считают сделку.
Но в самом конце, когда все уже было готово и оставалось лишь скрепить документ подписями, Белларион подбавил ложку дегтя сомнений в бочку меда их восторгов.
— Остался только вопрос о гарантиях, которые вы можете предоставить синьору Фачино, — сказал он.
— Каких гарантий, синьор? — поинтересовался регент и по его тону Беллариону стало ясно, что этот вопрос воспринят без энтузиазма.
— Выполнения Монферрато своих обязательств.
— О Боже, синьор! Вы ставите под сомнение нашу честность?
— Речь идет не о честности, ваше высочество, а о сделке, условия которой не должны в будущем быть поставлены под сомнение никакой из сторон. Возможно, само слово «гарантии» задело ваше высочество? Думаю, едва ли. Ваше высочество первым употребил его вчера, когда спрашивал меня, чем Фачино гарантирует выполнение своей части договора. Я, как вы помните, не стал кричать об оскорбленной чести, а сразу же согласился на немедленную оккупацию Верчелли в качестве таковой гарантии. Почему, в таком случае, ваше высочество возмущается, когда от имени синьора Фачино я прошу чем-то подтвердить его уверенность в том, что после овладения Верчелли вы двинетесь вместе с ним на Милан?
Члены совета посмотрели на регента, и тот почувствовал себя несколько неловко.
— Но если мы не сделаем этого, — раздраженно ответил регент, — мы не сможем завоевать Геную.
— В любом случае Верчелли останется в ваших руках, — а это уже немало. И я почти уверен, что у вас не будет недостатка в голосах, которые попытаются убедить вас удовлетвориться этим.
— Вы предполагаете, мы станем слушать их? — спросил маркиз Каррето.
— Вовсе нет. Но моему синьору мало одних предположений.
Заминка в тот момент, когда, казалось, все уже было на мази, стала явно раздражать реджименто.
— Ваше высочество, может быть, нам стоит узнать, каких гарантий хочет граф Бьяндратский? — предложил кто-то из советников.
Маркиз Теодоро согласно кивнул, и Белларион изложил им свои условия:
— Заложники всегда считались лучшей гарантией на случай непредвиденных обстоятельств. Предположим, что маркиз Джанджакомо взойдет на трон прежде, чем наша кампания будет закончена. В таком случае он может не захотеть выполнять обязательства, принятые на себя вашим высочеством. Уже одно это соображение оправдывает желание синьора Фачино оставить у себя в заложниках маркиза Монферратского до тех пор, пока все условия договора не будут выполнены.
Будь на месте регента кто-нибудь другой, он непременно пришел бы в ярость и наговорил бы таких вещей, отказаться от которых впоследствии было бы невозможно. Но Теодоро Палеолог не был импульсивным человеком, хотя ему составило немалого труда взять себя в руки. Вновь и вновь он взвешивал предложение Беллариона, позволяя пока высказываться своим советникам. А их мнения были резко отрицательными. Требование Фачино беспрецедентно, утверждали они. А когда Белларион, возражая им, привел целый ряд подобных фактов, почерпнутых из истории, то ему высокомерно заявили, что ни в коем случае не допустят подобного обращения с их будущим принцем.
Один регент не проронил ни слова во время дискуссии. В глубине души он испытывал смутные опасения: не стоят ли за столь решительным отказом подозрения на его собственный счет? Не почуяли ли они двусмысленность в его отношениях с племянником и не сочли ли предложение Фачино частью хитроумного плана, имеющего целью нанести вред юному маркизу?
— Ваше высочество еще не высказали свою точку зрения, — наконец обратился к нему один из членов совета.
— Вы уже сделали это за меня, — серьезно и торжественно ответил регент.
— Синьоры, позвольте мне заметить, что ваш пыл изумляет меня, — слегка улыбаясь, заявил Белларион. — Синьор Фачино искренне считал, что его предложение будет с радостью принято.
— Неужели? — воскликнул Каррето.
— Знакомство с иностранным двором и армейской жизнью всегда считалось наиболее важной частью образования будущего принца. Синьор Фачино предлагает маркизу Джанджакомо и то и другое…
Столь очевидная мысль, вероятно, даже не приходила в головы членам совета, и они в нерешительности замолчали.
— Но что, если там с ним случится несчастье? — вскричал один из них.
— Синьоры, неужели вы считаете, что синьор Фачино не представляет себе последствий подобного развития событий? Как можно сомневаться в том, что он предпримет все меры для обеспечения полной безопасности и благополучия маркиза?
Ему показалось, что такой ответ, хотя бы частично, удовлетворил реджименто.
— Однако, синьоры, если вы столь единодушны в своих возражениях, — продолжал он, — синьор Фачино не станет настаивать. Вам останется только предложить ему другие гарантии.
— Но мы потеряем время, отправив их на рассмотрение синьору Фачино, — с сожалением в голосе проговорил Каррето, и остальные энергично закивали в знак согласия.
— О нет! Я наделен всеми необходимыми полномочиями, — успокоил их Белларион. — Мы не можем тянуть с принятием решения. Если завтра мы не подпишем договор, данные мне инструкции предписывают прекратить всякие переговоры о союзе и немедленно отправляться в кантоны для набора нужных нам войск.
Члены совета обменялись многозначительными взглядами, и регент наконец задал вопрос:
— Неужели граф Бьяндратский сам не предложил никакой альтернативы на случай нашего отказа удовлетворить его требование об отправке к нему маркиза?
— Ему не пришло в голову, что у вас могут возникнуть возражения против этого. И, честно говоря, синьоры, было бы очень кстати, если бы вы изложили причины вашего отказа, чтобы синьор Фачино не принял его на свой счет.
— Вы уже слышали их, синьор, — холодно ответил маркиз Теодоро. — Мы опасаемся подвергать нашего будущего принца опасностям грядущей кампании.
— Возможно, я чересчур самонадеян, но, на мой взгляд, ему ничего не будет угрожать во время военных действий. Но я принимаю возражения, ваше высочество. Бесполезно обсуждать то, что уже решено окончательно и бесповоротно.
— Совершенно бесполезно, — согласился маркиз Теодоро. — Таких гарантий мы дать не можем.
— И тем не менее… — начал было маркиз Каррето.
— Здесь не существует никаких «нет» и «тем не менее»! — резко оборвал его регент.
Вновь члены реджименто переглянулись друг с другом и на этот раз в их взглядах читалось беспокойство. Мечты о великом будущем Монферрато превращались в мираж, исчезавший у них на глазах.
Наступило неловкое молчание.
Догадываясь, что происходит у них в мыслях, Белларион поднялся со своего кресла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41